Показав в "Нахлебнике" жестокость социального прессинга по отношению к человеку, униженному и оскорбленному, в пьесе "Холостяк" И. С. Тургенев в центр драматического действия поставит личность иного склада, иного жизненного самочувствия.
Тем не менее, в научной литературе за образами Кузовкина и Мошкина закрепилась такая неразрывная идейно-тематическая связь, что зачастую в рассуждениях исследователей они предстают как двойники. Начало такой традиции было положено еще А. Григорьевым, который видел в центральных персонажах "Нахлебника" и "Холостяка" воплощение поэтики "сентиментального натурализма", истоками уходившей к творчеству Н. В. Гоголя и наиболее ярко проявившейся в литературной деятельности Ф. М. Достоевского.
При этом критик считал, что последователи Гоголя измельчили нравственный идеал автора "Шинели". "Вопль идеалиста Гоголя за идеал, за "прекрасного человека", перешел в вопль и протест за расслабленного, за хилого морально и физически человека", - указывал Григорьев (80; 350).
Как идентичные рассматривались образы Кузовкина и Мошкина в начале века известным историком Н. Долговым, видевшим их главное достоинство в сходстве с Макаром Девушкиным из "Бедных людей" Достоевского (94; 35). Л. Гроссман расширил контекстуальные рамки восприятия образов до популярного в европейской литературе стиля пауперизма, провозглашавшего интерес к психологии отверженных и униженных людей (83). В. Виноградов в исследовании "Тургенев и школа молодого Достоевского" доказывает влияние на пьесы "Нахлебник" и "Холостяк" "новой системы словесно-художественного воспроизведения мира "бедных людей", впервые осознанной и продемонстрированной в ранних произведениях Ф. М. Достоевского" (91; 49).
Однако при безусловно имеющемся типологическом родстве конфликтных основ пьесы "Нахлебник" и "Холостяк" представляют нетождественные трактовки образа "маленького человека", Кузовкин и Мошкин осмыслены в разных социально-психологических аспектах.
Во-первых, персонажи демонстрируют несхожие варианты социальной адаптации. Кузовкин - человек, тотально зависимый, он кормится "чужим хлебом", и даже дочь Василия Семеныча носит чужую фамилию и отчество не от его имени. Жизнь нахлебника - это сплошная цепь унижений, бездеятельное существование безвольного человека, полностью подчинившегося обстоятельствам.
Мошкин социально самостоятелен и, хотя не занимает высокого общественного положения, способен содержать себя. Этот факт заявлен начальной ремаркой первого действия: "Театр представляет гостиную не богатого, но и не бедного чиновника" (249; II; 175). Он имеет возможность не только наладить собственный быт, но и оказывает помощь другим людям. Сейчас у себя в доме Мошкин приютил сироту. Девушка до смерти матери жила в соседней квартире, а затем Михайло Иванович уговорил ее переехать к нему. Чтобы жить самостоятельно, у Маши не было средств, родственник, "помещик с достатком", которому Мошкин в послании сообщил о бедственном положении сироты, ответил: "Всех-де нищих не накормишь; коли вас, мол, так состраданье разобрало, так возьмите ее к себе, а мне не до того" (249; II; 181). Михайло Иванович так и поступил. Теперь собирается судьбу Маши устроить, выдав ее замуж за своего сослуживца Петра Ильича Вилицкого.
Этому молодому человеку несколько лет назад Мошкин тоже помог в тяжелую минуту, когда юноша именье родительское потерял и остался в Петербурге без средств к существованию. "Я его могу назвать своим благодетелем", - признает Вилицкий роль Мошкина в своей судьбе (249; II; 190).
Во-вторых, в отличие от Кузовкина, Михайло Иванович - натура деятельная. Он постоянно хлопочет, что-то устраивает, о ком-то заботится. Обстоятельства не довлеют над ним, из каждой ситуации он стремится найти выход, спасти положение. "Живой, хлопотливый, добродушный", - так охарактеризован персонаж в афише (249; II; 174), и это подтверждено целым рядом поступков, совершающихся на глазах у читателей, и теми, о которых рассказывается: он помогал Маше выхаживать больную мать; устраивает у себя обед в честь предстоящей свадьбы воспитанницы и Вилицкого; когда жених не показывается ни на службе, ни у невесты, по нескольку раз приходит к молодому человеку на квартиру, расспрашивает слуг, дворника, оставляет послания, после того, как Вилицкий отказался жениться на Маше и девушке становится известно об этом, Михайло Иванович готов даже сразиться с обидчиком. ты теперь будь спокойна - а я вот что намерен сделать: либо я все устрою по-прежнему, либо я его на дуэль вызову...", - решительно заявляет Мошкин (249; II; 247). И только угроза девушки лишить себя жизни, если он попытается осуществить свое намерение, заставляет Михайла Ивановича отречься от воинственного плана. И тут же предлагает следующий вариант спасения: выйти замуж за него, старого холостяка, чтобы Маша не испытывала моральных неудобств перед окружающими, живя у постороннего мужчины.
