ГЛАВА ХIII.

   Прошло несколько  времени  без всякого замечательного случая.  Но в
начале следующего лета произошло много перемен в семейном быту  Кирила
Петровича.
   В 30-ти  верстах  от  него  находилось   богатое   поместие   князя
Верейского.  Кн"язь"  долгое  время  находился  в  чужих  краях - всем
имением  его  управлял  отставной  маиор,  и  никакого   сношения   не
существовало между Покровским и Арбатовом. Но в конце мая месяца князь
возвратился из-за границы и приехал в свою деревню,  которой  от  роду
еще не видал. Привыкнув к рассеянности, он не мог вынести уединения, и
на третий день по своем приезде отправился  обедать  к  Троекурову,  с
которым был некогда знаком.
   Князю было около 50 лет,  но он казался гораздо старее.  Излишества
всякого рода изнурили его здоровие и положили на нем свою неизгладимую
печать.  Не смотря на то наружность его была приятна,  замечательна, а
.привычка  быть  всегда  в обществе придавала ему некоторую любезность
особенно с женщинами.  Он имел  непрестанную  нужду  в  рассе"я"нии  и
непрестанно  скучал.  Кирила  Петрович  был  чрезвычайно  доволен  его
посещением, приняв оное знаком уважения от человека, знающего свет; он
по обыкновению своему стал угощать его смотром своих заведений и повел
на псарный двор.  Но князь чуть не задохся  в  собачьей  атмосфере,  и
спешил выдти вон,  зажимая нос платком,  опрысканным духами. Старинный
сад с его стрижеными  липами,  четвероугольным  прудом  и  правильными
аллеями  ему не понравился;  он любил английские сады и так называемую
природу,  но хвалил и восхищался;  слуга пришел доложить,  что кушание
поставлено.  Они  пошли  обедать.  Князь  прихрамывал,  устав от своей
прогулки, и уже раскаиваясь в своем посещении.
   Но в  зале  встретила  их  Марья  Кириловна,  и старый волокита был
поражен ее красотой.  Троекуров посадил гостя подле  ее.  Кн"язь"  был
оживлен  ее присутствием,  был весел и успел несколько раз привлечь ее
внимание любопытными своими рассказами.  После обеда  Кирила  Петрович
предложил  ехать  верхо"м",  но  кня"зь"  извинился,  указывая на свои
бархатные сапоги - и шутя над своею подагрой - он предпочел прогулку в
линейке,  с  тем  чтоб не разлучаться с милою своей соседкою.  Линейку
заложили.  Старики и красавица сели  втроем  и  поехали.  Разговор  не
прерывался. Марья Кириловна с удовольствием слушала льстивые и веселые
приветствия светского человека, как вдруг Верейский, обратясь к Кирилу
Петровичу, спросил у него, что значит это погорелое строение, и ему ли
оно  принадлежит?  -  -  Кирила  Петрович  нахмурился;   воспоминания,
возбуждаемые в нем погорелой усадьбою, были ему неприятны. Он отвечал,
что земля теперь его и что  прежде  принадлежала  она  Дубровскому.  -
Дубровскому, - повторил Верейский, - как, этому славному разбойнику? -
Отцу  его,  -  отвечал  Троекуров,  -  да  и  отец-то  был  порядочный
разбойник.
   - Куда же девался наш Ринальдо? жив ли он, схвачен ли он?
   - И  жив  и  на воле - и покаместь у нас будут исправники за одно с
ворами,  до тех пор не будет  он  пойман;  кстати,  князь,  Дубровский
побывал ведь у тебя в "Арбатове"?
   - Да,  прошлого году он, кажется, что-то сжег или разграбил. - - Не
правда  ли,  Марья  Кириловна,  что  было  бы  любопытно познакомиться
покороче с этим романтическим героем?
   - Чего  любопытно!  -  сказал  Троекуров,  - она знакома с ним - он
целые три недели учил ее музыки,  да слава  богу  не  взял  ничего  за
уроки.  -Тут  Кирила  Петрович  начал  рассказывать  повесть о сво"ем"
франц"узе"-учителе.  Марья Кириловна сидела как на иголках,  Верейский
