Вспоминается в связи с этим еще одно градостроительное решение Анатолия Семеновича, к которому я был причастен. Обком получил «добро» на строительство собственного гаражного комплекса. Нашему институту поручили проектные работы. Подготовили несколько вариантов его размещения, принесли в финхозотдел обкома. Вскоре оттуда сообщили, что утвердили место для гаражей во дворе у здания обкома. Мы недоумевали. Обратились к заведующему отделом Б.И. Ананьеву, он посоветовал смириться, так как решение принял сам Дрыгин. Позвонил Анатолию Семеновичу с просьбой принять. Взял все варианты, пришел, доказываю разумность нашего варианта размещения гаражей на улице Предтеченской, где они сейчас и находятся, и привожу доводы против утвержденного варианта. Он встал, перешел во вспомогательную комнату, из которой видна площадка, где мы предлагаем строить гаражи, возвратился в кабинет. Подумав, вызвал Ананьева и дал команду проектировать по нашему варианту. Можно представить, как бы выглядели сейчас гаражи на административной площади имени Анатолия Семеновича Дрыгина.
Будучи до 1980 года членом обкома партии, депутатом областного, а затем городского Советов, я, как и прежде, был в курсе событий общественной и политической жизни области. Как думающий, активный член общества видел, что с годами, особенно в последние пять лет, наш лидер - коренник русской тройки - устал, не так активно и настойчиво, как прежде, вникал в проблемы и не так твердо разруливал ситуацию в области. В партийные органы приходили не под стать ему «проводники» государственных решений. Многие уже не его, а других лиц выдвиженцы пробирались к руководящим постам.
Как раз в это время в 1977 году началось обсуждение будущей конституции. Ключевым в ней был шестой пункт о руководящей и направляющей роли партии в стране. Я прекрасно понимал, что произойдет в обществе, когда из высших эшелонов партии уйдут такие руководители, как Анатолий Семенович Дрыгин, Алексей Николаевич Косыгин и другие патриоты страны их уровня. Поэтому на партийном собрании института по обсуждению будущей конституции я сказал, что введение шестой статьи в конституцию чревато тяжелейшими последствиями не только для нашего поколения, но особенно для детей и внуков. Теперь, по прошествии почти тридцати лет, мы стали свидетелями этого. Но история нас ничему не учит. Мы - плохие ученики собственной истории.
Работая уже в новом качестве, я всегда имел возможность встречаться с Анатолием Семеновичем. При просьбе о встрече такая возможность предоставлялась в течение недели.
В своей деятельности на протяжении нескольких десятилетий мне пришлось работать с Мамлеевым, а затем с Дрыгиным. С первым - более непосредственно и близко, со вторым - на расстоянии, но по более глобальным проблемам. Оба были патриотами своего дела, опирались на молодых выдвиженцев. В их отношении ко мне я ощущал что-то отцовское. Это чувствовалось, когда они как бы снимали с себя одежды суровых руководителей. Конечно, это случалось нечасто, они, как правило, были застегнуты на все пуговицы своих должностных мундиров. Но в эти минуты снисходили к тем, кому они верили, может, потому, что у одного не было детей, у другого - своих сыновей.
* * *
Период руководства областью Анатолием Семеновичем Дрыгиным, безусловно, вошел в историю как один из лучших периодов для Вологодчины и ее граждан. Приведу несколько цифр в подтверждение: за четверть века введено 14,8 миллиона квадратных метров жилья, школ - на 140,5 тысячи мест; больниц - почти на 7900 коек; дошкольных учреждений - 79,8 тысячи мест.
Подводя итог своей деятельности в области, собираясь на покой, Анатолий Семенович, на мой взгляд, решал сложнейшую проблему - кому передать руководство стотысячной партийной организацией. Он, как никто другой, понимал, какая ответственность возлагается на его преемника и каким он должен быть. Если вспомнить уже начавшуюся горбачевскую «перестройку», «поход» на партийные штабы, то вдвойне понятны станут тревоги и волнения уходящего хозяина области.
На финише своих воспоминаний я попытаюсь обосновать, в чем заключается феномен Дрыгина и его времени. За счет чего, какие приводные ремни были включены, чтобы при той же численности населения, как и теперь, причем тогда еще с аграрным укладом, с развивающейся промышленностью, в области ежесуточно, ежемесячно, ежегодно производилась продукция, строилось жилья и социальных объектов значительно больше, чем теперь?
Можно привести много слагаемых, позволивших достичь таких результатов, но так или иначе в основе лежал труд человека в поле, у станка, на стройке. Наши лидеры того времени, и в первую очередь Анатолий Семенович, прошли горнило войны. Чтобы достичь победы, они на поле брани трудились с оружием в руках за пределами человеческих возможностей. Перейдя к мирному труду, наши руководители вольно или невольно взяли за основу опыт, накопленный на полях сражений. Мы чувствовали, с каким упорством, настойчивостью они добивались восстановления народного хозяйства, затем его приумножения во благо людей. Они требовали от нас: «Надо. Надо». Мы же с детства понимали, что такое «надо» от наших матерей и отцов.
В этой обстановке, как ни в какой другой исторический период нашей страны, встал вопрос грамотного воспитания личности. Конечно, это стало возможным в первую очередь через учебные заведения всех уровней, повышение культуры, улучшение жилищно-бытовых условий, через возвышение человека труда. Быть настоящим рабочим в то время было престижней и материально выгодней, чем средним инженером.
Но не только грамотно поставленная воспитательная работа была движущей силой. Мы помнили, что такое война. Ее дух все время дышал нам, как и нашим отцам, в лицо или в спину. Народ, знавший не понаслышке, что такое война, готов был работать сутками, чтобы она вновь не пришла на нашу землю. Мы все время оборонялись от ее угрозы собственным самоотверженным трудом. В этой обстановке наш народ действительно работал не за страх, а за совесть: «Раньше думай о Родине, а потом о себе!». Наша область за этот труд лучше других была обеспечена продуктами питания и промышленными товарами. Росли денежные доходы. Труд каждого, в особенности рабочих, был оценен многими правительственными наградами. За эти годы около сотни человек стали Героями Социалистического Труда, лауреатами Ленинской и Государственной премий.
Мне, участнику тех событий, Вологодчина напоминает крупный пчелиный улей с трудолюбивыми пчелами, добывающими нектар. И в этом, безусловно, была решающая роль Анатолия Семеновича Дрыгина. Его трудовой подвиг заслуженно отмечен Звездой Героя Социалистического Труда, многими орденами. Он - почетный гражданин Вологды. Но высшей наградой является добрая память о нем его учеников, сподвижников, большинства граждан области.
Все давалось с боя
Юрий Цветков.
Одиннадцать лет работал на строительстве Череповецкого металлургического завода мастером и начальником строительного управления «Мартенстрой», затем заместителем председателя Череповецкого и первым заместителем председателя Вологодского горисполкомов. Длительное время был первым заместителем председателя плановой комиссии облисполкома. Заслуженный рационализатор РСФСР. Награжден орденом «Знак Почета» и тремя медалями.
Вся моя жизнь прошла на Вологодчине. Почти семьдесят лет я - свидетель и участник ее живой истории. Четыре десятилетия посвящены строительной отрасли, из них почти четверть века - в период работы в области Анатолия Семеновича Дрыгина.
На стройку я пришел еще подростком. После восьмого и девятого классов в летние каникулы работал на возведении первой доменной печи в бригаде арматурщиков Николая Дашковского. Сначала подсобным рабочим. Раскладывал арматуру
на деревянных стеллажах и подносил на рабочее место. Потом меня научили вязать арматуру стен, перекрытий, колонн. Заработал на первые коньки с ботинками и первые часы «Победа». Окончив техникум с красным дипломом, стал в 1960 году работать мастером в управлении «Прокатстрой» на строительстве стана «1700» и цеха холодной прокатки.
