Уильям Голдинг. Повелитель мух6.golding

ЛИЦО СМЕРТИ

Над островом грудились тучи. Весь день поднимался
с горы поток горячего воздуха и взмывал на десять тысяч
футов вверх. Воздух был заряжен коловращеньем газов и
готов взорваться. Под вечер солнце ушло с неба, и преж-
ний ясный свет стал пронзительно медным. Даже ветер с
моря был горяч и не свежил. С деревьев, с моря, с розо-
вых скал смыло цвет, и на них давили черно-белые тучи.
Только мухам все это было нипочем, они вытемнили своего
повелителя, а сваленные кишки из-за них сделались похо-
жи на груду блестящего угля. Когда в носу у Саймона
лопнул сосудик и пошла кровь, они и тут им не заинтере-
совались, предпочтя дохлый дух свинины.
Кровь носом принесла облегчение, припадок Саймона
перешел в истомный сон. Он лежал под лианами, пока на
день наползал вечер и вверху громыхало. Наконец он
проснулся и смутно различил темную землю у себя под ще-
кой. Он еще полежал немного, не шевелясь и уставясь
прямо перед собой невидящим взглядом. Потом перевернул-
ся, подобрал под себя ноги, схватился за лиану, подтя-
нулся. Лиана дрогнула, мухи взвились, гнусно ноя, и
тотчас снова обсели падаль. Саймон встал. Свет светил
не по-земному. Повелитель мух висел на палке, как чер-
ный мяч.
Саймон вслух спросил лужайку:
- Что же можно еще сделать?
Ответа не было. Саймон повернулся к лужайке спиной
и начал углубляться сквозь заросли в сумрак леса. Он
печально брел между стволов, и лицо было лишено выра-
женья, а возле рта и на подбородке запеклась кровь.
Лишь иногда, раздвигая кусты и выглядывая дорогу, он
складывал губами слова, но наружу не выпускал.
Наконец лиан стало меньше, и с неба стал брызгать
жемчужный свет. Здесь был хребет острова, земля слегка
выгибалась, шла на подъем к горе и не так непролазны
были джунгли. Заросли и чащоба то и дело перемежались
прогалинами, Саймон брел по подъему, и скоро деревья
расступились перед ним. Он пошел дальше, спотыкаясь от
усталости, но не останавливаясь. В глазах не было всег-
дашнего сиянья. Он продвигался вперед с унылой сосредо-
точенностью, как старик.
Но вот ветер чуть не сшиб его с ног, и он увидел,
что стоит на камнях под медным, большим небом. У него
были ватные ноги и давно уже болел язык. Ветер добрался
до вершины, и тут что-то случилось, синий сполох пробе-
жался по черной туче. Саймон заставил себя снова идти
вперед, и ветер налетел снова, еще сильней, он трепал
деревья, они гремели и гнулись. И вдруг Саймон увидел,
как кто-то скорченный на вершине выпрямился и посмотрел
на него. Опустив лицо, Саймон снова пошел вперед.
Мухи давно обнаружили сидящего. Подобие жизни вся-
кий раз спугивало их, и они взвивались над его головой
темной тучей. Потом синяя ткань парашюта опадала, сидя-
щий вздыхал, тяжко кланялся, и мухи снова облепляли го-
лову.
Коленки Саймона больно стукнулись о камень. Дальше
он уже двинулся ползком, и скоро он все понял. Путаница
веревок открыла ему механику зловещего действа; он уви-
дел белую носовую кость, зубы, цвета тленья. Он увидел,
как ремни и брезент держат без жалости бедное тело, не
давая ему распасться. Потом снова подул ветер, и тело
вскинулось, поклонилось, смрадно дохнуло на Саймона.
Саймон снова упал на четвереньки, и его вырвало, вывер-
нуло наизнанку. Потом он взял в руки стропы, высвободил
из-под камней и избавил тело от надругательств ветра.
Наконец он отвернулся и посмотрел вниз на берег.
Костер на площадке, кажется, погас, во всяком случае,
дыма не было. Дальше по берегу, за речушкой, рядом с
плоской скалой робкий дымок взбирался в небо. Забыв про
мух, Саймон смотрел на этот дымок из-под щитков обеих
ладоней. Даже с такого расстояния можно было разгля-
деть, что почти все, а может, и все мальчики - там.
Значит, перебрались - подальше от зверя. Саймон снова
глянул на бедную развалину, смердевшую у него под бо-
ком. Зверь был безвреден и жуток; об этом надо было
скорей сообщить всем. Саймон бросился вниз, у него под-
кашивались ноги, он заставлял себя идти, но ковылял
кое-как.
- Ну, давай купаться, - сказал Ральф, - больше де-
лать нечего.
Хрюша обозревал хмурое небо сквозь покалеченные
очки.
- Не нравятся мне тучи эти. Помнишь, как лило,
когда мы высадились?
- И опять польет.
Ральф нырнул. У самого берега в бухте играли двое
малышей, пытаясь освежиться в брызгах, которые были
теплее тела. Хрюша снял очки и, чинно ступив в воду,
снова надел. Ральф вынырнул и ртом пустил в него струю.
- Ты лучше не надо. Из-за очок. А то если ты на
них попадешь, мне сразу вылазить придется, чтоб их вы-
тереть.
Ральф снова пустил струю и промахнулся. Он засме-
ялся, ожидая, что Хрюша, как всегда, смирно отступит в
скорбном молчании. Но тот вдруг заколотил руками по во-
де.
