ских машин с пехотой. Насчитали около сорока машин. Значит,
мы их основательно потрепали, если им потребовалось такое
пополнение.
22 октября.
Второй батальон продолжает лесной бой в районе высот
128,8 и 113,8.
Лесной бой... Ничего более трудного я не знаю. На откры
той местности ты видишь перед собой противника. Знаешь, от
куда грозит опасность. Попав в лес, становишься слепым. Куда
ни шагни, всюду опасность. До войны я любил побродить в вы
ходной по лесу с ружьишком. А сейча? лес для меня — олице
творение всего враждебного, темная и таинственная сила. Знаю,
что противник рядом, а не вижу.
Думал, все испытывают такую же власть страха перед лесом.
Но сегодня, проходя по передовой, случайно услышал разговор,
от которого стало стыдно за свою слабость.
— Та хай йому грець, тому лису, — журчал в одной из
стрелковых ячеек молодой басок. — Вражина поховалась. Мени
страшно.
— Э, не скажи, хлопец, — хрипло возразил второй голос.
Я остановился. Хотелось услышать, что последует дальше.
— Лес тебе что дом родной, — продолжал боец. — Ты вра
га не видишь, так и он тебя тоже. Значит, в этом отношении —
квиты. А лес тебя и укроет, и согреет, и накормит в случае
нужды.
Басок принадлежал совсем молодому парню. Когда он гово
рил, черные глаза его расширялись. Фамилия второго бойца —
Закатов. Его я знаю с первых дней формирования дивизии.
Он, кажется, охотник. Во всяком случае, стрелок отличный.
Закатов меня заметил. Спросил:
— Верно я говорю, товарищ лейтенант? Лес солдату что
дом родной?..
Почувствовал, как краска заливает мне не только лицо, но
и уши. Промычал что-то невразумительное и поспешил уйти.
24 октября.
Вчера после длительного перерыва снова вышла девизион-
ная газета. Обрадовались ей, как старому другу.
25 октября.
Начинаю понимать, почему наш почтальон старается вру
чать письма даже во время боя. Только взглянул человек на
знакомый почерк и уже чувствует себя смелее.
41