В разные периоды жизни мне приходилось встречаться с Анатолием Семеновичем. Забегая вперед, скажу, что в августе 1976 года состоялась судьбоносная для меня беседа с ним. В новом здании обкома его кабинет размещался на седьмом этаже. Он сидел за рабочим столом у дальней стены. На нем была белая рубашка с галстуком. Пиджак висел на спинке кресла. От входа до стола постлана кремлевская дорожка. Стены и шторы на окнах светлого тона. Обстановка очень скромная, и никаких украшений. Анатолий Семенович встретил меня приветливо. В разговоре предложил должность первого заместителя председателя Вологодского горисполкома. Добавил, что должность равноценная занимаемой в Череповце, но партия нередко перемещает коммунистов не только по вертикали, но и по горизонтали. Для меня это предложение было неожиданным, однако возражать первому лицу области, не имея веских аргументов, было неразумно. Анатолий Семенович сказал, что завтра состоится бюро обкома, квартирный вопрос решен. Надо приступать к работе и перевозить семью. А в шутку добавил, что традиционно юбка следует за брюками.
* * *
Однако вернусь в Череповец. В начале 60-х годов на металлургическом заводе сложилась напряженная ситуация. В своих воспоминаниях управляющий трестом «Череповецметаллургстрой» Д.Н. Мамлеев писал: «История металлургического завода весьма сложна. Наш завод уже работал. Выдан первый чугун, работала ТЭЦ. Монтировался универсальный блюминг, строился и рос новый город. Но тем не менее возникали те неурядицы и препятствия, которые директор завода Семен Иосифович Резников объединял одним понятием: «конфликты».
Главный конфликт проистекал из столь объективных и серьезных причин, что на повестке дня стоял вопрос - быть заводу или нет? Кое-кто из «теоретиков» планирования стал «доказывать», что завод вообще выстроен не на месте, и он не может стать рентабельным. А раз так - стройку нужно сокращать до минимума и поскорее закончить».
Мне рассказывали, что на одном из совещаний Н.С. Хрущев заявил: «Какой дурак разместил металлургический завод в Череповце?». Академик И.П. Бардин встал и твердо сказал: «Этот дурак - я». Известно, что Никита Сергеевич под горячую руку мог произнести нечто несусветное. Словом, из-за неопределенности затягивалось принятие постановления правительства о расширении завода. В этот напряженный период вступил в должность Анатолий Семенович.
Однако жизнь опровергла доводы незадачливых «теоретиков». Руководство области, завода и стройки сделало все, чтобы ускорить ввод мощностей по производству стали и проката. Управление «Тэцстрой» реорганизовали в «Мартенстрой» и сосредоточили на сооружении мартеновских печей. Для усиления работ на прокатных станах создано еще одно управление «Прокатстрой-2». Были введены в эксплуатацию большегрузные мартены, двухванная сталеплавильная печь, началось строительство электросталеплавильного цеха. На стане «2800» металлурги прокатывали листовую сталь для газовых труб большого диаметра, а на стане «1700» производили новый вид продукции - тонкий стальной лист.
Огромное значение для страны имело сооружение цеха холодного проката. В то время Запад отказал нам в поставках холоднокатаного листа. На грани остановки оказались автомобильные заводы, предприятия по выпуску комбайнов, тракторов, холодильников, стиральных машин и других изделий. Контролировал строительство сам Хрущев. Строительный отдел ЦК систематически докладывал главе государства о ходе возведения этого объекта, что помогало в своевременном финансировании стройки, поставках материалов и оборудования, решении вопросов в министерствах. Ведь никому не хотелось получать выговор от Хрущева.
О размерах цеха-гиганта можно судить хотя бы по тому, что он занимал свыше десяти гектаров. Впервые здесь в крупных масштабах применены составные колонны из сборного железобетона со сваркой стыков арматуры ванным способом. Изготовить 20-метровые колонны весом до 30 тонн на заводе железобетонных изделий, а затем перевезти их автотранспортом на большое расстояние до места монтажа было трудоемко и опасно. Отдел главного технолога треста во главе с Л.И. Бусыгиной разработал проект полигона с пропарочными камерами и бетонной площадкой. Его разместили близ строящегося цеха. Коллектив «Прокатстроя» возвел полигон и своими силами изготовил все колонны. При транспортировке на место монтажа ни одна не была сломана.
Дальнейшая индустриализация строительства велась за счет применения крупноразмерных кровельных плит и стеновых утепленных панелей длиной 12 метров. Комплексная механизация монтажа железобетонных конструкций повысилась до 97,7 процента. Группа специалистов треста за разработку и внедрение прогрессивного метода изготовления этих плит и панелей была награждена медалями ВДНХ. Само прокатное производство оснащалось современным оборудованием. Скорость проката листа достигала 25 метров в секунду. Все операции были механизированы и автоматизированы.
Почти два года продолжалась «битва» за холоднокатаный лист. Анатолий Семенович взял на себя решение наиболее трудных вопросов. На строительные планерки вместе с ним приезжали руководители областных организаций. Они помогали в своевременных поставках материалов и оборудования. Облисполком выделил дополнительные ресурсы на продукты питания для строителей. В порядке поощрения рабочие по специальным заказам приобретали холодильники, стиральные машины и другие дефицитные тогда товары. Словом, целый комплекс мер помог ускорению строительства. Госкомиссия в марте 1963 года приняла в эксплуатацию цех холодной прокатки листа.
В 1965 году приступили к сооружению проволочного стана «250». По нормам продолжительность возведения этого комплекса составляла 12 месяцев. По разработанному управлением «Прокатстрой» и трестом сетевому графику эти сроки были сокращены до 9 месяцев.
«Наибольший интерес для нас, строителей, - писал управляющий трестом Мамлеев, - представляет метод критического пути. Величайшим его преимуществом является то, что он позволяет руководителю строительства выявить и ликвидировать потенциальные трудности, прежде чем они возникнут. Очевидно, что лучшим способом ликвидации опасного положения является его предотвращение. В тресте «Череповецметаллургстрой» впервые в Советском Союзе применена трехступенчатая система составления сетевых графиков. Преимущество ее в том, что каждый руководитель имеет свой график, в составлении которого он принимал непосредственное участие».
В Ленинграде состоялась научная конференция, на которой Мамлеев выступил с докладом. Мне как одному из разработчиков сетевого графика довелось быть на этой конференции. Доклад Дмитрия Николаевича имел огромный успех. Центральное бюро технической информации Госстроя СССР выпустило брошюру о нашем опыте строительства по сетевому графику.
Создание мощных производств стали и проката предрешило судьбу завода. С этого времени он стал работать рентабельно. Металлурги на практике подтвердили правильность расчетов ученых. В феврале 1966 года металлургический завод наградили орденом Ленина. В этот год на его долю приходилось 10 процентов российского чугуна. Был достигнут самый высокий в стране коэффициент использования полезного объема доменных печей. Примерно в это время в Череповце был введен в эксплуатацию завод металлоконструкций, а вскоре - сталепрокатный завод.
* * *
Бурно развивались на Вологодчине и другие отрасли. Вступали в строй предприятия деревообработки, легкой и пищевой промышленности, стройиндустрии. Область стала крупным экспортером, поставляла свою продукцию в 60 стран мира.
Начиная с навигации 1965 года, прошли первые суда по Волго-Балтийскому водному пути протяжением 361 километр. Уже в первом году объем перевозок по нему увеличился почти вдвое, чем по старой Мариинской системе.
Когда область возглавил Дрыгин, началось и ускоренное строительство автодорог. Уже в 1962 году обком взял под особый контроль вывозку дорожно-строительных материалов на места будущих трасс. Но то, что зависело от Москвы, давалось с боем. В своих воспоминаниях руководитель управления «Вологодавтодор» В.А. Мещеряков написал: «Первое министерство, которое посетил вновь избранный председатель облисполкома Л.А. Власенко вместе с дорожниками, было Министерство автомобильного транспорта. Министр лежал в больнице, и его замещал первый заместитель министра А.А. Николаев. Разговор состоялся тяжелый. На все наши просьбы отвечал отказом. При этом рассказал, что в верхах решено заморозить строительство дорог. Стало ясно, что дорожное строительство придется вести в основном за счет возможностей области, за счет инициативы и энергии на местах».