- Хватит тебе! - заорал он. - Слышь, что ли?
И в бешенстве плеснул водой Ральфу в лицо.
- Ну, ладно, ладно, - сказал Ральф. - Ты только не
бесись.
Хрюша перестал колотить по воде руками.
- У меня голова болит. Хорошо бы похолодало.
- Хорошо бы дождь.
- Хорошо бы домой.
Хрюша снова улегся на пологий песчаный берег. Кап-
ли сохли на выдавшемся брюшке. Ральф пустил струю прямо
в небо. По скольжению светлой прорехи между туч можно
было угадать, куда ползет солнце. Ральф стал на колени
в воде и посмотрел кругом.
- А где же все?
Хрюша сел.
- Может, в шалашах лежат.
- Где Эрикисэм?
- И Билл?
Хрюша показал за площадку.
- Они вон туда пошли. К Джеку подались.
- Ну и пусть, - выдавил Ральф. - Мне-то что...
- Это они мяса чтоб покушать...
- И чтоб охотиться, - сказал Ральф жестко, - и ди-
карей изображать, и лица размалевывать.
Хрюша рыл канавку в песке и не смотрел на Ральфа.
- Может, и нам туда податься?
Ральф быстро глянул на него, и Хрюша покраснел.
- Ну... то есть на всякий случай, чтоб там не выш-
ло чего.
Ральф снова пустил в небо водную струю.
Не доходя до лагеря Джека, еще издали, Ральф и
Хрюша услышали шум пира. Между лесом и берегом, под
пальмами, была травянистая полоса. Всего на шаг вниз от
нее начинался белый, нанесенный приливами песок, теп-
лый, сухой, гладкий. Еще ниже была скала, она тянулась
к лагуне. Под скалой, уже у самой воды, снова был ма-
ленький пляж. На скале горел костер, и со свиного мяса
жир капал в невидимое пламя. На траве собрались все,
кто только был на острове, кроме Саймона, Ральфа и Хрю-
ши, да еще двоих, занятых жаркой. Хохотали, пели, валя-
лись, сидели, стояли - и все держали мясо в руках. Судя
по лицам, испачканным жиром, пир подходил к концу, и
кое-кто уже прихлебывал воду из кокосовых скорлуп. Еще
до начала пира в центр лужайки приволокли большое брев-
но, и Джек, размалеванный, в венке, теперь сидел на
нем, как идол. Перед ним на зеленых листьях были груды
мяса и фрукты, а в кокосовых скорлупах - питье.
Хрюша с Ральфом подошли к краю травянистой лужай-
ки; замечая их, мальчики один за другим умолкали, пока
не остался только тот, что стоял рядом с Джеком. Нако-
нец и тот умолк, и тогда Джек повернулся. Он смотрел на
них. Треск огня был единственным звуком, поднимавшимся
над ровным рокотом моря. Ральф отвел от него глаза;
Сэм, решив, что это Ральф смотрит на него с укором,
нервно хихикнул и сунул в траву обглоданную кость.
Ральф неуверенно шагнул, показал на пальму, что-то нес-
лышно шепнул Хрюше; оба хихикнули в точности как Сэм. И
Ральф зашагал вперед, высоко выбирая из песка ноги.
Хрюша пытался насвистывать.
Тут мальчики, жарившие мясо, как раз отделили
большой кусок и побежали к лужайке. Они наткнулись на
Хрюшу, обожгли, и Хрюша взвыл и стал приплясывать. Тот-
час Ральфа и всю толпу объединил взрыв веселья. Снова
Хрюша сделался общим посмешищем, и, чувствуя себя нор-
мальными, все радостно хохотали.
Джек встал и взмахнул копьем.
- Дать им мяса.
Те, кто держали вертел, дали Ральфу и Хрюше по
сочному куску. Они приняли дар, истекая слюной. И стали
есть, стоя под медью неба, звенящей о скорой буре.
Снова Джек взмахнул копьем.
- Все наелись досыта?
Мясо еще оставалось, шипело на палках, громозди-
лось на зеленых тарелках. Жертва собственного желудка,
Хрюша швырнул вниз, на берег, обглоданную кость и наг-
нулся за новым куском.
Джек снова спросил, уже резче:
- Все наелись досыта?
В тоне была угроза, гордость собственника, и маль-
чики стали глотать не прожевывая. Поняв, что конца это-
му пока не предвидится, Джек поднялся с бревна, служив-
шего ему троном, и прошествовал к краю травы. Сверху
вниз он разглядывал из-за своей краски Ральфа и Хрюшу.
Они немного поднялись по песку, и Ральф, обгладывая
кость, смотрел на костер. Он подсознательно отмечал,
что пламя теперь уже видно на сером свету. Значит, при-
шел вечер, но красоты и отрады он не принес - только
страх.
Джек сказал:
- Подайте мне пить.
Генри подал ему скорлупу, и он отпил из нее, глядя
на Хрюшу и Ральфа из-за зубчатого края. Сила покоилась
на мышцах его загорелых рук, и власть улеглась ему на
плечо, нашептывая в ухо, как обезьяна.
- Всем сесть.
Мальчики рядами уселись перед ним на траве, а
Ральф и Хрюша стояли на мягком песке, футом ниже. Джек
их не замечал и, склонившись маской к сидящим, ткнул в
них копьем:
- Кто желает вступить в мое племя?