выслушал  с  глубоким  вниманием,  нашел  все  это  очень странным,  и
переменил разговор.  Возвратясь он велел подавать свою  карету,  и  не
смотря  на усильные просьбы Кирила Петровича остаться ночевать,  уехал
тотчас после чаю.  Но прежде просил Кирила Петровича приехать к нему в
гости с Марьей Кириловной - и гордый Троекуров обещался,  ибо,  взяв в
уважение княжеское достоинство, две звезды и 3000 душ родового имения,
он до некоторой степени почитал князя Верейского себе равным.
   Два дня спустя после сего посещения Кирила  Петрович  отправился  с
дочерью в гости к кн"язю" Верейскому. Подъезжая к "Арбатову" он не мог
не любоваться чистыми и веселыми избами крестьян и каменным господским
домом   -   выстроенным   во  вкусе  английских  замков.  Перед  домом
расстилался густозеленый луг,  на  коем  паслись  швейцарские  коровы,
звеня  своими  колокольчиками.  Пространный  парк  окружал дом со всех
сторон.  Хозяин встретил  гостей  у  крыльца,  и  подал  руку  молодой
красавице.  Они вошли в великолепную залу,  где стол был накрыт на три
прибора.  Князь подвел гостей к окну,  и им открылся  прелестный  вид.
Волга  протекала  перед  окнами,  по  ней  шли  нагруженные  барки под
натянутыми парусами  и  мелькали  рыбачьи  лодки,  столь  выразительно
прозванные  душегубками.  За рекою - тянулись холмы и поля,  несколько
деревень  оживляли  окрестность.  Потом  они  занялись   рассмотрением
галлерей картин,  купленных князем в чужих краях. Князь объяснял Марьи
Кириловне их различн"ое" содержание,  историю живописцев,  указывал на
достоинство  и  недостатки.  Он  говорил  о картинах не на условленном
языке педантического знатока,  но с  чувством  и  воображением.  Марья
Кириловна слушала его с удовольствием.  Пошли за стол. Троекуров отдал
полную справедливость винам своего Амфитриона и искусству его  повара,
а  Марья  Кириловна  не  чувствовала  ни  малейшего замешательства или
принуждения в беседе с человеком, которого видела она только во второй
раз отроду.  После обеда хозяин предложил гостям пойти в сад. Они пили
кофей в беседке на берегу широкого озера,  усеянного островами.  Вдруг
раздалась  духовая  музыка,  и  шестивесельная лодка причалила к самой
беседке.  Они поехали по озеру, около островов - посещали некоторые из
них - на одном находили мраморную статую, на другом уединенную пещеру,
на третьем памятник с  таинственной  надписью,  возбуждавшей  в  Марьи
Кириловне  девическое любопытство,  не вполне удовлетворенное учтивыми
недомолвками князя - время прошло незаметно - начало смеркаться. Князь
под  предлогом  свежести и росы спешил возвратиться домой - самовар их
ожидал. Князь  просил  Марью  Кириловну  хозяйничать  в  доме  старого
холостяка. Она разливала чай - слушая неистощимы"е" рассказы любезного
говоруна - вдруг раздался выстрел - и  ракетка  осветила  небо.  Князь
подал  Марье Кириловне шаль и позвал ее и Троекурова на балкон.  Перед
домом в темноте разноцветные огни  вспыхнули,  завертелись,  поднялись
вверх колосьями,  пальмами,  фонтанами,  посыпались дождем,  звездами,
угасали,  и снова вспыхивали.  Марья Кириловна  веселилась  как  дитя.
Князь  Верейской радовался ее восхищению - а Троекуров был чрезвычайно
им доволен,  ибо принимал tous les frais князя,  как знаки уважения  и
желания ему угодить.

   Ужин в своем достоинстве ничем не уступал обеду.  Гости отправились
в комнаты,  для них отведенные,  и на другой день поутру расстались  с
любезным хозяином, дав друг другу обещание вскоре снова увидеться.

Вперед
Назад

К основной странице
К оглавлению сервера