СЛУЖБЫ И ПОХОДЫ С. И. ДЕЖНЕВА
Морской поход казака Семена Ивановича Дежнева вдоль берегов Чукотского полуострова летом 1648 г. был не только выдающимся географическим мероприятием, но и крупнейшим событием общерусской политики 40-50-х годов XVII в., осуществленным в период подъема экономической и политической жизни Русского государства. Он завершил собой величественное движение русских мореходов по «студеному морю», начатое еще в XVI в. Это означало, что новые громадные пространства северо-восточной Сибири, населенные юкагирами, ходынцами, анаулами и коряками, жившими до сих пор оторванно от внешнего мира, были включены в состав сильного централизованного государства.
Это событие явилось решающим в жизни многих сибирских северо-восточных народностей. Отныне они навсегда связали свою судьбу с судьбой русской государственности. Нельзя забывать того всемирно-исторического факта, что только при помощи великого русского народа народности Сибири, в том числе племена Анадырского края, Чукотки и Камчатки, смогли свергнуть угнетавшую их царскую власть и, минуя капиталистический путь развития, построить социалистическое общество.
Поход С. И. Дежнева, завершившийся присоединением громадного района реки Анадырь к России, явился выдающимся политическим событием XVII в. Он отражает одно из главных направлений внутренней политики Московской Руси. Но это далеко не исчерпывает исторического значения плавания С. И. Дежнева. Известно, что в его подготовке активно участвовали приказчики московских купцов - царских гостей Гусельникова и Усова. На их деньги были куплены суда и снаряжены экспедиции в «новые землицы». Их люди и они сами участвовали в походе. В частности, экспедиция С. И. Дежнева была проведена на средства московских купцов, отстаивавших экономическую независимость России. Действительно, мы видим в эти годы гостей Гусельникова и Усова среди тех торговых людей, которые настоятельно добивались при дворе царя Алексея Михайловича запрещения деятельности английской «Московской компании», так как английские купцы, получив еще в XVI в. при Иване Грозном монопольные права на ведение торга с Россией, мешали развитию русской внутренней и внешней торговли. Английская компания стала помехой на пути московского купечества, претендуя на исключительную роль в экономике страны и угрожая ее национальной независимости. По настоянию царских гостей, поддержанных всей массой русского купечества, царский двор летом 1649 г., во время похода С. И. Дежнева, отдал приказ об изгнании англичан из России. Укрепляя позиции купцов, поощряя их торговые операции, царское правительство с 40-х годов перешло к новому курсу экономической политики - меркантилизму, что ускоряло процесс объединения местных рынков в один всероссийский рынок. Как ни далека была северо-восточная Сибирь от Москвы, принципы меркантилизма господствовали и там. Сторонниками этих принципов, в частности, были приказчики московских гостей, участвовавшие в походе С. И. Дежнева. Это особенно наглядно проявилось в деле об анадырском моржовом промысле, основанном в 1652 г. С. И. Дежневым. Эти промыслы, ставшие возможными только после открытия Анадырского района, были объявлены государственным достоянием и, следовательно, включены в русскую экономику. Добыча моржовых клыков, высоко ценившихся в то время, поступала в царскую казну, откуда ее при помощи тех же гостей продавали на рынках Средней Азии, Китая, Персии, Турции и Западной Европы. Вырученные деньги шли на дальнейшее развитие торговли, на укрепление позиций русского купечества. В течение десяти лет С. И. Дежнев руководил моржовым промыслом Анадыря, принесшим большие прибыли государству.
Скоропись второй половины XVII в. Отписка Семена Дежнева
якутскому воеводе Якову Волконскому с дороги в Москву
(см. док. 55).
Итак, поход С. И. Дежнева самым тесным образом был связан с внутренней жизнью Московской Руси и целиком вытекал из основных направлений ее политики.
События, относящиеся к походу С. И. Дежнева, давно обратили на себя внимание исследователей.
