О Дрыгине рассказывать очень сложно, потому что он - человек многогранный, сложный. И какую бы сферу ни взять - он везде свои усилия приложил. Он всегда руку держал на пульсе, никому не давая спуску.
Анатолий Семенович старался не отпускать кадры в Москву, хотя я лично считаю, что зря. Территории должны обмениваться кадрами. Мне, например, трижды предлагали в Москву. Первый раз еще в 1974 году, когда я на заводе работал. Но прежде чем предложить, тебя изучают целый год. А уже в 1975-м, когда я работал вторым секретарем горкома в Череповце, меня брали в отдел тяжелой промышленности ЦК партии. Я долго думал. Мы же романтики, ну куда нам ехать в Москву? Мы крепко стояли на своей земле. Но мою кандидатуру согласовали, и оставалось только одно собеседование пройти у секретаря ЦК Владимира Ивановича Долгих. Я помню: сидим мы втроем - Долгих, я и Ястребов Иван Павлович, заместитель заведующего отделом тяжелой промышленности. У Ястребова брови, как у Брежнева, только седые, и на глаза полностью свисают. А Владимир Иванович - очень спокойный человек, прошел большую производственную школу, был директором Норильского комбината. Когда я поехал на эту беседу в ЦК, заехал в Вологду к Анатолию Семеновичу, спрашиваю:
- Что делать?
Тогда ведь как считалось: отказ от работы в ЦК - это крест на собственной карьере, это рассматривалось как неуважение. Как это: тебе доверяют, а ты пижонишься. Дрыгин сказал:
- Да, дело хреново. Когда ты увидишь, что уже все, ты скажи, что не хочешь работать в аппарате ЦК.
- Конечно, скажу, но меня тут же... к ногтю.
- А ты все-таки скажи.
И вот сижу на встрече. Долгих и Ястребов рассказывают, чем я буду заниматься (мне мою будущую квартиру на Кутузовском проспекте показали еще накануне). Я все слушаю и думаю, как же мне сказать, чтобы их не обидеть. Уже почти два часа идет беседа, а потом Долгих и говорит:
- Ну что, Валентин, давай по рукам, с понедельника выходи на работу.
Я уже чувствую, что меня колотун берет, но все-таки говорю:
- А я, Владимир Иванович, не хочу работать в аппарате ЦК. Смотрю, у Ястребова брови вверх поднимаются, он минуты
две поднимал на меня глаза, а когда они открылись, в них был тихий ужас. А Долгих сидит, смотрит на меня непонимающе. Немая сцена. Я сразу понял все последствия своего поступка.
- Та-а-к, нежелающих мы брать не будем. До свидания, - сказал Долгих.
А весь отдел сидит, ждет, мне там стол приготовили. Когда я вышел из кабинета, сотрудники стояли в приемной, ожидая, как решится моя судьба. Когда узнали - такие лица были, как на поминках. Я пошел в гостиницу «Россия», лег на койку, расстроился сильно. Ну, думаю, ладно, придется на завод вернуться. Приехал в Вологду, зашел к Дрыгину, рассказал, а он говорит:
- Ну, спасибо тебе, сынок, за верность земле родной.
Последний случай был уже в 1985 году. Меня забрали в Москву инспектором. Была создана такая структура, куда брали первых секретарей горкомов на 3-5 месяцев. Мы ездили на разбор конфликтных ситуаций. Здесь же стажировали, готовили на первого секретаря обкома. Дрыгина уже не спрашивали, да и это был третий случай, мне отказаться было невозможно. Я прошел эту школу, и меня рекомендовали вторым секретарем ЦК Компартии Узбекистана. А потом вдруг Политбюро приняло решение освободить Анатолия Семеновича. Он не хотел уходить, всегда говорил, что умрет в борозде, в поле. Болел в последнее время. Болел часто и с температурой ходил на работу. Вот меня и вернули обратно в Вологодскую область. Я в его глазах превратился из человека, которому он всегда старался помочь, в конкурента. Но он - человек мужественный и понимающий сразу сказал:
- Ты не считай, что я что-то плохое о тебе думаю...
Дрыгин был еще и очень душевный человек. Он любил людей творческих, создал все условия для Виктора Астафьева, да и другим писателям давал квартиры, во всем их поддерживал, интересовался их творчеством. Условия тогда были не сегодняшние. Сейчас есть меценаты, а тогда все было государственное, нужно было выделить, а строчки на это оставались мизерные. Надо было найти деньги и театрам, студиям. У него был широкий круг творческих людей, которых он поддерживал. Сегодняшняя власть измельчала - не с точки зрения, что ростом меньше стала, а по-другому. Он был цельной натурой, многоплановой, обладал большой энергетикой. Жизненная энергия кипела. Я никогда не видел Дрыгина больным, неуверенным, смущенным, всегда он был энергичен и вселял уверенность абсолютному большинству людей. И люди верили в него. Конечно, были и такие, кто обижался. Но в той обстановке нужны были волевые руководители, которые могли, как Дрыгин, и строго спросить, но и помочь, поддержать. Партия на самом деле выполняла функцию организующую, и все кадры проходили через Дрыгина. И он, конечно, старался опираться на свои кадры - на вологодские. Сегодняшнее благополучие в металлургии в Череповце - это результат тогдашних усилий Дрыгина и его команды.
Он тяжело переживал уход с работы, видел процессы, которые развивались в стране. Все последствия видел, чувствовал. Когда он болел, звонил мне из Москвы, из больницы:
- Мне говорят, что ты с температурой восьмой день работаешь, ездишь по районам.
- Так, Анатолий Семенович, я у кого научился?
- Так я-то дурак был.
Понимать человека начинаешь, когда с ним встречаешься по конкретным вопросам. Когда я стал работать в парткоме завода, я видел его уже в деле. В то время сооружался стан-2000, конвертор, аглофабрика. Он в Череповце бывал три раза в месяц, во все вникал. Приезды были не парадные. Я видел его как государственного деятеля, и оценка была чисто профессиональная. Мне кажется, он выигрывал в сравнении с другими. Он сразу казался большим начальником, я бы сказал, личностью первой величины. Говорил он мало, старался больше слушать. Но если говорил, то сразу чувствовалось, что фразы осмысленные, как бы упакованные в какую-то идею.
В памяти Дрыгин остался хитро, с прищуром улыбающимся, смотрит на тебя, и такое впечатление, что он о тебе знает больше, чем ты о нем. И ты все время думаешь, что же он знает?
Анатолий Семенович никогда не чурался посидеть в компании, был весел. Очень любил петь. Любимая его песня «Вечерний звон». В компаниях не главенствовал. Он никогда не переходил на фамильярные отношения, не хлопал по плечу, всегда держал всех на расстоянии вытянутой руки. И ты сам чувствовал его превосходство, его жизненный опыт.
В семейном кругу Анатолия Семеновича мало кто знал. Он не расширял свой круг близких друзей, чтобы не делить людей на своих и чужих. Единственным человеком, с кем он по-настоящему дружил, был председатель облпотребсоюза Дмитрий Яковлевич Сазонов. Они были задушевными друзьями. Только он мог что-то критическое говорить Дрыгину, мог поправить его, даже одернуть. Дмитрий Яковлевич обладал тонким характером, чувствовал душу человека. Сам он никогда не повышал голос, часто сдерживал Дрыгина, приговаривая: «Тише, Толя, тише». Он мог повлиять на принятие решений, его советы Дрыгин почти безоговорочно принимал. Так что Сазонов был знаковой фигурой в области.
Когда Анатолий Семенович ушел на пенсию, он начал быстро сдавать. Люди такого склада, как Дрыгин, на завершающем этапе быстро горят. Он был все время в заведенном энергетическом состоянии. Как только произошло изменение статуса, сразу сдал.
Умер он в Барвихе. Я был в то время секретарем ЦК КПСС, и мне пришлось организовывать его похороны. Порой кажется, что лежит он на Троекуровском кладбище и даже сейчас наблюдает за нами.
Встречи за околицей
Михаил Зыков.
Работал председателем колхоза «Завет Ильича» Тарногского района, директором средней школы, вторым и первым секретарем Тарногского райкома партии. Делегат XXVI съезда КПСС. Участник Великой Отечественной войны. Отмечен многими правительственными наградами.
