Три годочка к батюшку в дом я не зайду.
На четвертый годичек пташкой залечу.
Родимого батюшка к сосне привяжу,
Родимую матушку в морс утоплю;
Родимого брателка в солдатушки отдам.
Родимую сестрицу замуж выдаю;
Стану я, младёшенька, сызнова проживать.
Снова да сызнова, опять таково
214
Рано, рано мамка цветик сорвала,
Рано, рано меня замуж отдала,
Рано, рано – на пятнадцатом году
Стара мужа я уважить не могу.
Я однажды его уваживала:
Бадагом домой проваживала
215
Мне на что ж было,
Мне к чему ж было
По горам ходить?
Мне к чему ж было
Соловья ловить?
У соловьюшка
Одна песенка,
У меня, младой,
Один старый муж,
Да и тот со мной
Не в любви живёт,
Не в согласьице.
Не носись моё,
Платье цветное,
Не белись моё,
Лицо белое,
Не румяньтеся,
Шёчки алые,
Не сурмитеся,
Брови чёрные!
216
На горе стоял дуб,
Под горой берёза;
Промеж дубом и берёзой
Речка протекала.
Течет речка невеличка.
Сама глубокая,
Вода холодная,
Мне нельзя воды испити,
Нельзя почерпнути.
Почерпнута – утонути,
Напиться – захлебнуться
Как у старого у мужа
Жена молодая.
Мне нельзя жены бити.
Нельзя поучити.
Уж я бил жену, бил.
Бил жену часок,
А плакал денёк,
А то бил жену денёчек
А плакал недельку.
Сушит, крушит ясны очи
По четыре ночи.
Иссушился, искрушился.
Искрушился, искупился
На всяки лекарства.
Что мой-то муж каналья
Никуда не годен:
Не солдат, не матрос
Только годен в рядовые,
Во рядовые солдаты.
Рядовые-то солдаты
На пече лежат,
Жену огорчают
217
Земляночка ягода
На полянке выросла.
Горожанка девушка
В городе родилася,
Колачами вскормлена,
Чаем выпоена,
Во деревню выдана
За старого старика.
У старого старика
Ни кола нет, ни двора,
Ни подвального бревна
Только есть у старика
Один серенькой коток,
Кудреватенькой лобок.
Что повадился коток
Во деревню во краёк,
Красным девкам в погребок
По сметанку, по творог,
По пресное молочко.
Как увидели кота
Красны девки из окна.
Они хлопнули окном,
Побежали за котом.
Убили кота
Поперек живота.
На тебе, коток,
II сметанка, и творог,
И пресное молочко!»
218
Нажила себе я мужа-форсяка,
Не умеет запоясать кушака:
Назади узел завязывает,
Наперёд концы закладывает.
Я сама баба догадливая:
Наперёд узел завязывала,
По бокам концы закладывала.
Я отдам тебя в солдаты, форсяка!
«Не брани, жена, охотою уйду.
На походе письмо-грамотку пошлю,
Пошлю грамотку, два гроша положу.
Ты живи, моя солдатская жена,
Ты выплачивай долги после меня
На остатки купи водочки,
Кого надо, того в гости позови,
Кого надо, чаем, водкой угости».
219
Кабы да на цветы не морозы,
И зимой бы цветы расцветали,
На меня молоду не печали –
Я, поджав белых рук, не сидела,
Подпершись, молода, не ходила.
Слышу: стук! слышу: бряк! под окошком
Я окошечко отворила,
Я в окошечко заглянула:
У ворот гости дорогие,
Там два братца мои, два родные
«Свёкра батюшка дома нету,
Свекровь матушка на пирушке,
А деверья ушли за охотой,
А невестушки ушли в гости,
А золовушки во беседе.
Погодите-ка, братцы, я доложуся,
У милого лады спрошуся.
Отворись, отворись, тепла спальня,
Пробудись, моя мила лада!
У ворот гости дорогие:
Там два братца мои, два родные»
«Отойди прочь, жена мне не мила,
Мне родня твоя вся опостыла!»
Тут сестрица в окно заглянула,
Своим братцам родным отказала
«Поезжайте домой поскорее
И скажите родной челобитье,
А сестрицам моим по поклону,
А родному батюшке не спасибо,
Что он выдал меня за урода,
За большое свекрово богатство,
За цветное нарядное платье.
Их большое богатство – сусеки,
А их цветное платье на грядке,
А урод-от лежит па кроватке
И велит перед ним мне стояти,
И велит мне его целовати.
Не могу на урода смотрети,
А не то что его целовати».
220
Дуня в тереме ходила,
Своего мужа будила:
«Уж ты встань, пробудись,
Мой таланливый муж!
Что у новых у ворот
Молоды гости стоят:
Молодые, удалые,
Братья-шурья холостые».
