1. ЧЕЛОВЕК БОЛЬШОГО СЕРДЦА

      Многочисленные друзья и приятели В. А. Гиляровского называли его шутя, а потом и всерьез, но всегда тепло и любовно — дядя Гиляй (одно время он подписывался «В. Гиля-й»). А. П. Чехов так и писал ему: «Милый дядя Гиляй!»

      Милый дядя Гиляй!.. В этих чеховских словах выражена сердечная любовь современников к человеку большой русской души, неукротимой энергии, бесшабашной отваги и удали, как бы олицетворявшему собой неисчерпаемую талантливость русского народа, широту и цельность его натуры.

      Общительный и веселый, щедрый и добрый, всегда полный необыкновенного любопытства к жизни и бурный в проявлении своих чувств, он и внешне был яркой фигурой, натурой широкого склада — богатырское сложение, крупные черты лица, большие умные проницательные глаза, седые пышные усы запорожца. Знать, билась в нем кровь дальних его предков, запорожских казаков! Недаром же Репин писал с Гиляровского одного из своих запорожцев, а Андреев лепил с него фигуру Тараса Бульбы для памятника Гоголю в Москве.

      Гиляровский обладал огромной физической силой, сгибал пальцами большие медные пятаки, шутя ломал серебряные рубли, разгибал подковы, легко мог завязать узлом железную кочергу. Это был человек неистощимый в своих мальчишеских проказах, выдумках и шутках. Его биография полна удивительных приключений. Он никогда не терялся и не сгибался ни перед какими ударами жизни. Она закалила его и воспитала как человека необычайно разностороннего и исключительно трудолюбивого.

      Кем только ни был Гиляровский — волжским бурлаком, крючником, цирковым наездником, борцом, табунщиком, актером, знатоком конского спорта и пожарного дела, знаменитым газетчиком, «королем репортеров». Он гордился значком «почетного пожарника», за храбрость в войне с турками имел солдатского Георгия, за участие в олимпийских играх — большую золотую медаль.

      Гиляровский, по словам его друга писателя Н. Телешова, в одно и то же время охотно дружил «с художниками, знаменитыми и начинающими, писателями и актерами, пожарными, беговыми наездниками, жокеями и клоунами из цирка, европейскими знаменитостями и пропойцами Хитрова рынка, «бывшими людьми». У него не было просто «знакомых», у него были только «приятели»1) (1) Н. Телешов. Записки писателя. Рассказы о прошлом и воспоминания. М., «Сов. писатель», 1950, стр. 23).

      Не зная усталости, он вечно куда-нибудь спешил, на ходу расточая экспромты, остроумные шутки, тут же весело похлопывал по серебряной табакерке, с которой никогда не расставался, предлагая «всем окружающим, знакомым и незнакомым, понюхать какого-то особенного табаку в небывалой смеси, известной только ему одному».

      Большое человеческое обаяние Гиляровского привлекало к нему лучших людей того времени. Двери его дома всегда были гостеприимно открыты для друзей, для писателей и художников, артистов и журналистов, знаменитых и только вступавших в жизнь. Заходили сюда Л. Толстой и М. Горький, бывали Глеб Успенский и Мамин-Сибиряк, Репин и Левитан, Куприн и Бунин, Шаляпин и Собинов, Брюсов и Леонид Андреев, Маяковский и Есенин, Демьян Бедный и Алексей Толстой. Обогреть и накормить приводил сюда хозяин знаменитого Саврасова в последние годы его жизни, с просьбой оказать протекцию, смущаясь, заглядывал молодой Качалов. В уютной столовой Гиляровских, где происходили встречи выдающихся людей своего времени, и сейчас еще висит большой портрет великого Л. Толстого с дарственной надписью: «Владимиру Алексеевичу Гиляровскому. Лев Толстой. 17 дек. 1899 г.».

      «Есть люди,— пишет К. Паустовский,— без которых не может существовать литература, хотя они сами пишут немного, а то и совсем не пишут. Это люди — своего рода бродильные дрожжи, искристый винный сок. Неважно — много ли они или мало написали. Важно, что они жили и вокруг них кипела литературная жизнь своего времени, а вся современная им история, вся жизнь страны преломлялась в их деятельности. Важно то, что они определяли собой свое время.

      Таким был Владимир Алексеевич Гиляровский — поэт, писатель, знаток России и Москвы, человек большого сердца — чистейший образец талантливого нашего народа»1) (1) К. Паустовский. Дядя Гиляй. В кн.: Вл. Гиляровский. М., «Москов. рабочий», 1955, стр. 8).

      Трудно представить литературу конца XIX и начала XX века без Гиляровского, нет почти ни одной книги воспоминаний о литературной жизни этих лет, в которой имя «дяди Гиляя» не было бы упомянуто с любовью. Он был душою многих собраний и встреч. Сам полный сил и горения, он и других заставлял гореть, увлекаться тем, что увлекало его! «С тобой и умирать некогда»,— говорил ему Чехов. Даже старика Толстого удавалось ему вытаскивать в общество, возить зимой на репетиции чеховского «Медведя». Гиляровский находил время рассказывать Глебу Успенскому о бродяжной жизни, вдохновенно читать Горькому своего «Стеньку Разина», водить Станиславского и Немировича-Данченко по притонам Хитрова рынка, знакомить Чехова с провинциальными актерами, возить его за город к крестьянину Никите, прототипу «Злоумышленника», поддержать начинающего Валерия Брюсова, увлечь атлетикой Куприна. И писатели отвечали ему взаимной привязанностью, радовались его успехам в литературе, искали с ним встреч. «Вчера я был у Гиляя,— пишет Чехов,— и отнял у него очень маленький рассказ, который он готовил не то в «Развлечение», не то в «Будильник» Рассказ совсем осколочный. Удался и формой и содержанием, так что трудно было удержаться, чтобы не схапать его...» 1) (1) А. П. Чехов. Полн. собр. соч. и писем, т. XIII, М., Гослитиздат, 1948, стр. 189.).

      А 23 марта 1903 г. Чехоз писал Гиляровскому из Ялты: «Милый дядя Гиляй, твои «Люди четвертого измерения» великолепны, я читал и все время смеялся. Молодец дядя!» 2) (2) Там же, т. XX, Гослитиздат, 1951, стр. 75).

      «Видел на днях Гиляровского,— сообщает Горький Чехову.— Ну, фигура! Понравился он мне...» 3) (3) М. Горький и А. Чехов. Переписка. Статьи. Высказывания. М., Гослитиздат, 1951, стр. 50).

      «...Ах, дорогой дядя Гиляй,— записывает Куприн, — крестный мой отец в литературе и атлетике, скорее я воображу себе Москву без царя-колокола и царя-пушки, чем без тебя»4) (4) «Нева», 1956, № 12, стр. 173).

      Как писатель Гиляровский стал известен изображением жизни «трущобных людей», босяков и нищих, быта московского «дна», большим знатоком которого он был. Московская беднота любила Гиляровского за смелость и великодушие, за то, что он понимал их горе и не раз защищал простых людей, выброшенных бесправием за борт жизни.

      Гиляровский дорог литературе как яркий бытописатель старой Москвы, одинаково хорошо знавший жизнь дворцов и трущоб древней русской столицы, ее быт и людей.

      «В своих книгах,— писала о Гиляровском «Правда», — он вскрывал пороки капиталистическою строя и с любовью, с большим знанием жизни правдиво писал о простых людях»1) (1) «Правда», 1953, 9 декабря, № 343, стр. 4).
     


К титульной странице
Вперед