Светлой памяти матери моей,
простой русской крестьянки –
Арины Афанасьевны Лушниковой посвящаю.
ВВЕДЕНИЕ
Самое заметное и всеохватывающее явление, сопровождающее ход истории земной цивилизации – вызревание в недрах этой цивилизации все более сложных и менее регулируемых проблем.
Человек стремится сохранить здоровье и красоту в себе и вокруг, и он же создал экологическую проблему, опасную для всего живого. Человек хочет сберечь всю гамму свойств душевного мира, и в то же время усиленно содействует технократической тенденции, имеющей потенциал властвования над ним. Человек выработал понятие общечеловеческих ценностей, но не научился соединять его с гуманным отношением к любой нации, с толерантностью к образу жизни любого народа, и беспрерывные конфликты сотрясают мир.
Глобальные проблемы, перед которыми идеологические и политические разногласия вскоре могут показаться детской забавой взрослеющей земной цивилизации, касаются каждого государства. Человеческое общество каждой страны, каждой нации настолько способно адекватно реагировать на проблемы глобального масштаба, насколько сильный потенциал самосохранения и саморазвития оно исторически накопило. Все зависит от удерживаемых и развивающихся традиций духовной культуры, силы духа народа.
Готовы ли Российское государство, русский народ действовать самосохраняюще и в единстве с мировой цивилизацией стимулировать гуманные, жизнеутверждающие тенденции? Ответ на этот вопрос требует анализа состояния духовной культуры русских и особенно ее ведущего звена – образования. Характер образования всегда являлся лакмусовой бумажкой для оценки человечности и прогрессивности развития любого народа.
Сегодня Россия вновь находится на историческом витке неустойчивости и отсутствия ясной перспективы. Отсюда опасная неустойчивость духовного мира россиянина. Объяснить это можно лишь отсутствием государственно-значимых, национальных духовных традиций и потерей личностью духовных ориентиров.
Не будем повторять привычную ошибку, мол, все зависит от воспитания, образования, от школы. Образование столь же определяется общественно-философскими, политическими, экономическими взглядами, сколь оно само является социокультурным фактором стабилизации и прогресса общества. Образование – синтезированный в обществе аспект его жизни. Размышляя о судьбах России, русского народа, о его исторической роли и месте в современной цивилизации, непременно обращаешься к отечественной системе образования. Русский народ – государствообразующий народ, стержень Отечества. Правильное построение русской национальной школы будет играть стимулирующе-развивающую роль для Отечества в целом, равно как ее ошибочная организация станет фактором тормоза и разлада в Отечестве.
Это главный стимул, который движет автором в теоретической проработке и практической организации Современной Русской школы. Пройдет немало времени, прежде чем наладится система Современных Русских школ и их положительное функционирование ощутит государство. Создателям нового типа школ потребуется немало объединяющих усилий и личного мужества. Исход дела решит расширение сферы русской ментальности.
Духовные основы построения Русской школы надо искать в русской истории. В данной работе такие основы мы рассматриваем на ограниченном историческом материале – Древней Руси, стараясь показать сам принцип анализа, наш подход и к истории, и к современности. Для нас более важными являются вопросы не о том, были или нет школы в Древней Руси (как и на другом этапе развития России) и с каким содержанием, а как создававшаяся общекультурная ситуация на Руси способствовала или не способствовала развитию образования и в каком направлении; каковы причины успехов и неудач в общем историко-культурном, в том числе образовательном движении русского народа. Поэтому педагогические вопросы, источники и исследования затрагиваем лишь проблемно.
Автор выражает благодарность тем организаторам образования, педагогам, с кем с самого начала он сотрудничает в практической организации Современной Русской школы в Вологодской области, кто в числе первых понял ее жизненную необходимость и поддержал выражаемые в книге педагогические идеи: Ирине Анатольевне Макарцевой – начальнику Управления образования мэрии г. Череповца, Ольге Николаевне Сергеевой – директору НМЦ Управления образования мэрии г. Череповца, Валерию Павловичу Гулину – заведующему Нюксенским районным отделом образования, Людмиле Александровне Тимониной, Галине Александровне Алексеевой, Нине Борисовне Рытиковой – директорам средних школ №№ 5, 12, 34 г. Череповца, Василию Ивановичу Мальцеву – директору Нюксенской средней школы, педагогическим коллективам этих школ.
Автор с благодарностью примет критические замечания и профессиональные советы • по столь важному вопросу, как построение Современной Русской школы.
ДУХОВНЫЕ ОСНОВЫ СОВРЕМЕННОЙ РУССКОЙ ШКОЛЫ
Логика жизни, развития отечественной цивилизации создала объективные предпосылки для построения Современной Русской школы. Современное есть продолжение традиций. Создание современной национальной школы может быть осуществлено только в русле исторического развития национальной культуры: философии, педагогики, литературы, психологии, искусства, быта. Необходим многоаспектный анализ истории русской культуры для наиболее правильной ориентировки в организации современной отечественной системы образования.
Данный очерк мы представляем в качестве некоторого приближения к такому анализу. При этом нас больше интересуют сами истоки русской педагогической мысли, их духовная направленность и характер самобытности. Изучение эволюции русского самосознания поможет сделать наиболее правильные выводы для развития национальной культуры и национального образования сегодня. Мы хотим увидеть ту духовную опору в развитии русской цивилизации, на которой следует строить Современную Русскую школу.
В поиске духовных истоков русской педагогики и оценке их самобытности необходимо учитывать следующее обстоятельство. Русская культура (сюда мы относим и педагогику) формировалась под влиянием сложного взаимоотношения жизненного опыта славян, восточнославянского язычества, христианства, античной, византийской, западноевропейской культуры и собственно русского интеллекта. Многоумение и трудовой ритм, ритуальные поклонения явлениям природы, представления о богоподобности человека и прославление православных святынь, развитие идеологии греческой патристики и византийского исихазма, непосредственная опора на платоновское понимание души и логику Аристотеля – подобные проявления в истории становления русского самосознания переплетались, выступая в различных историко-культурных источниках и в разные исторические периоды совершенно в разных сочетаниях. Прослеживается характерная тенденция к формированию синтетической по своей природе и содержанию русской национальной духовности. Тем более трудно увидеть отдельные направления русской культуры и педагогики для провозглашения их единственно соответствующими национальному духу.
Поэтому следует принять иную методологию мышления: признать, что русскую духовную культуру можно постичь лишь через «драматический диалог разных ее направлений, из которых ни одно не чуждо русской национальной сущности...» (27, с. 3). История русской цивилизации так уже складывалась, что самобытной чертой национальной духовности надо считать единство разных ее направлений, позволявшее народу и русскому государству прогрессивно развиваться. Самобытность русского народа не в особых его качествах, не в приверженности к узко понимаемым национальным особенностям, а в единстве разнонаправленных духовных начал. В истории Руси-России оно складывалось нелегко, противоречиво, с разной наполняемостью и нередко – через жертвы и трагедии. Но всякий раз оно проявлялось. Именно такое единство духовных начал создает и кажущуюся «загадочность» русской души, и Особые оттенки общечеловеческих качеств личности (эти оттенки нередко принимаются за сами особые качества русских), и своеобразный образ жизни, и особое мироощущение, и свои ценности, и особую полноту духовной жизни и духовных возможностей.
Так понимаемая самобытность русских разрешает все клубки «загадочности», сотканные историей становления русской цивилизации в мировосприятии, образе жизни и поведении русских.
