МОРСКОЙ РОГ
Светловолосый мальчик только что одолел последний
спуск со скалы и теперь пробирался к лагуне. Школьный
свитер он снял и волочил за собой, серая рубашечка на
нем взмокла, и волосы налипли на лоб. Шрамом врезавшая-
ся в джунгли длинная полоса порушенного леса держала
жару, как баня. Он спотыкался о лианы и стволы, когда
какая-то птица желто-красной вспышкой взметнулась
вверх, голося, как ведьма; и на ее крик эхом отозвался
другой.
- Эй, - был этот крик, - погоди-ка!
Кусты возле просеки дрогнули, осыпая гремучий град
капель.
- Погоди-ка, - сказал голос. - Запутался я.
Светловолосый мальчик остановился и подтянул голь-
фы автоматическим жестом, на секунду уподобившим джунг-
ли окрестностям Лондона.
Голос заговорил снова:
- Двинуться не дают, ух и цопкие они!
Тот, кому принадлежал голос, задом выбирался из
кустов, с трудом выдирая у них свою грязную куртку.
Пухлые голые ноги коленками застряли в шипах и были все
расцарапаны. Он наклонился, осторожно отцепил шипы и
повернулся. Он был ниже светлого и очень толстый. Сде-
лал шаг, нащупав безопасную позицию, и глянул сквозь
толстые очки.
- А где же дядька, который с мегафоном?
Светлый покачал головой:
- Это остров. Так мне по крайней мере кажется. А
там риф. Может, даже тут вообще взрослых нет.
Толстый оторопел:
- Был же летчик. Правда, не в пассажирском отсеке
был, а впереди, в кабине.
Светлый, сощурясь, озирал риф.
- Ну, а ребята? - не унимался толстый. - Они же,
некоторые-то, ведь спаслись? Ведь же правда? Да ведь?
Светлый мальчик пошел к воде как можно непринуж-
денней. Легко, без нажима он давал понять толстому, что
разговор окончен. Но тот заспешил следом.
- И взрослых, их тут совсем нету, да?
- Вероятно.
Светлый произнес это мрачно. Но тотчас его одолел
восторг сбывшейся мечты. Он встал на голову посреди
просеки и во весь рот улыбался опрокинутому толстому.
- Без всяких взрослых!
Толстый размышлял с минуту.
- Летчик этот...
Светлый сбросил ноги и сел на распаренную землю.
- Наверно, нас высадил, а сам улетел. Ему тут не
сесть. Колеса не встанут.
- Нас подбили!
- Ну, он-то вернется еще, как миленький!
Толстый покачал головой:
- Мы когда спускались, я - это - в окно смотрел, а
там горело. Наш самолет с другого края горел.
Он блуждал взглядом по просеке.
- Это все от фюзеляжа.
Светлый потянулся рукой и пощупал раскромсанный
край ствола. На мгновенье он заинтересовался:
- А что с ним стало? Куда он делся?
- Волнами сволокло. Ишь, опасно-то как, деревья
все переломаты. А ведь там небось ребята были еще.
Он помолчал немного, потом решился.
- Тебя как звать?
- Ральф.
Толстый ждал, что его в свою очередь спросят об
имени, но ему не предложили знакомиться; светлый маль-
чик, назвавшийся Ральфом, улыбнулся рассеянно, встал и
снова двинулся к лагуне. Толстый шел за ним по пятам.
- Я вот думаю, тут еще много наших. Ты как - видал
кого?
Ральф покачал головой и ускорил шаг. Но наскочил
на ветку и с грохотом шлепнулся.
Толстый стоял рядом и дышал, как паровоз.
- Мне моя тетя не велела бегать, - объяснил он, -
потому что у меня астма.
- Ассы-ма-какассыма?
- Ага. Запыхаюсь я. У меня у одного со всей школы
астма, - сказал толстый не без гордости. - А еще я очки
с трех лет ношу.
Он снял очки, протянул Ральфу, моргая и улыбаясь,
а потом принялся их протирать замызганной курткой.
Вдруг его расплывчатые черты изменились от боли и сос-
редоточенности. Он утер пот со щек и поскорей нацепил
очки на нос.
- Фрукты эти...
Он кинул взглядом по просеке.
- Фрукты эти, - сказал он. - Вроде я...
Он поправил очки, метнулся в сторонку и присел на
корточки за спутанной листвой.
- Я сейчас...
Ральф осторожно высвободился и нырнул под ветки.
Сопенье толстого тотчас осталось у него за спиной, и он
поспешил к последнему заслону, отгораживавшему его от
берега. Перелез через поваленный ствол и разом очутился
уже не в джунглях.
Берег был весь опушен пальмами. Они стояли, клони-
лись, никли в лучах, а зеленое оперенье висело в стофу-
товой выси. Под ними росла жесткая трава, вспученная
вывороченными корнями, валялись гнилые кокосы и то тут,
то там пробивались новорожденные ростки. Сзади была ть-
ма леса и светлый проем просеки. Ральф замер, забыв ру-
ку на сером стволе, и щурясь смотрел на сверкающую во-
ду. Там, наверное, в расстоянии мили лохматилась у ко-
раллового рифа белая кипень прибоя и дальше темной
синью стлалось открытое море. В неровной дуге кораллов
лагуна лежала тихо, как горное озеро - разнообразно си-
нее, и тенисто-зеленое, и лиловатое. Полоска песка меж-
ду пальмовой террасой и морем убегала тонкой лукой не-
ведомо куда, и только где-то в бесконечности слева от
Ральфа пальмы, вода и берег сливались в одну точку; и,
почти видимая глазу, плавала вокруг жара.
Он соскочил с террасы. Черные ботинки зарылись в
песок, его обдало жаром. Он ощутил тяжесть одежды.
Сбросил ботинки, двумя рывками сорвал с себя гольфы.