На просьбы области о выделении дорожной техники Москва также отвечала отказом. Тогда Дрыгин и Власенко посетили Председателя Совмина А.Н. Косыгина и рассказали о дорожных проблемах на Вологодчине. Алексей Николаевич твердо заверил, что области будет оказана помощь. И действительно, вскоре дорожники получили из резерва Совмина 20 «КРАЗов», девять бульдозеров и экскаваторов. Начала развиваться сеть автодорог с цементно-бетонным покрытием. В 1966 году сдано в эксплуатацию 115 километров новой дороги Вологда - Череповец, по которой открылось автобусное сообщение.
* * *
21 июля 1967 года Вологодская область была награждена орденом Ленина. Алексей Николаевич Косыгин дал согласие приехать вручить орден. В Череповце его ждали в августе. Город старательно приводили в порядок. Асфальтировали улицы. На металлургическом заводе благоустраивали территорию. Из-за занятости Косыгина визит переносился дважды. Поступали предложения из Москвы о приезде для вручения награды кого-то другого, но Анатолий Семенович не соглашался. Видимо, в области накопились проблемы, которые мог решить только глава правительства.
20 октября Алексей Николаевич прибыл в Череповец. Многие хотели его увидеть поближе. Мне повезло. По счастливой случайности я оказался по делам в тресте. В то время заводоуправление и трест размещались в одном здании, но с отдельными входами. Внутри здания был служебный переход. Прошел слух, что сейчас прибудут высокие гости. Некоторые работники заводоуправления и треста направились на второй этаж к кабинету директора завода. Мы встали вдоль стенки на лестничной площадке. Буквально через несколько минут появился Косыгин, за ним следовал Дрыгин, затем министр черной металлургии Казанец и другие лица. В кабинете директора гости находились недолго. Пока я шел на работу через проходную у заводоуправления, кортеж из восьми автомашин обогнал меня и повернул к доменному цеху.
Уже в Вологде на торжественном собрании Косыгин в своей речи сказал: «Мне хочется напомнить, что в определении места строительства металлургического завода в Череповце особую роль сыграли крупнейший металлург нашей страны академик И.П. Бардин и бывший министр черной металлургии И.Ф. Тевосян, которые доказали целесообразность строительства завода с использованием печорских коксующихся углей и Кольской железной руды. Это было смелое и правильное предложение. Вы знаете, что это предложение вызвало необоснованную критику со стороны некоторых руководителей и специалистов, не понимавших экономического значения такого крупнейшего завода вблизи от потребителей металла, при наличии хороших транспортных связей с сырьевыми базами и районами потребления. Сейчас завод как бы определяет развитие машиностроения во всем северо-западном районе страны».
Во время визита Косыгина в Череповце шло строительство самой мощной тогда в стране четвертой домны. В пусковой комплекс входило семьдесят объектов. Очень ответственными для «Прокатстроя» были фундаменты под воздухонагреватели и пылеуловители. С таким видом работ мы столкнулись впервые. При детальном изучении чертежей оказалось, что фундамент под воздухонагреватели нужно делать на диабазовом щебне, который получали с Кольского полуострова. Достать его в тот момент в нужном количестве было невозможно. Главный инженер треста А.В. Ковальков предложил:
- Давайте подумаем, нельзя ли чем-то заменить?
Стали выяснять, какую температуру передают кауперы на поверхность бетона и как массив бетона воспринимает по всей вертикали горячие температурные воздействия. Пришли к выводу, что шесть метров по вертикали от подошвы фундамента можно уложить заполнителем из гравия, а верхний слой в три метра - заполнителем из доменного шлака. Но это предложение требовалось подтвердить в «Ленгипромезе». Однако там потребовали заключение института «Теплопроект».
Пришлось делать множество всяких диаграмм и расчетов по теплотехнике. Большую помощь в этом нам оказали начальник техотдела треста А.Ф. Кужлев и начальник стройлаборатории Р.Б. Амерханова. Ученые института подтвердили, что ниже трех метров от поверхности фундамента можно применять обычный бетон. В конечном счете наш общий труд увенчался успехом. Оба института разрешили использовать предлагаемую конструкцию фундамента, которая намного ускорила и удешевила строительство домны.
Сооружение четвертой домны стало проверкой на зрелость. На тесной площадке работало одновременно 35 экскаваторов, 126 кранов и до восьми тысяч человек. Большой эффект достигался при монтаже домны крупными блоками, вес которых достигал ста тонн. Помогали в этом деле уникальные краны. Один из них - знаменитый БК-1000, тот самый, который использовали на возведении крупнейшей в мире Останкинской телебашни. Строители и монтажники проявили настоящий героизм. Работы не прекращались даже в тридцатиградусные морозы. Построили домну за один год и восемь месяцев. Главный инженер треста Ковальков в самое напряженное время дневал и ночевал на стройке. Позднее всю эту эпопею назвали подвигом.
В марте 1969 года домна вступила в строй. В то время череповецкий чугун высоко котировался на международном рынке. Его покупали Англия, государства Скандинавии, ФРГ и другие страны. Очень уж высокого качества получалась из него сталь. За проектирование и строительство печи премию Совмина СССР получили и два работника «Прокатстроя»: начальник управления Ю.С. Костерин и бригадир плотников М.М. Афанасьев.
В июле 1969 года правительство утвердило наконец проектное задание по расширению завода. Предусматривалось увеличить производство металла почти в два раза, построить прокатный стан «2000», кислородно-конверторный цех, пятую домну, новую аглофабрику, цех эмалированной посуды и другие объекты. Не вызывает сомнений, что в принятии этого решения важнейшую роль сыграли Косыгин, Дрыгин, Казанец, Мамлеев и директор завода Ванчиков. Определилась перспектива развития череповецкой металлургии почти на три десятилетия.
* * *
В 1971 году моя жизнь круто изменилась. После одиннадцати лет работы на стройке меня утвердили заместителем председателя Череповецкого горисполкома по капитальному строительству. Вскоре я убедился, что трудностей в развитии города ничуть не меньше. Значительно росло население. Средний возраст жителей составлял 29 лет. Если к 1960 году для достижения 100-тысячного населения с момента создания города потребовалось 183 года, то к 1972 году оно удвоилось, а к 1986-му достигло 300 тысяч. По темпам роста (почти 8 тысяч человек в год) Череповец в полтора-два раза опережал Вологду и соседние областные центры.
Это создало серьезную диспропорцию между развитием промышленности и городского хозяйства. Тем более Казанец заявлял, что его министерство должно давать стране металл, а строить мосты, дороги, коммунальные объекты - это дело местных Советов. Это усложняло и без того трудную жизнь горожан. В списках на улучшение жилищных условий на металлургическом заводе состояло 13,8 тысячи человек, в тресте «Череповецметаллургстрой» - восемь тысяч, более трех тысяч человек проживало в бараках. Жилищная проблема после хлеба насущного стала главной.
Кроме того, город неудовлетворительно был обеспечен больницами - менее половины нормы, учреждениями культуры и школами - около 60 процентов. Ни одно предприятие не имело своего дома культуры.
Одна из причин была в том, что существующая база треста к тому времени заметно отставала от масштабов развернувшегося строительства. Заявки министерств, например, на десятую пятилетку возрастали почти в два раза. Они стремились «забить» в план ввод своих мощностей любыми путями, а дальше выкручивать нам руки через ЦК КПСС. При формировании программы обещаний о выделении капвложений, лимитов и подрядов на производственную базу было много, а когда начиналась конкретная передача денег, то их оказывалось мало.
В Череповце возводили свои мощности около двадцати министерств и ведомств. Они отчисляли на базу стройиндустрии от 3 до 5 процентов от объемов промышленного строительства. Когда мы представили им экономические расчеты на 6-10 процентов, то они отказывали. Министерства, строящие только жилье для своих подведомственных предприятий, вообще всячески уклонялись от выделения средств на базу. Говорили, что делают большое благо для города, а если мы не согласны, то направят деньги в другие регионы, а наши рабочие останутся без квартир. Словом, требовалось срочно сбалансировать планы с возможностями подрядных организаций.
Остро встала и проблема кадров. Но после объявления Череповца Всесоюзной ударной стройкой молодежь стала прибывать и из других регионов. Работы хватало всем. Масштабы возрастали, хотя строительный рабочий 1970 года выполнял такой же объем, как пять строителей в 1950 году. Мы опирались на технический прогресс, механизацию трудоемких работ, рационализаторскую мысль рабочих и инженеров. На стройке сложился боевой, сплоченный коллектив, которому были по плечу сложные задачи.