«Поди прочь, жена не мила,
По тебе родня постыла!»
Дуня воплакала, завыла,
Вдоль по терему пошла,
На крылечко выходила
И братанам говорила:
«Уж вы, братцы мои,
Поезжайте домой!
Поезжайте, не поздайте,
В тёмном лесе не ночуйте,
В чистом поле не простойте.
Вы свезите-ка, братаны,
Всему роду по поклону.
Вы забудьте-ка иную,
Мою матушку родную.
Вы за то её забудьте:
Запросватала меня,
Просватала, отдала
Не за милого дружка.
Отдала меня не к месту,
Что родным нету приезду
Позадорилась родная
На высокие хоромы,
На раскрашены балконы,
На светлые самовары,
На хрустальные стаканы.
Самоваров не гревала,
Из стаканов не пивала,
Хоша чай когда и пью,
Через чай я слёзы лью».
221
Не по морюшку лебедушка плывёт.
Э«о горе: ко мне матушка нейдёт!
Ты приди, приди, родимая, ко мне!
Потужи-ка об несчастной обо мне!
И за что это я, девушка, стражду?
С измалетства по чужим людям живу,
Я чужому отцу-матери служу.
Не по плису, не по бархату хожу,
Хожу, девушка, по вострому ножу,
Через силушку на белый свет гляжу
222
На чужой-то на сторонке
Жить не весело.
Жить не весело –
Любить некого.
Из молоденьких ребят
Что не выбрать никого
Чужая-то сторонка
Без ветру сушит,
Без морозу, без зимы
Сердце вызнобит.
Как чужой-то отец-мать
Без вины бранят,
Братец да сестрица
Работать велят.
«Уж ты робь-ка работай.
Не постаивай.
На родимую сторонку
Не поглядывай.
Наплевай-ка ты, золовка,
Не указывай!»
Уж как мне да на её
Не поглядывать!
На родимой на сторонке
Три зазнобушки,
Три великие:
Перва-то зазноба –
Отец с матушкой,
А вторая-то зазноба –
Братец с сестрицей,
А что третья-то зазноба –
Мой любезный друг.
Про батюшку, про .матушку
Винца возьму,
Про братца, про сестрицу
Пива наварю,
Про милого-то дружка
Сладкой водочки.
Я по батюшку, по матушку
Послы пошлю,
Я по братца по сестрицу
Пару коней заложу.
Я по милого дружка
И сама схожу.
Что возьму я милого
За белые ручки,
Уведу я милого
Во высок терем,
Посажу я милого
На красный стул,
За дубовый стол.
Скажу: кушай, милый мой
Скажу: кушай, дорогой!
223
Полно, дрёма, полно, дрема,
Полню, дрёмушка, дремать,
Полно времечко терять!
Кужель портишь, лен теряешь,
Свёкор идет, бранить будет.
«Я батюшка не боюсь,
Родимого не стыжусь.
Мой батюшка не чужой.
Мой родимый не лихой,
Меня бить-бранить не станет,
А побьёт так перестанет,
На двор пошлет, назад возьмет»
224
Как при речке, речке,
При бережочке,
Мыла молодушка
Белые ноги.
Набело мыла,
Приморозила.
Налетали на реченьку
Серые гуси,
Кыш, кыш! полетите,
Воды не мутите.
Станет молодушку
Свёкор бранити,
А свекровь журити:
«Что ты, молодушка,
Долго ходила,
Кого полюбила?»
225
Вот идёт, идёт постылый муж домой;
Он несёт, несёт подарок немилой:
Со правой руки колечко золото;
На колечушке написаны слова;
Что слова-то те – великая гроза.
Я не знаю, молодёшенька,
Я не знаю, зеленёшенька,
За собою я ни пени, ни вины.
Только знаю, молодёшенька,
Только знаю, зеленёшенька,
За собою я провиночку одну:
Что из горницы во горницу прошла,
За собою холостого провела,
Холостому стакан водки налила,
Неженатому зелёного вина.
Холостой-от неучтиво принимал:
Ко стакану белу руку прижимал.
Принародно-то сестрою называл,
Без людей-то меня душечкою.
«Ах ты, душечка Катюшечка моя!
Мне понравилась походочка твоя,
Полюбилась очень речь хороша.
Где ни пройдешь – утешишь молодца,
Слово скажешь – украсишь на речах».
226
Вечор миленькой мне грамотку писал,
А во грамотке два рубличка послал.
Первый-от рубличек на зелену шаль,
На зелену шаль со кисточкой.
Другой-от рубличек на рублевую свечу.
Я поставлю свечу Воскресению,
Воскресению перед перву пятницу.
Ты гори, гори, рублевая свеча,
Ты умри, умри у писаря жена.
Что писарь-от горькой пьяница,
Он в кабак идёт, валяется,
Придёт домой – раскуражится.