Снова вспрыгнул на террасу, стянул рубашку, стал среди
больших, как черепа, кокосов, в скользящих зеленых те-
нях от леса и пальм. Потом расстегнул змейку на ремне,
стащил шорты и трусики и, голый, смотрел на слепящую
воду и берег.
Он был достаточно большой, двенадцать с лишним,
чтоб пухлый детский животик успел подобраться; но пока
в нем еще не ощущалась неловкость подростка. По ширине
и развороту плеч видно было, что он мог бы стать боксе-
ром, если бы мягкость взгляда и рта не выдавала его бе-
зобидности. Он легонько похлопал пальму по стволу и,
вынужденный наконец признать существование острова,
снова упоенно захохотал и стал на голову. Ловко переку-
вырнулся, спрыгнул на берег, упал на коленки, обеими
руками подгреб к себе горкой песок. Потом выпрямился и
сияющими глазами окинул воду.
- Ральф...
Толстый мальчик осторожно спустил ноги с террасы и
присел на край, как на стульчик.
- Я долго очень, ничего? От фруктов этих...
Он протер очки и утвердил их на носу-пуговке. Дуж-
ка уже пометила переносицу четкой розовой галкой. Он
окинул критическим оком золотистое тело Ральфа, потом
посмотрел на собственную одежду. Взялся за язычок мол-
нии, пересекающей грудь.
- Моя тетя...
Но вдруг решительно дернул за молнию и потянул че-
рез голову всю куртку.
- Ладно уж!
Ральф смотрел на него искоса и молчал.
- По-моему, нам надо все имена узнать, - сказал
толстый. - И список сделать. Надо созвать сбор.
Ральф не клюнул на эту удочку, так что толстому
пришлось продолжить.
- А меня как хочете зовите - мне все равно, - отк-
рылся он Ральфу, - лишь бы опять не обозвали, как в
школе.
Тут уж Ральф заинтересовался:
- А как?
Толстый огляделся, потом пригнулся к Ральфу. И за-
шептал:
- Хрюша - во как они меня обозвали.
Ральф зашелся от хохота. Даже вскочил.
- Хрюша! Хрюша!
- Ральф! Ну Ральф же!..
Хрюша всплеснул руками в ужасном предчувствии:
- Я сказал же, что не хочу...
- Хрюша! Хрюша!
Ральф выплясал на солнцепек, вернулся истребите-
лем, распластав крылья, и обстрелял Хрюшу:
- У-у-уф! Трах-тах-тах!
Плюхнулся в песок у Хрюшиных ног и все заливался:
- Хрюша!!
Хрюша улыбался сдержанно, радуясь против воли хоть
такому признанию.
- Ладно уж. Ты только никому не рассказывай...
Ральф хихикнул в песок.
Снова на лице у Хрюши появилось выражение боли и
сосредоточенности.
- Минуточку...
И он бросился в лес. Ральф поднялся и затрусил
направо.
Там плавный берег резко перебивала новая тема в
пейзаже, где господствовала угловатость; большая пло-
щадка из розового гранита напролом врубалась в террасу
и лес, образуя как бы подмостки высотой в четыре фута.
Сверху площадку припорошило землей, и она поросла жест-
кой травой и молоденькими пальмами. Пальмам не хватало
земли, чтобы как следует вытянуться, и, достигнув футов
двадцати роста, они валились и сохли, крест-накрест пе-
рекрывая площадку стволами, на которых очень удобно бы-
ло сидеть. Пока не рухнувшие пальмы распластали зеленую
кровлю, с исподу всю в мечущемся плетеве отраженных во-
дяных бликов. Ральф подтянулся и влез на площадку, в
прохладу и сумрак, сощурил один глаз и решил, что тени
у него на плече в самом деле зеленые. Он прошел к краю
площадки над морем и заглянул в воду. Она была ясная до
самого дна и вся расцвела тропическими водорослями и
кораллами. Сверкающим выводком туда-сюда носились ры-
бешки. У Ральфа вырвалось вслух на басовых струнах вос-
торга:
- Потряса-а-а!
За площадкой открылось еще новое чудо. Какие-то
силы творенья - тайфун ли то был или отбушевавшая уже у
него на глазах буря - отгородили часть лагуны песчаной
косой, так что получилась глубокая длинная заводь, за-
пертая с дальнего конца отвесной стеной розового грани-
та. Ральф, уже наученный опытом, не решался по внешнему
виду судить о глубине бухты и готовился к разочаро-
ванью. Но остров не обманул, и немыслимая бухта, кото-
рую, конечно, мог накрыть только самый высокий прилив,
была с одного бока до того глубокая, что даже темно-зе-
леная. Ральф тщательно обследовал ярдов тридцать и
только потом нырнул. Вода оказалась теплее тела, он
плавал как будто в огромной ванне.
Хрюша снова был тут как тут, сел на каменный уступ
и завистливо разглядывал зеленое и белое тело Ральфа.
- А ты ничего плаваешь!
- Хрюша.
Хрюша снял ботинки, носки, осторожно сложил на ус-
тупе и окунул ногу одним пальцем.
- Горячо!
- А ты как думал?
- Я вообще-то никак не думал. Моя тетя...
- Слыхали про твою тетю!
Ральф нырнул и поплыл под водой с открытыми глаза-
ми: песчаный край бухты маячил, как горный кряж. Он за-
жал нос, перевернулся на спину, и по самому лицу запля-
сали золотые осколки света. Хрюша с решительным видом
стал стягивать шорты. Вот он уже стоял голый, белый и
толстый. На цыпочках спустился по песку и сел по шею в
воде, гордо улыбаясь Ральфу.
- Да ты что? Плавать не будешь?
Хрюша покачал головой:
- Я не умею. Мне нельзя. Когда астма...
- Слыхали про твою какассыму!
Хрюша снес это с достойным смирением.
- Ты вот здорово плаваешь!
Ральф дал задний ход к берегу, набрал в рот воды и
выпустил струйку в воздух. Потом поднял подбородок и
заговорил.