На основе единства духовных начал, как принципиального стержня в истории русской культуры, складывались традиции национальной духовности. Осознание же традиций может пробудить саму потребность в их продолжении, прояснить их связь с логическими линиями развития образования в России и помочь в теоретической проработке проблем современной педагогики и школы. Не вспышки эмоций, не восхищение духовными памятниками старины, умом и благородством предков, старавшихся передавать эстафету нравственности и опыта, а изучение и анализ этого опыта в логике исторического развития традиций.
История русской педагогической мысли сегодня оказалась невостребованной и современная школа в стране изолирована от истории отечественной педагогической мудрости. И потому школа сегодня напоминает парусник без руля и без ветрил, подвластный всяким веяниям: обывательским представлениям о педагогике и воспитании, развязному субъективизму, любой «идее» из-за рубежа, массовым пустоментальным «инновациям». Важнейшая задача в истории преемственного развития русской культуры – найти духовную опору для создания современной национальной школы.
Педагогические проблемы в их общечеловеческих потребностях и проявлениях существовали у восточных славян и в языческое время. Мифологическое сознание накапливало жизненный опыт, представления о природе, человеке, способах поведения, которые обобщались в формах устного народного творчества, ритуалах, обычаях, закрепляясь в образе жизни. Обобщения в процессе обыденных взаимоотношений передавались детям. Складывались основы народной педагогики с ее устойчивыми традициями. В коллективной монографии «Очерки истории школы и педагогики с древнейших времен и до конца XVII в.» отмечается, что в IX – X в.в. в раннефеодальном обществе восточных славян еще значительную роль играли родоплеменные формы воспитания.
Образование на Руси вырастало постепенно из народной педагогики и на базе славянской письменности. Однако общепризнано, что принятие христианства (988 г.) явилось сильнейшим фактором появления и русской философии, и русской литературы, и книжного образования на Руси. Вместе с христианством на русскую землю проникали произведения византийских мыслителей, традициями связанные с античностью и западноевропейской культурой. Под их влиянием русская культура изначально созревала на почве антропологических, космологических, гуманистических идей. Эти идеи одновременно с евангельским учением синтезировались с природотяготеющим славяно-русским язычеством, опытом, обычаями и моралью восточных славян.
Создавался особый духовный мир, который не растворялся ни в церковном православии, ни в идеях византийской цивилизации, ни в привязанности к древним обычаям, но удерживал в себе разные начала, формируя особые духовные интересы.
Философия в тот период сливалась с религией. Нравственность вызревала из опыта и религии. Душа человека во многом осмысливалась сквозь призму Священного писания. Философские, этические, психологические, исторические, литературные источники были одними и теми же. Нравственные педагогические поучения теснейшим образом переплетались с религией (хотя и не только с ней). Русская национальная педагогика, как ветвь духовной культуры, своими корнями уходит не только в народную педагогику, но и в христианство, в православие и в русскую философскую мысль. Искать истоки духовной опоры русской педагогики надо в тех же источниках: в «повестях», проповедях, поучениях, молениях древних летописях, трактатах, сказаниях, письмах и в исследованиях этих источников.
Появление педагогических назиданий было подготовлено всем предшествующим культурным развитием Руси. Мыслители-книжники, отшельники-духовные святители в своих проповедях, отстаивании постулатов Священного писания и их самобытной интерпретации уже занимались просвещением, будили мысль, разжигали споры о человеке. Философско-религиозные учения сливались с просветительскими (педагогическими). И лишь постепенно педагогическая мысль освобождается от прямого влияния религиозно-философских воззрений.
Относительно самостоятельные педагогические взгляды на Руси имеют авторское начало (Владимир Мономах, Сильвестр). В то же время они представляют не только мысли отдельной выдающейся личности, но и обобщенный опыт, традиции народа, и в первую очередь зарождающуюся традицию единства разнонаправленных духовных начал, определенную духовную целостность.
Древние русичи приняли христианство за красоту обряда и духовную близость Бога к людям. Вместе с христианством древнерусская мысль воспринимала и общехристианский рационализм, идеи которого проникали через византийские источники. Эти три духовных момента – красота, вера, рационализм – не случайны, они соответствовали психологическому миру восточных славян. Все они получат свое развитие в истории русской национальной духовности и свое воплощение в национальных обрядах, вере и воспитании.
Уже изначально эти три духовных момента сказались на положительном восприятии русичами трактатов византийских богословов, принадлежащих к течению святоотеческой литературы – патристике (ее рассвет в Византии приходится на IV – VIII вв.). Василий Великий в «Шестодневе» в ветхозаветную версию сотворения мира вносит принципы эстетизма и гармонии. Григорий Нисский в трактате «Об устроении человека» придерживается критерия красоты в раскрытии представления о богообразности человека. Выражением единства сущности Бога и человека выступает и понятие блага, что, в свою очередь, означает наличие в человеке прекрасного. Чтобы душа человека не уклонялась от прекрасного, разум должен контролировать свободу воли.
Притягательными для древних русичей послужили и труды последнего классика византийской патристики Иоанна Дамаскина, выработавшего синкретический подход к философии, открывавший «перспективу для любых интеллектуальных исканий, снимая проблему борьбы л противостояния направлений» (11, с 9). Иоанн Дамаскин внес свой вклад в духовный мир древнерусского общества через идею нерасчлененности, единства разнонаправленных интеллектуальных, эстетических и нравственных начал (см. его представления о сущности философии).
Представители патристики проповедовали «взаимное общение и человеколюбие» (11, с. 8), для укрепления которых лучше всего служат «словесные науки» – грамматика, риторика, философия. Так изначально в духовном мире русичей антропологические и космологические представления наполнялись идеями эстетизма, блага, гармонии, единства, человеколюбия, сопровождавшиеся признанием наук. Это – величественное гуманистическое движение русской духовности в единении с достижением человеческой цивилизации.
Освоение русичами греческой патристики шло как через каналы византийской культуры, так и через наследие отечественных мыслителей. Одним из них был первоучитель славянства Кирилл (IX в.). В многогранном философском учении Кирилла отметим те моменты, которые вписываются в отмеченные выше тенденции русской духовности, близко соприкасаются с педагогикой. Для Кирилла также свойственно философское осмысление жизни в связи с этикой, моралью. Все люди наделены одинаковой способностью к самосовершенствованию, но в зависимости от образа жизни и уровня знаний разные из них больше приближаются к одной из противоположностей: к животным или ангелам, наделенным чистыми нравственными качествами. В этом «очищении» человека особенно необходима философия, показывающая путь к истине. Кирилл ставит в прямую зависимость от образования развитие разума, речи, нравственности, соединяя умственные и нравственные интересы.
Обратим внимание на то, что в наследии Кирилла древнерусский интеллект отстаивал единство восточно-славянских и общечеловеческих ценностей.
В эпоху древнекиевской Руси заметный след в самобытную культуру русских проложил один из основоположников отечественной философии, первый митрополит из русских Иларион Киевский (кон. X – сер. XI в.). В сочинении «Слово о законе и благодати» он сдавит Русь и обосновывает историческую закономерность смены языческих обычаев, быта, узконациональной правовой нормы («закона») евангельской истиной, высшим благом – свободой («благодатью»). Можно не принимать противопоставление Иларионом обычаев и христианской истины, но нужно понять историческую необходимость защиты митрополитом движения народа от суеты земных страстей (зависти, гнева, преступлений) к высшему благу – свободе, вечному, единому. В конечном счете, делает вывод А. Ф. Замалеев, в интерпретации Илариона христианство оказывалось, в противовес официальным постулатам церкви, учением о свободе человечества, что вполне соответствовало моральным заветам первоначального христианства. Не в стремлении ли отстоять эти первоначальные моральные заветы заключалась вся суть «Слова о законе и благодати»?