Но программа на семидесятые годы требовала увеличения строительной базы почти в два раза. Тем более что возросло число строек. В июне 1970 года управление «Экскавация» приступило к сооружению крупнейшего в стране химического завода. Причем дело начали не с копки котлованов под фундаменты корпусов, а с обводной канавы по периметру завода протяженностью несколько километров, чтобы осушить стройплощадку. В сентябре на болотистых берегах речки Торовки раздались удары копров, шум землеройных машин. В эти же годы предстояло построить завод силикатного кирпича, спичечную фабрику, реконструировать и расширить фанерно-мебельный комбинат. Началось возведение крупнейшего в стране комбината древесноволокнистых плит в Шексне. Значительно расширилась и география строек, которые развернулись в Вологде, Соколе, Великом Устюге, Красавине. Вся область представляла собой огромную стройплощадку.
Проблему кадров на стройках усугубляла новая ситуация. Предприятия стали хозспособом сооружать жилье для комплектования кадрами вновь возводимых цехов. Наши монтажники, чтобы быстрее получить квартиру, переходили в эксплуатационники. Как правило, ремонтно-строительные бригады в новых цехах комплектовались за счет вчерашних строителей.
А нашему тресту денег на строительство собственного жилья министерство не выделяло, хотя заказчики отчисляли нам 10 процентов от введенной жилплощади. Но этого было крайне мало.
Так что пришлось в 70-х годах пополнять ряды строителей за счет условно освобожденных заключенных, так называемых «химиков». В Череповце создали шесть комендатур. Но в данном случае количество редко переходило в качество. Приведу пример из собственной практики. Однажды ко мне в кабинет зашел парень из условно освобожденных.
- Отправь меня обратно в лагерь, начальник, - стал просить он. - Понял, что стройка - не рай. Здесь я целый день работаю в котловане в резиновых сапогах. Сам должен себя прокормить. А в лагере я работал в цехе бригадиром. Шили мы рукавицы. Нам было тепло, кормили трижды в день. Лучше отсидеть оставшийся срок и освободиться подчистую.
Раньше ко мне обращались за денежным авансом, о переводе в другую бригаду, но такая просьба прозвучала впервые.
- Ты же сам дал комиссии по освобождению согласие ехать на стройку, - возразил я. - Рядом с тобой работают пожилые рабочие и не жалуются. Так что надо выдержать временные трудности.
Такие настроения усложняли ситуацию на объектах. Управляющий трестом Мамлеев на оперативках, проверяя графики работ, все чаще стал отмечать срывы. Главный тормоз - не хватало рабочих.
Однажды областной военком А.Н. Преснухин пришел к Дрыгину доложить об итогах призыва в армию. Анатолий Семенович обратил внимание на цифру отсрочников. По разным причинам их можно было призывать только в строительные отряды. Поэтому Дрыгин попросил военкома подготовить письмо в Генеральный штаб с просьбой разрешить призвать их и направить на стройки в Череповец. Через несколько дней Преснухина вызвали в Генштаб и стали обвинять в разглашении секретных данных. Но тот документально доказал, что он обязан отчитываться перед первым секретарем обкома партии. Его предупредили, что скоро он получит ответ с отказом. Однако Анатолий Семенович на этом не остановился. Он поехал убеждать министра обороны А.А. Гречко. Тот сказал, что это резерв, которым распоряжается только Л.И. Брежнев. Однако разговор имел положительные результаты, так как вскоре в Череповец были направлены военные строители.
На стройки в сельской местности привлекались так называемые «отходники» из Украины, Грузии, Азербайджана и других республик. Приезжали целыми бригадами. Работали весь летний сезон. Строили фермы, жилые дома. На зиму уезжали домой, а весной снова возвращались в нашу область. Эти бригады работали от восхода до захода солнца, зарабатывали неплохо, делали большое и нужное дело. Анатолий Семенович поддерживал этот метод строительства. По окончании сезона каждому отходнику разрешали купить за наличный расчет по 10 кубометров лесоматериалов, которые они увозили домой.
Меры, принимаемые обкомом партии и руководителями стройки, позволяли сократить текучесть кадров и добиться некоторого увеличения числа строителей. Однако для выполнения возрастающей программы требовалось увеличение их численности на 20-25 тысяч.
Оценив всю серьезность проблем, Дрыгин и Власенко пришли к выводу, что на региональном уровне их не осилить. Решили готовить обоснования в правительство о комплексном развитии Череповецкого промышленного узла, усилении строительства социальных объектов. В рабочую группу по подготовке этих документов включили и меня. В июле 1972 года состоялось совещание у заместителя председателя Совмина России A.M. Калашникова по строительству коммунальных объектов в Череповце. Было принято очень важное решение о строительстве инженерных сетей в Заягорбском и Зашекснинском районах города, увеличивалось финансирование этих объектов более чем в четыре раза.
Однако одновременно Минчермет и Минхимпром наметили значительный рост промышленного строительства: по металлургическому и сталепрокатному заводам - в 1,6 раза, а по химическому и азотнотуковому заводам - почти вдвое. Значит, следовало ожидать нового роста населения в городе на 35-40 тысяч человек за пять лет и углубления диспропорции в развитии промышленности и городского хозяйства.
Предложения о комплексном развитии Череповецкого промышленного узла составили 29 страниц. Ознакомившись с ним, Анатолий Семенович сказал, что проблемы в письме надо ставить острее. Вместе с первым зампредом облисполкма В.А. Шивринским и председателем облплана Г.Н. Сосновским мы его доработали.
Госплан в целом положительно рассмотрел наши предложения и направил письмо в Совмин СССР, но его председатель Н.А. Тихонов наложил обтекаемую резолюцию. Ознакомившись с ней, Анатолий Семенович сказал:
- Резолюция призывает решить вопрос положительно, однако единственный источник средств на социальный комплекс - это «выбивать» их в министерствах. Работа нелегкая, а времени до формирования пятилетки остается мало. Обстановка такая, что к бумагам нужно ноги приделывать.
Начались согласования в министерствах. К этой работе активно подключились руководители Череповца Ю.А. Комяков, В.А. Купцов и В.И. Завьялов, директора заводов, работники облплана.
Вспоминаю о поездках в Москву по включению объектов в план строительства. В управлении капстроительства Минчермета нас сразу спросили:
- Сколько стоит ваш «пароход»?
- Двести миллионов рублей, - был наш ответ.
На нас молча посмотрели и начали вычеркивать объекты из перечня. Исключили больницу с противоожоговым центром, детскую поликлинику, родильный дом. Сказали, что на здравоохранение у министерства нет средств. Разговор явно не получался. Нам стало ясно, что надо идти выше. Договорились на встречу с замминистра А.П. Лихорадовым. Он нас выслушал и дал совет написать письмо в Совмин от имени обкома партии и облисполкома с просьбой о выделении капвложений на объекты здравоохранения за счет промышленного строительства. В этом случае Минчермет поддержит нашу просьбу. Так мы и поступили. Анатолий Семенович такое письмо подписал.
В Минхимпроме нас встретили более доброжелательно, но в шутку сказали:
- Похоже, что началось «череповецкое восстание».
С большим трудом нам удалось согласовать строительство дошкольных учреждений, школ, дворца культуры, транспортных развязок и лабораторного корпуса для санэпидстанции.
Неоднократно приходилось выезжать в Минтяжстрой, в республиканский Совмин и Госплан, другие органы. Наступил наиболее ответственный этап согласования в союзном Госплане. В Москву выехали Шивринский, Сосновский, Завьялов.
Мы с главным архитектором города А.А. Лобановым повезли графические документы с грифом «секретно».
В Госплан наша делегация приехала немного раньше остальных участников, чтобы разместить графические материалы. В ходе обсуждения было решено подготовить заключения по проекту постановления.
