"КОГДА ДУША ВЕДЕТ..."
ОБРАЗ ДУШИ В ТВОРЧЕСТВЕ РУБЦОВА
Особое место в устном народном
поэтическом творчестве занимает образ-символ,
вмещающий в себя все богатство человеческих
чувств, моральные свойства, этические категории:
душа (сердце).
Слово "душа" является одним
из наиболее употребительных и в русской
лирической поэзии. "Для художественной речи, -
писал Д. Лихачев, - важны слова, "нагруженные"
широким и разнообразным объемом и с большими
ассоциативными возможностями, слова-возбудители
ассоциации, и в связи с этим слова, богатые
исторической традицией, многовековым культурным
контекстом". В творчестве Н. Рубцова частота
использования этого понятия уникальна. В его
сравнительно небольшом поэтическом наследии
слово "душа" употребляется 88 раз в 58
стихотворениях и в этом отношении не имеет себе
равных (о России, правда, в различных вариациях
(Русь, отчизна, край, земля и т.п.) он говорит 110
раз!). Однако для исследователей поэзии Н. Рубцова
важен не столько примечательный статистический
факт, сколько проблема эстетического понимания
этой категории в его лирике, ведь "проблема
души методологически есть проблема
эстетики..." (М. Бахтин).
В истории мировой культуры
понятие души - значимый, категориальный элемент
представлений о внутреннем мире человека. В
современном понимании это слово предстает в двух
значениях: 1) психический мир человека и 2)
совокупность черт личности, характер человека,
что вполне согласуется с традиционным
пониманием души. В то же время нельзя забывать о
том, что в художественной литературе душа не
равна личности, она гораздо шире ее и связана с
внешним миром: с природой, Родиной, с жизнью
человечества, его историей, с космосом. Все это
становится возможным благодаря тому, что душа
является одновременно и объектом и субъектом
художественного исследования.
В русском фольклоре слово
"душа" чаще всего упоминается в лирических
песнях, выражающих мысли, чувства и настроения
народа. В пословицах и поговорках душа - тоже одно
из главнейших понятий, и отношение к ней
соответствующее: душу "очищают" трудом,
подвигом; душа может быть "жива", а может и
погибнуть; людей, погубивших чужую душу (а с ней -
и свою), называют "душегубцами"; ее
исповедуют, могут "выложить всю душу";
говорят: "душа нараспашку",
"душа-человек", но и замечают: "чужая душа -
потемки..." В народном сознании душа всегда
объединяет человека с миром, с Богом, с другим
человеком: "поговорим по душам", "отдал
богу душу..." Постоянно замкнутой в себе душа
просто не может существовать.
Следует также помнить, что
сильное мировоззренческое влияние на русский
фольклор оказало христианство.
"Унаследованные от глубокой древности
верования и христианская религия, находясь между
собой одновременно и в постоянном
взаимодействии и в антагонизме, представляли два
синхронных аспекта средневекового
общественного сознания, образуя специфическое
единство, которое можно было бы назвать
"народным христианством" (А. Гуревич). В
религиозных представлениях русского народа
душа, наряду с телом, одна из частей человеческой
природы, важнейшая ее часть, которая при
освобождении от греха вследствие таинства или
под воздействием аскетических подвигов
становится духом, соединяющим человека с Богом.
Причем познание и раскрытие человеком
собственного духовного мира, моральная
рефлексия строится как диалог человека со своей
душой. В такой своеобразной исторической форме и
проявилось самопознание человека, становление
понятия личной совести. Поэтому, когда в
"Поучении..." Владимир Мономах обращается:
"Вскую печална еси, душа моя? Вскую смущаеши мя?
Уповаи на Бога, яко исповЪмся ему", то такое
вопрошание является ничем иным, как моральным
самоконтролем личности, проявлением чувства
личного нравственного самосознания, совести.
В русской поэзии XVIII-XIX вв. образ
души получает специфическое развитие и
выражение. Слова "дух", "душа"
употребляются как поэтические знаки, условные
обозначения внутреннего психического мира
человека, поэта, того начала, которое понимается
в лирике и как "условное вместилище духовного
переживания", и как "источник творческой
силы поэтической мысли..."
У В. Жуковского душа стремилась
к Богу:
Не часто ли в величественный час
Вечернего земли преображенья -
Когда душа смятенная полна
Пророчеством великого виденья
И в беспредельное унесена...
("Невыразимое")
У А. Пушкина она как итог
("Душа в заветной лире...") - соединяла его
поэзию с народом.
Ф. Тютчев сливает душу и сердце в
единое целое:
О, вещая душа моя,
О, сердце, полное тревоги, -
О, как ты бьешься на пороге
Как бы двойного бытия!
("О,
вещая...")
К. Бальмонт в книге "Только
любовь" приводит душу в пустыню
индивидуализма:
Я ненавижу человечество,
Я от него бегу спеша.