Весна 1962 года выдалась в Тарногском районе на редкость дождливой. Сев в колхозе «Завет Ильича», где я работал председателем, затянулся. Только 1 июня звено тракторов было направлено в последнюю бригаду. Через два дня верхом на лошади поехал туда и я. Бригада была небольшая, мужиков - двое: бригадир да инвалид войны без ноги. Поэтому нам с бригадиром двое суток пришлось самим работать на сеялках. Закончив посевную поздно, я переночевал у бригадира, и утром снова на лошади поехал на центральную усадьбу. Не заходя домой, пришел в контору, спросил в бухгалтерии о новостях, начал подписывать документы. Тут позвонил первый секретарь райкома партии Алексей Алексеевич Усов. Сказал, что вместе с Анатолием Семеновичем Дрыгиным они из колхоза «Аврора» выезжают в деревню Гусиха и будут ждать меня у озера. Сходить домой, чтобы привести себя в порядок, времени не было. Увидев на улице колхозную бортовую машину, я сел в кабину и поехал в Гусиху.
У озера уже прогуливались Дрыгин и Усов. Подойдя к ним, я представился Дрыгину. Он сверху вниз строго посмотрел на меня и сказал Усову:
- Ты хуже не мог найти председателя?
Я действительно выглядел тогда худым, обросшим, весь в пыли, в резиновых сапогах, хотя на улице было тепло и солнечно.
- Вы сначала посмотрите хозяйство, а потом делайте вывод, какой я председатель, - обиделся я.
- Ух! Еще и огрызается, - удивился Дрыгин. - Ну пойдем, показывай.
От озера в сторону деревни поле было рано засеяно льном, выглядело очень хорошо и понравилось Анатолию Семеновичу. У околицы деревни стояла сушилка с гумном и склад с раскрытыми дверями.
- Пустой? - поинтересовался Дрыгин.
Я сказал, что есть семенное зерно, а двери раскрыты, чтобы семена прошли воздушно-тепловой обогрев. Зашли в склад, а там полные засеки семян с указанием веса и всхожести. Анатолий Семенович спросил, выполнили ли мы план сева. Усов ответил утвердительно.
- Почему же столько семян осталось, - допытывался Дрыгин. Я объяснил, что в нашем районе часто бывают годы, когда
овес и пшеница не вызревают, поэтому ежегодно сверх плана засыпаем семена для страховки.
- Ты поступаешь, как помещик, - не то одобрительно, не то осуждающе прокомментировал Анатолий Семенович.
Дальше посмотрели конюшню, в ней и вокруг все было в порядке. Идем по улице, а навстречу старик с седой бородой - Платон Андреевич Юшманов. Он возил молоко на завод за пять километров и шел с фермы. Дрыгин попросил меня познакомить с ним.
- Как живется в колхозе? - спросил Дрыгин.
- Хорошо живу, работаю, - ответил Платон Андреевич. - Колхоз хоть и небольшую зарплату, но деньгами выдает, а председатель выписал вагонку для опушки дома. Живем вдвоем со старухой, осенью придет сын из армии. Заживем получше.
За годы нашего знакомства я был свидетелем множества таких мимолетных встреч. Анатолий Семенович всегда охотно вступал в разговор, внимательно слушал собеседников. По-моему, эти встречи ему были нужны, чтобы почувствовать настроения простых людей.
Вскоре мы зашли в коровник, скот был на пастбище. Анатолий Семенович посмотрел, что в кормушках, стал нажимать автопоилки, а воды нет. Я объяснил, что сгорел погружной насос на скважине, две недели веду переговоры по телефону с руководителем «Бурводстроя» о ремонте, а он отвечает, что насосов нет. У телятника увидели тракторные сани с трехкубовой цистерной, в которой воду с озера в гору за целый километр возили только для телят. Дрыгина это возмутило. Из конторы он позвонил в «Бурводстрой» В.А. Ившину:
- Председатель колхоза из Тарноги Зыков звонил насчет насоса?
- Да, звонил, но у меня нет насосов.
- Сегодня же найти насос, прилететь в Тарногу, и чтобы завтра к обеду скважина работала. Доложить мне, я буду в районе!
Находившийся рядом старший счетовод колхоза Василий Михайлович Решетников по этому поводу заметил:
- Наконец-то приехал в колхоз представитель, который не мешает, а помогает.
- А кто вы такой? - спросил Дрыгин.
- Я - старшина, так меня в деревне зовут.
Вышел из-за стола, и Дрыгин увидел, что у него нет ноги, подошел к нему, подал руку:
- Где ногу потерял?
- На Волховском фронте.
Здесь же воевал и Дрыгин, так что им было о чем поговорить.
Вскоре Анатолий Семенович подсел ко мне и тихо спросил:
- Что за человек у тебя механик Гусишный? Усов хочет его поставить директором Шебеньгской лугомелиоративной станции.
Я посоветовал этого не делать, так как Гусишный часто выпивает. Предложил переговорить с его женой, которая работала счетоводом и находилась тут же в конторе. Прежний директор станции был снят с работы за нарушение финансовой дисциплины, и Усов решил назначить Гусишного. Но его жена мое мнение подтвердила и тоже попросила не назначать мужа. Директором станции стал другой человек. На мой взгляд, Анатолий Семенович таким образом проверял, насколько правильно райком решал кадровые вопросы.
Вскоре, дружелюбно простившись, гости выехали в соседнее хозяйство. Кстати, насос на скважине на другой день заработал.
В июне 1972 года меня избрали первым секретарем Тарноского райкома. Общение с Анатолием Семеновичем стало более частым по телефону и лично при его поездках по району. Обычно он приезжал летом в период уборки урожая. Мы с предриком Иннокентием Павловичем Головиным встречали Дрыгина в аэропорту, садились в райкомовскую машину и сразу ехали по району. Обычно Дрыгин сначала направлялся в колхоз «Озерки» к председателю Николаю Савватеевичу Курбатову. Колхоз с помощью лугомелиоративной станции и своей техники привел в порядок поля: убрал отдельно стоящие деревья, межи, камни. Поля расширились до 100-120 гектаров, урожайность повысилась. Посещая другие колхозы, Анатолий Семенович сравнивал их с «Озерками».
В 1972 году грянула засуха. Приехавший к нам Дрыгин увидел низкорослые хлеба, потрескавшуюся от жары землю. Из района он улетел с тяжелым чувством. Но мы сумели полностью убрать лесные сенокосы, заготовить в достатке кормов и нормально провести зимовку скота.
Нередко вспоминаю осень 1975 года. Мы снимали тогда хороший урожай зерновых и льна. Анатолий Семенович, подлетая на «АН-2» к Тарноге, увидел с самолета почти километровую очередь машин и тракторов у льнозавода. Едва спустившись с трапа, он стал ругать нас с предриком за нерасторопность. Мы знали о непорядке на льнозаводе, но не могли найти выход. Я предложил посетить льнозавод. Когда проезжали мимо транспортной очереди, слышали, как шоферы и трактористы нас громко ругали. Впервые в районе вырастили хороший лен с урожайностью 4,5 центнера льноволокна - и на тебе!
Погода стояла хорошая, тресту снимали и готовили к сдаче прямо на полях, минуя склады. Вся техника была поставлена на ее доставку. Приемка велась с восьми часов утра до восьми вечера. Но весь прибывающий транспорт льнозавод не мог принять за день. Побеседовав с директором А.С. Сипиным, мы решили организовать вторую бригаду приемщиков и лаборантов, устроить на территории хорошее освещение, дополнительно привлечь из райцентра на две недели пятнадцать мужчин для укладки тресты.
По дороге Анатолий Семенович остановил машину у сжатого поля.
- Сколько с этого поля собрали зерна? - спросил он.
Я эту манеру Дрыгина знал и обычно уточнял в колхозах урожайность всех полей вдоль дороги. Как правило, его оценки сходились с реальными результатами, иногда он говорил, что на таком-то поле мы потеряли центнера полтора зерна. На этот раз Анатолию Семеновичу понравилось, как убраны поля, застогована солома.
Через двое суток Анатолий Семенович позвонил уже из Вологды и поинтересовался, сколько за день принимаем тресты. Я ответил, что в два с половиной раза больше, чем в предыдущие дни. А всего было заготовлено в том году 1525 тонн тресты в переводе на льноволокно. Валовый сбор зерна составил 24 тысячи тонн. Словом, хозяйственный год завершили успешно.