На развитие культуры и образования на Руси оказала благотворное влияние и светская книжность. Переводные морально-назидательные сочинения отражали антропологические темы, пронизанные античными представлениями. И здесь сконцентрированный многовековой опыт развития классической греческой и византийской мудрости становился исходной опорой для развития древнерусской мысли и основой исторически быстрого культурного продвижения Руси.
В этом отношении отметим «Пчелу» – литературный источник афористического жанра, впервые появившийся на Руси в домонгольскую эпоху. Назидания «Пчелы» прямо переходили в проблемы обучения. Человек от природы обладает возможностью быть или добродетельным, праведным или же злым, лукавым. Однако эти нравственные качества не предопределяются на всю жизнь: человек способен воспитать в себе или добро, или зло. «Пчела» призывает к свершению при жизни добрых дел (иначе человек умирает не только телом, но и душой), добродетель должна выявлять себя осознанно, т. е. в процессе «научения». Добру следует учить не только словом, но и делом, образом жизни – мысль, которая будет неоднократно повторяться в истории русской педагогики. Это, скорее всего, шло не от христианства, а от жизненного опыта восточных славян: русские всегда были практиками.
«Пчела» пристальное внимание уделяет умственному совершенствованию. Знание только тогда усваивается и развивает ум, когда человек учится без насилия, хотя учение и представляет собой тяжелый труд. Об уме следует судить прежде всего по поведению человека, а не по «многомолвлению». Совершенствование ума следует вести одновременно с физическим развитием. Как и у Кирилла, в этом отношении особенно ценится усвоение философских знаний, поднимающих обучающего на высоту мудрости.
«Пчела» в формировании педагогических начал на Руси также закладывает идею единства, но идею другого рода – единства педагогического содержания: дела (практического опыта), нравственности, знания, ума и физического развития в процессе «научения». При этом важно, что практический опыт выдвигается как бы в центр совершенствования человека, придавая знанию этический смысл.
Моральное значение «научения» и «ненаучения», знания и невежества продолжает обсуждаться и в «Диоптре» Филиппа Философа (вторая половина XI в.). Развивая антропологическую тему, византийский писатель смотрит на человека как на единство души и тела, избегая церковной трактовки тела как вместилища души. При этом человека характеризует прежде всего душа. Такой акцент в понимании человека не мог не сказаться на особом внимании последующих русских мыслителей к познанию души, к духовности русской культуры и русского воспитания.
Проблему человека в гуманистически-античном направлении рассматривает и сборник «Толковая Палея», появившийся на Руси в начале XIII в. Своеобразие его в выдвижении свободы воли как важнейшего свойства человеческой души. Это логически вело к отвержению мысли об обожествлении души. Представления о душе человека, освобождаясь от ортодоксальных христианских суждений, наполнялись психологическим содержанием по Платону. Душе присущи чувства и ум; с помощью «самовластья» (воли) ум царствует над чувствами. В конечном итоге в «Толковой Палее» проявляется та же забота о приоритете умственного образования и развития, что и в более ранних литературных памятниках – «Пчеле» и «Диоптре».
Так, традиции общехристианского (патриотического) рационализма, антропологические, космологические и гуманистические представления, отражающие влияние античных философских и психологических учений с наполненным конкретным содержанием понятия души изначально закладывали в сознание и нравственность русских единство разнонаправленных духовных начал, снимали проблему противостояния духовных направлений, делали естественным единство славянских, русско-этнических и общечеловеческих ценностей.
Развитие русской общественно-философской мысли в направлении единства духовных начал человека вело к пониманию единства человеческой сущности: а) три качества – красота, вера, рационализм – в своей взаимосвязи явились «родоначальниками» развертывающейся системы русской духовности; б) это триединство теоретически обогащалось нравственными качествами (благо, человеколюбие, свобода), физическим развитием, практическим опытом; в) особое внимание уделялось духовным свойствам, познанию души.
Понимание единства человеческой сущности закладывало основу для единства педагогического содержания: обосновывалась прямая зависимость от «научения» интеллектуальных, нравственных, эстетических, физических начал человека, его практического опыта.
Движение к целому, единому в древнерусской общественно-философской мысли подчеркивает Д. С. Лихачев: «Для древнерусского читателя композиция целого была самым важным», а древнерусский книжник «никогда не забывает о движении истории в ее мировых масштабах» (24, с. 10, 11).
Именно с гуманистическими идеями развивающейся «русской духовности, идеями единства духовных начал и единства воспитания следует связывать одно из первых педагогических произведений на Руси – «Поучение Владимира Мономаха» (первая половина XII в.). Это литературно-педагогическое произведение вполне можно назвать «нравственными поучениями»: оно все наполнено наказами, назиданиями нравственного характера.
На первое место ставится добро: «Прежде всего, бога ради и души своей, страх имейте божий в сердце своем и милостыню нескудную, – это ведь начало всякого добра».
Много строк посвящено трудолюбию, например: «В дому своем не ленитесь, но за всем сами наблюдайте... чтобы не посмеялись приходящие к вам...» Причем поощрение трудолюбия сопровождается осуждением лености: «Что умеете хорошего, то не забывайте, а чего не умеете, тому учитесь... Леность ведь всему мать: что кто умеет, то забудет, а чего не умеет, тому не научится».
Легко заметить, что добро и трудолюбие выступают вместе: «Добро же творя, не ленитесь ни на что хорошее, прежде всего к церкви: пусть не застанет вас солнце в постели»
Поучения касаются и других нравственных качеств и дел: нищелюбия, покаяния, смелости («Смерти, дети, не бойтесь, ни войны, ни зверя»), осуждения лжи и пьянства.
В нравственных назиданиях Владимира Мономаха религиозные оттенки чаще всего совмещаются с «чисто светскими». И все же можно найти немало поучений, исходящих из опыта жизни, из народного этикета. Даются блестящие образцы правил поведения, имеющих общечеловеческое значение, впоследствии веками утверждавшиеся в образе жизни и в воспитании русского народа. Некоторые из них: «Старых чти, как отца, а молодых, как братьев»; «...более же всего чтите гостя, откуда бы к вам ни пришел, простолюдин ли, или знатный, или посол...»; «Больного навестите, покойника проводите, ибо все мы смертны»; «Не пропустите человека, не поприветствовав его, и доброе слово ему молвите».
Владимир Мономах, лично переживший немало битв, тревог, раздоров и предательств, оценил слова пророка и оставил нам в наследство призыв к единству: «Что лучше и прекраснее, чем жить братьям вместе».
Благодатный для духовного единства русичей начальный этап древнерусской истории все больше сменялся непримиримыми, противоречивыми позициями в общественно-философском мышлении и практике жизни.