Надо отметить, что, несмотря на наличие серьезных работ, дореволюционная буржуазно-дворянская историография отводила незначительное место С. И. Дежневу. Это объясняется главным образом общей ее направленностью, при которой принижалась роль народных масс и выдвигались на первый план действия царей и королей, полководцев и сановной бюрократии. Русская официальная историческая концепция всегда поддерживала тезис о неспособности простого народа к самостоятельному творчеству и инициативе. Наряду с этим те же исследователи, которые обходили молчанием деятелей из народа, всячески превозносили западноевропейских путешественников и «ученых», посетивших Арктику. На страницах журналов и газет широко и совершенно незаслуженно упоминались, например, имена Дженкинсона, Ная, Баренца, Брюнеля, Исаака Массы и др. Отравленные ядом космополитизма и преклонения перед всем заграничным, присяжные историки царской России не замечали отечественного вклада в мировую науку и культуру, в дело открытия и освоения Арктики. Не веря в творческие силы народа, они не только не поддерживали приоритет русских в ряде научных открытий, а наоборот, старались его развенчать. Так, историк Сибири П. А. Словцов1 [П. Словцов, Историческое обозрение Сибири, 2-е изд., СПб., 1886, стр. 58 и др.], поставив под сомнение уровень древнерусского мореплавания, отвергал самую мысль о возможности открытия русскими в XVII в. пролива между Азией и Америкой.
В официальной буржуазно-дворянской историографии не была серьезно проанализирована и обобщена деятельность С. И. Дежнева. Все дело ограничилось изданием некоторых документов и разъяснением отдельных сторон жизни этого выдающегося русского путешественника XVII в.
О С. И. Дежневе писал Н. Н. Оглоблин. Во введении уже упоминалось о его плодотворной работе по опубликованию документов. В силу неразработанности проблем русских географических открытий Н. Н. Оглоблин не смог дать всесторонней оценки исторического значения похода вокруг Чукотского полуострова летом 1648 г.
Рис. 3. Расселение племен Восточной Сибири. Службы и походы С. И. Дежнева
С противоположных позиций (при оценке научного вклада древнерусских мореходов) исходили прогрессивные русские ученые, в частности великий Ломоносов, который первый высоко оценил подвиг С. И. Дежнева. В своем известном сочинении «Краткое описание разных путешествий» (1763 г.), касаясь вопросов мировых географических открытий, он поставил морской поход С. И. Дежнева в один ряд с крупнейшими географическими событиями.
«Сею поездкою, - писал М. В. Ломоносов, - несомненно доказан проход морской из Ледовитого океана в Тихий»1 [«Краткое описание» опубликовано в «Записках Гидрографического департамента», IX, 1851 г. А. П. Соколовым].
Широкую известность получил подвиг С. И. Дежнева в дни 250-летия со дня исторического плавания, которое отмечало Русское Географическое общество. По представлению Общества русское правительство приняло решение о переименовании мыса Восточного в мыс Дежнева. На торжественном заседании Общества его член Ю. М. Шокальский сделал доклад об открытии русскими пролива между Азией и Америкой, вскоре затем опубликованный 2 [Ю. М. Шокальский, Семен Дежнев и открытие Берингова пролива. Известия Русского географического общества, XXXIV, 1898, вып. 4, стр. 495-500].
И все же в дореволюционной литературе личности С. И. Дежнева не уделялось должного внимания.
Только после Великой Октябрьской социалистической революции в нашей стране началась настоящая разработка вопросов, посвященных подвигам русских полярных мореходов и в том числе знаменитому сибирскому казаку-мореплавателю.
Советским исследователям принадлежит заслуга в разоблачении иностранных фальсификаторов. Отвечая на вздорную критику со стороны американского историка Голдера и его учеников, акад. Л. С. Берг в монографии «Открытие Камчатки и экспедиции Беринга» (последнее издание -1946 г.) блестяще обосновал приоритет русских в открытии пролива между Азией и Америкой. В работе Л. С. Берга подвиг С. И. Дежнева приобрел новое значение, как один из величайших географических подвигов3 [Л. С. Берг. Указ. соч., стр. 27-38]. В 1945 году появился сводный труд о жизни и деятельности С. И. Дежнева, напичканный В. А.Самойловым1 [В. А. Самойлов, Семен Дежнев и его время, изд. Главсевморпути, 1945].