Следующий год также был благоприятным для района. Анатолий Семенович прилетел в Тарногу в начале уборочной страды, осмотрел поля нескольких колхозов. Зерновые культуры выглядели лучше предыдущего сезона. Хорошие намолоты давала рожь, которая занимала добрую половину уборочной площади. Вечером за ужином Анатолий Семенович расспрашивал нас с предриком о видах на урожай в остальных колхозах. Утром к семи часам я пришел в райком. За моим столом сидел Анатолий Семенович, изучал сводки, что-то писал и подсчитывал. Я сел напротив, и Анатолий Семенович сказал, что район имеет возможность продать государству сверх плана 1000 тонн зерна, 2000 тонн молока, 100 тонн мяса. Я с его мнением согласился, так как прикидывал цифры до его приезда.
- Вы сможете сегодня в 14 часов собрать районный партийный актив? - спросил он.
Я ответил утвердительно. Тогда он велел мне остаться и готовить актив, а сам с предриком поехал по хозяйствам.
В назначенный срок партактив собрался. Я выступил с получасовой информацией о возможности увеличить ранее принятые обязательства. Выступающих было около десяти человек. Предложенный проект решения приняли единогласно. Собрание прошло за полтора часа. Дрыгин был доволен настроением людей. Думаю, что это мероприятие обкому было нужно для активизации работы в других районах. Мы же продали в тот год пять тысяч тонн зерна, более 20 тысяч тонн молока, три тысячи тонн мяса. Повышенные обязательства были выполнены.
А вот 1978 год выдался очень тяжелым. Погода летом и осенью была настолько холодной и сырой, что, кроме ячменя, район не получил даже семян, но весной план сева все-таки выполнили за счет переходящих фондов.
Так что в целом дела у нас шли по восходящей. С 1974 по 1980 годы району четыре раза присуждали Всесоюзное переходящее Красное знамя. Кроме того, в этот период наши колхозы имени Ленина, «Озерки», «Красные Шевденицы» награждались республиканскими знаменами. Вручать их Анатолий Семенович приезжал лично. И всякий раз посещал фермы, заходил в магазины, интересовался, каких товаров не хватает. Порой в такие поездки брал с собой председателя облпотребсоюза Д.Я. Сазонова и тут же поручал ему помочь селянам.
Анатолий Семенович не очень любил, когда секретари райкомов обращались к нему за помощью. Мне он на такие просьбы иногда отвечал:
- Сам решай.
Но через некоторое время какой-нибудь областной чиновник звонил и соглашался решить вопрос. Значит, уже имел предварительный разговор с Дрыгиным.
В 70-80 годы успешно шло возрождение Нечерноземья. В районы поступало много сельхозтехники, и дело дошло до того, что стало не хватать механизаторов. Их готовило профтехучилище в Великом Устюге, но родители неохотно отпускали туда детей. Мы стали думать об открытии своего ПТУ в районе. Как раз средняя школа перешла в только что построенное здание, и освободились старые помещения. Мы пригласили в район начальника областного управления профтехобразования Н.Н. Бурака, показали здания, которые можно было передать ПТУ. До конца года предложили оплачивать труд преподавателей и выделить технику за счет сельхозуправления. Но областной начальник согласия не дал. Тогда райсельхозуправление самостоятельно подобрало кадры преподавателей, дало технику, и занятия с 1 сентября начались. Дрыгин вскоре прилетел в район, мы его познакомили с материальной базой училища. Он посчитал, что заниматься в этих условиях можно, и район поступил правильно. Под его нажимом с 1 октября официально открылось самостоятельное СПТУ. Сегодня здесь крепкая материальная база, учебный корпус, общежитие, столовая, физкультурно-оздоровительный комплекс. Теперь тут обучается свыше 400 человек, причем даже из Архангельской области.
Анатолий Семенович помог району и со строительством круглогодичного убойного пункта за счет треста «Скотопром». Бездорожье вынудило нас с его помощью ускоренно решать и проблему асфальтирования взлетной полосы аэропорта. В августе 1981 года начались регулярные рейсы самолетов «ЯК-40». За два часа стало возможно из Тарноги попасть в Москву или Ленинград. Впервые в сентябре прилетел на «Яке» и Анатолий Семенович. Осмотрев полосу, он похвалил предрика Головина за работу и тут же сказал нам:
- А вы не боитесь, что теперь молодежь в город полетит?
Мы этого не боялись. В районе к тому времени были созданы неплохие условия. В каждом колхозе работали школа, детский сад, клуб, медпункт, столовая, магазин. Шло большое жилищное строительство, каждой молодой семье сразу же выделялась квартира. На девятнадцати из 51-й молочной фермы работала только молодежь. Зарплата была приличная, много выделяли путевок в дома отдыха и санатории. Так что девчата после окончания школы оставались работать на фермах, и пришедшим из армии ребятам не было нужды ехать в города за невестами.
Однажды летом 1982 года Дрыгин решил посмотреть, как в районе строится автомобильная дорога Тарнога - Костылево. Мы часто обращались к нему за помощью насчет комплектования дорожного участка техникой. Протяженность дороги по району была 52 километра. На десяти километрах от райцентра уже лежал асфальт. Анатолий Семенович, проезжая, смотрел, на какую толщину, насколько ровно он был уложен, замечал недостатки и советовал, как вести приемку дороги в эксплуатацию. Чувствовалось, что он и в этом разбирается.
Проезжая по дороге, останавливались и осматривали прилегающие поля. В колхозе «Ленинский путь» комбайны вели жатву ржи. Комбайнеры рассказали, что урожай идет в пределах 20 центнеров с гектара. Накануне здесь провели культур-технику, хорошо обработали и удобрили почву, и результаты были налицо. А вот в соседней «Заре» мы увидели слабые, низкорослые хлеба, в полях - межи, камни. Дрыгин спросил, почему такая разница. Мы ответили, что мелиораторы скоро должны перейти и в это хозяйство.
Дрыгин встретился с председателем колхоза А.А. Поповым и предложил:
- Пусть «Ленинский путь» возьмет шефство над «Зарей».
Пришлось объяснить, что председателя «Ленинского пути» В.В. Постникова мы планируем перевести начальником райсельхозуправления. Тогда Анатолий Семенович решил побеседовать с Постниковым, узнать, как идут у него дела. Мы посмотрели только что построенный Дом культуры, строящийся детский сад. Побывали в мастерских, гараже и на новой Денисовской ферме, где работала комсомольско-молодежная бригада. Шла вечерняя дойка. Заходим, а девчата, не отрываясь от дел, песни поют. Анатолий Семенович подошел к ним, стал расспрашивать о жизни, работе, настроениях. Ни от кого - ни единой жалобы. Повсюду, где мы бывали, увидели образцовый порядок. Так что Анатолий Семенович одобрил нашу кандидатуру.
Подъезжали к райцентру уже в полной темноте, вдруг справа от дороги Дрыгин заметил, что по полю двигаются четыре огонька. Я объяснил, что это комбайны убирают рожь. Мой ответ смутил его:
- Как это ночью убирают?
Заехали в поле, комбайнеры остановились и подошли к нам. Дрыгин спросил:
- Что вам дня не хватает? Ведь сейчас большие потери зерна.
Геннадий Федорович Кузьмин, пожилой звеньевой, остальные трое были молодые ребята, ответил, что зерно из колосьев вымолачивается хорошо, недавно из столовой им привозили ужин, они подкрепились и будут до полуночи работать, пока не выпадет роса:
- Сегодня мы начали жать только в 11 часов дня. Утром роса долго не просыхала, и шнеки у жатки забивало соломой.
Дрыгин пошел к копнителю, проверил качество обмолота и остался доволен. Поблагодарил комбайнеров за творческий подход.
Известно, что у Анатолия Семеновича были больные легкие, поэтому иногда вечером, возвращаясь в райцентр, он просил заехать в какой-нибудь сосновый бор. Заезжали подальше от дороги. Анатолий Семенович потихоньку ходил по бору и глубоко дышал запахами сосны. А мы с Головиным и шофером тоже бродили по лесу, искали белые грибы, иногда за полчаса собирали до двух килограммов. Женщины в райкоме готовили их. Анатолий Семенович любил жареные белые грибы, и завтрак его чаще всего состоял из грибов и чашки кофе с молоком.