Вследствие разделения (в 1054 году) христианства на православие и католицизм параллельно с общехристианским рационализмом на Руси развивалась иная, православно-церковная идеология. Если патриотическое духовное направление переносило на[ Русь идеи широкого умственного анализа мира и человеческой души, с социально-педагогическими ценностями единения и заглавной ролью ума и «научения», то православно-церковная мысль во многом вела к противоположным тенденциям и переносила на Русь духовный опыт византийского исихазма, идеи аскетизма и мистики. Раскол христианства имел самые серьезные последствия для исторического развития русской культуры. Особенно это касается мировосприятия и антропологических воззрений. Не вина русских духовных лиц, государственных мужей в том, что они вынуждены были, оказавшись в новой «геополитической ситуации», защищать свою веру, свою культуру, свое Отечество зачастую методом противопоставления и отгораживания от западного мира (хотя нельзя считать оправданным историческое противостояние). Феодосии Печерский (XI в.), как основатель главного духовно-идеологического оплота православной веры на Руси, в послании к киевскому князю Изяславу Ярославичу (трактат «О вере крестьянской и о латыньской») призывал не общаться с латинянами, настаивал на разрыве с Западом. Это был уже иной взгляд на развитие цивилизации, на человека, на человеческие отношения. Антропологические воззрения приобретают конфессиональный характер. Начинается сильное противопоставление культур. Здесь – истоки подчеркивания конфессиональных и национальных достоинств, переходящего впоследствии в противоборство (грекофилы и «латинствующие», славянофилы и «западники»). Идея духовного единства, целостности исчезла с горизонта мира, мировосприятия русичей.
Феодосии Печерский защищал не гармонию духовных начал русских, не даже национальное, самобытное, а всего лишь одно из духовных начал своего народа – православие.
Древнерусское православие в лице Нестора Летописца внесло новый сильный штрих в духовный мир русичей. Оно поддержало удельное дробление русского государства: из-под пера Нестора вышло библейское обоснование удельно-династического княжения. Отечество защищалось, но защищалось Отечество каждого княжества. Идее духовного единства был нанесен еще один удар, она исчезла с горизонта Руси, общегосударственного восприятия.
К тому же, появился и. такой фактор ослабления целостной духовности, как противоборство духовной и светской власти. Феодосии Печерски через исповедание принципа богоизбранности монашества поставил духовную власть выше светской. Были заложены основы для многовекового противоборства внутри русского народа. Идея единства исчезла с горизонта общенациональных интересов.
В середине XV в., после освобождения русской православной церкви от прямой власти константинопольской патриархии, раскалывается и русское духовенство (иосифляне – сторонники московской централизации и исихасты). Идея единства ушла и из сферы русского духовенства.
К тому же, за весь период ордынского порабощения по идее духовного единства русских наносились удары со стороны язычества, а затем (с середины XIV в.) – ислама Золотой Орды.
Как видим, на всех уровнях по идее единства, к которой изначально тяготели наши древние предки, наносились сильнейшие удары как извне, так и изнутри нации. Это расшатывало духовные устои, ослабляло развитие культуры. По линии православно-церковной идеологии этого периода у национального образования не было духовного стержня, вокруг которого оно могло бы успешно развиваться.
Но жизнь продолжала оставаться многосторонней. Исторические судьбы русского народа, любовь к Руси волновали не только знаменитого летописца. Своеобразие русской мысли в сфере церковно-православной идеологии удельно-княжеского периода заключалось в совместном рассмотрении идеи свободы, нравственности и удельного Отечества. Конечно, это было иное духовное единство, чем достигнутое на раннем этапе древнерусского периода: пропитанное одним духовным стержнем – русско-православной мистикой, определяемое политическими взглядами на удельно-княжеское устройство Руси и как следствие этого – более узкое по содержанию.
Изменение антропологических взглядов вследствие ухода религиозной философии в мистицизм и аскетизм сильно трансформировало представления о рациональном и значении умственного развития человека. Постижение «Фаворского света» в собственной душе каждым человеком с помощью уединения и молчальничества (исихии), смирение и «умерщвление» плоти, созерцательность и уход от реальной жизни, Самонаблюдение и анализ помыслов души, очищение души от земных чувств – целый набор мистических способов укрепления веры, «истинного делания», восхождения к истинному созерцанию Бога, видению сияния божественного света в себе. Разум для познания мира оказывается не столь уж и нужным, нужна вера. Разум заменяется верой. Не случайно, как византийские иси-хасты (Симеон Новый Богослов (X – XI вв.), Григорий Синаит (XIV в.), Григорий Палама (XIV в.), так и их русские последователи (Феодосии Печерский (XI в.), Нестор Летописец (XI – XII вв.), митрополит Киприан (XIV – начало XV в.), Нил Сорский (XV – начало XVI в.) были противниками рационализма. Даже логика Аристотеля отвергалась (Григорий Палама), несмотря на то, что для своих целей она с успехом использовалась западно-европейской схоластикой.
В этом плане интересно остановиться на логико-психологической теории возникновения человеческих страстей, разработанной Нилом Сорским (11, с. 29). Душе досаждают различные «мысленные брани» замутняя ее и вселяя в нее пороки. Начинается все с того, что внешние предметы и явления действительности через чувства «объявляются» уму и превращаются в простые «помыслы». Это – стадия зарождения страсти, называемая «прилог». Страсть может не развиваться и «прилог» не несет греха, если ум не сосредотачивается на его содержании. Если же ум принимает «помыслы», т. е. последний соединяется с волей человека, то наступает вторая стадия – «сочетание». На этой стадии мысль уже не защищена полностью от греха: безгрешной будет лишь та мысль, которая направляет человека на богоугодные деяния (на благо). В случае, если греховная мысль не отвергается, то наступает третья стадия развития страсти – «сложение»: душа соглашается с искушением, «вражьим помыслом», напрашивающимся чувством. На четвертой стадии наступает «пленение» – соединение души с чувственным образом, своеобразное порабощение души. Наконец, страсть утверждается: душа принимает земной мир, страсть определяет нравственность, деяния человека. Рационализм Нила Сорского, представленный в его логике развития страсти, – это односторонний, мистический, направленный на укрепление веры рационализм, а не как средство познания истины.
Такое понимание рационализма, «мудрствования», «умного делания» уже не могло стимулировать развитие светского образования.
Устремляясь к поиску божественной истины через веру, отвергая принципы рационального мышления и логику, отечественные исихасты подходили к отвержению светских знаний. Особенно прославился этим Артемий Троицкий (XVI в.), утверждая в послании к Симону Будному, что истина может просветиться и без грамматики, риторики, философии.
В то же время основу учения идеолога нестяжательства Артемия Троицкого составляют нравственные проблемы. В противовес многим мыслителям, утверждавшим (согласно учения о самовластии человека, о его свободе воли) естественность всех пороков и страстей человека, Артемий Троицкий утверждал естественность только стремления к добру. Причиной же пороков является сам человек, когда он проявляет свободу воли без меры. Регулятором этой меры является вера, а не жизненное самосовершенствование и образование.
В рамках православного миросозерцания выделяется знаменитый нестяжатель Максим Грек (1470 – 1556 гг.). Призывая монахов соблюдать божественные заповеди, он выдвигает учение о «четырех добродетелях» – мужестве, целомудрии, надежде и любви. Обосновывая эти нравственные заповеди (например, мужество), он связывает их со свободой воли, выбором, верой. Практика же исполнения проповедуемых моральных альтернатив по-прежнему связывалась с глубочайшим сосредоточением на религиозном и с аскетизмом. И все же, воспитанный не только на православном аскетизме и мистицизме, но и на идеях итальянского гуманизма, Максим Грек признает и «внешние учительствы», необходимость философии и мирских знаний, расширяя сферу духовных ценностей. В истории мистико-аскетической идеологии древнерусского православия это исторический шаг: он начинает возвращать национальное сознание русских к той духовности, которая была заложена в святоотеческой литературе, и открывает дорогу для просвещения на Руси.