Мое единое отечество -
Моя пустынная душа.
В противоположность ему, А. Блок
стремится к исконному пониманию слова
("Восторг души первоначальный..."), а в своей
статье "Без божества, без вдохновенья"
говорит еще более конкретно: "Они замалчивают
самое главное, единственно ценное: душу".
В. Маяковский начинал с
души-двигателя:
Сердца - такие же моторы.
Душа - такой же хитрый двигатель.
("Поэт-рабочий")
Но быстро вернулся к традиции
лирической поэзии XIX века:
Я вам не мешаю,
К чему оскорбленья!
Я только стих,
Я только душа.
("Про
это")
С. Есенин как бы подтвердил его
мысль и расставил все по своим местам (лира - это
душа, а "отдам всю душу..." - оборот речи. - В.
Б.):
Отдам всю душу октябрю и маю,
Но только лиры милой не отдам.
("Русь
советская")
Таким образом, в русской поэзии
душа лирического героя не только выражает
глубоко личные чувства, но и является средством
передачи поэтической мысли, имеющей
определенную ценностную ориентацию. Это
становится тем более понятным, если вернуться к
тому, что изначально (и в фольклоре, и в религии)
проблема души - это проблема диалога. В сознании
отдельного человека она эстетически
нереализуема, замкнута. Именно это имел в виду М.
Бахтин, когда говорил: "Душа - это дар моего
духа другому".
Н. Рубцов в одной из своих
рецензий отмечал: "Все темы души - это вечные
темы, и они никогда не стареют, вечно свежи и
общеинтересны".
Какой же была в его поэзии тема
души, какое ценностное значение имела, к чему
была обращена?
Когда мы говорим, что в поэзии
душа не равна личности, что она шире ее в своих
многообразных связях с действительностью, то
имеем в виду пересозданный поэтом
художественный мир души, включающий в себя не
только образы всего пережитого лирическим
героем в своем личном времени, но и память о
далеком прошлом, и боль настоящего, и предвидение
будущего. Не случайно один из сборников Н.
Рубцова назван "Душа хранит" (1969), а в
стихотворениях "Мачты" и "Я умру в
крещенские морозы" поэт поднимается до
ощущения собственного бессмертия:
Сам не знаю, что это такое...
Я не верю вечности покоя!
("Я умру в крещенские
морозы...")
Иногда лирический герой поэта в
своем высшем духовном напряжении поднимается до
чисто нравственной позиции (и в этом видна
ориентация Н. Рубцова на традиции народного
мировоззрения):
Перед всем
Старинным белым светом
Я клянусь:
Душа моя чиста.
("До
конца")
Но примеры современной ему
действительности не исчезают из художественной
реальности, ее ценностно-смысловой мир виден
даже в письмах поэта, в которых продолжается
внутренний творческий процесс: "Здесь
великолепные (или мне только кажется) холмы по
обе стороны неширокой реки Толшмы, деревни на
холмах (виды деревень), леса, небеса. У реки,
вернее, над рекой, сразу у въезда в Николу (так
здесь называют село), под березами - разрушенная
церковь. Тоже великолепная развалина! В этой
местности когда-то я закончил семь классов (здесь
для души моей родина), здесь мне нравится, и я
провожу здесь уже второе лето". Сравним:
О, вид смиренный и родной!
Березы, избы по буграм
И, отраженный глубиной,
Как сон столетий, божий храм...
("Душа
хранит")
"Красота былых времен",
которую хранит лирический герой, не потеряна в
прошедшем, она живет в его поэтическом ощущении:
...И все ж я слышу с перевала,
Как веет здесь, чем Русь жила.
("По
вечерам")
Ценностно-смысловая ориентация
в его художественном мире, его "тема души"
совершенно сознательно направлена на
современность, но на современность, являющуюся
лишь "мгновением вечности" во всей жизни
Родины. Потому так естественны его размышления и
о ее будущем, и о ее прошлом. Характерны в этом
отношении стихотворения, посвященные судьбе
любимых поэтов Н. Рубцова:
Словно зеркало русской стихии,
Отстояв назначенье свое,
Отразил он всю душу России!
И погиб, отражая ее...
("О
Пушкине")*
*Выделено мной. - В. Б.
И сны Венеции прекрасной,
И грустной родины привет -
Все отражалось в слове ясном
И поражало высший свет.
("Приезд
Тютчева")
Версты все потрясенной земли,
Все земные святыни и узы
Словно б нервной системой вошли
В своенравность есенинской
музы!
("Сергей
Есенин")
А. Блок в открытом письме Д.
Мережковскому образно сказал: "Чем больше
чувствуешь связь с родиной, реальнее и охотнее
представляешь ее себе как живой организм..."