- Я с пяти лет плавать умею. Папа научил. Он у ме-
ня капитан второго ранга. Как только его отпустят, он
приедет сюда и нас спасет. А твой отец кто?
Хрюша вдруг покраснел.
- Папа умер, - пролепетал он скороговоркой. - А
мамка...
Он снял очки и тщетно поискал, чем бы их проте-
реть.
- Меня тетенька вырастила. У ней кондитерская. Я
знаешь, сколько сладкого ел! Сколько влезет. А твой па-
па нас когда спасет?
- Сразу, как только сможет.
Хрюша, струясь, выбрался из воды и голый стал про-
тирать носком очки. Единственный звук, пробивавшийся к
ним сквозь жару раннего часа, был тяжелый, тягучий гул
осаждавших риф бурунов.
- А почему он узнает, что мы тут?
Ральф нежился в воде. Перебарывая, затеняя блеск
лагуны, как кисея миража, его окутывал сон.
- Почему он узнает, что мы тут?
"Потому что, - думал Ральф, - потому что - пото-
му". Гул бурунов отодвинулся в дальнюю даль.
- На аэродроме скажут.
Хрюша покачал головой, надел очки и сверкнул стек-
лами на Ральфа.
- Нет уж. Ты что - не слыхал, что летчик говорил?
Про атомную бомбу? Все погибли.
Ральф вылез из воды, встал, глядя на Хрюшу и сос-
редоточенно соображая.
Хрюша продолжал свое:
- Это же остров, так?
- Я на гору влезал, - протянул Ральф. - Кажется,
остров.
- Все погибли, - сказал Хрюша. - И это остров. И
никто ничего не знает, что мы тут. И папаша твой не
знает, никто.
Губы у него дрогнули и очки подернулись дымкой.
- И будем мы тут, пока перемрем.
От этих слов жара будто набрякла, навалилась тя-
жестью, и лагуна обдала непереносимым сверканьем.
- Пойду-ка, - пробормотал Ральф, - там вещи мои.
Он бросился по песку под нещадными, злыми лучами,
пересек площадку и собрал раскиданные вещи. Снова на-
деть серую рубашечку оказалось до странности приятно.
Потом он поднялся в уголок площадки и сел на удобном
стволе в зеленой тени. Прибрел и Хрюша, таща почти все
свои пожитки под мышкой. Осторожно сел на поваленный
ствол возле небольшого утеса против лагуны; и на нем
запрыгали путаные блики.
Он опять заговорил.
- Надо их всех искать. Надо чего-то делать.
Ральф не отвечал. Тут был коралловый остров. Ук-
рывшись в тени, не вникая в прорицания Хрюши, он раз-
мечтался сладко.
Хрюша не унимался:
- Сколько нас тут всех?
Ральф встал и подошел к Хрюше.
- Не знаю.
То тут, то там ветерок рябил натянутую под дымкой
жары гладкую воду. Иногда он задувал на площадку, и
тогда пальмы перешептывались, и свет стекал кляксами им
на кожу, а по тени порхал на блестящих крылышках.
Хрюша смотрел на Ральфа. На лице у Ральфа тени оп-
рокинулись, сверху оно было зеленое, снизу светлое от
блеска воды. Солнечное пятно застряло в волосах.
- Надо делать чего-то.
Ральф смотрел на него, не видя. Наконец-то наш-
лось, воплотилось столько раз, но не до конца рисовав-
шееся воображению место. Рот у Ральфа расплылся в вос-
хищенной улыбке, а Хрюша отнес эту улыбку на свой счет,
как знак признанья, и радостно захохотал.
- Если это правда остров...
- Ой, что это?
Ральф перестал улыбаться и показывал на берег.
Что-то кремовое мерцало среди лохматых водорослей.
- Камень.
- Нет. Раковина.
Хрюша вдруг закипел благородным воодушевлением.
- Точно. Ракушка это. Я такую видал. На заборе у
одного. Только он звал ее рог. Задудит в рог - и сразу
мама к нему выбегает. Они жуть как дорого стоят.
У Ральфа под самым боком повис над водою росток
пальмы. Хилая земля все равно уже вздулась из-за него
комом и почти не держала его. Ральф выдернул росток и
стал шарить по воде, и от него в разные стороны порхну-
ли пестрые рыбки. Хрюша весь подался вперед.
- Тихо! Разобьешь...
- А, да ну тебя.
Ральф говорил рассеянно. Конечно, раковина была
интересной, красивой, прекрасной игрушкой; но манящие
видения все еще заслоняли от него Хрюшу, которому среди
них уж никак не могло быть места. Росток выгнулся и
загнал раковину в водоросли. Ральф, используя одну руку
как опору рычага, другой рукой нажимал на деревцо, так
что мокрая раковина поднялась и Хрюше удалось ее выло-
вить.
Наконец можно было потрогать раковину, и теперь-то
до Ральфа дошло, какая это прелесть. Хрюша тараторил:
- ...рог. Жуть какой дорогой... Ей-богу, если бы
покупать, так это тьму-тьмущую денег надо выложить...
он у них в саду на заборе висел, а у моей тети...
Ральф взял у Хрюши раковину, и ему на руку вытекла
струйка. Раковина была сочного кремового цвета, кое-где
чуть тронутого розоватым. От кончика с узкой дырочкой к
разинутым розовым губам легкой спиралью вились восем-
надцать сверкающих дюймов, покрытых тонким тисненым
узором. Ральф вытряхнул песок из глубокой трубы.
- ...получалось как у коровы, - говорил Хрюша, - и
еще у него белые камушки, а еще в ихнем доме птичья
клетка и попугай зеленый живет. В белый камушек, ясно,
не подуешь, вот он и говорит...
Хрюша задохнулся, умолк и погладил блестящую штуку
в руках у Ральфа.
- Ральф!
Ральф поднял на него глаза.
