|
На протяжении последних лет мне пришлось
заниматься подготовкой фундаментальной истории Русской Америки в
трех томах. Первый том был опубликован в конце 1997 г.,1 второй и
третий должны появиться в 1999 г. Работая над этим изданием, я не
мог не задуматься над особенностями русской колонизации Америки.
Обычно её принято считать прямым продолжением колонизации Сибири и
завершающим этапом многовекового процесса экспансии России на
восток. В поле зрения историков, как правило, находились общие черты
освоения Сибири и Русской Америки и гораздо реже исследователи
обращали внимание на различия. Между тем такие различия имели место
и, более того, они представляются мне очень существенными. Именно
эти различия и определили, почему Сибирь стала неотъемлемой частью
России, а Аляска в 1867 г. была продана США.
Главная и определяющая особенность русской колонизации северо-запада
Америки заключалась в том, что она носила морской, океанический
характер и в этом смысле коренным образом отличалась от колонизации
Сибири, которая носила ярко выраженный континентальный характер.
Именно эта главная особенность и определила основные черты освоения
Русской Америки, а в конечном итоге и ее печальную судьбу.
Морской флот (в первую очередь военный), хотя и стал со времен Петра
I играть важную роль во внешней политике России, никогда не был для
нее главным. Даже в годы расцвета могущества Российской империи в
период победы над Наполеоном I основной силой оставалась сухопутная
армия, а Крымская война 1853-1856 гг. наглядно показала, что
противостоять на море сильным морскими державам Россия не в
состоянии. Не случайно именно в это время и возникли проекты продажи
Русской Америки Соединенным Штатам2.
Разницу между морской колонизацией Русской Америки и континентальной
колонизацией Сибири можно определить буквально в двух словах: соболь
и калан (морской бобр). В бескрайние просторы Сибири русских вел
«соболиный хвост». К берегам Русской Америки их манил бесценный мех
морского бобра. Сибирские меха (соболь, норка, белка и т.д.) шли на
европейские рынки - в Москву, Лейпциг, позднее в С.-Петербург, а
также в Голландию и Англию, где они обменивались на различные
металлические изделия, ткани, колониальные товары и т.д., морские же
бобры особенно ценились в Китае. Их привозили в Кяхту и там меняли
на чай, шелк, фарфор и другие китайские товары. В известной мере
можно сказать, - приходил к выводу канадский проф. Джеймс Гибсон, -
что мех морского бобра, который так ценился китайской знатью, во
многом способствовал широкому развитию русской традиции чаепития и
одновременно укреплению деловых связей с Китаем3.
В Сибири промыслом соболя занимались в основном зимой, что оставляло
достаточно времени, чтобы лето посвятить сельскому хозяйству. Не
удивительно поэтому, что в Сибири, особенно в более южных и удобных
для земледелия районах, большинство населения издавна занималось
сельским хозяйством и, в частности, хлебопашеством, а твердые сорта
сибирской пшеницы уже в XVIII веке вызвали интерес даже у
американских ученых4. В Русской Америке промысел морских бобров и
котов начинался весной и продолжался все лето, что естественно
отрывало население от занятий земледелием5. Наблюдения проф. Гибсона
хорошо согласуются не только со здравым смыслом, но также со
свидетельствами современников и выводами позднейших историков.
Самыми искусными охотниками на морских бобров были алеуты, метко
названные И.Е. Вениаминовым «морскими казаками», и конкурировать с
ними не могли ни русские, ни другие европейцы. Наибольший размах
этот промысел получил в первые десятилетия XIX века, когда РАК
каждой весной организовывала посылку с о-ва Кадьяка нескольких
партий охотников, набиравшихся из алеутов, кадьякцев и пугачей.
Конечно, русские промышленники предпринимали иногда попытки
переключиться на добычу сухопутных зверей, но при этом они часто
сталкивались с непредвиденными трудностями. Так, главный конкурент
компании Голиковых-Шелиховых П.С. Лебедев-Ласточкин попытался
использовать индейцев и эскимосов материковой зоны для получения от
них мехов сухопутных животных, но потерпел неудачу. Морской промысел
и особенно добыча калана приносили больше дохода. Кроме того,
независимые и более воинственные обитатели материка представляли
серьезную опасность для новых пришельцев и значительно осложняли их
деятельность. Между тем меховой промысел и особенно промысел
морского зверя в конце XVIII и в первые десятилетия XIX века
осуществлялся вполне успешно и приносил РАК значительные доходы.
Компания вела промысел и сухопутных зверей, включая лисиц, соболей и
даже медведей, но в целом этот промысел, хотя и был довольно
значительным, носил вспомогательный характер и никогда для РАК так и
не стал главным.
Почти все серьезные исследователи Сибири отмечали удивительную
быстроту продвижения русских «встречь солнца». Со времени перехода
Ермака через Уральский хребет и до выхода Ивана Москвитина к берегам
Тихого океана в 1639 г. прошло всего около 60 лет. С конца XVI века
на новые «землицы» устремились не знавшие крепостного права поморы,
казаки, купцы и их приказчики.