Исихазм все же не стал превалирующим в духовном мире русского средневековья. Общественно-философская мысль XV – XVI вв. на Руси представляет сложное, противоборствующее сочетание разных ее направлений: исихазм, иосифлянство, теория третьего Рима – в религиозно-философской идеологии; государственно-самодержавная теория, отстаивание удельно-княжеского устройства, раннедворянская идеология – в сфере политики; переплетение религиозных, секуляризационных и политических идей.
Для нас важным является признание русского Ренессанса этого периода. В философских и культурологических исследованиях существует два взгляда на проблему русского Ренессанса. Одни ученые (например, Д. С. Лихачев, В. М. Конон) говорят лишь о «Предвозрождении» на территории Московской Руси, считают, что централизация государства не только не сопровождалась духовным подъемом, но и отнимала духовные силы у народа. Другие ученые (А. Ф. Замалеев) говорят о специфике русского Ренессанса, о невозможности рассматривать его по западно-европейской модели, т. е. только в сфере культурного творчества.
Рассматривая проблему с позиции возникновения общественно-философских, культурных, социально-политических условий для развития образования и воспитания, мы делаем вывод о правомерности понятия Возрождения применительно к русской действительности XV – XVI вв.
Прежде всего, возрождалась централизованная государственность, идеологически поддерживаемая иосифлянством.
Заметно движение к возрождению светскости. Религия еще чувствует себя властелином культурного мира, но секуляризация охватывает уже политику и отдельные направления философии. Освобождение русского национального сознания от влияния религии началось с религиозно-философской идеологии иосифлянства. Автор учения Иосиф Волоцкий в своем труде «Просветитель» проводит мысль о разумном толковании Священного писания, дает знаменитую формулу отношения к божественному: «не все, что сотворил Христос, подобает творить нам, и чего не сотворил Христос, не творить нам». Иосифляне (Иосиф Волоцкий, Даниил, Макарий) и философы, создавшие теорию «Москва – третий Рим» (новгородский митрополит Зосим, Филофей Псковский) обосновали «богоутвержденность» царя и царской власти. Опираясь на это и развивая теорию самодержавия, Иван Грозный, как политик, доказывал, что царство выше священства, светская власть выше духовной.
Возрождается идея единства. Это происходит прежде всего по линии государственности. Московские государи, идеологи иосифлянства, через тернии продвигая Русь к централизации, вели русский народ к единению, возбуждая ту особую духовную силу, которая возникает лишь при ощущении сопричастности к великому. Поэтому нет оснований говорить, что централизованное государство отнимало (отнимает) весь духовный потенциал народа. ,
Идея единения острее всего затронула политику. Жесткое, противостояние царя Ивана Грозного и князя Андрея Курбското отражало факт наличия в общественном сознании как идеологии самодержавия, так и идеологии сословно-представительной власти (боярство). Это уберегло Русь от полного абсолютизма и на практике привело к сосуществованию двух идеологий, хотя и состоянии конфронтации, к совластию самодержавия и боярской Думы. К такому сосуществованию присоединяется и третья сила – ранне-дворянская идеология с ее принципом ограничения самодержавия (Ф. И. Карпов, И. С. Пересветов) и нарождающееся дворянство.
В плане движения к идее единства необходимо; отметить ослабление конфессиональной конфронтации со стороны русского православия. Это связано и с подавлением исихазма, и с русско-национальной интерпретацией христианологии в рамках иосифлянства, и с усилением духовного влияния на общественное сознание ранне-дворянской идеологии. Хотя идеологи теории «Москва – третий Рим», обосновывая смещение центра православия в Москву, декларировали превосходство «истинной» веры – русского православия, но это было лишь одним из религиозно-философских направлений рассматриваемого периода. Тем более, что раннедворянская мысль в лице Пересветова пропагандировала уравновешенный взгляд на религию, отвергая всемогущество церковного провидения. Пересветов выступил со смелым, чисто светским суждением о том, что магометане – турки, отстаивавшие, по его мнению, «правду» (закон), оказались более угодны Господу, чем православные византийцы, не делавшие этого. Более того, свободомыслящий Пересветов представил своеобразный образ идеального русского государства, сочетающего истинную христианскую веру с «правдой» турецкой (введением и соблюдением законов по примеру турок).
Таким образом, многоаспектная по содержанию идея единства проявляется в преодолении разрыва между светской и церковной властью, в укреплении государственности, в развитии в этнопсихологии идеи централизации и сплочении народа, в совластии самодержавия и сословно-представительного учреждения, в ослаблении конфессиональной конфронтации и даже признании необходимости сочетания в деятельности государства самодержавия, веры и закона.
В философии и общественном сознании возрождалась линия рационализма. Иосиф Волоцкий, настаивая на разумном толковании Священного писания и применяя к его толкованию вместе с методом аллегорий этот метод, развивал способ аллегорического рационализма, в XI – XII вв. представленный в трудах Илариона и Климента Смолятича. Исходя из политической целесообразности, он разрешил проблему противоречий между нравственными принципами Ветхого Завета и моралью Нового Завета, отверг идею подражания, базирующегося только на вере и поставил на место веры действие разума.
Длительная и открытая полемика представителей разных направлений общественной мысли (иосифляне – исихасты, Иван Грозный – А. Курбский, раннедворянская мысль и удельно-боярская идеология) также возбуждала умственную деятельность, будила национальное сознание, положительно сказывалась на интеллектуальном развитии нации. В этом отношении следует особо оценить убедительные доводы-рассуждения представителя раннедворянской идеологии Пересветова по вопросам веры и закона, государственного правления и морали, истины и отношения к инаконфессии. Ум он считал выше всякой «породы», всякой односторонности.
Вышеобозначенные линии Возрождения духовности (государственности, идеи единства, линии рационализма) создавали более благоприятную почву для развития образования. В историческом плане речь шла в первую очередь о представленности идеи образования в целостной совокупности духовных идей; во-вторых, об общественном осознании этой идеи. В данном вопросе положительную роль сыграл не только прагматизм философии Иосифа Волоцкого. Идеологи раннедворянской мысли (Ф. И. Карпов, И. С. Пересветов) в своих трактатах, стараясь смягчить деспотизм самодержавия, проводили мысль о том, что этого Можно добиться через образованность, просвещение. Несмотря на всю ограниченность силы образовательной идеи в общественно-философских учениях рассматриваемого периода, эта сила была уже более значительной по сравнению с тем, что можно увидеть в идеологии исихазма.