«Уж ты, Настенька, меня расцелуй!
Уж ты, Настенька, добра мужа разуй!»
227
За малинкой в лес не хаживала,
Стара мужа малинушкой
Не кармливала.
Уж я прялочку взяла,
В посиденочку пошла.
Уж как петухи запели,
Я не думала идти;
Как другие-то запели –
Не подумала идти.
А как третьи-то запели,
Тут зоря взошла.
Как зоря взошла,
Я домой пошла.
Уж я прялочку на лавочку,
Башмачки под кровать.
Я башмачки под кровать,
Сама скок на кровать. (2)
За старого мужа спать.
Как старой-от муж
Пробуждается.
«Что же ты, жена,
Не теперь ли пришла?
Со мной жена не спит,
Все обманывает...»
«Ах ты, старый чёрт!
Не во сне ли ты врёшь?
Не во сне ли тебе гриждится?
Я хочу вставать,
Хочу избу топить,
Кисель, кашу варить,
Я кисель хочу варить,
Тебя старого кормить».
«Ну, спасибо жене –
Не забыла старика!»
А я петельку на шейку,
А конец за окно.
«Уж ты, милый, потяни.
Душа радость, потяни:
Нов канатик мой не сорвется,
Стара шея не разорвется».
228
Пошла Машенька в лес за ягодам.
Что за чёрною черницею,
За румяною земляницею
Во лесу-то Маша заблудилася,
Под рябинушку становилася,
Возле кустика слёзно плакала,
Во слезах она дружка гаркала.
Мне никто, младе, не откликнулся
Вдруг откликнулись три сторожа,
Три сторожа, да три стране.
Первый сторож – свёкор батюшка,
Другой сторож – свекровь матушка,
Третий сторож – мой постылый муж
Туто Машенька богу возмолилася:
«Ты восстань, восстань, туча грозная!
Ты убей, убей, свёкра батюшка,
Во вторых убей свекровь матушку,
А лиха мужа я сама убью,
Со милым дружком я гулять пойду».
229
Во лесу было в орешничке;
Тут стоял, стоял вороный конь,
Трои сутки не кормлёный был,
Неделюшку не поён стоял,
Черкасское седло на бок сбил,
Тесьмяную узду в грязь втоптал
Не в Москве было, во Питере,
Во Мещанской славной улице:
Тут жена мужа потребила,
Вострым ножиком зарезала;
На ноже-то сердце выняла.
На булатном встрепенулося,
А жена-то усмехнулася.
Во холодный погреб бросила,
Правой ноженькой притопнула;
Пришла домой, села под окошечко,
Правый локоть на окошечко,
Горючие слёзы за окошечко.
230
Приносила меня матушка
Во июне во месяце,
Приносила родимая
Во злосчастный час.
Что качала меня матушка
Во злосчастный день пятницу –
Левою рукой на отмашь.
Ты кукуй, кукуй, кукушечка,
По утру раным-ранёшенько,
Ввечеру поздным-позднёшенько,
Не передавай тоски на сердце,
Чтобы весело было вдовушке,
Чтобы весело с родной маменькой
Через поле слово молвити,
Через реку поздороваться.
231
Пошла девица за водицей
С ведерышком дубовым,
С коромыслом кипарисным.
Размахнулась, почерпнула,
Во высок терем взглянула.
Во высоком теремочке
Тут сидит Ивашка
В тонкой беленькой рубашке
Он умылся, снарядился;
Своей красоте дивился:
«Красота ли ты, красотка,
Молодецкая чистотка,
Уж ты где, краса, дезалась?
С бела лица скатилась.
Уж я, молод, споженюся.
Не велит жена ходити,
Чужих девушек любити,
Молодушек целовати».
232
Пойду я, младёшенька.
Вниз по Дунаю,
Как белая рыбинка,
Разгуляю.
Там на Дуночке,
Здесь на бережочке
Стоит сосна,
Сосна зеленая.
Под той сосной,
Под той под зелёной
Стоит казак;
Казак-от женатый.
Он женатый,
Белый кудреватый.
Под полою держит гусли.
Гусли звончатые.
«Гусли вы, гусли,
Гуселечки мои,
Заиграйте вы песенку
Любимую мою,
Про женитьбу про мою
Неудачна, неудачна
Женитьба моя!
Не хороша, не пригожа
Молода моя жена!
Ах! чей это садочек
Зеленёшенек стоит?
Чья во садике капустка?
Залом ал бы я её.
Заломал бы, защипал бы
Да за тын побросал.
Чей это терем
Высок новенькой стоит?
Чья во тереме девица?
Посмотрел бы на неё.
Посмотрел бы, поглядел бы,
За себя замуж взял.
Не бил бы, не бранил бы,
А белил бы накупил,
Набелиться бы велел,
Нярумяниться.