В 1983 году Анатолий Семенович побывал у нас на строительстве центральной районной больницы в сосновом бору, при впадении реки Тарноги в Кокшеньгу. Ему это место понравилось:
- Когда достроите, я приеду к вам подлечиться, - шутил он.
Вспоминая многочисленные встречи с этим незаурядным человеком, прихожу к убеждению, что Дрыгин был политическим и хозяйственным руководителем самого высокого уровня. Имел хорошие связи в центральных органах власти, был вхож в кабинеты А.Н. Косыгина и Л.И. Брежнева и, пользуясь этим, решал многие проблемы развития области. Он обладал отличной памятью, твердой волей, всегда вдумчиво подходил к делу. Умело подбирая кадры, строго спрашивая с них за работу, в своей требовательности был справедлив. Особенно он следил за работой первых секретарей райкомов. Не разрешал их отрывать от работы с вызовом в Вологду, критиковать нашего брата он мог только сам, другим не разрешалось. Но если первый секретарь проявил нерадивость, серьезную оплошность, Дрыгин наказывал вплоть до снятия с работы. А тех, кто заболел или выработался, отправлял на лечение и переводил на менее хлопотную должность.
За двенадцать с половиной лет работы первым секретарем райкома я многому научился у Анатолия Семеновича. Конечно, у меня были недостатки, он за них ругал, наставлял, но до взыскания дело никогда не доходило. Я благодарен Дрыгину за эту науку и всегда вспоминаю о нем с самыми добрыми чувствами. Хорошую память оставил о себе Анатолий Семенович на вологодской земле.
Общение с ним окрыляло
Анатолий Киселев.
Более 20 лет на советской и партийной работе в Бабушкинском, Никольском, Усть-Кубинском, Тотемском, Нюксенском и Сокольском районах. Свыше 10 лет возглавлял отдел цен облисполкома. Многократно избирался депутатом областного Совета народных депутатов и членом обкома КПСС. Участник Великой Отечественной войны. Отмечен орденом Трудового Красного Знамени и другими правительственными наградами.
В апреле 1962 года (я тогда работал председателем Тотемского райисполкома) мне сообщили, что к нам самолетом прибывает Дрыгин, и участвовать во встрече должен я. В назначенное время приехал на аэродром. После обмена рукопожатиями тут же состоялась беседа. Он попросил меня рассказать подробно о себе, спросил, почему часто переходил из района в район, имею ли взыскания. Особо его заинтересовала моя работа в Никольске: сколько времени работал там, какое мнение о районе, почему уехал оттуда. Я откровенно признался, что причиной послужили семейные обстоятельства. У нас четверо детей. Они учились в вузах и из-за бездорожья даже на каникулы часто не могли приехать. Нас с женой это очень беспокоило. Я обратился в облисполком с просьбой перевести меня поближе к областному центру. Мне пошли навстречу и направили в Устье. Я, наверное, работал бы там и сейчас, но район упразднили, а мне предложили работу в Тотьме.
- И долго ты намерен оставаться здесь? - усмехнулся он. Этот вопрос насторожил меня.
- Хотел бы остаться надолго, а еще бы лучше - навсегда. Тут недалеко, в селе Андреевское, живут родители. Здесь родина жены, много родственников, да и район нравится.
- Ну, хорошо, - произнес он, - вечером потолкуем.
В конце рабочего дня последовал телефонный звонок из райкома. Первый секретарь И.Г. Соколов передал, что Анатолий Семенович ждет меня.
Его первый вопрос касался моих бытовых условий.
- Жилье не очень благоустроено, - уклончиво ответил я, - можно сказать, без всяких удобств. Вот жду, когда переедет в строящийся для него дом директор леспромхоза Третьяков, чтобы занять его освободившуюся квартиру. Там условия будут нормальные.
Затем состоялось продолжение разговора, начавшегося в аэропорту. Из него я понял, что первый секретарь обкома не случайно так подробно беседует со мной. Предположения оказались правильными.
В мае в колхоз, где я находился на посевной, позвонил помощник Дрыгина и сообщил, что мне следует быть уже завтра в обкоме. Я ответил, что приехать так быстро не смогу, нахожусь в тридцати километрах от Тотьмы, а автомашине из-за бездорожья сюда не пробиться. Трубку взял Анатолий Семенович:
- Какой же ты председатель райисполкома, - сердито проворчал он, - если у себя в районе не можешь передвигаться.
Бери лошадь и скачи верхом в Тотьму. Садись на пароход и завтра будь у меня. Все.
Мне ничего не оставалось, как последовать совету. В колхозе оседлали коня, дали сопровождающего мальчишку, чтобы он пригнал его обратно. С большим трудом доехали до Тотьмы. Я буквально на несколько минут заскочил домой, взял самое необходимое для поездки и - на пароход, который вот-вот должен был отчалить, но я успел чуть ли не на ходу прыгнуть на борт. Свободных мест не было, и меня приютил капитан в своей каюте. Утром я был уже в обкоме. В кабинете Дрыгина сидел и второй секретарь Милов.
- Мы посоветовались, - сказал Анатолий Семенович, - и решили рекомендовать тебя первым секретарем Сокольского райкома.
- Но ведь в Соколе есть горком, - усомнился я.
- Принято решение создать наряду с горкомами в Великом Устюге и Соколе сельские райкомы.
Я напомнил, что в нашей беседе в Тотьме выражал намерение оставаться там надолго при его молчаливом согласии. Он подтвердил, что не забыл об этом, но ситуация изменилась.
- Но я же налегке приехал, - растерянно произнес я, - даже белья не взял с собой...
- Слабый аргумент, - засмеялся он, - белье мы тебе купим. А в Тотьму ты сейчас не поедешь. Идет весенний сев, и ты должен быть на своем месте, - он особо подчеркнул это слово.
В Соколе мне выделили комнатку в Доме крестьянина, и я три месяца обитал в ней. Вскоре состоялся пленум вновь созданного райкома, и я был избран первым секретарем. Работал в этой должности до создания сельских парткомов, но они просуществовали недолго. В Соколе вновь создавался единый горком. Первым секретарем предполагалось избрать Н.И. Давиденко. Я же оказывался не у дел. Анатолий Семенович пригласил меня на беседу. Предложил работу в Усть-Кубинском районе. Я отказался, мотивируя тем, что работал там несколько лет и возвращаться туда не намерен. Затем он предложил на выбор Бабушкинский, Никольский, Нюксенский районы. Я снова отказался под тем же предлогом.
- Оставьте меня в Соколе и разрешите устроиться на работу самостоятельно, - попросил я.
- Куда? - поинтересовался он.
- На Сокольский ЦБК заместителем директора по кадрам и быту.
- Захотелось поближе к паровому отоплению, - съязвил он. Но, видимо, поняв, что этот намек обиден для человека, проработавшего всю жизнь в глубинных районах, где и понятия не имели о паровом отоплении, неожиданно сказал:
- Ладно, согласен.
Сразу же включился в работу по подготовке отчетного доклада на объединительной Сокольской партконференции. Прошло несколько дней, и вдруг ко мне в кабинет буквально врывается помощник Давиденко и подает пакет: «В нем - документ на ваше имя». Этим документом оказалось решение обкома партии о создании оргбюро по подготовке и проведению отчетно-выборных конференций в городах и районах. Смотрю: «Город Сокол - председатель оргбюро А.П. Киселев». Фамилии Давиденко нет. Значит, меня будут рекомендовать первым секретарем. Давиденко назначили заведующим отделом пропаганды и агитации обкома. На конференцию приехал Дрыгин. Перед конференцией в беседе со мной он откровенно сказал:
- Боюсь за тебя. Ты работал в сельских районах, а это крупный город. Здесь рабочий класс, нужны иные подходы. Будь предельно собран, требователен к себе, будь ближе к людям, опирайся на них, не забывай советоваться с ними.
На конференции было 650 делегатов. Прошла она на высоком уровне. Анатолий Семенович остался доволен. Я был избран первым секретарем единогласно. После этого он часто навещал Сокол. Нередко мы с ним по два-три дня ездили по городу и району, встречались с людьми, беседовали с ними, изучали состояние дел, оперативно решали многие вопросы. Я убедился, что Дрыгин - опытнейший руководитель, легко ориентирующийся в любой ситуации, требовательный и в то же время заботливый человек. Его невозможно было ввести в заблуждение. И если он кого-то ругал, а это, чего греха таить, случалось нередко, то делал это как-то необидно, не унижая человеческого достоинства. Его упреки воспринимались как отеческое внушение. Общение с ним вдохновляло, вселяло уверенность.
