ПРЕДИСЛОВИЕ
«...Про Раевского набрать не много»,— заметил Батюшков, приведя в записной книжке несколько эпизодов из жизни генерала Н. Н. Раевского, героя Отечественной войны 1812 года.
«Про Батюшкова набрать не много»,— мог бы заметить современный биограф
этого выдающегося русского поэта.
Это тем более удивительно, что никому из русских поэтов «допушкинского» времени так не повезло с наследниками, последователями и исследователями,
как Батюшкову.
В 1821 году Н. И. Греч, составляя краткую биографическую справку о поэте, не мог даже толком указать время и место его рождения.
В 1843 году В. Г. Белинский, излагая в третьей статье цикла «Сочинений Александра Пушкина» биографию Батюшкова, допустил ряд фактических неточностей, отражавших общий уровень представлений о поэте.
В 1855 году, после смерти Батюшкова, его ближайший друг П. А. Вяземский начал сбор материалов о нем, и с «благословения» Вяземского в журналах пятидесятых — шестидесятых годов появилось несколько интересных статей и публикаций (Н. Ф. Бунакова, П. Г. Гревенца, М. Н. Лонгинова, П. И. Бартенева, М. И. Семевского и других).
В 1880-е годы сводный брат поэта Помпеи Николаевич Батюшков развил бурную деятельность по сбору его писем и документов о нем. Материалов набралось очень много, и в 1885 — 1887 годах было выпущено трехтомное собрание сочинений Батюшкова, которое позднейшие исследователи назвали «целой энциклопедией русской литературы конца XVI11 — начала XIX века». Подготовил его один из крупнейших филологов того времени Л. Н. Майков «при ближайшем участии» выдающегося библиографа и историка русской культуры
В. И. Саитова.
Первый том «майковского издания» открывался большой (в половину тома) статьей редактора «О жизни и сочинениях Батюшкова». В этой монографии (потом она вышла отдельно под заглавием «Батюшков, его жизнь и сочинения») Л. Н. Майков сумел кропотливо обобщить разрозненные факты биографии поэта, ввести его личность в атмосферу литературной жизни начала XIX века, выделить основные этапы становления и развития его творческой индивидуальности. И монография, и само издание были действительно «колоссальными»
по замыслу и исполнению и составили эпоху в развитии русской науки о литературе.
Позже сочинения Батюшкова готовили такие крупные ученые, как Д. Д. Благой, Б. В. Томашевский, Б. С. Мейлах, Г. П. Макогоненко, Н. В. Фридман, И. М. Семенко. Появились многие исследования о творчестве поэта (в том числе две книги Н. В. Фридмана «Поэзия Батюшкова» и «Проза Батюшкова»), ряд публикаций его произведений и писем, вступительные статьи к его однотомникам. В них дается анализ художественного наследия писателя, решается (по-разному) вопрос о его творческом методе, исследуется влияние Батюшкова на русскую поэзию...
Но единственной биографической книгой о поэте до сих пор остается монография Л. Н. Майкова, вышедшая сто лет назад. Она не утратила своей красоты, привлекательности и ценности кропотливых разысканий. Для каждого, кто захочет подробно ознакомиться с жизнью Батюшкова, она явится незаменимым пособием...
Однако история и люди не стоят на месте. За сто лет открылось много новых материалов и фактов, которые позволяют не только уточнить книгу Майкова, но и дать новое объяснение, новое толкование целому ряду эпизодов жизни и творчества Батюшкова.
Батюшков был необычным человеком и необычным писателем. Он удивлял друзей своими «софизмами», раздражал странными поступками — и считался в общем мнении «чудаком». Он удивлял первых читателей неординарностью и странной привлекательностью создаваемых им «безделок». Он удивляет исследователей, которые до сих пор не могут найти ему подходящего «места» в привычной схеме развития литературных направлений, относя его творчество то к сентиментализму, то к неоклассицизму, то к предромантизму; отыскивая в его поэзии и прозе «реалистические тенденции» и «декадентские мотивы»...
Как совместить в его облике то, что исследователи называют «гедонистическим романтизмом» (разумея под этим жизненное и творческое тяготение к воспеванию радостей жизни и любви),—и то трагическое скитальчество, которое ознаменовало всю его «сознательную» биографию?
Как совместить певца «мечты», строившего воздушные замки воображения,— и «поэта-фронтовика» в самом точном значении этого слова?