Набелись, моя надежда,
Нарумянься, душа,
Так и будешь хороша».
233
«Ах ты, Васенька, Вася-казак,
Пора завтракать вставать,
Тебе время работать,
Работушка не тяжела –
Серу пашеньку пахать».
Мужик пашенку пахал,
Сам на солнышко взирал.
Стало солнышко с обеда
Поворачивати.
«Наши добрые жены
Мужьям есть принесли.
Что моя курва жена
Долго есть не несёт?
Уж я вырублю лозу
На свою шельму жену
Я поеду ко двору,
Исстегаю всю жену».
Мужик едет ко двору.
Жена ходит в терему
Набеленная,
Нарумяненная.
«Уж я брошу же лозу,
Поцелую жену
И ужинать не хочу».
234
Уж ты, молодость моя,
Молодецкая гульба,
Моя безотецкая!
Когда, молодость, прошла?
Когда прокатилася?
Не зимой ли ты взошла,
Летом прокатилася,
Любовь с девушкой
Порешилася?
Навязалась на меня,
Братцы, зла лиха жена,
Женушка немилая,
Толстая, ленивая,
Да неурядливая,
С липа некрасивая.
Научите-ка вы, братцы,
Как жену избыти?
Избывать мне-ка жену
Не побоями,
Ласковыми уговорами.
Я куплю своей жене
Платья на пятьсот рублей,
Я КУПЛЮ своей жене
Шаль турецкую.
Шапочку немецкую.
Урядил свою жену
Ровно барыню.
Я еще жене куплю
Легку лодочку.
Посажу свою жену
В легку ЛОДОЧКУ.
Опушу свою жену
По синю морю.
Подымитеся-ка, ветры,
Ветеоочки буйны.
Унесите-ка вы ветры,
По конец светку,
По край красна солнышка.
235
Вы не знаете, братцы, моего
Горюшка-кручинушки:
Я не знаю, братцы, как жену избыть,
Женушки избавиться.
Я куплю жене наряд баской,
Я куплю жене платье белое,
Платье белое кисейное,
Шаль турецкую, шляпоньку немецкую;
Повезу я жену на ярманку,
Попрошу за жену я три денежки.
Мне дают только две денежки.
За две денежки отдать не хочется,
Я поеду в город на Грязливицу
И отдам жену за безделицу.
236
Люди, вы, люди, вы на нас взгляните,
Вы на нас взгляните, с хозяйкой рассудив:
Женушка не любит, радость ненавидит,
К людям ходит личиком, ко мне ходит
плечиком.
Сяду, поеду в Новгород гуляти,
В Новгород гуляти, товару закупати.
Куплю жене фатку, куплю коноватку.
«Прими, жена, фатку, прими коноватку,
Прими же, не чванься, мною не ломайся».
«Мне не надо фатку, не надо коноватку.
Тебя, пана, не люблю, молодого не терплю».
Сяду, поеду в Новгород гуляти,
В Новгород гуляти, товару закупати.
Куплю жене плётку, плётку троехвостку.
«Прими, жена, плётку, прими шелковую,
Прими же, не чванься, мною не ломайся».
Люди, вы, люди, вы на «ас взгляните,
Вы на нас взгляните с хозяйкой, похвалите:
Женушка и любит, радость и навидит:
К людям ходит плечиком, ко мне ходит
личиком.
237
«Ах ты, жёнушка-жена,
Жена – барыня моя!
Скажи, где, жена, была?»
«Я была, сударь, была
У попа на помочи».
«Скажи: что, жена, пила?»
«Я пила, сударь, пила,
Много пива и вина.
Я за ваше за здоровье
Стакан рому выпила».
«Благодарствуй те, жена,
Не забыла ты меня!»
«Уж, мне как тебя забыть!
Не могу чёрта избыть!
Кабы ты бы иногда
Отошёл прочь от меня!
Кабы вера та была,
Жена б мужа продала,
За три деньги отдала.
Я купила бы молодчика,
Знай молоденького,
Целовала, миловала,
Знай холостенького».
238
Что не пыль-то во поле запыляется,
Не туман-от с моря подымается.
Подымались с моря два гусика серые,
По-за гусикам летят две лебёдки белые,
За лебёдками летит молодой сизой орёл,
По-за орлику летит млад-ясён сокол.
«Ты постой, постой, орел, постой сизой,
молодой!
Я не бить тебя хочу, распросить про всё хочу.
Распросить тебя хочу: где ты был да побывал?»
Уж я был да побывал во диких-то во степях,
Во диких-то во степях во саратовских».
«Ты скажи, ясен сокол, что там видел-увидал?»
«Уж я видел-увидал: тело белое лежит,
Гело белое лежит, молодой парень убит».
«Он за что, за что убит?»
3а свою худу гульбу,
За свою худу гульбу, за чужую он жену».