Лирический герой Рубцова не
просто чувствует душу этого "живого
организма", он знает, что связан с родиной не
только жизнью, но и смертью:
С каждой избою и тучею,
С громом, готовым упасть,
Чувствую самую жгучую,
Самую смертную связь.
("Тихая моя
родина")
В его поэзии нет ничего
случайного, все взаимосвязано и взаимозависимо,
все имеет свои глубокие корни. Так, в
стихотворениях "Старик", "Русский
огонек", "Ночь на родине" и других Рубцов
соединяет душу со светом, огнем:
Горишь, горишь, как добрая душа,
Горишь во мгле, и нет тебе
покоя...
("Русский
огонек")
Подобное сравнение восходит к
мифологической древности: "Душа человеческая,
по древним языческим преданиям, представлялась в
самых разнообразных видах: во-первых, огнем.
Славяне признавали в душе человеческое
проявление той же творческой силы, без которой
невозможна на земле никакая жизнь: это сила света
и теплоты, действующая в пламени весенних гроз и
в живительных лучах солнца. Душа - собственно
частица, искра этого небесного огня, которая и
сообщает очам блеск, крови - жар и всему телу -
внутреннюю теплоту" (А. Афанасьев).
Такого же рода корни
прослеживаются и в стихотворениях
"Журавли", "У сгнившей лесной
избушки...", "Прощальная песня", в которых
Рубцов сравнивает душу человеческую с птицей
(сравнение 2-е):
И словно душа простая
Проносится в мире чудес,
Как птиц одиноких стая
Под куполом светлых небес!
("У сгнившей лесной
избушки...")
Изображение души в виде птицы
является у многих народов весьма
распространенных как в древних, так и в
современных традициях.
Как писал А. Афанасьев,
"наравне с прочими индоевропейскими народами
славяне сохранили много трогательных рассказов
о превращении усопших в легкокрылых птиц, в виде
которых они навещают своих родичей..."
В-третьих, душа в фольклоре
представляется звездою, ибо "в народных
преданиях душа точно также сравнивается с
звездою, как и с пламенем; а смерть уподобляется
падающей звезде, которая, теряясь в воздушных
пространства, как бы погасает. ... Каждый человек
получил на небе свою звезду, с падением которой
прекращается его существование...". Сравните у
Рубцова: "Горит, горит звезда моих полей..."
("Звезда полей").
В-четвертых, как огонь
сопровождается дымом, так "и душа, по некоторым
указаниям, исходила из тела дымом и паром..."
У Рубцова:
Когда, бесчинствуя повсюду,
Смерть разобьет мою судьбу,
Тогда я горсткой пепла буду!
Но дух мой... вылетит в трубу!
("Кружусь
ли я...")
В-пятых, душа сравнивается с
ветром. Ведь "язык сблизил оба эти понятия, что
наглядно свидетельствуется следующими словами,
происходящими от одного корня: душа, дышать, воз
/вз/-дыхать, д/ы/хнуть, дух (ветер), дуть, дунуть,
духом-быстро, скоро, воз-дух, воз-дыхание,
вз-дох..."
С ветром сравнивает душу и
Николай Рубцов, он восклицает:
О, ветер, ветер! Как стонет в уши!
Как выражает живую душу!
("По
дороге из дома")
Как видим, в художественном мире
Рубцова душа имеет разные значения в своей
взаимосвязанности с миром. Но наиболее
определенно высказана его этическая и
эстетическая поэзия в программном стихотворении
"Душа" ("Философские стихи"). В нем поэт,
отталкиваясь от православно-христианской
традиции этического интеллектуализма видеть в
разуме высшую часть души ("...Соединясь,
рассудок и душа Даруют нам светильник жизни -
разум!"), выражает свою самую сокровенную
мысль: душа - это не только эстетическая ценность,
но и одновременно - цель:
Но я пойду! Я знаю наперед,
Что счастлив тот, хоть с ног его
сбивает,
Кто все пройдет, когда душа
ведет,
И выше счастья в жизни не бывает!
В стихотворении "Старая
дорога" эта ценностная позиция приобретает
законченное выражение (дух как наивысшая часть
человеческой души):
...Здесь русский дух в веках
произошел
И ничего на ней не происходит.
Н. Рубцов здесь как бы повторяет
слова А. Блока о том, что "Запад дошел до
отвлеченного лица - человечества. Восток верует
только в душу живу и не признает развития этой
души..." И наконец, душа в поэтическом мире
Рубцова связывается с духовностью как высшим ее
проявлением, но никогда не отделяется от земли,
которую народ всегда считал и считает своей
объединяющей силой, началом всех начал:
Когда душе моей
Земная веет святость...
("В
глуши")
В потемневших лучах горизонта
Я смотрел на окрестности те,
Где узрела душа Ферапонта
Что-то божье в земной красоте.
("Ферапонтово")