опытов
в
средней школе он был просто
великоват
-
около шести
гектаров
.
В
школе имелись лошадь
,
несколько
коров
.
Было
общежитие
,
в
котором
ежегодно
проживало
свыше
ста детей
.
Вот по
этой причине Иван Степанович
выращивал
на
своих
гектарах и
картошку
,
и
капусту
,
и
смородину
,
и
клевер и делал
это
необыкновенно
успешно
.
Высокая урожайность на
всех делянках
вызывала
интерес у колхозного
агронома
,
между колхозом
«
Андога
»
и школой
возникла
живая
связь
...
Иван Степанович
стал
выращивать и передавать
колхозу
то
новый
сорт пшеницы
,
то
кормовую
культуру
,
ревниво пропагандировал
,
например
,
донник
,
суданскую
траву
,
а
затем
кукурузу
.
Председатель
колхоза В
.
И
.
Туриков
агрономические
способности Ивана
Степановича постепенно
стал оценивать довольно
высоко и
в
трудных
ситуациях
частенько
советовался не
с
колхозным
агрономом
,
а
со школьным
учителем
.
Несмотря на
такую
ситуацию
,
в двух
случаях Иван Степанович
почувствовал
себя оскорбленным до
глубины души
.
Новый
сорт пшеницы
,
который накапливался на школьных полосках несколько
лет и
затем был
торжественно передан
в
колхоз
,
по невежеству кладовщика оказался
перемешан
с обычным
колхозным
зерном
.
Труд школьников и
учителя пропал
.
Иван Степанович бушевал
в
кабинете председателя
:
-
Как Вы могли
?
Вы
-
головотяп
,
а не хозяин
.
Я
это
зерно
украл
в Москве
на Всесоюзной
сельскохозяйственной
выставке и привез
в
карманах
ради Вас и
вашего
колхоза
,
а Вы
его
-
свиньям на корм
!
Стыдитесь
,
милейший
!
Надо
заметить
,
что
вахонькинские учителя
того далекого
времени были
все
книжниками
.
Читали
запоем и почти
все имели домашние библиотеки
-
одни довольно
солидные
,
другие поменьше
.
Иван Степанович библиотеки не
имел
,
потому что
создавать
ее было не на что
.
Первое
время
я даже не
замечал
у него интереса
к
книге
.
Но мое
впечатление оказалось плодом
глубокого
заблуждения
.
Лишь позднее
я понял одно
обстоятельство
,
которое поначалу
выглядело
странным
, -
Иван Степанович
любил и
знал одного Достоевского
.
И
это
в
то
время
,
когда о Достоевском не принято было
говорить
вообще
.
А он
,
оказывается
,
когда
-
то прочитал
все романы
этого писателя
,
знал
его
мучительную
сложную философию
,
знаком был
с
критикой
,
мог часами