Ситуационно согласием Маши принять предложение Мошкина и завершается действие пьесы.
В-третьих, главный герой "Холостяка" напрочь лишен амбициозных притязаний. В его душе нет сложных психологических изломов Кузовкина, Михайло Иванович живет в согласии с собой, его внутренний мир целен и светел. На эти качества Мошкина обратил внимание А. Волынский, включив пьесу "Холостяк" в контекст своих рассуждений об идеальном начале в русской литературе. Говоря о центральном персонаже произведения, автор сборника "Борьба за идеализм" отмечает "красоту чистого сердца и беззлобной души, смешной и нелепой в своих житейских столкновениях, но чудесной и обаятельной в своих безотчетных порывах" (58; 255).
Психологическая разработка образа Мошкина строится у Тургенева на осознании Михайлом Ивановичем любви к своей воспитаннице, что для самого персонажа вплоть до последней сцены оставалось тайной. В брак Маше он предлагает вступить формально, желая спасти девушку от сплетен по поводу ее пребывания в доме постороннего мужчины. "Говорят, в таких случаях следует спросить у возлюбленной то есть особы: могу ли я, дескать, надеяться? Но ты не бойся, я ничего у тебя не спрошу...", - успокаивает Мошкин Машу (249; II; 249). Когда же она отвечает, что надеяться Михайло Иванович может, старый холостяк сражен открывшейся ему истиной о самом себе: "Это просто такие чудеса, каких на свете никогда не бывало! То-то у меня и прежде сердце замирало, когда я ее сватал... А только я задыхаюсь, ей-богу задыхаюсь..." (249; II; 250).
Внутреннее развитие образа Мошкина движется от незнания себя к постижению загадок собственного сердца. Параллельно этому психологическому потоку существует в пьесе другой, омертвляющий и замораживающий душу.
Процесс распада личности показан на примере двух персонажей: фон Фонка и Вилицкого. Первый из них, существо "холодное, сухое", знаменует конечный итог такого процесса, второй находится в начале "славного" пути. Причем в афишной характеристике указано, что Петр Ильич - "нерешительный, слабый, самолюбивый человек" (249; II; 174). Слабость, помноженная на самолюбие, вызывает у Вилицкого жадное желание преодолеть свою личностную нерешительность и социальную малость. Для этого он готов пожертвовать чувством благодарности к Мошкину, сердечной привязанностью к Маше. Кумиром для себя молодой человек выбирает холодного, просчитывающего каждый жизненный шаг фон Фонка, который отговаривает Вилицкого жениться на Маше, так как за девушкой нет богатого приданого и выгодных связей.
Композиция пьесы и подчинена выявлению контрастных жизненных позиций и взаимоисключающих нравственных установок персонажей.
Первое действие насыщено у Тургенева фарсово-гротесковыми сценами. Нелепо здесь в первую очередь выглядят герои, наделенные положительными качествами: Мошкин, суетливый и заискивающий, желающий ради Маши угодить гостям, сама девушка, умирающая от страха и робости перед Фонком и оттого превратившаяся в глупую куклу; друг Михайлы Ивановича Шпуньдик, степной помещик, старомодный и провинциальный. Надменность, нескрываемое пренебрежение Фонка к происходящему лишь усугубляет ситуацию. Обитатели дома Мошкина деревенеют окончательно. К ним ко всем можно применить ремарку, которой автор определяет самочувствие тетки Маши на этом обеде, "опять от испуга пучит" (249; II; 195).
Во втором действии нравственно "пучит" Вилицкого, который не хочет встречаться больше ни с Мошкиным, ни с Машей, а по сему безвылазно сидит в своей квартире. Появление Фонка со странным и наглым греком тоже придает сцене комический оттенок, только на сей раз со зловещим отсветом. Мошкин, Маша, Шпундик были нелепы от стеснения, внутренней зажатости, а Фонк и Созомэнос от непоколебимой уверенности в собственной значимости.
Третье действие раскрывает истинное содержание души Мошкина, убеждая в его человеческой состоятельности. Он - подлинный, живой, чувствующий и умеющий страдать за других. Ему нечего стыдиться и не за что себя укорять, только сам он об этом не догадывается. Как не догадывается мир. Правда, зритель становится свидетелем внутреннего величия человека с уничижительной фамилией.
Но тот же зритель всем ходом действия убедился в том, что следование нравственным принципам исключает заботу о значимости общественного статуса.
Как благородство души противоборствует с господствующими в жизни законами социального эгоизма, показано в пьесе через образ Мошкина; как социум нравственно "выжимает" людей, выявлено на примере таких персонажей, как Вилицкий и фон Фонк. В финале пьесы эти действующие лица не пересекаются, оставаясь существовать параллельно друг другу.
По жанровой логике "мещанской" драмы и "слезной" комедии, генетическое родство с которой прослеживается в "Холостяке" в эмоциональной направленности на возвеличивание простых и честных людей, порок обязательно должен быть наказан. Тургенев к успокоительной развязке не прибегает. Конфликт социума и нравственности в его пьесе представлен вечной закономерностью человеческого бытия.