239
Из-под камня ли то, камня серого
Вытекала река-вода холодная,
Тут девица бело мылася
Да на гулье снаряжалася.
Взошла на гору, диво видела,
Диво видела, дивовалася:
У колодчика-то у ключевого
Тут донской казак конюшка поил;
Он не конюшка поил – свою жену губил.
Ему жёнушка-жена возмолилася,
В праву ноженьку поклонилася:
«Ах ты, муж, мой муж, ты, донской казак!
Не губи душу рано с вечера,
Ты губи душу со полуночи,
Когда соседушки поразойдутся,
Когда семейнички спать улягутся,
Малы детушки крепким сном заснут».
Малы детушки просыпаются,
Своей маменьки они хватаются:
«Родный тятенька, где же наша маменька?»
«Ваша маменька в новой горнице,
В новой горнице под окошечком»
Не обманывай, родный тятенька!
Наша маменька во сыром бору,
Во сыром бору, за колодиной».
«Вы не плачьте-ка, малы детушки!
Я сострою вам высок терем,
Я повешу вам золотую цепь,
Приведу я вам молодую мать».
«Ты сгори, сгори, наш высок терем,
Ты скипи, скипи, золотая цепь,
Ты спомри, спомри, молодая мать,
Ты восстань, восстань, наша матушка!»
240
Что не кулитк-от во поле куликался,
Молодой-от вдовец жениться сбирался.
«Пойду я схожу в кузницу новую
И скую себе топорик булатный,
Топорик булатный, весь укладный.
Поеду я в рощу, рощу зеленую,
Срублю я там сосенку жаровую,
Выстрою я горенку новую,
Прорублю я окошка большие,
Вставлю я оконенка створные,
Складу же я печи, печи каменные,
Выведу я трубу дымовую.
И поеду я в деревню большую,
Возьму себе жёнушку молодую».
Привёз же он детушкам мачеху презлую
Малые детушки плачут они, воют,
Нову горенку они ругают,
Злую мачеху проклинают:
«Ты сгори-ка, сгори, горенка новая,
Ты умри-ка, умри, мачеха презлая,
Ты восстань-ка, восстань, матушка родная,
Ты вернись-ка, вернись, избушка дымовая».
241
Уж как по мосту-мосту
Тут шёл старик со старухой;
Мостовина подломилась
И старуха провалилась.
Старик плачет, воет,
В слезах причитает:
«Уж ты, свет моя старуха,
Моя крепкая дума,
Размышленый твой разум!
Не с кем мне дума думати,
Не с кем слова промолвити,
Не с кем по миру ходити,
Кошеля волочити!»
Тут старуха услыхала
Ha крепко взрадовалась,
На резвы ноги вставала,
Старика целовала.
242
Что не сиз голубь по воздуху летал,
Молодой школьник с квартирушки съезжал,
На большую на дорожку выезжал,
Пухову шляпу с головушки снимал.
Прощай, батюшка-Сибирь славный городок!
Еще прощай, мой зелёненький садок.
В этом садике пригулка хороша,
Середь садику стоит яблонь кужлява,
Что под яблонцей кроватка тесова,
На кроваточке перина пухова,
На перинушке зголовье высоко.
На перинушке детинушка лежит.
Перед молодцем красна девица стоит.
Она будит, побуждает молодца:
«Что на нас, Ваня, невзгодушка пришла,
Невзгодушка, небылые словеса:
Хотят Ванюшку в солдатушки отдать,
В солдатушки, в новобранные полки».
243
Ночешная ноченька
Мне мало спалось;
Привиделся, маменька,
Сон мне нехорош;
Добрый конь разнёс.
Добрый конь разнёс же,
Добрый, вороной,
Под белым ковром.
Свалилася шляпонька
С буйной головы,
Славна моя шляпонька,
С кисточкой картуз.
Свалилася плётонька
Со правой руки.
Знать что мне-ка, маменька,
Во несчастьи быть,
В солдатах служить,
Моим малым детонькам
Век свой сиротать,
Моей молодой жене
Век солдаткой слыть.
244
Что ты, Аннушка, бледна стала, худа?
Разве, милая, хворала без меня?
На постели три недели лежала,
На четвертую неделю выздоравливала.
Что на пятую неделю
Дружка в гости созвала.
Созвала его да потчевала:
Уж ты, кушай, милый мой,
Нарядимся мы с тобой.
Зелена вина нальемся,
Во солдатушки наймемся.
Повезли меня в солдаты, молодца.
Снаряжали красны девушки,
Провожали родны тётушки.
Ты прощай, прощай, сторонка,
Прощай, родина моя!
Мне (Не жаль той стороны,
Жалко маменьки родны.
Жалко маменьки родной,
Да хозяйки молодой.
245
На зоре то было на утряной,
На восходе красна солнышка,
На возлете ясна сокола.