Но особо широкое признание заслуг С. И. Дежнева перед географической наукой имело место во время празднования 300-летней годовщины со дня его исторического похода. По представлению Всесоюзного Географического общества Советское Правительство приняло специальное постановление об увековечении памяти С. И. Дежнева. Историческая и географическая общественность Москвы и Ленинграда, Всесоюзное географическое общество и его многочисленные филиалы отметили эту знаменательную дату торжественными собраниями. Горсовет гор. Устюга, предполагаемой родины С. И. Дежнева, принял решение о переименовании одной из городских улиц в улицу Семена Дежнева. Издательство Географической литературы и издательство Главсевморпути выпустили юбилейные книги о великом русском полярном мореходе2 [С. Н. Марков, Подвиг Семена Дежнева, Географгиз, 1948. М. И. Белов, Семен Дежнев, изд. Главсевморпути, 1948, К числу оригинальных исследований следует отнести статьи: Л. С. Берга «300-летие открытия Семеном Дежневым Берингова пролива», Известия ВГО, № 10, 1948; В. Ю. Визе, Семен Иванович Дежнев, Известия ВГО, № 6 1948, Д. М. Лебедев, География в России XVII в., изд. Акад. наук СССР, 1948, соответств. глава. Обзор новой литературы о С. И. Дежневе, выпущенной к 300-летию его плавания, см. В. Перевалов, Новая литература об открытии С. И. Дежневым пролива между Азией и Америкой, Вопросы географии, Географгиз, 1949, сб. 16, стр. 207-210].
В результате всестороннего и глубокого исследования сейчас появилась значительная литература о С. И. Дежневе. Не касаясь существа изданных за последние годы работ, необходимо отметить их общее направление. Авторы их стремились к широкому показу (на основе опубликованных и вновь обнаруженных документов) значения выдающегося плавания отважного русского морехода XVII в., причем довольно заметно определилась тенденция увязать это событие с общим ходом Сибирской истории, с одной стороны, и историей Русского государства - с другой. Само по себе это является значительным шагом вперед.
Теперь, когда собран большой и разносторонний материал о деятельности С. И. Дежнева, выявилась необходимость критического разбора известных нам фактов его биографии. Во время подготовки к празднованию 300-летия открытия пролива были обнаружены новые документы о С. И. Дежневе, что позволило заново написать главы о его последних службах на Лене.
Новый документальный материал позволяет также пересмотреть вопрос о родине С. И. Дежнева. На основании челобитной С. И. Дежнева царю Алексею Михайловичу (см. док. 48) считается, что его родиной был город Устюг Великий. Но, как видно из текста этого документа, оснований для такого предположения почти нет. Племянник С. И. Дежнева Иван Иванов действительно находился в Устюге Великом в 1662-1666 гг., причем он охарактеризован в челобитной как гулящий, бездомный человек. Из самого факта временного пребывания Ивана Иванова Дежнева не следует, что Устюг Великий являлся его родиной и что именно в этом городе родился его дядя - С. И. Дежнев, как это принято считать.
Скоропись второй половины XVII в. Отписка Семена Дежнева
царю Алексею Михайловичу о походе на реку Анадырь
(см. док. 34).
Вместе с тем в архиве Архангельской губернской канцелярии имеются более основательные сведения о Дежневых, относящиеся к началу XVIII в. В переписной книге Холмогор и уезда 1710 г.1 [ЛОИИ, Дела Архангельской губернской канцелярии, оп. 3 Д. 1, л. 38 об.] по деревне Осиновской в Саянах Волокопинежской волости отмечено, что Дежневы, и в том числе Иван Иванов Дежнев, имели свой земельный надел, но что Иван Дежнев несколько лет назад «сбрел» в другие города на заработки. В таможенной книге Пустоозера за 1713 г. записан этот Иван Иванов Дежнев как объявившийся по найму, в работных людях2 [Там же, оп. 3, д. 616, л. 164]. Можно допустить, что именно об этом своем племяннике ходатайствовал Семен Дежнев в 1665 г. перед царем Алексеем Михайловичем, желая его взять с собой в Сибирь. Примечательно, что, как и 45 лет до этого, он по-прежнему скитался «меж двор», выполнял черную работу гулящего человека. Относительно того, взял ли с собой С. И. Дежнев своего племянника, можно сказать только, что в якутских послужных списках имени Ивана Дежнева не значится, следовательно, он не попал в Сибирь, а остался в Поморье.
Таким образом, следует признать, как более вероятное предположение о том, что родиной С. И. Дежнева являлся не Устюг Великий, а Пинега, Волок Пинежский, дер. Осиновская в Саянах. Этот край дал миру не одного отважного морехода. Вспомним, например, пинежан Михаила Стадухина, Юрия Селиверстова, Леонтия Плехана, их земляков-холмогорцев и др.