- Мы ж теперь можем всех созвать. Сбор устроить.
Они услышат и прибегут...
Он сияя смотрел на Ральфа.
- Ты для этого, да? Для этого рог из воды вытащил?
Ральф откинул со лба светлые волосы.
- Как твой приятель в него дул?
- Он вроде как плевал туда, - сказал Хрюша. - А
мне тетя не велела, из-за астмы. Вот отсюдова, он гово-
рил, надо дуть. - Хрюша положил ладонь на свое толстое
брюшко. - Ты попробуй, а, Ральф. И всех скликаешь.
Ральф с сомненьем приложился губами к узкому концу
раковины и дунул. В раковине зашуршало - и только.
Ральф стер с губ соленую воду и снова дунул, но опять
раковина молчала.
- Он вроде как плевал.
Ральф сделал губы трубочкой, впустил в раковину
струйку воздуха, и раковина будто пукнула в ответ. Оба
покатились со смеху, и в промежутках между взрывами
смеха Ральф еще несколько минут подряд извлекал из ра-
ковины эти звуки.
- Он вот отсюдова дул.
Ральф наконец-то понял и выдохнул всей грудью. И
сразу раковина отозвалась. Густой, резкий гул поплыл
под пальмами, хлынул сквозь лесные пущи и эхом откатил-
ся от розового гранита горы. Птицы тучами взмыли с де-
ревьев, в кустах пищала и разбегалась какая-то жив-
ность.
Ральф отнял раковину от губ.
- Вот это да!
Собственный голос показался ему шепотом после ог-
лушающих звуков рога. Он приложил его к губам, набрал в
легкие побольше воздуха и дунул опять. Загудела та же
нота, но Ральф поднатужился, и нота взобралась октавой
выше и стала уже пронзительным, надсадным ревом. Хрюша
что-то кричал, лицо у него сияло, сверкали очки. Вопили
птицы, разбегались зверюшки. Потом у Ральфа перехватило
дух, звук сорвался, упал на октаву ниже, вот он спотк-
нулся, ухнул и, прошуршав по воздуху, замер.
Рог умолк - немой, сверкающий бивень; лицо у Раль-
фа потемнело от натуги, а остров звенел от птичьего го-
мона, от криков эха.
- Его жуть как далеко слыхать.
Ральф отдышался и выпустил целую очередь коротких
гудочков.
Вдруг Хрюша заорал:
- Глянь-ка!
Среди пальм ярдах в ста по берегу показался ребе-
нок. Это был светлый крепыш лет шести, одежда на нем
была порвана, а личико перемазано фруктовой жижей. Он
спустил штаны с очевидной целью и не успел как следует
натянуть. Он спрыгнул с пальмовой террасы в песок, и
штанишки сползли на щиколотки; он их перешагнул и зат-
русил к площадке. Хрюша помог ему вскарабкаться. А
Ральф все дул, и уже в лесу слышались голоса. Мальчуган
присел на карточки и снизу вверх блестящими глазами
смотрел на Ральфа. Убедившись, что тот, очевидно, не
просто так развлекается, а занят важным делом, он удов-
летворенно сунул в рот большой палец - единственный ос-
тавшийся чистым.
Над ним склонился Хрюша:
- Тебя как звать?
- Джонни.
Хрюша пробормотал имя себе под нос, а потом прок-
ричал Ральфу, но тот и бровью не повел, потому что все
дул и дул. Он упивался мощью и роскошью извлекаемых
звуков, лицо раскраснелось, и рубашка трепыхалась над
сердцем.
Крики из лесу приближались.
Берег ожил. Дрожа в горячих струях воздуха, он ук-
рывал вдалеке множество фигурок; мальчики пробирались к
площадке по каленому глухому песку. Трое малышей не
старше Джонни оказались удивительно близко - объедались
в лесу фруктами. Кто-то щуплый и темный, чуть помоложе
Хрюши, выбрался из зарослей и залез на площадку, ра-
достно всем улыбаясь. Шли еще и еще. По примеру просто-
душного Джонни садились на поваленные стволы и ждали,
что же дальше. Ральф продолжал выпускать отдельные
пронзительные гудки. Хрюша обходил толпу, спрашивал,
как кого зовут, и морщился, запоминая. Дети отвечали
ему с той же готовностью, как отвечали взрослым с мега-
фонами. Кое-кто был голый - те держали одежду под мыш-
кой, кто-то был полуодет, другие даже одеты, в школьных
формах, серых, синих, коричневых - кто в свитерке, кто
в курточке. Тут были эмблемы и даже девизы, полосатые
гольфы, фуфаечки. Зеленая тень укрывала головы, головы
русые, светлые, черные, рыжие, пепельные; они перешеп-
тывались, лепетали, они во все глаза глядели на Ральфа.
Недоумевали. И ждали.
Дети парами и поодиночке показывались на берегу,
выныривая из-за дрожащего марева. И тогда взгляд снача-
ла притягивался к пляшущему на песке черному упырю и
лишь затем поднимался выше и различал бегущего челове-
ка. Упыри были тени, сжатые отвесным солнцем в узкие
лоскутья под торопливыми ногами. Ральф еще дул в рог, а
к площадке над бьющимися черными лоскутьями уже неслись
двое последних. Двое круглоголовых мальчиков с волоса-
ми, как пакля, повалились ничком и, улыбаясь и тяжко
дыша, как два пса, смотрели на Ральфа. Они были близне-
цы и до того одинаковы, что в это забавное тождество
просто не верилось. Дышали в лад, улыбались в лад, оба
здоровые и коренастые. Губы у близнецов были влажные,
на них будто не хватило кожи, и потому у обоих смаза-
лись контуры профиля и не закрывались рты. Хрюша скло-
нился над ними, сверкая стеклами очков, и между кличами
рога слышно было, как он заучивает имена:
- Эрик, Сэм, Эрик, Сэм.