Сейчас находятся люди, которые утверждают, что Дрыгин был высокомерен, груб. Я принципиально не согласен с этим.
Да, порой он был резким, особенно с теми, кто не должным образом относился к делу, тем более к его поручениям. К тому же он не был злопамятным. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что ни один «обиженный» им руководитель, даже освобожденный за упущения в работе, не оказался забытым - все они были обеспечены работой, жильем.
Несколько раз мы с Анатолием Семеновичем по двое-трое суток жили в Бирякове, в комнате для приезжих. Вставали утром в пять часов, чтобы успеть на фермы до утренней дойки, и ложились спать около полуночи. На фермах он вникал во все мелочи: запускал руки в кормушки, проверял доильные аппараты. Он все замечал и нередко устраивал «разнос» руководителям и специалистам. Но как деликатно, доброжелательно разговаривал с доярками, умел пошутить, смеялся над остроумными репликами. Доярки были просто очарованы.
Его всегда встречали с надеждой на помощь. А помогать он любил, но и спросить мог так, что надолго запоминалось. Помню, в Соколе сложилось очень трудное положение на сооружении котельной Сухонского ЦБК. Позарез требовался подъемный кран, а его не было в городе. Пришлось обращаться к Дрыгину за помощью. Он сразу же приехал на стройплощадку, внимательно познакомился с делами. На следующий же день кран прибыл. А Анатолий Семенович стал присутствовать на всех планерках, помогал решать возникшие проблемы. Благодаря его личному участию, котельная была сдана в срок.
Так уж сложилось, что всякий раз, когда Дрыгин ехал в Тотьму и далее на восток области на автомашине, он приглашал меня с собой до границы района. По пути мы обсуждали разные вопросы, заезжали в хозяйства, расположенные вдоль дороги. Однажды в августе по пути в Тотьму мы заехали в совхоз «Доброволец», кстати, он очень любил бывать в этом хозяйстве. Погода была очень сухой и безветренной. По широкому полю в облаке пыли «плыл» посевной агрегат. Анатолий Семенович взмахом руки остановил его.
- Слезай с мостика, - приказал он сеяльщику, довольно крупному мужику, - поеду один, а то нас вдвоем, - хохотнул он, - трактор не потянет.
Сеяльщик с видимым удовольствием уступил свое место. Анатолий Семенович в добротном костюме, чистой белой рубашке встал на мостик. Гоны были длинные, и агрегат вернулся примерно через четверть часа. Я ахнул: «сеяльщик» был весь в пыли, только глаза блестели. Спрыгнул с мостика, подошел к нам.
- Вот, полюбуйтесь, - возмущенно произнес он, протянув на ладони кусок шпагата, - вот этой завязкой от мешка забило один из семяпроводов, и теперь остался просев. Там вместо ржи сорняк вырастет... Куда смотрел агроном?
Агроном, молодая девушка, испугавшись грозного начальника, заплакала. Анатолий Семенович смутился.
- Ну, полно, полно, - поглаживая ее по плечу, загудел он, - извини, если обидел. Но урок этот запомни. А ты, - повернулся он ко мне, - дай задание начальнику сельхозуправления, чтобы провели инструктаж сеяльщиков. Теперь вези к речке.
На берегу он разделся, попросил нас с шофером почистить костюм. Пока купался, мы нашли щетку, почистили одежду. После купания он посвежел, повеселел, надел чистую рубашку. Границу района пересек в добродушном настроении.
Часто Анатолий Семенович приглашал меня для разговора по телефону. Пустых, зряшных вопросов не задавал, зато требовал четких ответов. Выкручиваться, хитрить не было смысла, он сразу же уличал в этом. Поэтому, когда я не находил вразумительного ответа, признавался: «Не могу ответить немедленно, назначьте срок, и я доложу подробно». Дрыгин ценил такие честные признания. При своей колоссальной занятости он не забывал заботиться о людях, с которыми работал. Однажды заполночь возвращались мы с ним из отдаленного совхоза. Он мне и говорит:
- Почему ты, Анатолий Павлович, никогда не пригласишь меня к себе домой, не познакомишь с супругой, с семьей? Хочу знать, в каких условиях живет первый секретарь горкома.
Я растерялся, начал объяснять это своей стеснительностью, опасением, чтобы не было воспринято, как подхалимаж.
- А вообще-то, Анатолий Семенович, - осмелился я, - поехали ко мне хоть сейчас.
Сказал это и похолодел от страха, ведь жену-то не предупредил о госте, а вдруг у нее в холодильнике пусто. Позор... А Дрыгин согласно кивнул:
- Ну что ж, поехали.
Поднялись на этаж. Нажимаю кнопку звонка. Открывает жена в одной сорочке, и вижу, как она обомлела от неожиданности. А он так простецки, будто давно знаком с нею, улыбаясь, говорит:
- Да не стесняйтесь, я ведь не впервые вижу женщину...
Потом мне крепко досталось от моей милейшей Александры Яковлевны. Проводив гостя в гостиную, вернулся к жене, с тревогой спросил, есть ли у нее что-нибудь поесть и немножко выпить. Слава богу, у нее нашлась закуска, даже бутылка коньяка, и мы в непринужденной обстановке поужинали. Анатолий Семенович шутил, смеялся. Потом осмотрел квартиру и остался доволен: жить можно. А на прощание шутливо спросил:
- Как это вы умудрились столько детишек нарожать?
- Так мы же всю молодость, - в том же тоне ответил я, -провели в глухой провинции, где в то время не только электричества, даже керосина зачастую не было, а ночи такие длинные...
Он рассмеялся, а потом серьезно сказал:
- Молодцы, что после себя оставляете поросль.
Исключительно заботливо относился Дрыгин к подбору кадров, много и терпеливо работал с ними, помогал в сложных ситуациях, поддерживал инициативу, защищал и в то же время проявлял высокую, иногда даже жесткую требовательность. У него нелегко было заслужить доверие, но если он удостаивал его, то можно было твердо надеяться на его поддержку и содействие. У Дрыгина была мощная энергетика и тонкая интуиция, поэтому он редко ошибался в работе с кадрами. Умел выслушать человека, вовлечь его в доверительную беседу, а уж потом из вороха полученной информации выделить главное, наиболее ценное, определить способы, методы его творческого использования. При этом он не навязывал своего мнения.
В начале 1970 года Анатолий Семенович пригласил меня к себе, как он сказал, для важного разговора, который оказался действительно очень важным в моей дальнейшей судьбе. Сообщив, что в облисполкоме создается отдел цен, необходимость в котором давно назрела, он предложил мне возглавить его. Откровенно говоря, я растерялся. Сославшись на некомпетентность в этой сфере, на необходимость доделывать начатое в Соколе, я отказался. Но он не принял мой отказ.
- Ты около десяти лет работал главным бухгалтером, заведующим райфо, поэтому с финансово-бюджетной системой знаком, опыт работы имеешь солидный, справишься, а мы тебе будем помогать. Вот тебе сутки на размышление, а потом продолжим беседу.
Я дал согласие. Через несколько дней я был уже в Москве, в Госкомитете цен. Его начальник, посмотрев представленные на меня документы, сказал:
- Анатолий Павлович, вы же очень давно работали в финансовых органах. С той поры в этой сфере произошли большие изменения. Вам будет трудно справиться с нынешними задачами.
Я был готов к такому исходу и даже обрадовался:
- А вы не утверждайте меня, я не обижусь, сознаю, что не совсем готов к этой работе.
- Попробуй, не утверди, - засмеялся он, - знаю я вашего Дрыгина. Он если рекомендует человека на должность, то продумал все и добьется положительного решения. Желаю удачи на новом поприще, - пожал он мне на прощание руку.
Анатолий Семенович постоянно интересовался работой отдела, во многом помогал нам. При его активном содействии нам удалось успешно решать самые сложные вопросы ценообразования, увеличивая вклад в формирование бюджета области.