Надо заметить, что в период русского Ренессанса может быть, больше, чем в предыдущие, звучат проблемы морали. Усиливающийся деспотизм в социально-политической жизни, централизация не заглушили эту сторону духовности, а наоборот, актуализировали ее и заставили звучать с особой силой. Обосновав мысль о том, что центр истинной веры переместился в Москву, а русский самодержец – «боговенчанный царь», идеологи иосифлянства, теории «третьего Рима» и раннедворянская мысль никак не отдавали все проблемы морали на самовольное решение самодержца. Даниил, резко критикуя моральное состояние боярского сословия, критикует и способы, которыми достигается роскошь (а значит, это критика действий всего верховного сословия). Открыто выступил против методов деспотического правления Ивана Грозного князь А. Курбский, настаивая на «правости душевной», «правости сердечной». Это было одно из самых сильных нравственных противостояний в истории Руси- России, значимость которого усиливается, если учесть выдвинутую Иваном Грозным идею двух моральных истин. Одна из них – неприменимость к самодержцу каких бы то ни было ограничений – ни светских, ни евангельских; другая – моральные ограничения для всех остальных. О высшем мериле справедливости говорили также теоретики раннедворянской идеологии.
Таким образом, эпоха московской централизации содержала в себе признаки широкого духовного Возрождения русской нации. Это был действительно русский Ренессанс, по крайней мере, его начальный этап, стимулирующий и развитие педагогической мысли, образования.
В логике этих тенденций нужно анализировать педагогическое произведение «Домострой», созданное Благовещенским попом Сильвестром (первая половина XVI века), которое В. Д. Ключевский назвал программой обучения и воспитания в древнерусский период.
Исследователи подчеркивают, что, несмотря на наличие параллелей этому произведению в западно-европейской назидательной литературе, «Домострой» – явление русской культуры. «Домострой» нуждается в педагогическом анализе не только в силу своей принадлежности к русскому педагогическому наследству, но и по той причине, что нашим современикам его легко рассматривать неадекватно. В силу отражения в нем многоцветной картины русской жизни, семейного быта, кодекса норм поведения его легко принять за поэтизированный образец мира и лада, о чем предупреждает Л. Н. Вдовина (6, с. 11). С другой стороны, сегодня в общественном, да и педагогическом сознании «Домострой», с его суровостью отдельных педагогических предписаний, выступает скорее лишь в нарицательном образе и как источник сведений о прошедшей старине.
Мы рассматриваем «Домострой» как источник педагогической культуры в исторической логике русской общественной мысли, в его отношении к центральному явлению русского духовного своеобразия – идее единства. Нас интересует передаваемый детям в период средневековья образ мировосприятия русских. В целом этот образ характеризуется многосторонним охватом жизни, сосредоточением на духовном с одновременной практичностью и соотнесенностью запросов русского человека с традициями и обычаями своего народа.
В ткань повседневной жизни, семейного быта, в нормы взаимоотношений вплеталась и проходила яркой линией мораль. Предписание нравственных устоев скрепляло образ жизни человека.
Домоустройство начинается с почитания святынь: Святой Троицы, пречистой Богородицы, Креста Христова, святых мощей. В перечне святынь – религиозные символы, ибо все стороны культурной и бытовой жизни того периода были пронизаны религией.
Автор призывает чтить царя, власть (не забудем, что к этому времени иосифлянство выступало ведущей силой в духовно-церковной иерархии); чтить князей и вельмож (сказывались традиции); почитать святителей, священников, монахов, чтобы «пользу от них получать». Характерно, что почитание последних связывается с земным, повседневным, личностным. Предписывалось с прилежанием внимать священникам и поучения их слушать будто из божьих уст на благословление всех нужд своих: «душевных, телесных, но наиболее всего – духовных».
Домоустроительство – это упорядоченность жизни, отражающая человеческую мудрость, средоточие опыта предшествующих поколений народа, позволявшая и выживать в трудные времена, и воспитывать детей на традициях, на устоях.
Упорядоченность жизни во многом строилась на заботливости как черте личности. Предписывалась взаимная забота; в почете правило: в семье беречь друг друга. Автор ссылается на слова Господни: «да будете оба в плоть едину» и на слова апостола: «если страдает одна часть тела, то с ним страдает все». Далее выражает себя: «Так Же и ты, не о себе только пекись, но и о жене своей, о детях и о прочих, до самого последнего домочадца, поскольку все мы связаны единой верой в Бога».
В произведении сильно звучат назидания добра, блага. «Наставление отца сыну» начинается с глубокомысленного слова «Благословляю я, сына своего...» Утверждается: «Хочешь ли не бояться власти - делай всегда добро...» Ценятся совесть и правда. Отец сына наставляет жить «в чистой совести и правде».
Приветствуется трудолюбие и многоумение. Например, хозяйка знает любую домашнюю работу: умеет печь хлеб, готовить постную и скоромную пищу, ткать, прясть, рукодельничать, шить, стирать, убирать, сберегать. «Добрая жена неустанными трудами своими собирает богатство дома.» Такую хозяйку «Домострой» ставит дороже «камени многоценного» – превосходное возвеличение нравственного качества трудолюбия.
Поддерживается бережливость (потерянное качество русских), резко осуждается пьянство. Нельзя не обратить внимание на то, что высоко ценится взаимовыручка, соседская помощь.
«Домострой» требовал физически наказывать детей. Но нельзя не видеть, что за назиданиями «сокрушать ребра своим чадам» просматривается его прямая противоположность: забота о духовном благополучии ребенка, своевременном воспитании нравственности. «Казни сына твоего от юности его и покоит тя на старость твою, и даст красоту души твоей. И не ослабляй, бия младенца: аще бо жезлом биеши его, не умрет, но здоровее будет, ты бо, бия его по телу, а душу его избавлявши от смерти.» Единство кажущихся несовместимыми явлений не случайно, оно отражает не только исторически ограниченное восприятие мира детства, но и глубокую заботу (своеобразно понимаемую в средневековье) о нравственном воспитании. Поэтому, с одной стороны, отношения повиновения, строгого приучения, физического наказания; с другой, – забота о духовном здоровье с юности: нравственного поведения, послушания родителям, государству, царю и Богу. Наказание выступает именно как метод духовного формирования.
«Домострой» осуждал бесчеловечность не только по отношению к детям, но и к слугам. В произведении немало наставлений, убеждающих в том, что главным методом воспитания является не принуждение с наказанием, а забота о материальном и духовном благополучии Детей. Например, в «Наставлении отца сыну» говорится о том, что «жену поучая, также и домочадцев своих наставляя – не принуждением, не побоями, не работой тяжкою, а как детей, чтобы были всегда упокоены, сыты и одеты, и в теплом дому, и всегда в порядке.» Представь, читатель, что только к этому – первичному – материальной, психологической, нравственной заботе о детях добавлялось наказание как способ «страхом спасать» «красоту души», и ты задашься Вопросом: не закладывались ли основы разумного процесса воспитания; несмотря на исторически преходящее значение отдельных методов? Важнейшим методом воспитания в «Домострое» выступает также живой пример, образец поведения.
Мы видим, что идея единства духовных начал, во многом возродившаяся в общественно-философской мысли русского средневековья, отразилась и в произведении педагогического жанра. В традицию жизни и воспитания закладывается упорядоченность, своеобразный «лад». Забота о детях проявляется в единстве материального, нравственного, психологического благополучия, эстетического развития. Нравственность выступает широкой совокупностью качеств (почитание святынь, духовных лиц, властей, вера в Бога, верность царю, доброта, забота о близких, взаимовыручка, бережливость, трудолюбие, многоумение,, строгость во всем, скромность, гостеприимство, нищелюбие, трезвость – далеко не полный перечень качеств, которыми наделялись русские люди).