Скоро он запутался; близнецы трясли головами и ты-
кали друг в друга пальцами под общий хохот.
Наконец Ральф перестал дуть и сел, держа рог в ру-
ке и уткнувшись подбородком в коленки. Замерло эхо, а с
ним вместе и смех, и настала тишина.
Из-за блестящего марева на берег выползало черное
что-то. Ральф первый увидел это черное и не отрывал от
него взгляда, пока все не посмотрели туда же. Но вот
непонятное существо выбралось из-за миражной дымки, и
сразу стало ясно, что чернота на сей раз не только от
тени, но еще от одежды. Существо оказалось отрядом
мальчиков, шагавших в ногу в две шеренги и странно, ди-
ко одетых. Шорты, рубашки и прочий скарб они несли под
мышкой; но всех украшали черные квадратные шапочки с
серебряными кокардами. От подбородка до щиколоток каж-
дого укрывал черный плащ с длинным серебряным крестом
по груди слева и наверху с треугольным жабо. От тропи-
ческой жары, спуска, поисков пищи и вот этого потного
перехода под палящим небом лица у них темно лоснились,
как свежепромытые сливы. Вожак отряда был облачен точно
так же, только кокарда золотая. Ярдах в десяти от пло-
щадки его люди по команде встали, задыхаясь, обливаясь
потом, качаясь под нещадными лучами. Сам он отделился
от них, вспрыгнул на площадку в разлетающемся плаще и
со света щурился в почти непроглядную темень.
- Где человек с трубой?
Ральф догадался, что после солнца ему ничего не
видно.
- Человека с трубой тут нет. Это всего лишь я.
Мальчик подошел к Ральфу вплотную, сверху глянул
на него и скроил недовольную мину. Вид светловолосого
мальчишки с кремовой раковиной на коленях его, кажется,
не впечатлил. Он сразу отвернулся, взмахнув черными по-
лами.
- Значит, и корабля нет?
Под взметнувшимся плащом он был тощий, высокий,
костлявый, из-под черной шапочки выбились рыжие волосы.
Лицо, все в веснушках и складках, было противное, но не
глупое. И на этом лице горели голубые глаза, в них ме-
талась досада и вот-вот могла вспыхнуть злость.
- Значит, взрослых нет?
Ральф ответил, уже ему в спину:
- У нас собрание. Присоединяйтесь.
Мальчики в плащах начали ломать строй. Высокий на
них прикрикнул:
- Хор! Стоять смирно!
Устало, покорно хористы снова втиснулись в строй
и, покачиваясь, стояли на солнцепеке. Кое-кто все же
отважился хныкать:
- Меридью... Ну, Меридью же, ну, можно мы...
А потом один хлопнулся ничком, и строй смешался.
Упавшего взгромоздили на площадку и положили. Меридью
посмотрел на него пристально и не утратил выдержки.
- Ладно. Садитесь. А этот - ну его, пускай лежит.
- Но как же, Меридью...
- Он вечно в обморок падает, - сказал Меридью. - И
в Аддис-Абебе, и в Гибралтаре. И на утренях плюхался
прямо на регента.
Последнее замечание вызвало смешки хористов, кото-
рые черными птицами на жердочках обсели поваленные
стволы и не сводили глаз с Ральфа. У них Хрюша не стал
спрашивать имена. Его устрашило ведомственное превос-
ходство и уверенная начальственность в голосе Меридью.
Он притаился за Ральфом и занялся своими очками.
Меридью снова повернулся к Ральфу.
- Значит, здесь нет ни единого взрослого?
- Ну да.
Меридью тоже сел и всех обвел глазами.
- Итак, самим надо выпутываться.
Хрюша из-за плеча у Ральфа позволил себе вставить:
- Поэтому Ральф и созвал сбор. Чтобы решить, чего
нам делать. Мы пока что у всех спросили, кого как
звать. Вот это Джонни. Эти двое, они близнецы, Сэм и
Эрик. Кто Эрик? Ты? Нет, это Сэм...
- Я Сэм...
- А я Эрик.
- Я всем предлагаю познакомиться, - сказал Ральф.
- Я, например, Ральф.
- Так мы ведь уже, - сказал Хрюша. - Мы же только
что спрашивали.
- Мы не младенцы, - сказал Меридью. - С какой ста-
ти мне называться Джеком? Я - Меридью.
Ральф посмотрел на него искоса. Да, это был голос
человека серьезного, который знает, чего он хочет.
- Потом этот, - Хрюша уже разогнался, - ой, я за-
был...
- Ты чересчур много болтаешь, - сказал Джек Ме-
ридью. - Заткнись, Жирняй.
Раздались смешки.
- Вовсе он не Жирняй, - крикнул Ральф, - его ис-
тинное имя - Хрюша!
- Хрюша!
- Хрюша!
- Ой, Хрюша!
Тут раздался настоящий взрыв хохота, хохотали все,
даже самые маленькие. Смех вдруг сплотил мальчиков, и
только Хрюша остался вне этого тесного дружеского круж-
ка. Он залился краской, насупился и опять занялся очка-
ми.
Наконец смех замер и продолжалась перекличка. Был
тут Морис, второй в хоре по росту после Джека, но плот-
ней; он все время улыбался. Был тощий дичок, которого
никто не знал; погруженный в себя, он скрытно держался
в сторонке. Пробормотал, что зовут его Роджер, и снова
умолк. Билл, Роберт, Харольд, Генри; тот мальчик из хо-
ра, который упал в обморок, теперь сел, прислонясь к
пальмовому стволу, бледно улыбнулся Ральфу и назвался
Саймоном.
Потом Джек сказал:
- Надо решить, как нам спасаться.
Пронесся гул голосов. Совсем маленький мальчик -
Генри - объявил, что он хочет домой.
- Тише вы, - проговорил Ральф рассеянно. Он поднял
рог. - По-моему, чтобы решать, сначала надо выбрать
главного.