Ральф вдруг дернулся, подался вперед, споткнулся.
На него оглядывались.
- Я накормил вас, - сказал Джек. - А мои охотники
вас защитят от зверя. Кто желает вступить в мое племя?
- Я главный, - сказал Ральф. - Вы же сами меня
выбрали. И мы решили следить за костром. А вы погнались
за едой.
- А ты не погнался? - крикнул Джек. - У самого в
руках кость!
Ральф залился краской.
- На то вы и охотники. Это ваша работа.
Снова Джек перестал его замечать.
- Кто желает вступить в мое племя, развлечься?
- Я главный, - дрожащим голосом сказал Ральф. - И
как же костер? И у меня рог...
- Что-то ты его с собой не захватил, - сказал Джек
и оскалился. - Небось там оставил, а? И вообще в этой
части острова рог не считается.
Вдруг сверху ударил гром. Уже не прошелся глухо,
бабахнул взрывом.
- Рог и тут считается, - сказал Ральф, - и всюду
на острове.
- Ну и что из этого? А?
Ральф оглядел ряды. Ни в ком не нашел сочувствия и
отвернулся, сконфуженный, потный. Хрюша шептал:
- Костер - это наше спасенье...
- Кто желает вступить в мое племя?
- Я.
- И я.
- И я.
- Я протрублю в рог и созову собрание, - задохнул-
ся Ральф.
- А мы не услышим.
Хрюша тронул Ральфа за руку.
- Пошли. А то худо будет. И мы же ведь покушали
уже.
За лесом полыхнула молния и громыхнуло так, что
один малыш заплакал. Посыпались крупные капли, и слышно
было, как плюхалась каждая.
- Будет буря, - сказал Ральф, - и дождь, как когда
мы высадились. Ну, и кто же, интересно, умница? Где
твои укрытия? Как ты без них обойдешься?
Охотники уныло поглядывали в небо, уклоняясь от
капель. Все нелепо засуетились. Вспышки стали ярче,
гром надрывал уши. Малыши с ревом метались по траве.
Джек спрыгнул на песок.
- Танцевать! Ну! Наш танец!
И, спотыкаясь, пробежал по глубокому песку на го-
лую скалу, где был костер. Между вспышками было темно и
страшно; все, голося, побежали за Джеком. Роджер стал
свиньей, хрюкнул, напал на Джека, тот увернулся. Охот-
ники схватили копья, те, кто жарили, - свои вертела,
остальные - обгорелые головни. И вот уже все кружили,
пели. Роджер исполнял ужас свиньи, малыши прыгали вок-
руг участников представленья. Небо нависало такой
жутью, что Хрюше и Ральфу захотелось влиться в эту обе-
зумевшую компанию. Хотя бы дотронуться до коричневых
спин, замыкающих в кольцо, укрощающих ужас.
- Зверя бей! Глотку режь! Выпусти кровь!
Кружение стало ритмичным, взбудораженное пенье ос-
тыло, билось ровным пульсом. Роджер был уже не свинья,
он был охотник, и середина круга зияла пусто. Кто-то из
малышей затеял собственный круг; и пошли круги, круги,
будто это множество само по себе способно спасти и вы-
ручить. И был слаженный топот, биенье единого организ-
ма.
Мутное небо вспорол бело-голубой шрам. И тут же
хлестнул грохот - как гигантским бичом. Пенье исходило
предсмертным ужасом:
- Зверя - бей! Глотку - режь! Выпусти - кровь!
Из ужаса рождалось желание - жадное, липкое, сле-
пое.
- Зверя - бей! Глотку - режь! Выпусти - кровь!
Снова вызмеился наверху бело-голубой шрам и грянул
желтый взрыв. Малыши визжа неслись с опушки, один, не
помня себя, проломил кольцо старших:
- Это он! Он!
Круг стал подковой. Из лесу ползло что-то Неясное,
темное. Впереди зверя катился надсадный вопль.
Зверь ввалился, почти упал в центр подковы.
- Зверя бей! Глотку режь! Выпусти кровь!
Голубой шрам уже не сходил с неба, грохот был не-
переносим. Саймон кричал что-то про мертвое тело на го-
ре.
- Зверя - бей! Глотку - режь! Выпусти - кровь!
Зверя - прикончь!
Палки стукнули, подкова, хрустнув, снова сомкну-
лась вопящим кругом. Зверь стоял на коленях в центре
круга, зверь закрывал лицо руками. Пытаясь перекрыть
дерущий омерзительный шум, зверь кричал что-то насчет
мертвеца на горе. Вот зверь пробился, вырвался за круг
и рухнул с крутого края скалы на песок, к воде. Толпа
хлынула за ним, стекла со скалы, на зверя налетели, его
били, кусали, рвали. Слов не было, и не было других
движений - только рвущие когти и зубы.
Потом тучи разверзлись, и водопадом обрушился
дождь. Вода неслась с вершины, срывала листья и ветки с
деревьев, холодным душем стегала бьющуюся в песке гру-
ду. Потом груда распалась, и от нее отделились ковыляю-
щие фигурки. Только зверь остался лежать - в нескольких
ярдах от моря. Даже сквозь стену дождя стало видно, ка-
кой же он маленький, этот зверь; а на песке уже расплы-
вались кровавые пятна.