Педагогическое произведение «Домострой» во многом продолжает ту линию единства педагогического содержания, которая проявилась на четыреста лет раньше в «Поучении Владимира Мономаха». 'Так отдаленная эпоха нашего этноса несет в себе золотой запас духовно-педагогических ценностей. Их особая значимость не только в стремлении к единству педагогического содержания, но и в .прямом и первичном выделении русских святынь как исходного начала воспитания. Этот запас ценностей оказался обобщенным в период государственного и народного возрождения, когда территориальная целостность связывалась с духовным единством (6, с. 5). Несомненно, «Домострой» и сам оказал немалое влияние на единение русского народа, на укрепление централизованного Российского государства. Не показывает ли он пример сегодняшним сынам Отечества?
С московским Ренессансом связано начало поворота культурной жизни Руси к Западу. Это вело к появлению новых линий противостояния в духовной сфере, включая образование. Такое противостояние отмечается между православными ортодоксами и одним из первых русских «западников» князем А. Курбским (XVI в.). Хранители «истинной веры» проповедовали ненужность учения, уверяя, что от него люди безумеют, впадают в ересь. В функционировавших уже в XVI веке западнорусских братских школах дети православных христиан учились только чтению и письму. В противовес этому Курбский в созданном в Остроге училище вводит преподавание целого ряда языков – русского, греческого, латинского, польского и учреждает классы грамматики, риторики, поэтики, диалектики, богословия. Западнорусские территории начали сильно наращивать образовательный потенциал, двинулись по пути европеизации.
После присоединения Украины к России в 1654 г. создаются благоприятные условия для развития образования в московском обществе под влиянием проникновения в него западнорусской учености.
Общественное сознание еще больше секуляризуется. И снова борьба русской православной патриархии, запрещающей обучение православных, с «иноверцами», с носителями просвещения, науки, светских обычаев. Разгорается противостояние «грекофилов» («староверов») и «латинствующих» (сторонников западного образования).
Аввакум Петров, возглавлявший идеологию «староверов», истинной ценностью считал только веру, ценил духовное житие в отличие от жития «роскошного», противопоставлял человека-христианина человеку, тяготеющему к философии. Ратуя за, «чистоту сердца», отвергая «неправды», «беззакония» и роскошь жизни, отстаивая православные представления о морали, Аввакум в борьбе с западной ориентацией призывал следить за «простотой ума» и отвергал науку, ученость и образование. Понимание интересов Отечества, защита «отеческих преданий» и традиций морали носили ярко консервативный характер, отгораживали общество стеной отчуждения от человеческого прогресса. Не случайно церковь на Руси не создала даже богословских школ.
Противоположных взглядов на все вопросы культурного развития страны придерживался идейный лидер «западников» Симеон Полоцкий. Образованный, с философским стилем мышления, он во многом отдал свою творческую энергию вопросам просвещения. В его трудах (прежде всего в «Вертограде многоцветном») восстановлен культ книги, светских знаний, представлено действительно «многоцветье» знаний: по географии, зоологии, астрономии; сами его сочинения служили образцом словесности. Симеон Полоцкий был учителем братской школы в Полоцке, наставником царских детей при Алексее Михайловиче, учредил школу с преподаванием латыни, грамматики, поэтики, риторики и философии. В практико-образовательном плане Симеон Полоцкий блестяще продолжал начатую А. Курбским деятельность по просвещению и интеллектуализации русского народа.
Новый момент в русскую духовность внес хорват по национальности Юрий Крижанич: он выдвинул идею славянского единства, помочь осуществить которую может только Россия. Это не было чисто идеологическим явлением, поскольку Крижанич боролся за просвещение славянских народов, а через это – за их прогрессивное развитие, чтобы славяне «могли опять на ноги встать и в число народов ся поставить». Однако, как это нередко случалось у русских мыслителей в истории национальной общественно-философской мысли, Крижанич допускает противоречие именно в сфере духовности, в сфере русского общественного сознания. Ратуя за единство славянских народов, он вместе с этим в управлении государством выдвигает принцип «Не верь чужестранцам». Затруднительно судить о мотивах этого противоречия, однако в противопоставлении русских «чужестранцам» светский ученый Крижанич сближается с религиозно-духовными лицами (начиная с Феодосия Печерского), требовавшими охранять чистоту православной веры отстранением от Запада.
Реформаторство в России в эпоху Просвещения связано прежде всего с именем Петра I и его духовных сподвижников Феофана Прокоповича, В. Н. Татищева и др.
В «Духовном регламенте» Феофан Прокопович мотивирует упразднение Петром I патриаршества, ослабляя тем самым духовную силу русского православия; обосновывает приоритет государства над церковью, еще больше секуляризируя общественное сознание; доказывает необходимость христианам повиноваться царю; защищает самодержавие, как наилучшую для Руси форму правления и даже наиболее соответствующую природе русского народа. Последнее означало, что «социальный заказ» был выполнен, идея самодержавия получила новое «теоретическое» обоснование, из национального самосознания русских выводились гуманистические идеи свободы и права. На века закреплялось торжество самодержавия. Вместе с тем провозглашение Феофаном Прокоповичем культа светских знаний влияло на развитие образования в стране.
В. Н. Татищев нам интересен тем, что придерживаясь в философии антропологического подхода, он распространяет его и на вопросы науки и просвещения, которые у него очень близки. Наука служит человеку, чтобы он мог познать себя. Проблема самопознания занимает важное место в трудах ученого. В число последовательных сторонников классических направлений науки В. Н. Татищева ставит не только изучаемая им проблема самопознания, но и души. Отвергая платоновское учение о трех частях души, в принципе он был близок к античному ее пониманию (ум властвует над волей, формирующей влечения). Он говорит о гармонии души, о ее полноте и спокойном состоянии. Возрождение уже в новую российскую эпоху представлений о нераздельности, единстве души, ее уравновешенности не могло не влиять положительно на этнопсихологию русских; подчеркивание же ума и воли как «орудий» души стимулировало образование и интеллектуализацию общества. В этом надо признать неменьшую заслугу В. Н. Татищева перед русской культурой и образованием, чем его «Историю Российскую».
Из рассматриваемого периода остановимся еще на антропологических взглядах А. Н. Радищева, занимающих важнейшее место во всей истории русской культуры. В трактате «О человеке, его смертности и бессмертии» (1792 г.) Радищев выделяет человека из структуры общества, обращает внимание философской мысли на человека. При этом к познанию человека он подходит как свободомыслящий ученый, не связывая себя никакой односторонностью взглядов: ни религиозных, ни светских. Радищев считается родоначальником традиции русской философской антропологии, подхваченной и развиваемой многими последующими мыслителями России.
Одним из них был А. И. Галич, создавший труд «Картина человека» (1834 г.), заложивший основы для нового направления науки – антропологического космизма. Автор представляет человека как средоточие мироздания.
К сожалению, антропологическое направление в истории отечественной педагогики и образования не нашло должного развития, хотя и могло помочь выйти им на гуманистический путь. Причина этого кроется в тех противоречивых тенденциях, которые сопровождали социальную, политическую, культурную жизнь России (например, с одной стороны, антропологические идеи в философии, с другой – самодержавие в политике).
Эпоха Просвещения занимает исторически длительный период и имеет свои этапы. А. Ф. Замалеев отмечает, что европеизация России в эту эпоху не означала простой переход от византийского влияния под западное. Лишь на начальном этапе преобладало простое заимствование достижений иной культуры, однако во времена Елизаветы и Екатерины II восторжествовала идея приоритета национальной духовности. Возрождается интерес к отечественной истории, прошлое изучается не как варварское, а как значимое.
