— Да вам-то, Александр Андреевич, зачем с нами?
У них оружие может быть. Они в отчаянии и огонь
откроют. Не дай Бог, пострадаете.
— Ты, Матвей, не пужай меня, не впервой, пре
дохранюсь. Я в глаза этих негодяев хочу посмотреть,
когда поймут они, что песенка их спета. Накажи кой-
кому, чтоб железа прихватили сковать мятежников.
Около семи зайдешь за мной. Вместе пойдем.
Весь этот день Баранов испытывал странное воз
буждение, подобное тому, какое случилось с ним пять
лет назад накануне штурма крепости колошей. Им вла
дела все растущая ярость на людей, которые посмели
покуситься на самое для него святое — благополучие
компании, жизнь детей.
Ужин приказал подать несколько ранее обычного,
в шесть. Дети и Анна, прежде чем приступить к тра
пезе, вслед за отцом семейства перекрестились. Анна,
одетая в расшитый сарафан, о чем-то будто догады
валась, обеспокоенно посмотрела на него.
— Что с вами, здоровы?
— Здоров, — коротко ответил Баранов. — Как
ты, Катенька как?
— Сопельки у нее, но сегодня лучше. Видите, да
же порозовела.
Баранов перевел взгляд на младшую дочь. Какая
она худенькая, грустная, румянца на лице не заме
тил. А Иришка весела, глазами так и зыркает. Стар
шая дочь, с точеным носиком, нежным овалом лица,
этим ее изливающим радость взглядом, обещала стать
красавицей.
— Что за люди у нас в доме? — спросила Анна. —
С оружием. Спросила, почему здесь, говорят — пра
витель велел. А мне ничего вы не говорили. — В го
лосе Анны звучала обида: не считается с ней власт
ный супруг.
— Так надо. Скоро уйдут.
После ужина Баранов удалился к себе, надел под
низ кольчугу, сунул за ремень пистолет. Когда появил
ся Огородников, он был полностью готов.
Дом, где жили Лещинский с Березовским, стоял не
далеко от дома Баранова. Остановились, не доходя не
много, на улице. Подошел один из людей Огородникова.
146