Тут сильный ветер подсек дождевые плети, погнал на
лес, и деревья утонули в каскадах. На вершине горы па-
рашют вздулся, стронулся с места; тот, кто сидел на го-
ре, скользнул, поднялся на ноги, закружился, закачался
в отсырелом просторе и, нелепо загребая мотающимися но-
гами по высоким верхушкам деревьев, двинулся вниз,
вниз, вниз, и на берег, и мальчики, голося, разбежались
во тьме. Парашют потащил тело и, вспахав воды лагуны,
швырнул через риф, в открытое море.
К полуночи дождь перестал, тучи унесло, и снова
зажглись в небе немыслимые блестки звезд. Потом ветер
улегся, и стало тихо, только капли стучали, шуршали по
расселинам и плюхались, скатываясь с листка на листок в
темную землю острова. Воздух был прохладный, сырой и
ясный; скоро угомонилась и вода. Зверь лежал комочком
на бледном песке, а пятна расплывались и расплывались.
Край лагуны стал полосой свечения, и, пока нарас-
тал прилив, она наползала на берег. В ясной воде отра-
жалось ясное небо и яркие угольники созвездий. Черта
свечения взбухала, набегая на песчинки и гальку, и, на
мгновенье дрогнув упругой рябью, тотчас глотала их нес-
лышным глотком и продвигалась на берег дальше.
Наползающая на отмели ясность вод по кромке кишела
странными лучистыми созданиями с горящими глазами. То и
дело окатыш побольше, вдруг выделясь из множеств, оде-
вался жемчужным ворсом. Прилив ровнял взрытый ливнем
песок, все покрывая блестящей полудой. Вот вода косну-
лась первого пятна, натекшего из разбитого тела, и соз-
данья бьющейся световой каймой собрались по краю. Вода
двинулась дальше и одела жесткие космы Саймона светом.
Высеребрился овал лица, и мрамором статуи засверкало
плечо. Странно бдящие существа с горящими глазами и
дымными шлейфами суетились вокруг головы. Тело
чуть-чуть поднялось на песке, изо рта, влажно хлопнув,
вылетел пузырек воздуха. Потом тело мягко качнулось и
сползло в воду.
Где-то за темным краем мира были луна и солнце;
силой их притяжения водная пленка слегка взбухала над
одним боком земной планеты, покуда та вращалась в
пространстве. Большой прилив надвинулся дальше на ост-
ров, и вода еще поднялась. Медленно, в бахромке любо-
пытных блестящих существ, само - серебряный очерк под
взглядом вечных созвездий, мертвое тело Саймона поплыло
в открытое море.

РАКОВИНА И ОЧКИ

Хрюша внимательно вглядывался в того, кто подхо-
дил. Сейчас ему часто казалось, что видно лучше, если
переставить стеклышко к другому глазу; но и без этого
Ральфа, даже после всего случившегося, он бы ни с кем
не спутал. Он шел от кокосовых пальм, грязный, прихра-
мывая, и сухие листья застряли в желтых спутанных воло-
сах. Один глаз глядел щелочкой из вспухшей щеки, и на
правой коленке был большой струп. Он на мгновенье зас-
тыл, вглядываясь в стоящего на площадке.
- Хрюша? Ты один?
- Еще малыши кое-кто.
- Эти не в счет. Старших нет?
- Ах да... Эрикисэм. Топливо собирают.
- Больше никого?
- Вроде нет.
Ральф осторожно влез на площадку. На месте прежних
собраний была еще примята трава; хрупкий белый рог еще
мерцал на отполированном сиденье. Ральф сел на траву
лицом к рогу и к месту главного. Хрюша опустился на ко-
лени слева от него, и целую долгую минуту оба молчали.
Наконец Ральф откашлялся и что-то шепнул.
Хрюша спросил, тоже шепотом:
- Ты чего?
Ральф сказал вслух:
- Саймон.
Хрюша ничего не сказал, только мрачно кивнул. Оба
смотрели на место главного, на сверкающую лагуну, и все
расплывалось у них перед глазами. По грязным телам пры-
гал зеленый свет и блестящие зайчики.
Наконец Ральф встал и направился к рогу. Он ласко-
во обхватил раковину и, став на колени, привалился к
лежащему стволу.
- Хрюша.
- А?
- Что же делать?
Хрюша кивком показал на рог.
- Ты бы...
- Созвал собрание?
Сказав это, Ральф едко засмеялся, и Хрюша насупил-
ся.
- Все равно ты же главный.
Ральф засмеялся снова.
- Ну да. Над нами-то ты же главный.
- У меня рог!..
- Ральф! Хватит тебе смеяться! Не надо так! Слышь?
Ральф! Ну что другие подумают?
Наконец Ральф перестал смеяться. Он весь дрожал.
- Хрюша.
- А?
- Это был Саймон.
- Ты уже сказал.
- Хрюша.
- А?
- Это было убийство.
- Хватит тебе! - взвизгнул Хрюша. - Ну чего, за-
чем, какой толк это говорить?
Он вскочил на ноги, наклонился над Ральфом:
- Было темно. И был этот, ну, танец треклятый. И
молния была, гром, дождь. Мы перепугались.
- Я не перепугался, - медленно выговорил Ральф. -
Я... я даже не знаю, что со мной было.
- Перепугались мы! - горячо заспешил Хрюша. - Мало
ли что могло случиться. И это совсем не... то, что ты
сказал.
Он махал руками, подыскивая определение.
- Ох, Хрюша!