Уже по первой ревизии (1719) население Сибири насчитывало 241 тыс.
душ мужчин. Из них 72 тыс. приходилось на аборигенное ясачное
население, т.е. не менее 70% составляли русские поселенцы6. В
процессе колонизации в удобных местах, главным образом, на берегах
рек и вблизи других транспортных артерий возникали новые поселения,
развивалось ремесло, торговля, мануфактура, а главное - сельское
хозяйство. Появляются и первые города, среди которых можно назвать
Тюмень, Тобольск, Енисейск, Иркутск, Якутск и др.7
В целом же в Сибири оставалось много свободных земель и новые
поселенцы не занимали земель старожилов. В первую очередь русских
интересовала пушнина, которую они в изобилии получали от местных
жителей. Кроме того, во многих районах они первоначально оставались
в меньшинстве и обострять отношения с аборигенами для них было не
только не выгодно, но и опасно8.
Переход от континентальной колонизации Сибири к морской,
океанической колонизации северо-запада Америки оказался для России
достаточно сложным и длительным, потребовал огромных усилий со
стороны правительства и частных предпринимателей, купцов,
промышленников и мореплавателей. Достаточно сказать, что Охотский
порт был построен в 1649 г., а первое постоянное поселение Н.А. и
Г.И. Шелиховых на Кадьяке в 1784 г., т.е. прошло около 135 лет. Уже
строительство первых судов для знаменитых Камчатских экспедиций
В.Беринга потребовало огромных усилий. В дальнейшем эта проблема,
как и снабжение новых колоний в Америке, стали постоянной заботой
как РАК, так и правительства в С.Петербурге. Никак не удавалось
решить и вопрос об охране владений РАК от контрабандной торговли
иностранцев. Даже выделение одного или двух судов для патрулирования
побережья Русской Америки превращалось в трудную проблему, которую,
как правило, удовлетворительно разрешить не удавалось.
Проводившиеся в Сибири ревизии населения в Х\ЛП в. неизменно
показывали увеличение русского мужского населения со 169 тыс. (в
1719-1722 гг.) до 412 тыс. (в 1795 - 1796 гг.). Соответственно
коренное население возросло с 72 до 183 тыс., число русских крестьян
- с 102 тыс. (60,3%) до 338 тыс. (82,9%). Таким образом, с 1719 по
1795 г. русское мужское население возросло в 2,4 раза, а число
крестьян увеличилось еще больше - в 3,3 раза!9
Совсем иная картина наблюдалась в американских колониях, где в 1822
г. числилось (по официальным данным точность которых, конечно,
относительна):
русских... 448
креолов... 553
алеутов... 5334
кенайцев... 1432
чугач... 479
Всего... 8286 10.
По более полным сведениям, приводимым в записках И.Е. Вениаминова, к
официальным данным - 10 313 человек (1838 г.) - автор добавлял 12
500 человек (известное народонаселение, не вошедшее в колониальные
описи). Численность «совсем неизвестного» населения колоний
Вениаминов определил «приближенно» еще в 17 000, что составляло
«всего до 40 000»11. Из этих данных очевидно, что русские даже
вместе с креолами составляли незначительную часть населения Русской
Америки, большая часть которого оставалась независимой и даже просто
неизвестной РАК по численности.
Уже к началу 1820-х годов в политике России на Тихом океане
возобладали консервативные и охранительные тенденции. В
С.-Петербурге полагали, что первостепенное значение для России
представляет европейское и балканское (турецкое) направление, и что
россиянам вообще не следует увлекаться далекими заморскими
авантюрами. Не случайно поэтому Александр I и К.В. Нессельроде резко
отрицательно отнеслись к авантюре д-ра Г.А Шеффера на Гавайях и
торговым проектам П.Добелла12. Показательно, что инициаторами обоих
этих проектов оказались перешедшие на русскую службу иностранцы,
обладавшие способностями к торговым спекуляциям и политическим
авантюрам. Разумеется, выдвигали планы распространения влияния
России на Тихом океане и россияне (в частности, И.Л. Голиков и Г.И.
Шелихов), но и им не удалось заручиться поддержкой правительства
(вспомним, например, категорический отказ Екатерины II поддержать
И.Л. Голикова и Г.И. Шелихова). Не получили поддержки правительства
и проекты расширения колонии Росс, судьба которой с самого начала
оставалась неопределенной.
Чуть ли не на всем протяжении XIX века (вплоть до продажи Аляски в
1867 г.) число русских держалось на уровне 400-800 человек (максимум
- 823 в 1839 г.). Морским зверобойным и пушным промыслом занималась
сравнительно незначительная часть русского населения (основная
работа падала на местных жителей).
Хотя в колониях довольно успешно проводились опыты развития
животноводства (особенно быстро размножались свиньи и овцы), русские
научили местных жителей выращивать овощи, в частности картофель,
основной отраслью сельского хозяйства -земледелием (особенно
хлебопашеством) в Русской Америке (исключая, пожалуй, колонию Росс)
занималась лишь незначительная часть населения. Не получившее
должного развития в американских колониях сельское хозяйство не
позволило создать собственную устойчивую продовольственную базу.