После выхода Анатолия Семеновича на заслуженный отдых мы нередко с ним встречались, подолгу беседовали. Я видел, что он очень остро, даже болезненно воспринимал перемены, происходившие в ту пору в стране и особенно - в области. Думаю, что это стало одной из причин его преждевременной кончины: его могучий организм не выдержал психологических перегрузок.
Случай в сосновом бору
Лев Нехаев.
С 1952 года на партийной работе в Кубено-Озерском, Вологодском и Сямженском районах. Затем до выхода на пенсию работал начальником отдела политико-воспитательной работы УВД области. Имеет правительственные награды.
Осенью 1965 года в моей жизни произошли большие изменения. Работал я тогда в Вологодском райкоме партии и не вылезал из командировок по хозяйствам. Однажды приехал в отдаленную бригаду и тут же узнал, что меня срочно вызывают в райком. Я прямо из бригады стал дозваниваться до райкома. Оказалось - приглашает для беседы Анатолий Семенович Дрыгин, а по какому вопросу - неизвестно. Что хочешь, то и думай... Приехав в город, я в первую очередь разыскал первого секретаря райкома В.А. Грибанова.
- Принято решение о воссоздании трех районов - Вашкинского, Сямженского и Шекснинского, - объяснил Виктор Алексеевич. - Обком подбирает руководителей в эти районы. Вас будут рекомендовать секретарем райкома в один из них. В Шексну кадры уже определены, а вот в Сямжу и Вашки - пока нет. Куда бы ни направили - соглашайтесь, нечасто поступают такие предложения.
До этого мне редко доводилось бывать на приеме у первых лиц области, поэтому в кабинет Дрыгина зашел с робостью. Но она быстро улетучилась благодаря приветливости хозяина. После нескольких вопросов о работе, семье он напрямую сказал:
- Хотим направить тебя в Сямженский район вторым секретарем. Надеюсь, нет возражений?
- Анатолий Семенович, я ведь только получил квартиру, устроил жену, детей, а тут все пойдет по новому кругу. Боюсь, что супруга меня не поймет.
- Моя тоже возражала, когда из Ленинграда сюда перебирались, но я ей сказал: «Не поедешь - вологжанку найду», сразу все вопросы и отпали, - засмеялся он, и уже серьезно закончил, - А что касается квартиры, то для того тебя и посылаем в район, чтобы позаботился о жилье и для себя, и для людей.
Через неделю я уже был в Сямже. Не успел как следует осмотреться - нагрянул целый десант из области во главе с Дрыгиным для подбора кадров. Почти с каждым кандидатом Анатолий Семенович встречался лично. Я присутствовал при этих беседах и видел, с каким уважением относится он к собеседнику, как терпеливо и доходчиво объясняет каждому его задачу. В эти дни он переговорил со всеми руководителями предприятий и хозяйств. Делал упор на развитие экономики района, никогда не забывал напомнить о необходимости улучшать жизнь людей. Причем предлагал конкретные шаги в этом направлении.
Даже на вечере отдыха, состоявшемся после окончания работы комиссии, сумел проявить талант организатора - лихо произносил тосты, первым запевал народные песни, неплохо танцевал, красиво ухаживал за дамами. Словом, был душой компании.
Вообще-то жители Сямжи с энтузиазмом восприняли воссоздание района. Началось большое строительство, и каждый раз, приезжая к нам, Дрыгин обязательно заходил на стройку, чтобы увидеть все своими глазами. Однажды, когда уже достраивали здание райкома, он попросил показать, где будет кабинет первого секретаря. Когда зашел в помещение, то заметил, что одна потолочная плита положена сантиметров на пять ниже соседних. Он тут же сделал замечание мне, почему плохо контролировал работы, досталось и прорабу. Разобравшись, Анатолий Семенович послал из Вологды инженера на помощь прорабу, направил специалистов, которые исправили недостаток.
Каждый его приезд становился событием для района. Он стремился обязательно побывать в колхозах, посмотреть животноводческие фермы, побеседовать с руководством хозяйств и рядовыми тружениками, интересовался мелиорацией. Любил повторять поездки по старым маршрутам, чтобы воочию убедиться, что появилось нового, исправлены ли замеченные ранее недостатки. И если он видел построенные в хозяйстве здание школы, животноводческие помещения, жилые дома, то это его искренне радовало. Но не дай Бог, если попадалось на глаза какое-то безобразие, тут уже доставалось всем и особенно первому секретарю. Он умел это здорово делать, не стеснялся крепкого слова. Анатолий Семенович обладал завидной работоспособностью, его звонки в рабочий кабинет могли быть поздно вечером, а в субботу и воскресенье - звонил прямо на квартиру.
Помнится, как-то он приехал в район с ночевкой: готовилось бюро обкома с нашим отчетом и, видимо, ему самому захотелось посмотреть, как идут дела в районе. Мы с ним ездили по хозяйствам, мне пришлось выслушивать десятки замечаний, день прошел в большом напряжении. После ужина уже поздно вечером я совсем обессиленный еле добрался до дома. Рано утром встаю, спешу к гостинице, а Анатолий Семенович уже на ногах, стоит около машины в своем темно-синем плаще и в сапогах, готовый снова ехать.
Мы как-то с ним посетили строящийся пионерский лагерь, который сооружали «нелегально», за счет средств района и колхозов. Мы его разместили на берегу реки Сямжены, в хорошем сосновом бору. Мне показалось, что лагерь Дрыгину понравился, место тоже. Я по тропинке проводил его в глубь бора, зная, что здесь должны расти белые грибы. Анатолий Семенович сразу нашел грибы и не мог пройти мимо, срезал их. Надо было видеть, с каким азартом он это делал. Когда шли к машине, он заметил:
- Нужно отвести другое место для прогулок ребят, чтобы грибницы не вытаптывали. Жаль, если эти красавцы перестанут расти.
Я подумал: «Сам-то он вряд ли приедет сюда еще. Значит, не для себя старается. Для тех же ребят, которые, повзрослев, будут собирать здесь грибы». Вот таким бережливым, хозяйственным Дрыгин был во всем, даже в мелочах.
Врезалась в память еще одна черта характера Анатолия Семеновича. Не жаловал он выскочек и подхалимов. Летом 1975 года Дрыгин собрал нас на семинар с выездом в Устюжну. Проехали по полям района, фермам, показали музей... Затем отбыли в Чагоду, где по завершению семинара был устроен банкет. Мы еще в Устюжне обратили внимание на одного молодого человека, который постоянно кружился около Анатолия Семеновича, стараясь понравиться ему. На банкете он занял место за главным столом, рядом с Дрыгиным. Анатолий Семенович по очереди давал слово всем присутствующим для тостов. И надо было видеть, как тот молодой человек пытался сам взять слово. Тут уж не выдержал Анатолий Семенович:
- Нет в тебе никакой скромности. Ты посмотри на тот стол, там сидят секретари, проработавшие не одну пятилетку. А ты вчера избран секретарем, а сегодня пытаешься самовольно взять слово... Сказать нечего, а прыть показываешь, садись и учись!
За столом воцарилась мертвая тишина - никто не хотел оказаться на месте этого выскочки.
Сохраним добрую память
Тамара Кундина.
Помощник мастера прядильного производства Вологодского льнокомбината. Депутат Верховного Совета РСФСР IX и X созывов. Награждена орденами Трудового Красного Знамени и Дружбы народов, двумя медалями.
В Вологду я приехала по распределению после окончания Костромского текстильного техникума в 1955 году. Мы, шесть девчат-выпускниц, попали на Вологодский льнокомбинат, одно из самых крупных в то время предприятий города. Поставили меня работать помощником мастера в прядильном производстве.
Здесь была сильная комсомольская организация - около 600 человек. Жизнь кипела. Я с головой окунулась в эту интересную, увлекательную работу, была избрана в комитет комсомола. Каждый вечер был занят, расписан по минутам. Нужно было на все найти время. Мне комсомольская жизнь очень нравилась, но когда партком предложил вступать в партию, я отказалась, считала, что еще не готова, возраст комсомольский не вышел. Долго меня агитировали, но наконец в 1958 году я вступила в партию. Тут же появились серьезные поручения. Партийная и профсоюзная работа стали частью моей жизни.
В 1972 году меня выбрали членом бюро горкома, где я состояла в течение 15 лет. Анатолия Семеновича Дрыгина знала с момента его приезда в область по газетам и радио, а близко видела на заседаниях бюро горкома, где он часто присутствовал. Первое впечатление - сильный, уверенный, деловой человек.