У Ральфа был такой голос, хриплый, убитый, что
Хрюша сразу перестал махать. Он наклонился к Ральфу и
ждал. Ральф, обнимая рог, раскачивался из стороны в
сторону.
- Неужели ты не понимаешь, Хрюша? Что мы сдела-
ли...
- А вдруг он еще...
- Нет.
- Может, притворился просто...
Хрюша взглянул в лицо Ральфу и осекся.
- Ты стоял рядом. Ты не входил в круг. Ты в сторо-
не стоял. Но разве ты не видел, - нет? - что мы... что
они сделали?
В голосе было отвращенье, тоска, но он и дрожал от
напряжения:
- Ты не видел, Хрюша?
- Не очень я видел. Я ж одноглазый теперь. Пора бы
запомнить, Ральф.
Ральф все раскачивался из стороны в сторону.
- Это несчастный случай, - вдруг выпалил Хрюша. -
Вот это что. Несчастный случай. - Голос Хрюши снова
сорвался на визг. - И чего он вылез в такую темь? Зачем
ему было из темноты выползать? Чокнутый. Сам нарывался.
- Хрюша снова отчаянно замахал руками. - Несчастный
случай...
- Ты не видел, что они сделали...
- Слышь-ка, Ральф. Нам надо про это позабыть.
Нельзя нам, не для чего нам про это думать, понял?
- Я боюсь. Я нас самих боюсь. Я хочу домой. Госпо-
ди, как я хочу домой.
- Это несчастный случай, - упрямо твердил Хрюша. -
Вот и все.
Он взял Ральфа за голое плечо, и Ральф вздрогнул
от человеческого прикосновения.
- И слышь-ка, Ральф, - Хрюша быстро оглянулся и
наклонился к Ральфу, - ты и виду не показывай, что мы
тоже там были, когда этот танец. Ты Эрикисэму не гово-
ри.
- Но были же мы! Мы все!
Хрюша покачал головой:
- Мы-то не до конца. Да они ж в темноте и не разг-
лядели. Ты вот сам сказал - я в круг не входил...
- И я, - бормотнул Ральф, - я тоже рядом стоял.
Хрюша кивнул облегченно:
- Правильно. Мы рядом стояли. Мы ничего не делали,
мы ничего не видели.
Хрюша помолчал, потом заговорил снова:
- Ничего, вчетвером будем жить. Во как заживем.
- Ну да, вчетвером. Мы за костром следить не смо-
жем.
- А мы попробуем. Видишь? Я зажег.
Близнецы вышли из лесу, волоча большое бревно.
Бросили его у костра и повернули к бухте. Ральф вскочил
на ноги.
- Эй, вы! Оба!
Близнецы на секунду застыли, потом опять пошли.
- Ральф, они же купаться идут.
- Лучше сразу с этим покончить.
Близнецы страшно удивились, заметив Ральфа. Вспых-
нули и посмотрели куда-то мимо.
- Привет. И ты тут, Ральф?..
- А мы в лесу были...
- Дрова собирали.
- ...для костра...
- Мы вчера заблудились.
Ральф пристально разглядывал свои ноги.
- Вы заблудились уже после...
Хрюша чистил стеклышко.
- После пира, - глухо выдавил Сэм. Эрик кивнул. -
Да, уже после пира...
- Мы рано ушли, - быстро вставил Хрюша. - Мы уста-
ли.
- Мы тоже...
- Совсем рано...
- Мы очень устали.
Сэм тронул ссадину у себя на лбу и тут же отдернул
руку. Эрик теребил разбитую губу.
- Да. Мы очень устали, - повторил Сэм. - Вот мы
рано и ушли. Ну, а как...
В воздухе тяжко повисло несказанное. Сэм поморщил-
ся, и у него с губ сорвалось это пакостное слово:
- ...танец?
От воспоминания о танце, при котором ни один из
них не присутствовал, затрясло всех четверых.
- Мы рано ушли.
Дойдя до перешейка, связывавшего Замок с островом,
Роджер не удивился, когда его окликнули. Во время
страшной ночи он так и прикидывал, что большая часть
племени спасется в этом надежном месте от ужасов остро-
ва.
Голос раскатился в вышине, там, где громоздились
друг на друга уменьшающиеся глыбы.
- Стой! Кто идет!
- Роджер.
- Подойди друг.
Роджер подошел.
- А сам-то ты не видишь, кто идет?
- Вождь приказал всех окликать.
Роджер запрокинул голову.
- Ну все равно, как бы ты меня не подпустил?
- Как! Залезай да посмотри.
Роджер взобрался по подобию ступенек.
- Взгляни-ка. Ну? Что?
На самом верху под камень было втиснуто бревно, а
под ним пристроено другое - рычаг. Роберт слегка нажал
на рычаг, и глыба застонала. Если налечь как следует,
глыба загремела бы на перешеек. Роджер отдал изобрете-
нию должное:
- Вот это Вождь, да?
Роберт качнул головой:
- Он нас охотиться поведет.
Он кивнул в сторону далеких шалашей, где взбира-
лась по небу белая струйка дыма. Роджер мрачно озирал
остров, сидя на самом краю стены и трогая пальцем шата-
ющийся зуб. Взгляд его приковался к вершине горы, и Ро-
берт увел разговор от неназванной темы.
- Он Уилфреда будет бить.
- За что?