В ноябре 1975 года в Череповец по поручению А.Н. Косыгина прибыл председатель Госстроя И.Т. Новиков. В стране был неурожай зерновых, и правительство решило ввести дополнительные мощности по минеральным удобрениям для подъема урожайности. Новиков вместе с Анатолием Семеновичем определили меры по усилению стройки людьми и техникой за счет снятия их с задельных объектов. Но ни одного человека с жилых и коммунальных объектов не сняли. Более того, Новиков подписал разрешение на строительство двух жилых домов повышенной этажности по индивидуальным проектам. В то время на каждый дом выше пяти этажей требовалось разрешение, так как мощности заводов по изготовлению лифтов были недостаточны. В ряде городов построенные высотки даже не заселяли без них.
Весь ноябрь и декабрь продолжалась работа над проектом постановления. В окончательной редакции были представлены проекты двух распоряжений правительства: по социальному развитию Череповца и по наращиванию мощностей строительной базы. В марте 1976 года Косыгин их подписал.
Предусматривалось в Зашекснинском районе строительство инженерных объектов и моста через Шексну, ввод которых давал возможность возвести здесь 800-900 тысяч квадратных метров жилья и поселить 55-60 тысяч человек.
Для обеспечения населения города продуктами питания намечалось построить ряд крупных мощностей пищевой индустрии, создать рыбное хозяйство на базе термальных вод ГРЭС. Радовал предстоящий ввод многочисленных объектов образования, здравоохранения и культуры, которых так недоставало в Череповце.
По промышленному строительству также предусматривался рост объемов работ в металлургии и химии до 280 миллионов в год, увеличивались мощности производственной базы строителей и монтажников, было намечено строительство двух профтехучилищ, ликвидация бараков, выделялась дополнительная строительная техника.
Согласования обоих распоряжений проводились более чем в тридцати министерствах и ведомствах. Подготовка документов велась три года и восемь месяцев. В ней участвовало более шестисот специалистов. В конце концов в десятую пятилетку Череповец вступил с масштабной программой развития.
В марте 1974 года мы со вторым секретарем горкома Валентином Александровичем Купцовым съездили в Москву в институт «Проектстальконструкция», который проектировал для Череповца первый в России вантовый мост такой протяженности. Инженеры и архитекторы приняли очень смелые конструктивные и архитектурные решения, и это задерживало проектирование. Из Москвы мы сразу выехали на Воронежский мостозавод, где изготовлялись металлоконструкции для моста. С директором завода договорились, что к нашему заказу приступят в первую очередь.
В мае 1976 года мы с Купцовым вновь выехали в Воронеж. Директор завода повел нас в цех, где полным ходом готовились металлоконструкции. Хотя трудностей было немало, но в 1979 году мостоотряд № 62, созданный на базе Череповецкого участка, сдал уникальный объект в эксплуатацию.
Ныне это символ Череповца. Уже в следующем году мы приступили к строительству жилых домов на левобережье в сосновом лесу. Чтобы сделать этот шаг длиной более километра, потребовалось почти десять лет упорного труда. Наиболее сложные проблемы Анатолий Семенович Дрыгин лично решал на самом высоком государственном уровне в Кремле. Началась новая эпоха застройки города.
* * *
В сентябре 1974 года Совмин России заслушал отчеты горисполкомов Уфы и Череповца по предотвращению загрязнения воздушных бассейнов. Мне поручили ехать с отчетом. Вместе с Шивринским вылетели в Москву. Устроившись в гостинице «Россия», мы поехали в Совет Министров, чтобы ознакомиться со справкой и проектом постановления. Так как я отчитывался впервые, референт дал мне несколько добрых советов:
- Выступление должно быть коротким. Когда начнет говорить Председатель, не вступайте в пререкания. На замечания реагируйте спокойно.
Потом пролистал мое выступление и, не читая, вернул. Пожелал успешно отчитаться.
Заседание вел Предсовмина М.С. Соломенцев. Обсуждение началось с вопроса по Череповцу, и председательствующий спросил:
- Почему не прибыл председатель горисполкома?
Я ответил, что из-за болезни. Мне дали для выступления семь минут. Михаил Сергеевич попросил конкретно доложить, что делается в городе по соблюдению законодательства об охране воздушного бассейна.
Уже тогда в этом плане делалось немало, однако воздушный бассейн все еще загрязнялся. Выбросы пыли и газов в атмосферу оставались высокими. Нередко их содержание превышало предельно допустимые концентрации. Средств на природоохранные мероприятия выделялось недостаточно.
Соломенцев задавал много вопросов и не раз ставил меня в тупик. Ведь он имел богатый опыт промышленника. Прошел путь от мастера до директора крупного завода в Челябинске. Когда я окончил среднюю школу, он уже работал вторым секретарем обкома партии. Мне пришлось изрядно попотеть. На трибуне я находился более 40 минут. Иногда и сейчас ощущаю чувство той напряженности.
При выходе из зала, увидев мое бледное лицо, ко мне подошла врач, предложила лекарство. Я отказался, но несколько глотков водички выпил. Во время заседаний правительства в приемной всегда дежурил врач. Видимо, всякое бывало. Человек приходил в одной должности, а выходить мог в другой. На этот случай и могла потребоваться медицинская помощь.
В тот же день мы вылетели в Вологду. Из аэропорта заехали в облисполком, чтобы позвонить диспетчеру и на дежурной машине отправить меня в Череповец. Однако на столе Шивринского лежала телетайпограмма, которая требовала моего прибытия в Совмин на следующий день к 11 часам для доработки постановления. Владимир Александрович сразу позвонил в гараж Совмина и заказал автомашину в аэропорт Быково якобы для себя. Мне отдал свое служебное удостоверение:
- При необходимости покажешь шоферу, иначе опоздаешь в Совмин.
Обычно из командировки возвращаешься с пустым кошельком. Так было и на сей раз. Поэтому мне одолжили 50 рублей для поддержания души в теле. Билет на самолет туда и обратно стоил 30 рублей. Одноместный номер в гостинице «Россия» обходился 3 рубля в сутки. Остальные деньги на питание - в пределах прожиточного минимума.
Переночевал я в Вологде, а утром вылетел в Москву. В аэропорту меня ожидала правительственная машина. Я подошел к шоферу и спросил:
- Вы ждете Шивринского?
Он кивнул, и мы поехали в Совмин. До проверки удостоверения дело не дошло, что меня весьма обрадовало.
В доработке постановления участвовали все заинтересованные министерства и ведомства. Внесли коррективы, отпечатали, завизировали и передали на подпись Соломенцеву. После получения постановления Анатолий Семенович поручил:
- К воздушному бассейну добавьте еще водный бассейн и рассмотрите сразу оба вопроса на сессии горсовета.
Меня назначили докладчиком на сессии, которая утвердила мероприятия с объемом капитальных вложений более 70 миллионов рублей. Такой значительной суммы на экологию раньше не выделялось.
* * *
Для подъема экономики Вологды строящийся подшипниковый завод имел, пожалуй, не меньшее значение, чем металлургический для Череповца. Кроме того, в семидесятые годы строилось, реконструировалось и расширялось полтора десятка других предприятий. С вводом новых мощностей было создано много рабочих мест. За период между переписями населения 1970 и 1979 годов число жителей увеличилось на 59 тысяч человек, или в среднем по 6,5 тысячи ежегодно. Такой прирост оказался самым большим за всю историю Вологды. Возникало немало и других трудностей. В засушливые годы река Вологда почти пересыхала, и в областном центре нередко возникали перебои с водой. Требовалось строить водовод из озера Кубенское.
В Великом Устюге и Соколе отсутствовали очистные сооружения водопровода и канализации. Почти во всех райцентрах ощущалась проблема с теплоснабжением. В сельской местности стройку сдерживало бездорожье, особенно в восточных районах.
Однако жизнь настоятельно требовала строить и строить жилье, создавать социально-бытовую инфраструктуру. Об этом Анатолий Семенович не уставал напоминать местным руководителям, не только держал эти проблемы под своим контролем, но и сам активно включался в их решение, брал на себя самые трудные вопросы. В результате за «дрыгинский период» с 1961 по 1985 годы в области было построено 14,8 миллиона квадратных метров жилья. Не только в городах, но и в сельских поселениях росли целые микрорайоны. Практически полностью был ликвидирован барачный фонд, во всех городах и районах достигли многократного роста объема жилищного строительства. В сельской местности на одно хозяйство строилось сначала по 5-6 квартир в год, но этого не хватало. Дрыгин поставил задачу обеспечить ежегодный ввод 8-10 квартир. Средняя обеспеченность жильем на одного жителя области к 1985 году составляла 17 квадратных метров. По этому показателю Вологодчина занимала четвертое место в России.