За такое предположение говорит также анализ текстов челобитных и отписок С. И. Дежнева, написанных хотя и не лично им, так как он был неграмотным, но по его непосредственному рассказу и, возможно, под его диктовку. В текстах этих документов много слов чисто мезенско-пинежского происхождения, например, «калыпь», что означает железную форму для литья пуль, «плат» - полотенце или «пасма» - прядь чесаного льна и др.
Документы второго раздела характеризуют организацию походов и плавания С. И. Дежнева вокруг Чукотского полуострова. При этом мы не ограничились публикацией лишь тех документов, которые освещают его поход вокруг Чукотского полуострова. В этот раздел включены также документы о службе Семена Ивановича Дежнева на других реках, в частности на реке Оленек, а также документы о его двух поездках в Москву.
Второй раздел начинается с челобитной енисейских казаков, в том числе С. И. Дежнева, царю Михаилу Федоровичу о выплате заслуженного жалованья. Этот документ о Дежневе показателен. Он свидетельствует о том, в каком бедственном положении оказывались казаки, несшие службу на «дальних реках». Бедность их дошла до такого предела, что они были не в состоянии купить себе даже необходимую обувь и одежду. Как выясняется из дальнейшей биографии С. И. Дежнева, казна 19 лет не выдавала ему жалованья. Все эти годы Дежнев жил в долг, «одолжал великим долгом» и стоял «на правеже», - как писал он царю.
Путешествие С. И. Дежнева по северо-восточным рекам открылось походом на реку Оймекон, к полюсу холода (док. 24). Затем вместе со Стадухиным и другими казаками он перешел в низовья Индигирки и оттуда по морю пришел на Колыму. Службы Дежнева в Нижнеколымске достаточно известны из его довольно подробных челобитных (док. 38, 45 и др.), и сейчас нет надобности говорить об этом еще раз.
Следует несколько подробнее остановиться на подготовке его морского похода на Анадырь, тем более, что в литературе при освещении этого вопроса допущен ряд фактических неточностей - нередко организацию и самую идею похода исследователи приписывают торговому человеку Федоту Алексееву, а С. И. Дежнева изображают «прикомандированным» к отряду Алексеева. Правильный ответ на этот вопрос может быть дан на основе изучения таможенных документов участников похода Дежнева. В делах якутской таможни нам удалось обнаружить «выписи» и проезжие грамоты дежневцев (док. 22, 27). На основании их можно установить некоторые детали подготовки похода. Эти источники характеризуют экспедицию С. И. Дежнева как выдающееся торгово-промысловое предприятие своего времени. На снаряжение ее ушли большие средства. Достаточно сказать, что капитал трех приказчиков московских гостей Федота Алексеева, Афанасия Андреева и Бессона Астафьева, потраченный для поездок на Колыму и на поход вокруг Чукотского полуострова, выражается в крупной для того времени сумме - 2123 рубля (в переводе на деньги конца XIX века свыше 25.000 рублей). В экспедиции приняли участие 90 человек главным образом промышленных людей, располагавших достаточным для дальнего плавания количеством хлеба, одежды, снаряжения, судами и судовыми снастями, навигационными приборами (компасами) и т. д.
Отряд С. И. Дежнева состоял из людей, преследовавших в походе на Анадырь самые различные цели. Федот Алексеев Холмогорец до своего прихода на Колыму торговал хмелем на Тюмени, в Тобольске, Томске и Енисейске. Летом 1642 г. он поехал на Оленек, но промыслы здесь не удались: восставшее местное население вытеснило русских промышленников, которые перешли на другие реки. Видимо, с- ними ушел и Федот Алексеев. На Колыме он принял участие в подготовке похода на Анадырь, сулившего ему прибыли, которыми он надеялся покрыть убытки, понесенные на оленекских промыслах. Мысль о таком походе высказывалась еще раньше и постепенно овладевала торгово-промышленным людом. Например, в 1645 г. на Индигирке многие просили приказного отпустить их на поиски реки Погычи (Анадыря), пообещав привезти оттуда 160 соболей1 [ЯОУ, ст. 48, л. 4]. В 1647 г. в Якутск была подана челобитная от имени 40 казаков во главе с Иваном Ерастовым об отпуске их на эту реку. В связи с этим Якутская Приказная изба готовила большую морскую экспедицию из двух судов, оснащенных парусами, якорями и компасами2 [ЯОУ, ст. 56. л. 60].