- Главного! Главного!
- Главным могу быть я, - без обиняков сказал Джек,
- потому что я староста и я запеваю в церкви и до-диез
могу взять.
Снова гул голосов.
- Ну и вот, - сказал Джек, - я...
Он запнулся. Черненький - Роджер - наконец-то рас-
шевелился, он предложил.
- Давайте проголосуем.
- Ага!
- Голосуем за главного!
Выборы оказались забавой не хуже рога. Джек было
начал спорить, но кругом уже не просто хотели главного,
но кричали о выборах и чуть не все предлагали Ральфа.
Никто не знал, почему именно его; что касается смекал-
ки, то уж скорей ее проявил Хрюша, и роль вожака больше
подходила Джеку. Но Ральф был такой спокойный, и еще
высокий, и такое хорошее было у него лицо; но непости-
жимее всего и всего сильней их убеждал рог. Тот, кто
дул в него, а теперь спокойно сидел на площадке, держа
на коленях эту хрупкую красивую штуку, был, конечно, не
то что другие.
- Который с раковиной!
- Ральфа, Ральфа!
- Пусть с трубой будет главный!
Ральф поднял руку, прося тишины.
- Хорошо. Кто за Джека?
С унылой покорностью поднялись руки хористов.
- Кто за меня?
Руки всех, кто не в хоре, кроме Хрюшиной, тут же
взлетели вверх. Хрюша посмотрел, подумал и тоже нехотя
потянул руку.
Ральф посчитал:
- Значит, главный - я.
Все захлопали. Хлопал даже хор. Лицо у Джека
вспыхнуло от досады, так что исчезли веснушки. Он дер-
нулся, хотел встать, раздумал и снова сел под длящийся
грохот рукоплесканий. Ральф смотрел на него, ища, чем
бы его утешить.
- Хор, конечно, остается тебе.
- Пусть они будут солдаты!
- Или охотники!
- Нет, лучше пусть...
Веснушки вернулись на лицо Джека. Ральф помахал
рукой, прося тишины.
- Джек отвечает за хор. Они будут - ну кто, как ты
хочешь?
- Охотники.
Джек и Ральф улыбнулись друг другу с робкой симпа-
тией. И все затрещали наперебой.
Джек встал.
- Ладно, хор. Можете разоблачаться.
Будто их распустили с урока, мальчики повскакивали
с мест, загалдели, побросали на траву плащи. Свой Джек
расстелил на пальме рядом с Ральфом. Его серые шорты
прилипли к телу от пота. Ральф посмотрел на них восхи-
щенно, и, перехватив этот взгляд, Джек объяснил:
- Я гору хотел перейти, поискать воду. А тут твоя
раковина.
Ральф улыбнулся и поднял рог, требуя тишины.
- Слушайте, слушайте. Мне нужно время, чтобы все
обдумать. Я еще не решил с чего начинать. Если это не
остров, нас сразу спасут. Так что надо разобраться,
остров это или нет. Все остаются здесь. Никуда не рас-
ходиться. Мы втроем - больше не надо, только запутаемся
и потеряемся, - мы втроем пойдем в разведку. Пойду я,
Джек и... и...
Он обвел глазами круг возбужденных лиц. Пойти рва-
лись все.
- И Саймон.
Вокруг Саймона захихикали, и он встал, посмеива-
ясь. Теперь, когда обморочная бледность прошла, он ока-
зался маленьким, щуплым, живым и глядел из-под шапки
прямых волос, черных и жестких.
Он кивнул Ральфу:
- Я пойду.
- И я...
Джек выхватил из-за спины большой охотничий нож и
всадил в дерево. Поднялся и замер гул.
Хрюша разволновался:
- И я пойду.
Ральф повернулся к нему:
- Ты не годишься для этого дела.
- Все равно...
- Без тебя обойдемся, - отрезал Джек. - Троих
вполне достаточно.
Хрюша сверкнул очками.
- Я с ним был, когда он рог нашел. Я с ним был са-
мый первый.
Но его слова не встретили отклика ни у Джека, ни у
прочих. Все уже расходились. Ральф, Джек и Саймон поп-
рыгали с площадки и пошли по песку, мимо бухты. Хрюша
увязался следом.
- Пусть Саймон идет посередке, - сказал Ральф. - И
будем через его голову разговаривать.
Трое шли в ногу. То есть Саймону, чтоб не сбиться
с шага, то и дело приходилось подтягиваться. Ральф в
конце концов не выдержал и оглянулся на Хрюшу.
- Послушай-ка...
Джек и Саймон стыдливо отвели глаза. И пошли дальше.
- Ну, нельзя же тебе!
Очки у Хрюши опять затуманились - на сей раз от
униженья.
- Ты им сказал. Я же просил.
Он был весь красный, и у него дрожали губы.
- Я же просил, чтоб не надо.
- Да про что это ты?
- Что меня Хрюша звать. Говорил же, как хочете зо-
вите, только чтоб не Хрюша. Просил тебя, чтоб не надо,
а ты взял и сказал.
Оба примолкли. Ральф начал понимать Хрюшу, он ви-
дел, как тот обижен и огорчен. Он колебался, извиняться
ли ему перед Хрюшей или обидеть еще.
- Лучше уж Хрюша, чем Жирняй, - заключил он нако-
нец легко и откровенно, как подобает главенствующему. -
Но все равно, если обиделся - прости. А теперь, Хрюша,
вернись и займись именами. Делай свое дело. Ну, пока.
Повернулся и побежал догонять удалявшуюся парочку.
Хрюша застыл, краска негодования медленно сползала со
щек. И он побрел обратно, к площадке.
Трое мальчиков шли по песку веселыми шагами. Был
отлив, и кромка закиданного водорослями берега тверда
под ногами, почти как дорога. Какие-то чары опутали бе-
рег, опутали их, и, опутанные чарами, они ликовали. То
и дело переглядывались, хохотали, говорили, не слушали.