Роберт повел плечами:
- Не знаю. Он не сказал. Рассердился и приказал
связать Уилфреда. И он... - Роберт нервно хихикнул, - и
он долго-долго уже связанный ждет...
- И Вождь не объяснил за что?
- Я лично не слышал.
Сидя на грозной скале под палящим солнцем, Роджер
принял эту новость как откровение. Он перестал возиться
с зубом и замер, прикидывая возможности неограниченной
власти. Потом, не говоря больше ни слова, полез вниз, к
пещере и к племени.
Вождь сидел там, голый до пояса, и лицо было раз-
малевано белым и красным. Племя полукругом лежало перед
ним. Побитый и высвобожденный Уилфред шумно хлюпал на
заднем плане. Роджер присел на корточки рядом с осталь-
ными. - ...завтра, - продолжал Вождь, - мы снова отпра-
вимся на охоту.
Он потыкал в дикарей - по очереди - копьем.
- Кое-кто останется тут, приводить в порядок пеще-
ру и защищать ворота. Я возьму с собой нескольких охот-
ников и принесу вам мяса. Стражники должны следить за
тем, чтобы сюда никто не пробрался...
Кто-то из дикарей поднял руку, и Вождь обратил к
нему выкрашенно-мертвенное лицо.
- Вождь, а зачем они станут к нам пробираться?
И Вождь отвечал вдумчиво и туманно:
- Они станут. Чтоб нам вредить. И потому, стражни-
ки, будьте начеку. И потом ведь...
Вождь запнулся. Поразительно розовый треугольник
мелькнул, мазнул по губам и тотчас исчез.
- ...и потом, зверь тоже может прийти. Помните,
как он подкрался...
По полукругу прошла дрожь и утвердительный гул.
- Он пришел под чужой личиной. И может явиться
опять, хоть мы оставили ему голову от нашей добычи. Так
что глядите в оба. Будьте начеку.
Стенли отнял локоть от скалы и поднял вопрошающий
палец.
- Что тебе?
- Но разве мы... разве...
Он съежился и потупился.
- Нет!
Дикари затихли, каждый боролся с собственной па-
мятью.
- Нет! Как мы могли... убить... его?
Успокоенные, но и устрашенные возможностью новых
ужасов, дикари загудели опять.
- Итак, от горы подальше, - строго произнес Вождь,
- и оставлять ему голову, когда свинью убиваешь.
Стенли опять вздернул палец:
- Я думаю, зверь принимает личины.
- Возможно, - сказал Вождь. Тут открывался уже
путь к богословским прениям. - В общем, с ним надо по-
осторожней. Мало ли что он еще выкинет.
Племя призадумалось и содрогнулось, как от порыва
ветра. Довольный произведенным эффектом, Вождь рывком
встал.
- Но завтра - охотиться, и, когда у нас будет мя-
со, закатим пир.
Билл поднял руку:
- Вождь!
- Да?
- Чем мы огонь для костра добудем?
Краску, хлынувшую Вождю в лицо, скрыла белая и
красная глина. Снова племя выплеснуло гул голосов в
растерянную тишину. И тогда Вождь поднял руку:
- Огонь мы возьмем у тех. Слушайте все. Завтра мы
идем на охоту. У нас будет мясо. А сегодня я и двое
охотников... кто со мной?
Руки подняли Морис и Роджер.
- Морис...
- Слушаю, Вождь?
- Где у них костер?
- На старом месте, у скалы.
Вождь кивнул.
- Остальным - ложиться спать, как только сядет
солнце. А нам втроем, Морису, мне и Роджеру, придется
поработать. Выходим перед самым закатом...
Морис поднял руку:
- А вдруг мы встретим...
Взмахом руки Вождь отмел это возраженье:
- Мы пойдем вдоль берега по песку. Так что если он
явится, мы опять... опять станцуем наш танец.
- Это втроем-то?
Снова поднялся и замер гул.
Хрюша отдал очки Ральфу, и теперь он ждал, когда
ему вернут зрение. Дрова были сырые; они уже в третий
раз пытались их зажечь. Ральф встал и буркнул себе под
нос:
- Нельзя вторую ночь без костра.
Он виновато оглянулся на троих стоящих рядом маль-
чиков. Впервые он признал двойную роль костра. Конечно,
первая его роль - слать вверх призывный столбик дыма;
но он еще и очаг и согревает ночью. Эрик дул на дерево,
пока оно не занялось и не загорелось. Поднялся бе-
ло-желтый вал дыма. Хрюша снова надел очки и, доволь-
ный, смотрел на костер.
- Хорошо бы радио сделать!
- Или самолет бы...
- ...или лодку.
Ральф поворошил в памяти блекнувшие представленья
о мире.
- Мы бы в плен к красным могли попасть.
Эрик откинул волосы со лба.
- Лучше бы уж они, чем...
Переходить на личности он не стал, и Сэм кончил за
него фразу, кивнув вдоль берега.
Ральф вспомнил нелепо мотающееся под парашютом те-
ло.
- Он же что-то насчет мертвеца говорил... - И
страшно покраснел, выдав, что присутствовал на том тан-
це. Он весь подался к костру:
- Нет-нет! Только не гасни!
- Совсем стал жидкий.
- Еще дерево нужно, хоть и сырое.
- У меня астма...
И - неизбежный ответ:
- Слыхали про твою какассыму.
- Если я бревна опять стану таскать, меня астма
схватит. Я сам не рад, Ральф, но тут куда же денешься?