За девятую и десятую пятилетки только в Вологде были построены 8 школ, 32 дошкольных учреждения, 12 профтехучилищ и музпедучилище, полтора десятка объектов здравоохранения, драмтеатр, широкоформатный кинотеатр. Введены четыре спортзала, две гостиницы, дом быта, крытый рынок, сеть быткомбинатов и магазинов, столовых и ателье. Каждый такой объект радовал людей, облегчал их жизнь.
В тот период в Вологде насчитывалось 164 мелких котельных, работающих на угле. Своими выбросами они интенсивно загрязняли воздушный бассейн. За две пятилетки 63 котельные были переведены на газ, а 101 - ликвидирована. Шла газификация жилья, прокладывались троллейбусные линии. Стройка шла непросто. Изготовлением металлических опор для них занималось большинство предприятий города, причем за счет собственных ресурсов.
К тому времени институт «Ленгипрогор» завершил разработку генерального плана Вологды. Заседание Совмина России по его утверждению состоялось в октябре 1976 года. В нем довелось участвовать нам с Шивринским. Председательствующий Соломенцев, выступая в заключение, призвал сохранять исторический облик города, заниматься реставрацией памятников истории и культуры. Утвержденный генеральный план предусматривал дальнейшее развитие города с увеличением численности населения через 25-30 лет с 228 тысяч человек до 400 тысяч.
Сессия горсовета, на которой я выступал с докладом, рассмотрела генеральный план. Кстати, проходила она в драмтеатре, вход был свободным и любой житель Вологды мог участвовать в сессии, о чем заранее объявила пресса.
Вскоре развернулась масштабная работа по реализации генплана. Однако по-прежнему обеспечить подрядом даже пусковые объекты было крайне трудно. Согласование проводилось на трех уровнях. Сначала - на местах, затем - в министерствах и далее в российском Госплане.
На согласование планов выезжала большая группа специалистов. Социальный комплекс курировал зампред облисполкома Е.И. Макаровский. Ему доставалось труднее всех. За какую-то неделю он согласовывал социальные объекты в строительных министерствах, а также в Минздраве, Минобразовании, Минкультуре, Минсобесе и отраслевых отделах Госплана. Его участие очень помогало. Разногласия рассматривали заместители председателя Госплана. На заключительный этап всегда приезжал председатель облисполкома. Нам хотелось, чтобы наши вопросы рассматривал первый заместитель председателя Госплана Н.П. Машьянов, наш земляк из Тарногского района. Он знал проблемы вологжан и старался помочь нам.
Наибольшие трудности с подрядом возникали с Минтяжстроем. Для решения этой проблемы в Москву выехали работавший в ту пору председателем облисполкома А.Г. Корнилов со своим заместителем В.И. Завьяловым. Сначала они обратились к зампреду Совмина И.М. Дмитриеву. Тот сказал, что вопрос безнадежный, нерешаемый. По России, мол, ежегодно не покрывается подрядом 480 миллионов рублей. Дмитриев порекомендовал нам обратиться напрямую в министерство или вести строительство хозспособом. Министр В.И. Решетилов с пониманием отнесся к вологжанам, сказал, что выполнит просьбу нашего первого секретаря обкома по изготовлению металлоконструкций для досрочного ввода объектов на азотнотуковом заводе. С подрядом дело обстояло сложнее, но и тут он нашел возможность частично помочь нам.
* * *
В начале 70-х годов началось формирование новой административной площади областного центра. У истоков застройки этой исключительно важной в градостроительном отношении территории стояли Дрыгин и председатель облисполкома Власенко.
Первым в формировании площади стало здание обкома КПСС, построенное на партийные средства. Курировал объект лично Анатолий Семенович. Ему исполнилось 60 лет, и ходили разговоры, что он построит обком и уйдет на пенсию.
Второму объекту - зданию облисполкома изначально отводилась роль главной архитектурной доминанты нового центра. Под него отвели участок на улице Герцена. Московский институт им. Б.С. Мезенцева приступил к проектированию и вскоре представил эскизный проект. Однако представители общества охраны памятников истории и культуры возражали против строительства многоэтажного здания на отведенном участке. Разногласия пришлось решать в Москве.
В мае 1977 года на совещании у заместителя председателя Госгражданстроя Н.В. Баранова было рассмотрено несколько вариантов размещения. Решили, что первоначальный отвод участка под облисполком произведен правильно. Самый компетентный и авторитетный орган в стране в части градостроительства признал, что наилучшим местом является именно улица Герцена, 2. Жизнь подтвердила это. Сегодня здание правительства области в объемно-пространственном решении хорошо смотрится со всех сторон. Дом правительства стал символом областного центра.
В целом на проектирование и возведение здания потребовалось почти 15 лет. В начале 1981 года Совмин СССР разрешил его строительство, которое Анатолий Семенович поручил тресту «Вологдасельстрой». Для Дрыгина было непросто пойти на такой шаг. Ведь он понимал, что отвлекает трест от сельских строек. Но и поручить объект другим подрядчикам было нереально из-за огромных объемов промышленного строительства.
Стоит здание на нескольких сотнях 12-метровых железобетонных свай. Их забивка началась в мае 1981 года. Гулкие удары копра раздавались на всю округу. Но в июне все стихло. Грибанов, работавший тогда председателем облисполкома, поручил выяснить причину остановки. Оказалось, что кончились сваи и машиниста сваебойного агрегата отправили в отпуск. На следующий же день Виктор Алексеевич поручил управляющему трестом М.И. Вишневскому обеспечить двести свай и организовать их забивку в две смены. Кроме того, «Вологдапромстрою» поручалось изготовить еще триста свай.
Буквально через 3-4 дня Грибанов собрал совещание по рассмотрению замечаний к проекту, в частности по улучшению архитектуры здания. Авторы проекта были не против изменений в перепланировку и некоторых архитектурных поправок, но при сохранении конструктивных решений. Для внесения корректив требовалось время. Но Виктор Алексеевич считал, что здание строится на века и на этом экономить не стоит.
Однако вскоре вышло постановление ЦК и Совмина о запрещении строительства административных зданий, а начатые объекты консервировались. Забитые сваи торчали из котлована в центре города. Анатолий Семенович записался на прием к Брежневу. Один из вопросов - по зданию облисполкома. Леонид Ильич позвонил председателю Совмина Тихонову, но Николай Александрович ответил, что сейчас изыскивают ресурсы для закупки зерна в Канаде, поэтому пусть стройка подождет. И все же в виде исключения нам разрешили закончить забивку свай. В июне 1982 года из Вологды опять была направлена телеграмма Тихонову с просьбой ускорить решение вопроса о продолжении строительства здания. Отправлена телеграмма, а не письмо, так как в тот период полным ходом формировался проект плана на будущий год. Но, увы, разрешения не последовало. Тогда Грибанов по предложению директора института «Вологдагражданпроект» А.Ф. Кужлева обратился с просьбой в ЦНИ им. Кучеренко обследовать существующее здание облисполкома по улице Ленина. Институт признал, что здание, построенное 160 лет назад, находится в аварийном состоянии. Износ основных конструктивных элементов составлял 80 процентов. В конце года Грибанов снова потревожил Тихонова письмом. Оно было рассмотрено его первым заместителем Архиповым, который и наложил резолюцию, предусматривающую включение в план 1984 года строительство здания облисполкома. Хотя в проекте плана было записано «продолжение строительства», но в окончательной редакции объекта вообще не оказалось.
Однако Дрыгин и Грибанов не отступали. Они понимали, что добиться разрешения непросто. Строительство административных зданий приостановили даже в городах-миллионниках. Законсервировали более сорока объектов. Руководители регионов осаждали Совмин. Но не зря во многих высоких инстанциях ходоков из Вологды называли самыми упрямыми, и многое тут значила напористость Дрыгина и Грибанова. Председатель Совмина Тихонов наконец подписал резолюцию: «Разрешить, в виде исключения, продолжить строительство здания облисполкома в г. Вологде, имея в виду не допустить излишеств». Благополучно завершился четырехлетний период согласования на самом высоком уровне.