Вся история освоения Русской Америки и деятельности РАК связана с
поисками путей снабжения колоний продовольствием и другими
необходимыми товарами. Доставка их через Сибирь обходилась
чрезвычайно дорого. Не решила проблему и организация кругосветных
плаваний из С.-Петербурга в Русскую Америку. Более успешными
оказались «расторжки» с «бостонскими корабельщиками», связи с
Компанией Гудзонова залива, Калифорнией и Гавайскими островами.
Нужно учитывать и то, что усиливалась конкуренция иностранных
держав, первоначально Испании, затем Англии, а с конца XVIII века
Соединенных Штатов, которые в дальнейшем начали преобладать на всем
Тихоокеанском севере. В конечном итоге России так и не удалось
по-настоящему утвердить свое господство на крайнем северо-западе
Америки (власть РАК фактически никогда не распространялась на все
население континентальной Аляски).
Вместе с тем, как подробно показывается в упомянутом трехтомном
труде, важными положительными результатами деятельности русских на
Аляске и всем Тихоокеанском севере стали многочисленные
географические открытия и другие научные достижения, включая
этнографические исследования, организация школьного образования,
основание первых больниц, библиотек, не говоря уже о строительстве
судов, развитии различных ремесел и т.д.
Именно русские моряки смогли детально изучить побережье Аляски и
другие районы Тихоокеанского севера, включая российский Дальний
Восток, Сахалин и Курильские острова. Важный вклад в развитие
географических знаний внесли и сухопутные экспедиции РАК (И.Я.
Васильев, Ф.Л. Колмаков, А.К. Глазунов, Л.А. Загоскин и др.),
обследовавшие в XIX в. глубинные территории на севере Аляски.
Одобрение и восхищение современников, включая иностранцев, вызвали
первые больницы, библиотеки и школы, которые предназначались для
обслуживания не только русских, но и других жителей колоний РАК
(алеутов, креолов, тлинкитов).
Главная же заслуга русских на Аляске связана с деятельностью
православной церкви, которая с самого начала стала защитницей
местного населения. И не случайно на Аляске до сих пор помнят и чтут
члена первой Духовной миссии на Аляске монаха Германа, который стал
первым православным святым в западном полушарии, и особенно
святителя Иннокентия (И.Е. Вениаминова), подвижническая деятельность
которого до сих пор вызывает всеобщее восхищение.
1 История Русской Америки. В трех томах. Под ред. акад.
Н.Н.Болховитинова. Т. 1. Основание Русской Америки, 1732-1799. - М,
Международные отношения, 1997. - 480 с. с ил.
2 Болховитинов Н.Н. Русско-американские отношения и продажа Аляски,
1834-1867. - М., Наука, 1990. - С. 91-119.
3 Gibson J.R. Russian Expansion in Siberia and America: Critical
Contrasts // Russia's American Colony. - Durham, 1987. - P. 34-35.
4 Болховитинов Н.Н. Становление русско-американских отношений,
1775-1815. - М. Наука, 1966. - С. 240.
5 Gibson J.R. Op. cit. - P. 34.
6 История Сибири. - Т. 2. - Ленинград, Наука, 1968. - С. S5.
7 Подробно см. Кабо P.M. Города Западной Сибири: Очерки
историко-экономической географии (XVII - первая половина ХГХ вв.). -
М., 1949; Воробьев В.В. Города южной части Восточной Сибири. -
Иркутск, 1959; Найденов Н.Д. Тобольск. - М., 1885; Первое столетие
Иркутска. - СПб., 1902 и др.
8 Совсем иная картина, как известно, наблюдалась на американском
континенте, где со времени высадки англичан в 1607 г. и до выхода к
устью Колумбии (Астория была основана в 1807 г.) прошло около двух
веков, а реальное освоение континента заняло у американцев еще и
почти весь XIX век (вплоть до начала 1890-х гг.), когда руководитель
ценза 1890 (Superintendent of the Census for 1890), а вслед за ним и
Ф.Дж.Тернер констатировали окончание периода «свободных земель»
(Turner F.J. The Significance of the Frontier in American History //
Annual Report for 1893. American Historical Association. - P. 199.).
9 История Сибири. - Т. 2. - Ленинград, Наука, 1968. - С. 183-184.
10 Доклад Комитета об устройстве русских американских колоний.-
СПб.,1863. - Ч. 1. - С. 127.
11 Вениаминов И. Записки об островах Уналашкинского отдела. - СПб.,
1840. - Ч. 1. - С. V-VII.
12 Болховитинов Н.Н. Авантюра доктора Шеффера на Гавайях в 1815-1819
годах // Новая и новейшая история. - 1972. - N 1. - С. 121-137; Его
же. Выдвижение и провал проектов Добелла // Американский ежегодник.
- 1976. - М., 1996. - С. 264-282.
|