Все сияло кругом. Ральф, испытывая потребность подвести
подо все разумную базу, встал с этой целью на голову и
перекувырнулся. Когда отсмеялись, Саймон робко погладил
его по руке. И снова им пришлось хохотать.
- Ну пошли, - сказал наконец Джек. - Мы же развед-
чики.
- Дойдем до конца острова, - сказал Ральф, - и
посмотрим, что за углом.
- Если это остров...
Теперь, к вечеру, миражи постепенно рассеивались.
Они нашли конец острова, не околдованный, четкий, ничем
не прикидывающийся. Все то же было тут нагромождение
угловатых форм, и большая глыба сидела отдельно, далеко
в лагуне. Ее облепили морские птицы.
- Как сахарная корочка, - сказал Ральф, - на розо-
вом торте.
- Тут за угол не завернешь, - сказал Джек. - Его и
нет, все постепенно. И там не пройти - одни скалы.
Ральф из-под щитка ладони оглядел ломаный очерк
скал, уходящих к горе. Кажется, отсюда было легче всего
добраться до верха.
- Попробуем тут подняться, - сказал он. - Наверно,
это самая легкая дорога. Меньше зарослей этих; одни ро-
зовые камни. Пошли.
Трое мальчиков стали карабкаться по склону. Ка-
кой-то непонятной силой выворотило и раскидало эти кубы
так, что они громоздились косо, наползая друг на друга.
Чаще всего розовый утес налезал на скошенную глыбу, та
налезала на другую, а та на следующую, все выше, так
что розовость пробивалась ровными уступами сквозь пет-
листый бред лиан. Там, где утес вставал прямо из земли,
часто тоненько убегала вверх тропка. И они шли боком по
этим тропкам, лицом к скалам, все дальше, углубляясь в
растительное царство.
- Кто проложил эти тропки?
Джек остановился, вытер пот со лба. Ральф, задыха-
ясь, стоял рядом.
- Люди?
Джек покачал головой:
- Животные.
Ральф вглядывался во тьму под деревьями. Лес ле-
гонько подрагивал.
- Пошли.
Они одолевали кручу, огибая скалы, но куда трудней
было продираться по зарослям, чтоб снова напасть на
тропку. Ползучие стволы и корни лиан так сплелись, что
мальчики еле сквозь них прорубались. Не сбиться с подъ-
ема помогали только лоскутья темной земли, редкие прос-
веты неба в листве и еще само направление склона: выше
ли или нет лаз, оплетенный витками лиан, чем тот, кото-
рый они только что одолели.
И все-таки они поднимались.
Наглухо замурованный в зарослях, чуть не в самые
трудные минуты, Ральф, сияя, оборачивался к остальным:
- Грандиозно!
- Колосса-а-а!
- Потряса-а-а!
Причина для такого восторга была не вполне очевид-
на. Все трое замучились, перепачкались, запарились.
Ральф страшно расцарапался. Лианы были толщиною с их
ляжки и оставляли только узкие туннели для прохода.
Ральф ради опыта крикнул, и они вслушались в глухое
эхо.
- Настоящая разведка, - сказал Джек. - Тут никто
еще не был. Я уверен.
- Надо бы карту начертить, - сказал Ральф. - Толь-
ко вот бумаги у нас нет.
- Можно по коре корябать, - сказал Саймон. - И
что-нибудь черное втирать.
И снова обмен торжествующими, сияющими в сумраке
взглядами.
- Высший класс!
- Грандиозно!
- Фантастика!
Становиться на голову здесь было неудобно. На сей
раз Ральф выразил силу чувств, прикинувшись, будто хо-
чет спихнуть вниз Саймона, и вот уже оба катались в
жидкой полутьме веселым клубком.
Когда они отвалились друг от друга, Ральф первый
очнулся:
- Ну, надо идти.
Лианы чуть подались от следующего утеса, и развед-
чики затрусили по тропке. Она выбежала в разреженный
лес, и за стволами сквозило раскинувшееся внизу море.
Стало солнечно; солнце сушило пот, пропитавший одежду в
темной, сырой жаре. К вершине теперь вели только голые
розовые скалы, и больше не приходилось нырять во тьму.
Мальчики пробирались по ущельям и колкой осыпи.
- Осторожно!
В этой части остров протягивал к небесам редкие
зубья своего каменного гребня. Они задели зубец, на ко-
торый оперся Джек, и он вдруг со скрежетом шелохнулся.
- Вперед!
Но вершина недоступна. Перед штурмом ее троим
мальчикам надо одолеть препятствие. Этот острый камень
размерами не меньше машины.
- Раз-два, взяли!
Ну-ка, навались, ухватись, - раз, дружно, вместе -
э-эх!
- Взяли!
Раскачали его, так, так-так-так, раскачали, раска-
чали, больше, шире, еще, еще, еще, та-ак...
- Взяли!
Камень дрогнул, качнулся, накренился, повременил,
решил не возвращаться, двинулся вбок, рухнул, перевер-
нулся и загрохотал вниз, вспарывая лесной покров. Вспо-
лошились птицы, эхо, взмыла белая, розовая туча, де-
ревья внизу затряслись, будто перепуганные бешеным чу-
дищем. И все стихло.
- Мощно!
- Как бомба!
- Колосса-а-а!
Целых пять минут они не могли оправиться после
своей победы. Но наконец сдвинулись с места.
После этого вершину взять уже были пустяки. На
последнем подступе Ральф вдруг замер.
- Вот это да!
Мальчики стали на краю воронки на склоне. Она по-
росла какой-то горной растительностью, синими цветами.
Они буйно затопляли воронку и разливались, растекались
по лесу. Все пестрело бабочками, они носились, бились,
метались.
Сразу за воронкой были розовые глыбы, была верши-
на, и вот они на нее взобрались.