За это время на административной площади уже поднялись гостиница обкома и здание горкома партии, где ныне размещается городская Дума. Новоселье в облисполкоме состоялось в 1990 году.
* * *
Анатолий Семенович любил пословицу: под лежачий камень вода не течет. Он ценил инициативных людей и сам инициировал многие начинания. Так было, к примеру, с введением районного коэффициента к заработной плате. Сначала в проекте Государственного плана СССР на 1981-1985 годы предусматривалось ввести коэффициент только в северных районах области. А ранее его получали лишь металлурги, химики и лесозаготовители. Ежегодная сумма выплат составляла почти 60 миллионов рублей.
В июне 1981 года Анатолий Семенович провел совещание перед своей поездкой в ЦК и Совмин по районному коэффициенту. Рассмотрели три варианта. Первый - предусматривал введение коэффициента для всей области, что дополнительно требовало 115 миллионов рублей. Второй - включал северные районы плюс Вологду и Череповец - 95 миллионов рублей. Третий вариант предусматривал только северные районы – 41 миллион рублей. Анатолий Семенович возмущался, кому пришла в голову идея записать слова «северные районы области». Ведь у нас решающее значение имеют южные районы, где проживает две трети населения и производится 86 процентов промышленной и две трети сельскохозяйственной продукции.
Нам было поручено подготовить справочные таблицы по текучести кадров на предприятиях области, оттоку рабочей силы в другие регионы. К каждому варианту следовало приложить расчеты и карту-схему районов области. Точно в срок все члены группы принесли Корнилову требуемые материалы. Мы с ним остались писать письмо в ЦК. Дело это оказалось нелегким. Вспомнились слова одного мудрого человека, который однажды сказал, что если хочешь кого-то погубить, то его надо завалить бумагами. Вечером в пятницу принесли все документы Анатолию Семеновичу. Он посмотрел, почитал, взял экономические расчеты, выкопировку из союзной карты, карты районов области.
- «Географию» принимаю и кладу в папку, а письмо еще дорабатывайте, - заявил он. - У вас еще есть суббота. В воскресенье вылетаю на сессию Верховного Совета. Постараюсь записаться на прием к Брежневу.
В субботу Александр Григорьевич пригласил помощника Дрыгина В.В. Изотова, и мы начали работать втроем. Ближе к вечеру он понес письмо Анатолию Семеновичу, а мы ждали его в кабинете. Вернулся он довольный, поблагодарил нас за работу. Я пошел домой. На шестом этаже нажал кнопку лифта, он остановился. В кабине сверху спускался Анатолий Семенович. Пока вместе ехали вниз, он пробурчал:
- Нужно было сразу хорошенько думать, а то за час письмо Генеральному секретарю накатали. Неужели думаете, что с таким письмом я бы смог выпросить у него сто миллионов рублей на зарплату?
Через два дня Анатолий Семенович сообщил Корнилову, что он побывал на приеме у Брежнева и тот на нашем письме наложил резолюцию Тихонову: «Прошу рассмотреть».
После возвращения с сессии Дрыгин сообщил, что Тихонов на нашем письме уже наложил резолюцию: «Рассмотреть и доложить в 10-дневный срок». Успел Анатолий Семенович встретиться и с председателем Госплана Н.К. Байбаковым, который рассказал, что наш вопрос рассматривался на секретариате ЦК и Брежнев дал указание решить его положительно.
Однако были и подводные камни. В Госкомтруде считали, что нельзя выходить с коэффициентом на границы Новгородской, Калининской, Костромской и Ярославской областей. Иначе там тоже его запросят. Поэтому, когда мы стали готовиться к поездке в Москву, Дрыгин дал наставление: вести себя настойчиво, если не будет получаться, то пригласить приехать к нам и разобраться на месте. Можно согласиться на компромисс: в первый год ввести коэффициент в части области, а на второй год - для всей территории. Еще один вариант - ввести для северных районов коэффициент 1,20, для центральных (включая Вологду и Череповец) - 1,15 и южных районов - 1,10.
В конце июня мы с Завьяловым выехали в Москву. Первая встреча состоялась с Председателем Госкомтруда СССР В.Г. Ломоносовым. Он сразу предложил нам отказаться от коэффициента вообще. Взамен его ввести надбавки к зарплате за стаж работы: после первого года - 10 процентов, через два года - плюс 5, через три года - еще плюс 5 процентов. Это больше, чем предусматривалось коэффициентом. Стажевые выплаты, уверял он, более действенны. Они закрепляют кадры на производстве. Ушел работник на другое предприятие и лишался доплат.
Мы с этим предложением не согласились, так как в данном случае часть работающих получала бы стажевые и коэффициент, который им уже начисляют. Остальные - только стажевые. Ломоносов с этим доводом согласился. Но в свою очередь усомнился в том, что вологжане не приедут в другой раз за стажевой надбавкой. Нам пришлось промолчать. Такой гарантии мы дать не могли, так как наши соседи в Архангельской области и Карелии получали и коэффициент, и стажевые надбавки.
Готовить ответ в Совмин по резолюции Тихонова подключились сотрудники Госкомтруда и Госплана Л.Н. Пахорский и А.И. Чапайкин.
После подготовки письма в Совмин Завьялов позвонил домой Анатолию Семеновичу и все доложил. Тот поручил ему от имени области завизировать документ. Проработав в Москве еще целую неделю, мы возвращались домой с ощущением победы.
Но в конце 1982 года скончался Брежнев. Было его разрешение на введение коэффициента. Его не стало, и вся договоренность была перечеркнута. При Ю.В. Андропове и К.У. Черненко стали говорить, что денег на это нет. Коэффициент, как мы говорили, «сорвался с крючка».
Между тем проблема кадров на Вологодчине обострялась. В 1982 году был создан Северный экономический район. В его состав вошла и наша область, по природно-климатическим характеристикам схожая с граничащими территориями. Из общего объема производства по Северному району мы в тот период производили свыше четверти промышленной и более 43 процентов сельскохозяйственной продукции. Однако среднемесячная зарплата в нашей области была на 25 процентов ниже, чем в среднем по Северному району. Усилилась миграция населения.
Потребовалось еще одиннадцать лет, чтобы решить проблему районного коэффициента. Его ввели на всей территории области в 1993 году. Доплата производится теперь не только к зарплате, но и пенсиям. Однако мало кто знает, что у истоков борьбы за районный коэффициент стоял Анатолий Семенович.
Впрочем, исследователи «дрыгинского» периода вряд ли найдут какую-либо проблему областного масштаба, к которой бы он не был причастен. И дело не только в его высокой должности. Такой уж был характер Анатолия Семеновича: он считал себя лично ответственным за все, что происходило на просторах Вологодчины.
И последнее. В период с 1961 по 1985 год, когда Анатолий Семенович руководил областью, на новых предприятиях было создано 263 тысячи рабочих мест, численность работающих составила в 1985 году 640 тысяч человек, или увеличилась в 1,7 раза. Вологодчина производила каждую девятую тонну стали в России, каждую шестую тонну проката, каждый пятый подшипник, свыше пяти процентов российских минеральных удобрений и древесностружечных плит, примерно 6,5 процента льняных тканей и молочных консервов.
И достигнуто это благодаря мощному строительному комплексу, для создания которого немало сил приложил Дрыгин. Поэтому, на мой взгляд, с полным правом Анатолия Семеновича можно назвать главным строителем Вологодчины.
ГЛАВА VI
«ИЩИТЕ МЕНЯ В ДОРОГЕ»
Эту фразу вроде бы в шутку сказал однажды своему помощнику А.С. Дрыгин, но она могла бы стать эпиграфом его жизни. Многочисленные поездки по области нужны были ему не только для того, чтобы все видеть собственными глазами. Дороги - это встречи с людьми. Общаясь с ними, он сверял правильность своей стратегии, питался мыслями из самой народной гущи. Кроме того, зорко присматриваясь к собеседнику, как бы оценивал, на что он способен, можно ли поручить ему ответственное дело. Во время таких встреч зачастую рождались неожиданные и очень удачные кадровые решения. А кадры были главной заботой первого секретаря, именно через них он осуществлял свою стратегию.