Личная встреча с ним произошла перед выдвижением моей кандидатуры в депутаты. Анатолий Семенович пригласил меня к себе. О теме беседы я ничего не знала, но шла спокойно. Зашла, Анатолий Семенович поздоровался, пригласил сесть.
- Знаете, зачем я вас пригласил?
- Нет, не знаю.
- Мы хотим вас выдвинуть кандидатом в депутаты Верховного Совета РСФСР.
Я задумалась. Какая это работа, я примерно знала от Марии Обнорской, работницы нашего комбината, которая уже избиралась депутатом. И я твердо ответила Дрыгину:
- Я не хочу.
- А вас никто и не спрашивает... Но все-таки почему отказываетесь?
- Я знаю, что это сложно и ответственно.
- А не ответственных мы и не подбираем. В общем, так: вопрос решен.
Отступать мне было некуда, да и партийная дисциплина не была для меня пустым звуком. После избрания обязанностей еще больше прибавилось, а ведь уже была семья - муж и дети требовали заботы. Не знаю, как все успевала: частые командировки, вечерние мероприятия. При выборе депутатом второго созыва тоже встречалась с Анатолием Семеновичем, и опять «вопрос решенный». Тут муж запротестовал: «Если согласишься, собираю чемодан и ухожу...» Но дети уже подросли, они-то меня и поддержали на семейном совете, и все уладилось.
В 1976 году меня избрали делегатом XXV съезда партии. Жили мы в гостинице «Россия». Дни работы съезда как раз совпали с праздником Советской Армии и днем рождения жены Дрыгина - Антонины Григорьевны, она тоже была в Москве. Анатолий Семенович предложил отметить эти две даты всей вологодской делегацией, пригласив и своего друга Василия Ивановича Другова. Мы охотно подхватили идею, сняли маленький зал в ресторане гостиницы. Женщины решили поздравить мужчин небольшими подарками. Долго думали и остановили свой выбор на книгах военной тематики с автографами женской половины делегации. Вечеринка удалась, Анатолий Семенович был очень доволен. Шутили, пели песни и частушки, танцевали. Он тоже вместе со всеми веселился, но все замечал, никого не оставлял без внимания. Мне с соседкой Маргаритой Славновой сказал, чтобы не наливали себе воду, когда на столе совсем другие напитки. Так разгулялись, что не хотелось расходиться, и узким кругом перебрались еще и в номер к Дрыгину, где и продолжили праздник.
Еще раз я была в составе вологодской группы в Москве с Дрыгиным на праздновании 60-летия СССР в 1982 году. План мероприятий был очень насыщенным: посещение театров, музеев, встречи с вологжанами, живущими в Москве, приемы в министерствах... Однажды мы спешили в один из музеев. На Красной площади нашу делегацию остановил известный тогда корреспондент Хатаевич и попросил дать интервью для телевидения. Анатолий Семенович подумал и указал на меня: «Вы поговорите. А мы вам все расскажем, где побываем, что увидим и узнаем». Я немного испугалась: без подготовки, без опыта, смогу ли? Но Анатолий Семенович поддержал меня: «Я уверен, вы область не подведете!». Я, конечно, перед поездками всегда внимательно просматривала сводки показателей родного комбината, готовилась к неожиданным вопросам. И в этот раз в Георгиевском зале, где записывалось интервью, отвечала неплохо, оправдала надежды Анатолия Семеновича. Я сказала в интервью об основной проблеме, на мой взгляд, - дисциплине на производстве и попала в самую точку. В это время к руководству страны пришел Ю.В. Андропов, он как раз и начал наводить порядок с мер по усилению дисциплины труда.
В один из дней ко мне подошел второй секретарь обкома А.Г. Корнилов и попросил, чтобы я прошлась с Анатолием Семеновичем по торговым рядам, помогла ему выбрать подарки для близких. Я согласилась, и мы с Анатолием Семеновичем отправились покупать подарки. Общались просто, дружелюбно. Он купил внуку маленькие перчаточки, дочерям - складывающиеся чемоданы, а себе - оправу для очков.
За многие годы совместной работы и общения я не слышала никогда грубости от Анатолия Семеновича, не замечала ни малейшего высокомерия. С простыми людьми он держал себя просто, буднично, ну а с работниками высокого ранга был строг, требователен. Порою использовал и жесткие меры, если этого требовало дело. Уровень руководителей тех лет был очень высок (Парменов, Плеханов, Лобытов, Мешалкин и многие другие). Их компетентность, ответственность, четкость в работе и поднимали нашу область, которая так выросла и похорошела за годы руководства Дрыгина. Были построены в Вологде подшипниковый и оптико-механический заводы, «Электротехмаш», череповецкие гиганты, десятки животноводческих комплексов и много жилых микрорайонов. Вклад в историю Вологодчины Дрыгин внес огромный, поэтому и память о нем надо сохранить для потомков.
Покорял людей словом
Александр Тестов.
Многие годы работал заместителем управляющего Вологодской областной конторой Госбанка. Участник Великой Отечественной войны. Имеет правительственные награды.
В 1962 году Кирилловский райком партии предложил назначить меня председателем вновь создаваемого комитета партийно-государственного контроля. На бюро обкома я попросил оставить меня на прежней работе в отделении Госбанка. Но Анатолий Семенович твердо сказал:
- Мы тебе доверяем, и считай вопрос решенным.
Его авторитет был таким, что возражать не имело смысла. Спустя некоторое время нас с первым секретарем райкома Н.В.Бровкиным вызвали на бюро обкома отчитаться о работе вновь созданного комитета. Выступая с информацией, Бровкин немного перехвалил мою работу. Тогда Дрыгин и говорит:
- Если Тестов и его комитет так хорошо работают, то зачем мы держим райком партии? Увеличим немного Тестову штат, и нам не нужен райком.
Потом вызвали на трибуну меня. Я рассказал о работе комитета. В частности, привел пример о том, как мы договорились с руководителями хозяйств снизить потери льносемян. Решили не расстилать убранный лен с головками на луга, а ставить его в бабки, расстилать же только после околачивания. В результате потери были сведены к минимуму. Услышав это, Дрыгин стал выговаривать председателю облисполкома Л.А. Власенко, что он неправильно дал команду расстилать лен с головками. Мне было неудобно. Я очень уважал Власенко, и получалось, что подвел его.
Как-то осенью я собрался ехать в хозяйства, но меня остановили: прибывший в Кириллов Дрыгин вызывал в райком. Захожу в кабинет второго секретаря. За столом сидит хмурый Анатолий Семенович, голова опущена, читает какие-то бумаги. Потом говорит:
- Мы утверждали тебя, надеялись, что будешь нас своевременно информировать о непорядках в районе. Вот в обком поступило письмо председателя райисполкома Смирнова, в котором он пишет, что на райком скоро повесят красный фонарь, и что Тестов об этих безобразиях знает.
Для меня эти слова были, как ушат холодной воды. Я объяснил, что в городе появились слухи о связях Бровкина с женщинами, но прямых улик у меня нет. Еще добавил, что отношения между Бровкиным и Смирновым плохие, я старался их сгладить, примирить, но безуспешно.
- Значит, так, - отрезал Дрыгин, - скоро будет партийная конференция, и мы это дело исправим.
На конференции освободили от работы и первого секретаря, и предрика.
В семидесятые годы я работал заместителем управляющего областной конторы Госбанка. Это был период бурного строительства. Анатолий Семенович своей требовательностью, подчас очень суровой, старался всех руководителей ведомств сделать неравнодушными, деятельными участниками этой работы. Страна отпускала большие деньги на возведение объектов, но в то же время расходование их строго регламентировалось. Все должно быть по закону, обеспечено документацией. Одной бумажки не успели оформить, и финансирование стопорилось. А время не ждало. На стройплощадках простаивали люди, срывались сроки ввода объектов. Кстати, все финансирование и кредитование сельского хозяйства шло через меня. Я понимал, что надо помочь, и в то же время нельзя, не обеспечено документацией. Например, такие крупные объекты, как Ермаковская, Вологодская птицефабрики, некоторые животноводческие комплексы начинали строиться по рабочим чертежам. Мне приходилось испытывать огромное давление со стороны руководителей области, особенно С.А. Осминина, Л.Н. Вологдина, вплоть до Анатолия Семеновича. Порой вынужден был закрывать глаза на какие-то мелочи и, конечно, попадал в переплет перед Госбанком. Правда, руководители области потом всегда вставали на мою защиту. Когда правление Госбанка направило меня на работу на Кубу, то Анатолий Семенович на бюро сказал:
- Видишь, умеешь работать, и мы даем согласие на твою поездку на Кубу!