Они и раньше догадывались, что это остров. Проби-
раясь среди розовых скал, обложенные морем и сверкающей
высью, они каким-то чутьем понимали, что море их окру-
жает повсюду. И все же последние выводы они приберегали
до той минуты, когда окажутся наверху и им откроется
водная синь по всему кругу горизонта.
Ральф повернулся к друзьям:
- Это наш остров.
Он был похож на корабль, вздыбился с этого края и
за их спинами круто обрывался к морю. По бокам - скалы,
скаты, верхушки деревьев и кручи, а впереди, вдоль ко-
рабля, отлого спускались леса в розовых прошвах - вниз,
в густо-зеленые плоские джунгли, вдруг сводившиеся в
розовый хвостик. И там уж остров таял в воде, и был еще
островок, только скала, как форт, и форт смотрел на них
из-за зелени крутым розовым бастионом.
Мальчики оглядели все это, потом перевели взгляд
дальше, в море. Они были высоко, и уже наступал вечер;
вид уже не размазывался, не заслонялся миражной плен-
кой.
- Это риф. Коралловый риф. Я картинки такие видел.
Риф окаймлял остров с одного бока и еще загибался
и шел примерно в расстоянии мили вдоль того берега, ко-
торый они уже считали своим. Он был широко набросан по
сини, будто великан наклонился с розовым мелком, хотел
было обвести остров беглой, летучей чертой, но вдруг
задумался, да так и не кончил. По эту сторону рифа была
переливчатая вода, и все камни и водоросли видны, как в
аквариуме; дальше стлалось темное море. Был отлив, от
рифа туго и медленно растекались полосы пены, и на ми-
нуту им показалось, что корабль ровно движется кормой
вперед.
Джек показал вниз:
- Мы во-он там высадились.
За утесами и увалами лес прорезала глубокая рана -
там были покалечены стволы, и дальше проехалась широкая
борозда, оставив только бахромку пальм у самой лагуны.
Там же выдавалась в лагуну площадка, вокруг которой му-
равьями сновали фигурки.
Ральф, волнообразно помахав рукой, показал путь с
того места, где они стояли, вниз, мимо воронки, мимо
цветов, и кругом, к той скале, возле которой начиналась
просека.
- Так мы быстрей всего назад доберемся.
Блестя глазами, открыв рты, сияя, они смаковали
свои хозяйские права. Головы кружила высота, кружила
дружба.
- Тут нет ни дыма, ни лодок, - трезво рассудил
Ральф, - после проверим точней. Но по-моему, он необи-
таемый.
- Мы будем добывать себе пищу, - крикнул Джек, -
охотиться, ловить... пока нас не подберут.
Саймон переводил глаза с одного на другого, молчал
и все кивал, так что металась черная грива. У него го-
рело лицо.
Ральф посмотрел на другой склон, где не было рифа.
- Тут еще круче, - сказал Джек.
Ральф сложил ладони, как бы что-то зачерпывая.
- Там лес... гора его вот так держит.
По всем торцам горы были деревья, цветы и деревья.
Вот лес всколыхнулся, забился, загудел. Вздохнули и
оттрепетали цветы, и лица мальчиков охладил ветерок.
Ральф раскинул руки:
- Все это наше.
Они захохотали, затопали, еще подразнили гору кри-
ками.
- Я есть хочу.
Как только Саймон упомянул о своем голоде, и дру-
гие сразу сообразили, что проголодались.
- Ну пошли, - сказал Ральф. - Мы узнали все, что
хотели.
Они стали спускаться, нырнули в цветочные заросли,
прошли под деревьями. Потом остановились, с любопытс-
твом рассматривая кусты вокруг.
Саймон заговорил первый:
- Как свечи. Кусты в свечах. Это такие почки.
Кусты были темные, вечнозеленые, сильно пахли и
тянули вверх, к свету, зеленые восковые свечи. Джек
ударил по одной свече ножом, и из нее хлынул острый за-
пах.
- Почки как свечи.
- Их не зажигают, - сказал Ральф. - Они только
так, похожи на свечи.
- Зеленые свечи, - скривился Джек. - Есть их не
будешь. Ну, пошли.
Они уже углублялись в чащу, шлепая усталыми нога-
ми, когда услыхали звуки - визг и частый стук копыт.
Они кинулись на визг, а он все взвивался, становился
неистовым. Они увидели застрявшего в занавесе лиан по-
росенка, он рвался из упругих пут, трепыхался и бился.
Полоумный, дерущий визг был надсажен ужасом. Мальчики
бросились вперед, Джек снова выхватил сверкающий нож.
Он уже занес руку. Но тут наступила пауза, заминка,
только свинья все визжала, и лианы тряслись, и все
сверкал в тощей руке нож. Но вот свинья вырвалась и
метнулась в чащу. Они смотрели друг на друга и на то
страшное место. Лицо у Джека побелело под веснушками.
Он спохватился, что все еще держит поднятый нож, опус-
тил руку и сунул его в ножны. Все трое сконфуженно
рассмеялись и стали подниматься обратно на тропку.
- Я примерялся, - сказал Джек. - Я как раз выжидал
момент.
- Надо было заколоть, - выпалил Ральф. - Я точно
знаю, их закалывают.
- Нет, им надо горло перерезать и выпустить кровь,
- сказал Джек. - А то мясо есть нельзя.
- Так чего же ты...
Они прекрасно знали, чего же. Из-за того, что даже
представить себе нельзя, как нож врезается в живое те-
ло, из-за того, что вид пролитой крови непереносим.
- Я хотел, - сказал Джек. Он шел впереди, и они не
видели его лица. - Я примерялся. Ну, уж в следующий
раз...
Он выхватил нож и всадил его в дерево. Уж в следу-
ющий раз пощады не будет. Он оглянулся вызывающе - не
угодно ли, мол, поспорить. Но тут они вышли на солнце и
занялись добыванием и поглощением пищи, пока спускались
просекой, к площадке, опять созывать собрание.