Не ясен ли соколик полетывал,
Не душа ли добрый молодец погуливал,
Про солдатчину милой выспрашивал:
«Велика ли ноне будет солдатчина?»
Что не со ста душ, не с пятидесяти,
С двадцати пяти было надобно
Некрута парня хорошего.
Было в городе в славной Вологде,
Не у князя было, не у барина,
Не у купчика было у богатого,
У простого мужика крестьянина,
Были три сына, все на возрасте,
Все на возрасте, все епоженены.
Отец с матерью ночи не спали,
Думу думали, речь говорили:
«Нам которого в солдатушки?
Нам большого-то сына жаль отдать,
Жена умная, малы детушки,
Середнего отдать не хочется,
Ретиво сердце не воротится, –
Жена его роду-племени почетного.
Отдать нам, не отдать сына малого»
Как меньшой-от сын все повыслушал.
Все повыслушал, прирасплакался,
Отцу-матери в ноги кланялся.
«Будто я вам не такой же сын?
Не такой же сын, разве пасынок?
Не поитель будто я, не кормитель?
Во житье был не работничек,
Не работничек, не помощничек?
OТЦУ с матерью не жалостник?»
«Сыновья мои, мои любезные!
Вы сходите-ка во зелёный сад,
Во зелёный сад да во тёмный лес,
Вы срубите-ка по деревцу,
Вы-ка сделайте по жеребью».
Как большой-от ссек калиновый,
Как середний ссек малиновый,
А меньшой-от сын рябиновый.
«Сыновья мои любезные!
Вы сходите на Дунай-реку
Уж вы бросьте свои жеребья,
У которого ко дну падет,
Тому и быть во солдатушках».
И спустили они по жеребью.
Как у большого гоглем на воду,
У середнего серой утицей,
У меньшого-то светлым камушком,
Светлым камушком ко дну пошёл.
Как воскликнул он громким голосом:
«Видно мне идти в солдатушки!»
246
У отца было у матери,
Были три сына любимые,
Что любимые, родимые.
На их сделалось несчастьице
Государево солдатьице.
Отец-мать стали думу думовать:
«Нам которого в солдаты отдавать?
Что большого-то не хочется,
У середнего жена хороша,
Отдадим-ка мы да малого сынка».
Что наш малый сын расплакался,
На отца, на мать прогневался.
«Уж мы сходимте во кузенку,
Да скуемте-ка по ножечку,
Уж мы сделаем по жеребью.
Их спустим во Дуная во реку».
У большого братца к бережку идёт,
У середнего на донышко падёт,
У малого-то да вдоль по реке.
Им дороженька указанная,
Вся березками усаженная.
На березках птички-пташечки поют,
«Не за нам ли вон родители идут?
Не ходите-ка, родители, за нам,
Не топчите-ка сыру землю ногам».
247
В нашей вотчинке несчастье
Поголовное солдатство.
Я солдатства не боюся,
Пойду к миру поклонюся:
«Посоветуйте, миряна,
Кого отдать во солдаты?
Отдадимте-ка, миряна,
У вдовы сына Ивана.
Ванька белый, кудреватый,
Холостой он, неженатый».
Горемычная, Ваня, кокушка
По заре рано летала,
Всё летала, коковала,
Себе местечка искала
248
Я несчастный уродился:
Не с кем жеребей метать,
Не с кем горя горевать,
Нету маменьки родной,
Я не вижу пред собой.
Пойду, схожу на кладбище,
Побужу родную мать:
Ты вставай, родная мать,
Со мной горе горевать,
Во солдатушки сбирать.
Уж ты, тятенька родной!
Сядь на лавочку го мной.
Я не пахарь полевой,
Не косец я луговой,
Не рачитель домовой,
Я солдатик рядовой.
249
Ах, гулянье, гулянье моё,
До чего меня гулянье довело!
Довело меня гулянье до конца.
На гулянье сын прогневавши отца,
За то отдали в солдаты молодца.
Как в солдатики я, молодец, пойду?
Весь ваш домик я разором разорю.
Во солдатах горе-горькое житьё.
Горе-горькое кукушечье.
Запрягали тройку коней вороных,
Отправлялись в славный город Кострому.
Кострома-город – привольна сторона,
На горе стоит прием на высока,
Высока приемна каменная,
Двои двери деревянные.
А что третьи-то стеклянные.
Как во этой во приёмной
Много стуликов стоит.
Что на стуликах чиновнички сидят.
По-за стуликам рекрутики стоят.
Тут сказали: «Ване первому в приём!»
Засверкали светлы ноженки,
Повалились русы кудерки.
250
Не за деньги моя гинет голова!
Делать нечего, родимая моя,
Собери-ка ты котомочку
На чужу дальню сторонушку.