Личность первой величины
Валентин Купцов.
Работал на Череповецком металлургическом комбинате вальцовщиком, мастером и начальником прокатного стана. В 1967-1968 годах руководил группой советских специалистов на Восточно-Словацком металлургическом комбинате. С 1974 по 1984 годы -первый секретарь Череповецкого и Вологодского горкомов партии. С 1985 по 1990 годы - первый секретарь обкома КПСС. С 1990 года - завотделом, секретарь ЦК КПСС. В 1991 году был избран первым секретарем ЦК Компартии России. Член ЦК КПСС, депутат Верховного Совета РСФСР, СССР. Сейчас заместитель председателя Госдумы России. Отмечен многими правительственными наградами.
До приезда Анатолия Семеновича Дрыгина на Вологодчину первые секретари обкома партии менялись здесь часто. Но Дрыгин проработал больше всех, и с его именем связан особый период в развитии области. Он принес с собой совершенно новые подходы к работе, не любил кабинетного стиля, всегда был там, где вершились главные дела.
А еще он старался быть ближе к земле. Это подтверждают и неотраженные в анкетах малоизвестные штрихи его биографии, о которых он рассказывал сам. Второй человек в стране в хрущевский период Фрол Романович Козлов дважды уговаривал Дрыгина перейти на работу из Ленинградского обкома, где он ведал сельским хозяйством, непосредственно в Ленинград, что считалось горизонтальным перемещением кадров, а учитывая особый статус города Ленинграда, даже повышением. Но уговорить Анатолия Семеновича не удалось, он не хотел отрываться от земли.
А однажды Дрыгина без его согласия назначили секретарем Ленинградского облисполкома, что предполагало работу с бумагами в кабинетной тиши. Он категорически отказался, двенадцать дней не выходил на работу. Его чуть из партии не исключили, но в конце концов он добился, чтобы ему поручили живое дело.
Впрочем, мы все были такие. Никто из нас не готовил себя для советской или партийной работы. Каждый мечтал о своем, заветном. Я, к примеру, видел себя только металлургом, Анатолий Семенович мечтал работать на земле.
Но первый секретарь обкома - должность особая. Приходилось заниматься всем, чем живет регион. При личном участии Дрыгина и под его жестким контролем шло становление череповецкой металлургии. А это ведь не только возвести коробки цехов и установить оборудование. Нужно было научить кадры, сформировать дружные, работоспособные коллективы. Причем предстояло переориентировать десятки тысяч людей с деревенского уклада на городской.
По себе знаю, такой переход был очень болезненным. Мы ведь прикипели к деревне, привыкли с малых лет не играть в работу, как сейчас, а трудиться на земле. Мне, к примеру, с четвертого класса доверяли лошадь. Первое время маялись в городе. Казалось, это ненастоящая жизнь, даже босиком не побегаешь. Этот не патриархальный, а именно деревенский уклад доминировал у большинства приехавших строить Череповец. Кстати, у сельских людей в крови коллективизм, идущий от сельской общины, от деревенского братства. Это помогало «строить» новые производственные коллективы. Правда, формировались они не только из бывших селян. В Череповце, рядом со сталепрокатным заводом, есть поселок Панькино, где жили тогда сотни командированных из других городов, тысячи условно освобожденных из заключения, которые тоже вливались в коллективы. Все эти «ингредиенты в одном бокале» долгие годы бурлили, пенились, как деревенская брага на дрожжах, пока не устоялись, не сошла пена. Сейчас, бывая в Череповце и встречая на его улицах культурных, вежливых, добропорядочных жителей, порой даже не веришь, что все это «сварилось» из тех компонентов, что я упомянул. Понимая происходящие глубинные процессы, Анатолий Семенович настраивал нас, свою команду, учитывать все эти нюансы при формировании коллективов и воспитательной работе с ними.
Да, возвести гигантские домны и мартены было лишь частью дела. Чтобы совершить рывок в экономике, предстояло создать людям достойную жизнь, построить жилье и больницы, детские сады и школы. А на это министерства раскошеливались очень неохотно. Только огромная пробивная сила Дрыгина, его напористость и аргументированность помогали брать самые высокие московские кабинеты.
Велик вклад Анатолия Семеновича и в становление «большой химии» Череповца. Был такой период, когда Совмин и Минчермет перестали выделять деньги на металлургию. А созданные здесь гигантские строительно-монтажные мощности требовали загрузки. Многотысячные коллективы могли бы развалиться. Кроме того, аргументируя необходимость строительства химзаводов именно в Череповце, Дрыгин учитывал и удачное расположение транспортных магистралей, когда сырье и половина готовой продукции доставляется дешевым водным путем, и то, что минеральные удобрения позарез нужны полям.
В результате были созданы крупнейшие в Европе мощности по производству туков, и Дрыгину удалось добиться фондов на них и для нужд Вологодчины. Если сейчас гектар пашни получает где-то около 20-30 килограммов минеральных удобрений, то в «дрыгинский» период их вносили по 140 килограммов. Это уже был европейский уровень, настоящая революция в сельском хозяйстве, которое, кстати, было вторым стратегическим приоритетом развития области.
Важнейшим направлением в этом деле была мелиорация, повышение культуры земледелия. Представьте, средняя контурность полей, скажем, в Кирилловском районе составляла 1,3 гектара. Как на таком поле крутиться большим тракторам? Так вот мелиорация позволила во многих местах довести контурность полей до 100-200 гектаров. А взять содержание гумуса в почве. В области вывозились на поля до 12 миллионов тонн торфа и компостов, и каждый год земля повышала отдачу.
Нам повезло, что сама идея большой мелиорации реализовывалась на Северо-Западе, подталкивая и развитие других отраслей экономики. Вологда, например, стала опорной базой для всего Северо-Западного региона. Возводились заводы мелиоративных трубок, железобетонных изделий для всего Северо-Запада. Министр мелиорации и водного хозяйства СССР Васильев и начальник Главнечерноземводстроя Алексанкин - это люди, влюбленные в нашу область. Они много нам помогали. А помогают тому, кто хорошо работает.
Дрыгин как стратег, как управленец видел очень далеко. Он ничего просто так не делал. Все его начинания можно сравнить со стрелами, пущенными далеко в будущее.
Еще одно его сильное качество - это умение работать с людьми. Умение мобилизовать народ не просто силой приказа. Через расстановку кадров, через доверие, которое он оказывал. Все его хорошо вспоминают, мало кто ругает. Даже в 1991 году, когда в стране пошли митинги, мы старались противодействовать тому, чтобы кто-то делал спекуляцию на его имени. Он так и прошел абсолютно незапятнанный через все эти разборки и истерики, потому что он на самом деле этого не заслужил, да и вклад его настолько велик, что грех о таких людях плохо говорить. У нас у всех хватает недостатков. Были и у него. Порой казалось, что он слишком жестко поступает с кадрами. Контроль был действительно строгий. Но и кадры подбирались волевые, квалифицированные. Все руководители районов прошли «дрыгинскую» школу, и всем, кто хотел работать, он помогал. Это была его характерная черта. Он мог очень жестко сказать, но ты всегда знал, что у него не осталось камня за пазухой. Всегда говорил прямо, порой не в мягких выражениях, но все беззлобно. Порой приходилось слышать от него:
- Ну, елки-палки, как же без крепкого словца, ведь это стимулятор.
Мало кто знает сейчас, что металлургический завод строился по постановлениям Политбюро и правительства, в которых о развитии социальной сферы не было ни строки. И все наши споры с правительством, министерствами, да и с Госпланом состояли в защите интересов людей. К примеру, на строительство пятой домны было запланировано 400 миллиардов рублей, но оттуда нельзя выцарапать ни на школу, ни на каток, ни на что. Обладая огромной пробивной силой, Дрыгин не стеснялся поспорить с премьером, секретарями ЦК. Он умел очень сильно отстаивать свою позицию, аргументированно и с напором. Ему удавалось пробивать. Поэтому в постановлении по строительству химзаводов в Череповце был записан отдельный пункт, разрешающий возводить здесь социальные объекты за счет производственного строительства. Но чтобы этот пункт появился, шла острейшая борьба.