Втроем пошли в лес, принесли охапки гнилых сучьев.
Снова поднялся густой желтый дым.
- Давайте поедим чего-нибудь.
Все вместе пошли к фруктовым деревьям, захватив с
собой копья, и торопливо, молча, долго набивали животы.
Солнце уже садилось, когда они вышли из лесу, и только
угли дотлевали в золе, и дыма не было.
- Я больше не могу ветки таскать, - сказал Эрик. -
Я устал.
Ральф откашлялся:
- Наверху костер у нас все время горел.
- Так тот маленький был. А здесь большой нужно.
Ральф подкинул в костер щепочку и проводил взгля-
дом качнувшуюся в сумерках струю.
- Надо, чтоб он горел.
Эрик растянулся плашмя.
- Нет, я совсем устал. Да и какой смысл?
- Эрик! - выкрикнул Ральф. - Ты не смей так гово-
рить!
Сэм встал на колени с Эриком рядом:
- Точно. Ну какой, какой смысл?
Ральф негодуя старался вспомнить. С костром было
связано что-то хорошее. Что-то потрясающе важное...
- Ральф вам уже сто раз говорил, - проворчал Хрю-
ша. - Как же вы еще хочете, чтоб нас спасли?
- Именно! Если у нас не будет дыма...
И он сел перед ними на корточки в загустевших су-
мерках.
- Неужели вы не понимаете? Что толку мечтать о
лодках, о радио?
Он вытянул руку, сжал кулак.
- У нас только один способ отсюда выбраться.
Кто-то там пусть играет в охоту, пусть добывает мясо...
Он переводил взгляд с одного лица на другое. Но в
минуту наивысшего подъема и убежденности вдруг этот за-
навес заколыхался у него в голове, и сразу он совершен-
но сбился. Он стоял на коленях, сжимал кулак, важно пе-
реводил взгляд с одного лица на другое... Наконец зана-
вес снова взвился.
- Ах, ну да. А наше, значит, дело - дым. И чтоб
побольше дыма...
- Но не получается же у нас! Смотри!
Костер догорал.
- По двое - следить за костром, - бормотал про се-
бя Ральф. - Это выходит по двенадцати часов в сутки...
- Ральф, мы больше не можем таскать дрова...
- Темно же...
- Ночь же...
- Мы можем его зажигать каждое утро, - сказал Хрю-
ша. - В темноте дым никто никогда не увидит.
Сэм убежденно затряс головой.
- Другое дело, когда костер был...
- Наверху.
Ральф встал, чувствуя странную беззащитность перед
давящей тьмой.
- Ладно. Пусть ночью не горит.
Он пошел к первому шалашу, который еще стоял, хоть
и шатался. Груды листьев лежали тут, сухие и шумные на
ощупь. В соседнем шалаше малыш говорил со сна. Четверо
старших залезли в шалаш и зарылись в листья. Близнецы
легли рядышком, Ральф с Хрюшей - в другом углу. Листья
долго шуршали, скрипели, пока они устраивались на ноч-
лег.
- Хрюш.
- Ты как - ничего?
- Да ничего вроде.
Наконец - только изредка шорох и хруст - в шалаше
стало тихо. За низким входом висела утыканная звездами
чернота, и с полым гулом набегали на риф волны. Ральф,
как всегда по ночам, стал играть в "вот если бы..."
Вот если бы их отправили домой на реактивном, они
бы уже к утру были на том большом аэродроме в Уилтшире.
Потом поехали бы на машине. Нет, для полного счастья
лучше на поезде. И прямо бы до Девона. И опять бы в тот
дом. И дикие пони опять подходили б к забору и загляды-
вали бы в сад...
Ральф беспокойно завертелся под листьями. В Дарт-
муре вообще дико, вот и дикие пони. Дикость его больше
не привлекала.
Мечты повернулись к обузданной прирученности горо-
да, где нет места дикарству. Что может быть безопасней
автобусной станции, там колеса, там фонари... Уже Ральф
танцевал вокруг фонаря, и автобус полз от стоянки -
странный автобус...
- Ральф! Ральф!
- А? Что?
- Ты не надо так шуметь.
- Извини.
Тьму в дальнем углу прорезал ужасный стон, и их
затрясло под листьями. Сэм и Эрик дрались, вцепившись
друг в дружку.
- Сэм! Сэм!
- Эй! Эрик!
И снова все успокоилось.
Хрюша тихонько сказал:
- Нам пора мотать отсюдова.
- Ты про что это?
- Чтоб нас спасли.
Впервые за день и несмотря на давящую тьму, Ральф
прыснул.
- Нет, правда, - шептал Хрюша. - Если нас скоро не
спасут, то все - мы свихнемся.
- ...и будем немного того.
- ...психи ненормальные!
- ...шизики!
Ральф сдунул с лица взмокшую прядку.
- А ты тете своей напиши.
Хрюша всерьез призадумался:
- Я не знаю, где она теперь. И у меня конверта не-
ту. И марки. И здесь почтового ящика нету. И почталь-
она.
Ральф не ожидал от своей шутки такого успеха. Он
давился смехом, он весь дергался, трясся.
Хрюша с достоинством укорял:
- Я ничего не сказал такого ужасно смешного.
Ральф хихикал, ему уже стало невмоготу. Он мучился
и, сокрушенно, задыхаясь, лежал и ждал, когда на него
опять нападет смех. Во время одной из таких пауз его
подстерег сон.