Уж ты, тятенька родимый мой!
Запряги-ка ворона коня,
Отвези-ка в город Вологду меня.
Середь Вологды приёмненькая,
Во приёмной есть начальнички.
Остригут они волосьицо.
251
Ах ты, воля, наша волюшка!
От весны воля до осени,
А на осень воля откажется.
Будет большое солдатствие,
Большое, превеликое,
На три города губернские:
На первой город на Бирженской,
На второй город Сереговской,
А на третью славну Вологду,
На сиротских малых детушек.
Повезли наших ребятушек,
Забревать стали головушки,
Накидать стали фуражечки,
Надевать стали шинелюшки,
Что солдатские шинелюшки.
252
Двадцать пятого числа
Из правленья весть пришла:
Записали в некрута,
Записали молодца,
Не спросилися отца.
От родимой матушки
Повезли в солдатушки.
Как кудрявого забреют,
Мне в уме не устоять. (2)
Старшине пойду пенять:
«Старшина ты, старшина,
Рассуди наши дела,
Не тех забрил в некрута».
Что в Софроновском правленьи
Нет рассудку ничего:
Старшина судит за деньги,
Писарь пишет за вино, –
Забрили мила моего.
253
Чёрт возьми, какая скука?
Беспрестанно, хоша плачь!
Во солдаты везут нас.
В город Вологду привозят,
Прямо к Гусеву на двор.
Там нам ужина готова
И ведёрная с вином.
Уж мы выпьем да закусим,
Во трактир гулять пойдём.
Во трактире мы гуляли
Вплоть до утренней зори.
Как зорюшка занялась,
Во приёмну нас ведут.
За нам, старосты идут.
Что под меру становили,
Двух вершков не находили.
Меня ткнули под бока,
Натянули два верха.
Как забрякали ножням
По моим русым кудрям,
«Погодите, не стрегите,
Дайте батюшку придти!
Родной батюшка придёт.
На колени упадёт,
Русы кудри подберёт,
Во платочек завернёт,
Родной матушке снесёт.
Родимая мать возьмёт,
К ретиву сердцу прижмёт
Горьким слезам обольёт»
254
Кабы знала-ведала,
До правленья обегала,
Попросила всех судей,
Старшину и писарей:
«Вы не брейте-ка таких
Неженатых, холостых,
Вы забрейте-ка таких
Женатых, да пожилых,
Да от жёнок молодых».
255
Красная рябинушка
Рано расцвела;
Родимая матушка
Сына родила.
Вспоила, вскормила,
В солдаты отдала.
Провожала матушка
Сына со двора,
Посадила матушка
В легкой челночек,
Сама села, родная,
На крут бережок.
Воскричала родная
Громким голоском:
«Сын ты, мой сыночек!
Скажи, мой сыночек,
Когда в гости ждать?»
«Не жди, не жди, матушка,
Четыре годка,
Я на пято летечко
К тебе прилечу,
Весь зелен садочек
Горем обнесу,
Все садовы листики
Слезам оболью».
256
Полно ветру буйноваться,
Синю морю колебаться,
Лёгкой лодочке шататься,
Добру молодцу пугаться!
Не теперь парень напуган.
Что во нонешние годы
Стали частые солдатства,
Пошли большие наборы.
Все стоят солдаты – плачут;
Что один солдат не плачет –
Во гуселечки играет,
Всех солдатов утешает:
«Вы не плачьте-ка, солдаты,
Не горюйте, новобранцы!
Нам не пашенку пахать,
Не сенокосы расчищать.
Пущай пашенка пустует,
Сенокосы пропадут,
Отцы, матери стареют,
Молоды жёны вдовеют,
Малы детки сиротеют».
Став со батюшкой прощаться, –
Небо, земля простонало,
Став со матушкой прощаться, –
Свет-от стал переменяться.
С молодой женой прощаться, –
Тело с душой расставаться,
Став с детушкам прощаться, –
Солнце, месяц опускаться.
257
Ой, мои батюшки!
Не охота во солдатушки!
Полно, матушка родимая, тужить, –
Не один пойду в солдатушки служить.
Не один гуляю – с братечком,
Не один гуляю – с братом со родным.
Через год пойду солдатом рядовым.
Не один буду служить:
Там и Мишка, там и Гришка,
Там и дядюшка Влас,
Соберётся много нас.
Братцы, встанем в рядовую,
Грянем песню игровую:
«Эй, дубинушка, ухнем,
Эй, зелёная сама пойдёт, ухни!»
258
Вились, вились кудёречка,
Вились кудри, завивались.
Что заслышали кудёречка
Про себя беду-несчастие –
Поголовное солдатство.
Пристоял я резвы ноженьки
На солдатском карауле,
Примахал я белы рученьки
За солдатскими ружьями,
Пригнело мою головушку
Солдатскими киверами.