Вспоминаю, как в Вологду приехал председатель правления Госбанка СССР М.Н. Свешников. Мы решили устроить чаепитие. На встречу пришел и Анатолий Семенович, чтобы заодно решить некоторые финансовые вопросы. Мне поручили обслуживать гостей. Пару раз Свешников позволил мне налить бокал, а потом сказал:
- Все, хватит.
- Не умеешь наливать, не берись! - Анатолий Семенович отобрал у меня бутылку и сказал Свешникову. - У нас в Вологде не принято не угостить хороших людей. Надо немного пригубить...
Авторитет Анатолия Семеновича, его слова, даже такие простые, покоряли людей. Словно в них была некая магическая сила.
Не давал поспешных обещаний...
Николай Трудов.
Много лет трудился на хозяйственной и партийной работе в Усть-Алексеевском, Сокольском, Усть-Кубинском и Велико-Устюгском районах. В 1981-1987 годах работал заместителем председателя Вологодского облисполкома. Делегат XXIV и XXVI съездов КПСС. Отмечен двумя орденами Трудового Красного Знамени, Октябрьской революции, «Знак Почета» и другими правительственными наградами.
У Анатолия Семеновича Дрыгина был очень проницательный взгляд, он как будто заглядывал в души людей, с которыми встречался. Когда узнавал о проблемах, никогда сразу не обещал их решить, но помнил и всегда старался помочь. Я в этом убедился на собственном опыте. Как-то в нашем совхозе имени Ленина Усть-Кубинского района не оказалось необходимой техники для возделывания семян лугопастбищных трав, и я доложил об этом Анатолию Семеновичу. Выслушав, он промолчал, и я грешным делом подумал, что ему не до нас. Но вскоре из облсельхозуправления поступила вся необходимая техника: сеялки, культиваторы, тракторы.
Во время работы первым секретарем Великоустюгского горкома партии я чаще встречался с Дрыгиным. Каждый год он приезжал в район во время сенокоса и уборки урожая. Целый день объезжал район, вникая во все дела, причем не ограничивался знакомством с ближними к городу совхозами, а вылетал вертолетом в глубинку. Однажды поздно вечером возвращаемся из поездки на «уазике». Он внимательно смотрит на меня и спрашивает:
- Устал?
- Да, - говорю, - у меня спина болит.
Он помолчал, а затем сказал, что тоже устал. Я почти сразу и забыл об этом эпизоде, а он по приезде в Вологду дал распоряжение передать нашему горкому свою служебную «Волгу» и новую «Ниву».
Помощь в работе я ощущал во всем. Много было высказано и критических замечаний, но никогда не слышал от него оскорблений и унижений, поэтому слухи о том, что Дрыгин был грубым человеком, считаю сильно преувеличенными. Его замечания всегда были конкретными, хотелось их исправлять, еще лучше работать.
Много внимания уделял Анатолий Семенович работе с кадрами. Мне вспоминается такой случай. В Великом Устюге на бюро горкома партии за плохую работу мы освободили от занимаемой должности начальника сельхозуправления. Я сообщил об этом по телефону Анатолию Семеновичу. Он выслушал и сказал:
- Сам освободил, сам и решай вопрос о новой кандидатуре.
Я сказал, что такой человек у меня есть - Геннадий Николаевич Колпаков, директор совхоза «Усть-Кубинский». Я звонил Дрыгину утром, а последним рейсом самолета в Устюг с приказом о назначении на должность начальника управления уже вернулся Колпаков. Вот такая оперативность в работе была у Дрыгина и обкомовского аппарата.
Он учил, готовил кадры руководителей и ценил инициативных работников. И, конечно, приятно было получить от него одобрение, высказанное в газете «Советская Россия» от 21 января 1982 года в статье «На стремнине».
Прошло много лет, но в памяти моей сохранился образ Дрыгина как человека принципиального, требовательного, обладающего удивительной трудоспособностью, образ настоящего хозяина области, который заботился о людях, здесь живущих, об их здоровье и благополучии.
Первым делом – кадры
Валентин Колесников.
Более 20 лет трудился в Лежском, Кадуйском, Вытегорском, Шекснинском, Тотемском райкомах партии, завотделом оргпартработы обкома КПСС. В 1978-1985 годах - заместитель начальника УВД области. В 1985-1994 годах - завотделом организационно-контрольной и кадровой работы Вологодского облисполкома и администрации области. Делегат XXIV съезда КПСС. Награжден двумя орденами Трудового Красного Знамени и девятью медалями.
Впервые мне довелось встретиться с А.С. Дрыгиным в Кадуйском районе во время его ознакомительной поездки по области в 1961 году. Он произвел на меня впечатление сильного, волевого, требовательного руководителя. Анатолий Семенович четко и жестко поставил перед руководством района задачи по ускоренному развитию экономики. В последующие годы, находясь на партийной работе в разных районах, я не раз убеждался в высочайшей требовательности и работоспособности Дрыгина.
Однажды в Тотемском районе мы вместе с председателем колхоза «1 мая» В.К. Никулинским приехали на дальнее поле. Вскоре здесь появился работник правления и сообщил, чтобы я срочно позвонил Дрыгину. Анализируя по дороге вопросы, о которых могла пойти речь, я не мог и предположить, что беспокойство первого секретаря обкома вызвало незначительное сокращение поголовья овец в районе. Объяснив ситуацию, я сказал, что до конца года поголовье будет восстановлено.
- Нет, это обком не устраивает, - строго сказал Дрыгин. - Даю квартал. Восстановить поголовье и доложить лично.
Указание Анатолия Семеновича было выполнено в срок. Примеров такой бескомпромиссной требовательности с его стороны было немало. По сути, это был повседневный стиль его работы, высокая требовательность сочеталась с умением видеть реальные возможности района или колхоза. Он прекрасно разбирался в состоянии дел, был человеком высокой культуры, чуткости. В его приемной никому не приходилось долго задерживаться. С каждым входящим в кабинет он вежливо здоровался за руку и приглашал присесть, выслушивал внимательно, не перебивая, спокойным тоном задавал уточняющие вопросы. Аргументированные предложения принимал, а те, что у него вызывали сомнения, оставлял для дополнительного изучения.
Исключительно высокие требования Анатолий Семенович предъявлял выдвигаемым кадрам. Это объяснялось сложностью решаемых задач. Аппараты партийных и советских органов были очень малочисленны, поэтому отбор шел очень строго, процедура была тщательной, многоступенчатой, но вполне демократичной. Кадровое «сито» надежно отсеивало шелуху, исключало ошибки.
Хотя каждое предложение по выдвижению или перемещению детально изучалось, непросто было убедить Дрыгина в целесообразности того или иного кадрового решения. Поскольку не все руководители выдерживали жесткие требования, приходилось перемещать людей на менее ответственные должности. Принимая такие решения, Анатолий Семенович строго руководствовался правилом: каждому свое место.
Дрыгин много работал с документами Правительства и ЦК партии, всегда тщательно готовился к выступлениям в любой аудитории. Никогда не уходил от острых вопросов, давал на них исчерпывающие и ясные ответы.
Неотъемлемым качеством Анатолия Семеновича было требование учить кадры на базе передовых хозяйств с привлечением ученых и специалистов. Безусловно, это помогало руководителям района более грамотно решать многие хозяйственные вопросы.
По моему глубокому убеждению, Дрыгин в своей деятельности руководствовался государственными интересами, при этом заботился о благе Вологодчины и был ее патриотом.
Он вел нас по жизни
Анатолий Валюженич.
Работал директором совхоза «Николоторжский» Кирилловского района. В 1970-1987 годах - первый секретарь Кирилловского райкома и Сокольского горкома КПСС, зав. сельхозотделом обкома партии. В 1987-2000 годах работал заместителем председателя облисполкома и заместителем начальника Вологодского отделения Северной железной дороги. Отмечен двумя орденами «Знак Почета» и другими правительственными наградами.