Казак Иван Баранов, узнав от местных жителей о реке Анадырь (док. 32), пытался из Нижнеколымска пробраться туда по морю, но из-за сильных ветров и льдов вынужден был вернуться. Таким образом, мысль пройти морем на реку Анадырь жила в сознании простого люда.
Последние участники похода Дежнева приплыли на Колыму несколько позже Федота Алексеева. Отряд во главе с Бессоном Астафьевым и Афанасием Андреевым на одном коче отправился из Якутска вниз по Лене в июне 1646 г., имея целью проехать на Колыму, а если удастся, еще дальше, «в иные сторонние реки». Прибыли они в Нижнеколымск незадолго до начала похода Дежнева.
Еще один отряд составился из «беглых» служилых и промышленных людей. Во главе его стали ленские казаки Герасим Анкудинов и Иван Баранов. Эти люди без разрешения воеводы бросили Янское зимовье и, прослышав о богатствах Колымы, пришли туда летом 1645 г. Якутские власти считали их «в бегах», приказчик Нижнеколымска отказал им в приеме на службу. Тогда Герасим Анкудинов и Иван Баранов собрали вокруг себя шайку и занялись грабежом торгово-промышленных караванов.
После первого неудачного похода на Анадырь, как ни странно, число желавших ехать туда на следующий год увеличилось. Предприятие сулило большие барыши. Именно из этих соображений Анкудинов, пытаясь перехватить инициативу у С. И. Дежнева, подал Нижнеколымскому приказчику Второму Гаврилову челобитную об отпуске его на Анадырь. Разгорелась борьба, закончившаяся тем, что Гаврилов принял сторону Дежнева и выдал ему наказную память с обязательством «приискивать» царю новые земли и реки (док. 29). 20 июня 1648 г. на шести кочах С. И. Дежнев вышел в море. Вместе с ним пошел на своем судне Герасим Анкудинов (док. 30).
Как представлялись нашим полярным мореходам районы крайнего северо-востока Азии перед самым походом Дежнева?
Михаил Стадухин первый высказал мысль о том, что виденные им летом 1646 г. во время плавания с Колымы на Лену морские острова, лежащие против Святого Носа, устьев Колымы и Индигирки, составляют единый островной массив, соединенный на западе с Новой Землей. Этот «каменный пояс» в океане, изобилующий «горами снежными и ручьями быстрыми» принимали тогда за американский континент, а Новосибирские, Медвежьи острова и о. Врангеля - за американский берег. Из наказной памяти Михаилу Стадухину на реку Погычу (док. 13) видно, что русские до похода С. И. Дежнева знали об Аляске, которую они по аналогии с другими островами Ледовитого океана называли Новой Землей, на этот раз правильно рассматривая Аляску как часть Америки. Аляску называли Новой Землей еще в конце XVII и в начале XVIII в. Например, на «Чертеже вновь Камчадальской Земли» (1701 г.) у С. У. Ремезова показана цепь островов против Чукотского носа, носящая название Новой Земли1 [А. И. Андреев, Очерки по источниковедению Сибири XVII в., Л. 1940, стр. 80]. На «Чертеже вновь Камчадальской Земли и моря» (1713 г.) Аляска расположена против «Анадырского Носа» и обозначена Новой Землей2 [А. В. Ефимов, Из истории русских экспедиций на Тихом океане, М. 1948, стр. 112]. На долю С. И. Дежнева выпало доказать, что Азиатский материк и «Новая Земля» разделены, что «студеное море» соединено с «Анадырским морем» (Тихим океаном) узким проливом.
Несколько слов о самом плавании С. И. Дежнева. Первые дни плавание протекало сравнительно хорошо. Но в районе мыса Шелагского, как рассказывали через год местные жители (док. 33), кочи попали в страшную бурю. У прибрежных скал два судна потерпели крушение. Их экипажи едва выбрались на берег, где все люди погибли в неравной борьбе с чукчами. Дежнев с остальными судами продолжал плавание. К началу сентября путешественники вышли в пролив, отделяющий Азию от Америки. Здесь на берегу «Большого Чукотского Носа» (современный мыс Дежнева) была сделана остановка, во время которой промышленники побывали на островах Берингова пролива, населенных эскимосами. Приняв эти острова за берег «Новой Земли» или Америки, С. И. Дежнев продолжал путь.