- Ральф! Опять ты шумишь. Ты лучше тихо, а, Ральф,
а то...
Ральф приподнялся и сел. Он был благодарен прер-
вавшему его сон Хрюше, потому что автобус приблизился и
стал уже виден ясней.
- Что - а то?
- Тш-ш. Слушай.
Ральф улегся, осторожно, под долгие вздохи листвы.
Эрик простонал что-то и успокоился. Тьма, кроме глупой
полоски звезд, была плотная, как войлок.
- Я ничего не слышу.
- Там снаружи шевелится что-то.
Ральфу сжало виски. Шум крови в ушах утопил все
звуки, потом затих.
- Нет, ничего не слышу.
- А ты слушай. Ты подольше послушай.
Ясно, отчетливо и в двух шагах от шалаша хрустнул
сучок. Снова кровь загремела в ушах у Ральфа, в мозгу
замелькали смутные, смешанные образы. Их совокупность
осаждала шалаш. Хрюшина голова ткнулась ему в плечо,
рука стиснула его руку.
- Ральф! Ральф!
- Тихо ты. Слушай.
Ральф взмолился в отчаянье, чтобы зверь предпочел
малышей. Страшный шепот шипел у входа:
- Хрюша... Хрюша...
- Пришел! - задохнулся Хрюша. - Он вправду есть!
Он глотал воздух и жался к Ральфу.
- Хрюша, выходи. Ты нужен мне, Хрюша.
Губы Ральфа были у самого Хрюшиного уха:
- Молчи.
- Хрюша, Хрюша, где ты, Хрюша?
Что-то прошуршало в тылу шалаша. Хрюша на мгно-
венье замер. И у него началась его астма. Он весь выг-
нулся, забил ногами по листьям. Ральф откатился от не-
го.
Потом был страшный рев у входа. Плюхнулось, бухну-
лось живое что-то. Кто-то споткнулся об Ральфа, переле-
тел через него. В Хрюшином углу все смешалось - рев,
хруст, мельканье рук, ног. Ральф наугад колотил кулака-
ми во тьме; потом он и еще кто-то, человек, кажется,
десять, катались, катались по листьям, били, кусались,
царапались. Его трясли, рвали, кто-то сунул пальцы ему
в рот, он укусил эти пальцы. Рука отдернулась и тут же,
как поршень, ударил кулак, и шалаш затрясся, посыпались
искры. Ральф отпрянул, попал на корчащееся тело, ему
горячо дохнули в щеку. Он колотил, молотил кулаком по
горячо дышавшему рту. Он распалялся, он колотил, бил, а
лицо под кулаком уже сделалось скользкое. Потом между
ног ему всунулась коленка, и он упал, он все забыл от
боли, а через него уже валились сцепившиеся тела. Шалаш
рухнул, бесповоротно завершая сраженье. Неизвестные за-
метались, темными тенями выскользнули из развалин и
унеслись прочь, и тогда стал слышен вой малышей и свис-
тящий хрип Хрюши.
Ральф кричал срывающимся голосом:
- Малыши! Идите все спать! Это мы дрались с теми,
а теперь - спать.
Близнецы подошли вплотную и разглядывали Ральфа.
- Вы оба как - в порядке?
- Вроде...
- А мне попало.
- И мне. А как же Хрюша?
Они выволокли Хрюшу из-под веток и прислонили спи-
ной к дереву. В ночи была прохлада и облегченье после
недавнего ужаса. И Хрюша дышал уже легче.
- Хрюша, тебя не покалечило?
- Да нет...
- Это Джек со своими охотниками, - сказал Ральф
горько. - И чего им от нас еще надо?
- Зато мы им всыпали по первое число, - сказал
Сэм. Честность вынуждала его продолжить. - Ну, то есть
вы, конечно. Я в углу у себя как-то застрял.
- Да, я одного как следует сделал, - сказал Ральф.
- Раскрасил его что надо. Теперь подумает, прежде чем
снова к нам сунуться.
- И я, - сказал Эрик. - Я спал, а он меня ка-ак
саданет по морде. Ральф, у меня, наверное, все лицо в
крови? Но я ему тоже хорошо дал.
- А ты его как?
- Коленкой, - бесхитростно хвастал Эрик, - ка-ак
двину между ног. Ох, он орал! Ты б послушал. Так что мы
их неплохо отделали.
Вдруг Ральф шелохнулся во тьме. Но потом услышал,
как Эрик что-то делает пальцем во рту.
- Ты чего?
- Да так. Зуб шатается просто.
Хрюша подтянул ноги.
- Ты уже ничего, Хрюш?
- Я-то думал, они за рогом пришли.
Ральф затрусил по бледному берегу и вспрыгнул на
площадку. На сиденье главного мирно мерцал рог. Ральф
постоял, посмотрел и вернулся к Хрюше.
- Рог они оставили.
- Я знаю. Они не за рогом приходили. Они за дру-
гим. Ральф! Что же мне делать?
Уже в отдаленье, по береговой луке, трое трусили в
сторону замка. Они держались ближе к воде, от леса по-
дальше. То вдруг принимались тихонько петь, то вдруг
кувыркались колесом вдоль светящейся кромки. Вождь ров-
но трусил впереди, наслаждаясь победой; он был теперь
настоящий вождь; и он на бегу пронзал воздух копьем. В
левой руке у него болтались Хрюшины разбитые очки.