История Руси-России сделала еще один виток спирали, ее духовная составляющая снова вернулась к противопоставлению национального и западного пути развития.
* * *
На периоде Русского Просвещения мы приостанавливаем исторический обзор противоречивого движения национальной культуры. Материала достаточно, чтобы увидеть главное: духовной особенностью русского народа является изначально заданное его историей единство разнонаправленных духовных начал, синтезированных этнической самобытностью и служащих прогрессу русского человека, народа, государства. Это общая и истинная ценность русских. То или иное отклонение в истории русской культуры от идеи единства различных духовных начал, объективно не противоречивших прогрессу нации, приводило лишь или к временным успехам, или к отрицательным последствиям. Мы еще далеки от всестороннего и глубокого освещения проблемы в такой постановке, одяако весь последующий богатейший исторический материал не прибавит ничего принципиально нового, а внесет лишь нюансы в этот главный методологический вывод.
Удержание единства разнонаправленных духовных начал в истории Русского государства сулило обеспечить русскому народу гуманистически-ориентированное мировосприятие, преемственное развитие по всем аспектам культурного и социально-экономического прогресса, накопление традиций в сфере воспитания-образования и поступательное движение образовательной системы. В те исторические моменты, когда происходило наполнение духовного единства, сглаживание противоречий между разнонаправленными духовными началами, русский народ прогрессивно развивался, русская культура, образование расцветали.
Однако, удержания единства духовных начал русского народа не произошло, не сложилась традиция сохранения этого единства в русском национальном сознании, сохранения взгляда на мир как на многообразие, и не стало привычным искать истину, а само понятие истины зачастую сужалось и относилось лишь к сфере божественного. В связи с этим не закреплялась традиция культа образованности, образование не строилось на системе человеческих ценностей.
В разрушении единства духовных начал проявлялось противопоставление конфессий, национальной самобытности и национальных новообразований, наций, народов, светской и церковной властей, отдельных направлений внутри русского православия, идей государственности и удельно-княжеского устройства, самодержавия и сословно-представительных органов, национального своеобразия Руси-России и ориентации в культуре и образовании на Запад, признания образования и отрицания его. Многое признавалось, многое и отрицалось. Даже прагматический принцип полезности не стал общепризнанным и сплачивающим фактором.
Возродить Россию, русскую духовность, национальные особенности, значит возвратиться к величественной идее единства духовных начал, единства человеческих ценностей в русской душе, в русской культуре, в русском образовании. Через общественно-философскую мысль, литературу, искусство, культуру и образование вернуть в русское национальное самосознание эту идею.
Не начинать русскую историю вновь, а использовать ее опыт для осмысления настоящих ценностей русского народа в русле гуманистических идеалов и с пониманием того, что мир един и нам навсегда жить рядом на этой планете с другими народами, решая общие глобальные проблемы. А осмыслив, научиться организовывать целостную жизнь на своеобразной национальной духовности, суть которой в признании разных, но человечески значимых духовных начал, ценностей.
Образование, воспитание, школа – первый источник возрождения русской духовности. Гуманистически ориентированный современный этап русской истории может начаться с Современной Русской школы.
КОНЦЕПЦИЯ СОВРЕМЕННОЙ РУССКОЙ ШКОЛЫ
1. Противоречия развивающейся системы общего образования в России
Складывающаяся система общего образования в России базируется на многообразии типов образовательных учреждений. Этот прогрессивный принцип предстоит соединить с двумя другими: с процессом создания национальной, отечественной школы и гуманизацией школы, обеспечивающей полноценное воспитание человека, раскрытие его сущностных сил, творческого потенциала. На сегодня, однако, новые образовательные парадигмы, отражающие желаемое слияние указанных принципов, еще недостаточно проанализированы, не сделано соответствующих выводов о том, какой должна быть отечественная школа, и развертывание системы общего образования происходит с серьезными противоречиями.
Далеко не осмыслены цель и задачи общеобразовательной школы с учетом непреходящих ее функций, исторически сложившегося опыта образования и развития детей в России, тенденциями человеческой цивилизации в целом. Общеобразовательная школа все еще не нашла фундаментального основания для гуманистического стиля функционирования.
Создаются школы (классы) с необоснованной и преждевременной дифференциацией и профилированием. Возникает глубокое противоречие между природной предрасположенностью человека к целостному развитию и специально организованным односторонним образованием и развитием детей.
Создаются учебные заведения для «способных» детей, объявляемые как элитарные. Притом, формируются такие школы из контингента детей, проявивших свои способности в обычной общеобразовательной школе. Возникают противоречия: а) между потенциально широкой сферой способностей детей и реальной поддержкой лишь отдельных видов способностей (например, предметно-интеллектуальных, художественных); б) между возможностью общеобразовательной школы развивать индивидуальные способности, сохраняя таких детей в коллективе своей школы и реальным «отсасыванием» проявивших свои способности детей в учебные заведения с привилегированными условиями.
Не осмыслено отношение между новыми и традиционными исторически-культурными, нравственными ценностями, накопленным опытом воспитания, в то время как всякая динамичная и гибкая национальная система образования имеет свою историческую логику развития.
Создается сеть национальных школ на базе национальных ценностей, национальной культуры в ущерб другим человеческим ценностям.
Противоречивы и ограничены также системы образования, их отдельные структуры, ориентирующиеся или только на религиозное, или только на «чисто светское» образование. Первая из них, формируя конфессиональные убеждения, может сковывать творческие силы человека, ограничивая понятие истины и возможности самореализации. Вторая, приобретая в своем логическом завершении форму воинствующего атеизма, отвергает тот очевидный факт, что религия – часть человеческой культуры, своеобразное воплощение синтеза духовных идеалов и жизненного опыта людей. Высокомерное светское отвержение этого пласта культуры, идеалов и опыта усугубляет нравственные проблемы.
Все эти противоречия – не только издержки движения к демократической и гуманистической системе образования, но и результат социальных и педагогических ошибок, недальновидности. Их сохранение с неизбежностью вызовет искажение самого смысла гуманизации в образовании и не позволит решить проблему создания наиболее правильно организованной отечественной общеобразовательной школы.
2. Основной принцип создания общеобразовательной школы в многонациональной России
Издавна считалось, что школа существует для передачи накопленного опыта человечества молодым поколениям. Эта простая и вечно живая истина требует, однако, осмысления того, что на каждом историческом этапе человеческой цивилизации сущность передаваемого опыта меняется. Сегодня он предстает в форме единства трех субстанций, на которых человеческий мир продолжает позитивно изменяться: истины, добра, красоты. Вокруг них концентрируется вся совокупность человеческих ценностей, человеческой культуры, человекосохраняющих способов жизнедеятельности. Это то, что достойно сохранения, приумножения и наследования новыми поколениями, что составляет истинную сущность человеческого в человеке.
Сохранить сущность человека и передавать ее по эстафете поколений – актуальнейшая и главнейшая задача воспитания во всем мире. Воспитание человека – принципиальная характеристика гуманистической школы. Такую школу следует строить на системе человеческих ценностей, отражающих идею единства:
а) индивидуально-личностных (жизнь человека, честь и достоинство личности, права ребенка);
б) семейных (отчий дом, родители, семейный лад, родословная семьи, ее традиции и др.);