В привычные схемы литературного процесса не умещается, например, тот факт, что очерк Батюшкова «Прогулка по Москве» написан в 1811 году: по типу повествования и по способу отражения жизни это, собственно говоря, «физиологический очерк» 1840-х годов. А «военные записки» (вернее, наброски их, писавшиеся в 1815 году) очень напоминают по своим мыслям и по характеру повествования «военные рассказы» Льва Толстого. А «Подражания древним», написанные в 1821 году, как бы предваряют художественные поиски русских акмеистов начала XX века. Может быть, Батюшков сам испугался того, что написал: упомянутые произведения увидели свет лишь после его смерти...
Иногда произведения Батюшкова именуют даже «историко-литературными парадоксами»: сказка «Странствователь и Домосед», которая может быть рассмотрена как пародия на романтическую поэму, появилась в 1815 году, когда еще объекта пародии, самой романтической поэмы, не существовало в русской литературе...
«Как растолкуют это?» — спрашивал Батюшков в записной книжке, намечая собственный психологический портрет и пытаясь объяснить самому себе противоречия собственной личности.
Вся писательская деятельность Батюшкова уместилась в пятнадцать лет: тут и слабые начала, и взлеты, и итоги. Эта деятельность пришлась на бурное и сложное время: Отечественная война, движение декабристов — «дней Александровых прекрасное начало». Батюшков оказался в гуще, в самом центре великих событий русской истории.
Это была эпоха пересмотра литературных мнений и переделки литературного быта. На арене словесности столкнулись не только различные творческие индивидуальности, но различные творческие методы: классицизм, сентиментализм, романтизм, реализм... Батюшков учился у всех и не хотел писать «как в старину писали». И с этой точки зрения даже не важно, к какому литературному направлению отнести его творческие поиски.
В применении к каждой поэтической личности, возникшей «на стыке» литературных эпох, есть вопрос не менее важный: какова была историческая роль писателя в формировании общественного сознания? насколько велик его действительный вклад в историю национальной культуры? Конечно, крупные явления в любой области искусства, у любого народа есть прежде всего результат совокупной деятельности многих художников — и прикреплять эти явления к какому-либо одному имени не всегда правомерно. Но и сам этот «осторожный» подход не всегда правомерен. Признаки, характерные для какого-либо явления, в деятельности различных писателей обнаруживаются по-разному. Это дает право исследователю из всей массы лиц, связанных с осуществлением характерных тенденций той или иной литературной эпохи, выделять и выдвигать для изучения в первую очередь тех, в чьем творчестве в наибольшей мере и наиболее отчетливо выразились эти новые тенденции.
Это дает право биографу писать о большом художнике как о явлении не только типическом, но и исключительном.
Батюшков был похож на всех других людей первой четверти XIX века. И — не похож, оставаясь человеком глубоко оригинальным. Это был человек, устремленный в свое время — и обогнавший его. Это был Поэт, не выдержавший натиска житейских противоречий.
Поэтому применительно к Батюшкову очень действенным оказывается именно «биографический метод» изучения писателя. Конечно, его творчество не было зеркальным отражением его жизни. И в то же время он сам предлагал посмотреть на свое творчество как на
Историю моих страстей,
Ума и сердца заблужденья,
Заботы, суеты, печали прежних дней
И легкокрилы наслажденья:
Как в жизни падал, как вставал,
Как вовсе умирал для света,
Как снова мой челнок фортуне поверял...
Движимый этими мыслями и сознающий, по выражению Батюшкова, «слабость сил и маловажность занятий моих», автор этой книги предпринял некоторые разыскания, результатом которых явилась предлагаемая биография Батюшкова. Опираясь на источники, как опубликованные, так и хранящиеся в архивах Ленинграда, Москвы, Вологды,— он попытался исследовать личность поэта «изнутри» самой этой личности.
Поэтому по своему жанру книга является документальным повествованием: там, где это возможно, приводится сам документ, а не его пересказ,— чтобы читатель мог почувствовать дух изображаемой эпохи, ее стилистику, характер мышления самого поэта и окружающих его людей.
Подзаголовок книги — «Странствия и страсти» — также отражает задачу автора. Применительно к Батюшкову, «странствия и страсти» — это почти то же самое, что выражается традиционно: «жизнь и творчество».