Для С. И. Дежнева было совершенно ясно значение сделанного им открытия, когда он сообщил якутскому воеводе Ивану Акинфову (док. 34), что прошел по «морю-окияну» мимо островов, населенных эскимосами, что берега „матерой земли" нигде не соединяются с «Новой Землей» (Америкой).
Русские картографы правильно поняли С. И. Дежнева и на картах Сибири рисовали раздельно Азию и Америку. Эта точка зрения была четко выражена на «чертеже Сибири» Петра Годунова (1667-1668 гг.), а затем на «Большом чертеже» С. У. Ремезова (1701 г.). Плавание С. И. Дежнева оказало влияние и на западноевропейскую картографию.
Некоторые географы Западной Европы, вслед за Дежневым, считали, что Чукотский полуостров омывается водами океана и нигде не соединен с Америкой. К числу их надо отнести голландского географа Н. Витсена.
Но возвратимся к походу С. И. Дежнева. Неприветливые, голые, безжизненные скалы Чукотки не привлекли внимания мореплавателей. Теперь их кочи шли прямо к Анадырскому заливу. Следующая, возможно, вынужденная остановка произошла, как теперь становится известным, у мыса Чукотского, там, где несколько лет спустя, по следам Дежнева прошла другая русская экспедиция под руководством Курбата Иванова (док. 102). От Чукотского мыса, от самых ворот Анадырского залива кочи С. Дежнева направились в. море. Через семь дней С. И. Дежнев пристал к берегу Олюторского полуострова. Суда Федота Алексеева и Герасима Анкудинова буря отбросила на Камчатку, где, как потом выяснилось, эти люди погибли. От Олюторского полуострова Дежнев вместе с 24 товарищами пешком отправился на север. Только к началу следующего года удалось им достигнуть устья Анадыря. Поднявшись вверх по течению реки, С. И. Дежнев построил зимовье и острожек, где в течение длительного времени служил приказчиком. Так окончился этот выдающийся поход, который принес впоследствии Семену Ивановичу Дежневу мировую славу.
В разделе втором публикуется первая челобитная С. И. Дежнева, присланная им в Якутск с Анадыря, в которой он рассказывает о походе по великому «морю-окияну» (док. 34). О своем плавании Дежнев говорит также в отписках воеводе Акинфову (док. 38).
Свидетельство о том же мы имеем в челобитных товарищей Семена Ивановича Дежнева по службе.
Значение похода С. И. Дежнева для географии и дальнейшей судьбы колонизации огромно. Этот выдающийся поход разрешил великий географический вопрос - соединяется ли Азия с Америкой, - волновавший на протяжении веков умы ученых и мореплавателей. Этот поход завершил открытие всего побережья Северного Ледовитого океана от Архангельска до Камчатки. Исключительное значение имел он также для развития судоходства вдоль берегов Чукотки. Публикуемый ниже документ (док. 102) рассказывает о том, что летом 1660 г. из Анадыря к Чукотскому мысу ходил отряд Курбата Иванова, в составе которого находились и дежневцы. Известно, что в конце 60-х годов XVII в. на шести кочах с Колымы к Чукотскому Восточному мысу (мыс Дежнева) проплыл Тарас Васильев Стадухин. Правда, ему из-за льдов не удалось миновать пролив, в котором побывал Дежнев, но все-таки по суше он пересек узкий перешеек и, построив лодки, прошел вдоль берега Анадырского залива. Плавание С. И. Дежнева и дальнейшие географические открытия русских на Анадыре в известной мере определили направление колонизации на северо-востоке Сибири. Поток людей, до этого времени настойчиво искавший путей в земли, лежащие к северо-востоку от Колымы, с открытием Дежнева обратился на юг, в богатые пушным зверем леса, на Олюторский полуостров и Камчатку. Видную роль здесь сыграло открытие сухопутной дороги с Колымы на Анадырь через Анюйский хребет и отмели в устье Анадыря, на которых водилось много моржей. Моржовый промысел надолго привлек к себе ленских промышленников и торговцев. Ради моржовых промыслов Анадырский край посещался в конце XVII века значительно чаще, чем, например, Колыма. С Анадыря начал свой поход Владимир Атласов, присоединивший Камчатку к Русскому государству.
Далее |