Что задумал добрый молодец
С караулу-то бежати.
Бежал, бежал добрый молодец,
Бежал лесом – оборвался,
Бежал полем – обмочился,
Бежал улочкой – торопился.
Прибежал я, добрый молодец,
На родимую сторонку,
Постучал я, добрый молодец,
У стороннего окошка.
«Пусти, пусти, родной батюшка,
Пусти обогреться,
Пусти, пусти, родна матушка,
Пусти обсушиться!»
Заглянула моя матушка
Во стороннее окошко.
«Не пущу тебя я, дитятко,
Не пущу обсушиться,
Не пущу тебя я, дитятко,
Не пущу обогреться.
Мы боимся, мило дитятко,
Высшего начальства,
Пуще мы боимся, дитятко,
Ближнего соседа».
Пошёл, пошёл добрый молодец,
Сам заплакал.
«Не спасибо тебе, батюшка, –
Не пустил обогреться,
Не спасибо, родна матушка, –
Не пустила обсушиться».
259
Ах, весна ли ты, весна,
Не ко радости пришла!
Не ко радости, к печали,
Ко великой сухоте.
Разливалась, растекалась
Волга-матушка река,
Понимала, потопляла
Все зелены лужка.
Оставался, забывался
Один маленькой лужок,
Становились, собирались
Солдатушки во кружок.
Что один солдат дружок,
Он по-за кругу стоит,
Он товарища глядит.
«Ты, товарищ молодой,
Не поедешь ли домой?
Не свезёшь ли, не снесёшь ли
Отцу-матери поклон?
Что моим милым братцам –
Им по шляпе пуховой,
Что моим милым сестрам –
Им по ленте голубой,
Что моей-то жёнушке –
Ей-то ровно ничего».
260
У Иванушка голова болит,
У любезного платком связана,
Не простым платком – гранетуровым.
Середи платка золотой орёл,
Золотой орёл – птица вольная,
Птица вольная, летать лёгкая,
Летать лёгкая, свистеть громкая.
Звали Ванюшку за реку в гости,
На ту сторону, в Ямску слободу,
Ко сударушке душе Машеньке.
Вечером пришел – Маша плотно спит.
За досадушку показалося.
Он ударил Машу по белу лицу,
Из бела лица кровь пробрызнула.
261
Как у Ванюшки голова болит,
У хорошего платком связана,
Платком связана, перевязана.
Звали Ванюшку за реку гулять,
На ту сторону, в Ямску слободу,
Ко сударушке душе Марьюшке.
Что у Марьюшки пир заводится.
Что у Машеньки пиво варено,
Пиво варено, вино куплено,
Сладкой водочки принагонено.
Не пора Ване в гости ехати,
Время Ванюшке во поход идти,
Мимо Питера, мимо Ревеля,
Мимо матушки каменной Москвы,
Мимо стенушки белокаменной.
262
Было времечко – ухаживала,
С посиденочки проваживала,
А теперича не стану уважать –
С посиденочек домой провожать.
Провожать я разучилася,
Провожать в кабак не подрядиласяг
Шла я, шла я через полюшко,
Рассказала маме горюшко;
Провожала семь полей, семь полей,
Рассказала семь горей, семь горей.
Одного горя не высказати:
Из солдат парня не выстарати.
263
Кулемесовски ребята богачи –
По семи возов товару привезли;
Что товару удивительного:
Табаку себе курительного,
Ещё ситчика носительного.
Куплю ситчику носительного,
Куплю ситцу полосатенького:
Из полосатого рубашку сошью,
Дружку милому в солдаты отошлю.
264
Что по питерской дорожке, по московской,
Туто шли-прошли солдаты-пешеходы.
Что солдаты пешеходы молодые,
По-за им-то идут матушки родные,
Назаде-то идут жёны молодые.
«Вы не плачьте, наши матушки родные,
Не рыдайте, наши жёны молодые!
Не ходить вам по белу свету за нами,
Не улить вам мать сыру-землю слезами,
Не наполнить синя моря горючими».
265
Шли солдатики из походу.
Они шли-прошли слободою,
Славным городом Костромою.
Звали девушек за собою:
«Вы пойдемте-ка, девки, с нами,
Недалёко, до Казани.
Во Казани жить дородно,
Сторона там хлебородна.
Там и горы-то золотые,
В горах камешки дорогие,
В лужках травки шелковые.
Прошла реченька медяная,
По ей струечка золотая.
По край реченьки куст малина,
На малинушке соловейка.
Не соловьюшка ль воспевает,
Красных девушек спотешает?»
Не глядите, девушки, на балы,
На солдатские обманы!
Be Казами-то жить недородно,
Сторонка не хлебородна.
Там и горы-то земляные,
В горах камешки – опока,
В лугах травонька – осока;
Прошла реченька кровляная,