Воспитанник партии, Анатолий Семенович твердо усвоил принцип «Кадры решают все». Во время моей работы первым секретарем Советского райкома Вологды Дрыгин часто звонил и спрашивал о том или ином работнике областных организаций. Первое время я пробовал возмущаться: двести первичек, 12 тысяч коммунистов... Дел выше головы! Но он мне резонно отвечал:
- Это твои коммунисты. Ты должен их знать.
Конечно, он прав. Пришлось существенно перестраивать работу орготдела с учетом того, что большинство областных управлений были в нашем районе.
В своих отношениях с людьми он не руководствовался сиюминутными впечатлениями, внимательно следил за делами подчиненных, помогал, ругал, поддерживал. Об этом могут рассказать многие, кто с ним тесно общался в те годы.
Я приведу в подтверждение только один пример. На днях, роясь с внуком в личной библиотеке, я взял в руки небольшую по формату, но очень актуальную в то время книгу Дрыгина «Организованность и мастерство» с дарственной надписью автора, датированной январем 1984 года. К тому времени у меня за плечами уже были годы работы в обкоме партии, два года первым секретарем райкома, Высшая партийная школа, аспирантура и защита диссертации в Чехословакии. Книжку подарил в январе, а в декабре рекомендовал первым секретарем Вологодского горкома КПСС.
Но пришла пресловутая «перестройка», появились новые руководители в партии, и мне мало пришлось поработать в новой должности вместе с Анатолием Семеновичем. Как-то возвратясь из Москвы, он надолго закрылся в своем кабинете, никого не принимал и не отвечал на телефонные звонки. Но были дела, о которых мне как первому секретарю горкома надо было его информировать. Он сам нас так учил и требовал.
Прямой телефон не отвечал, и я позвонил техническому секретарю. Она повздыхала и сказала:
- Попробую соединить.
Слышу, снял трубку. Я доложил. Он подумал какое-то время, а потом сказал:
- Решай сам, - помолчав, добавил, - наступают новые времена. Живите и работайте, как мы вас учили.
И положил трубку. Вскоре после этого он ушел, как тогда говорили, на заслуженный отдых.
Через некоторое время мы все же еще встретились, но уже в последний раз. Это было в день его рождения. С председателем горисполкома Алексеем Николаевичем Плехановым, прихватив корзину цветов, поехали в обеденный перерыв его поздравить. Он очень обрадовался:
- Смотри, какие молодцы к нам, Антонина! Дай-ка нам коньячку, да не этого, а «Плиску».
Ну мы, конечно, начали отказываться, что на работу еще надо идти. Анатолий Семенович на это заметил:
- У меня тут с утра много было поздравляющих, но я дал зарок до обеда не пить, а вот сейчас мы по рюмочке выпьем обязательно, и ничего с вами не случится. Пойдете домой, хорошенько пообедаете, и все будет в порядке.
Это была наша последняя встреча. Вскоре он уехал из Вологды.
Я не был лично близок с Анатолием Семеновичем, мы не дружили домами и не ходили друг к другу в гости. Но лучшие годы жизни я проработал вместе с ним и под его руководством. Есть такое выражение, вошедшее в историю: «Птенцы гнезда Петрова». Я считаю себя одним из тех, кто вышел из «гнезда» Дрыгина, и горжусь этим.
Подставил свое плечо
Владимир Коренков.
Работал секретарем парткома и более 20 лет директором Красавинского льнокомбината. Награжден орденами Ленина, Трудового Красного Знамени, «Знак Почета».
Март 1966 года стал своеобразной вехой, круто изменившей мою жизнь: бюро обкома КПСС утвердило меня директором Красавинского льнокомбината. Но признаюсь, это меня не очень-то обрадовало. Предприятие работало с убытком. Требовалась реконструкция с полной заменой оборудования. Однако А.С. Дрыгин при утверждении сказал, что я обязан вывести льнокомбинат из прорыва, иначе партия с меня строго спросит. Еще больше тревожило то, что я был теперь в ответе за благополучие не только пяти тысяч работников предприятия, но и десяти тысяч жителей Красавина. Ведь, по сути, город и комбинат были единым целым. Но пришлось браться за гуж.
В 1967 году по случаю награждения области орденом Ленина, вручать который должен был Председатель Совмина СССР А.Н. Косыгин, в Вологде организовали выставку товаров народного потребления. А накануне Дрыгин пригласил меня к себе и спросил, буду ли я ставить какие-либо вопросы перед Косыгиным. Я ответил, что у меня подготовлены письма, расчеты и обоснования по двум проблемам: полная реконструкция льнокомбината и строительство железной дороги до Красавина. Анатолий Семенович просмотрел подготовленные документы и, не сделав никаких замечаний, обещал организовать мне встречу с Косыгиным. На другой день при посещении выставки они остановились у нашего стенда, внимательно осмотрели продукцию льнокомбината. Оказалось, Косыгин знал о нашем предприятии, стал интересоваться многими конкретными вопросами: пущена ли ТЭЦ, началась ли реконструкция... Затем спросил:
- Какие просьбы к правительству? Тут подключился Анатолий Семенович:
- Комбинат находится в трудном положении, ему надо помочь. Директор подготовил письма с расчетами и обоснованиями, хочет вам передать.
Алексей Николаевич взял документы, передал их своему помощнику, заверил, что наши просьбы будут рассмотрены. Вскоре меня вызвали в Госплан и Министерство легкой промышленности. Там уже были заготовлены положительные решения по моим просьбам.
С этого момента и начались у нас в Красавине большие дела. Но сначала встал вопрос, кто будет вести реконструкцию комбината, так как в Великом Устюге был тогда лишь небольшой стройучасток. По этому вопросу я снова обратился к Дрыгину. По его указанию реконструкцию поручили тресту «Вологдапромстрой», а в Красавине создали строительно-монтажное управление. Почти двадцать лет возводились новые корпуса, жилье, детские учреждения, другие объекты. По сути, льнокомбинат строился заново, сооружались очистные сооружения, водоснабжение комбината и города. Прокладывалась железная дорога до Красавина. Но надо сказать, что реконструкция проходила очень тяжело, выделяемые деньги ежегодно не осваивались, строители не справлялись с планами. После моих просьб к Дрыгину был создан штаб во главе с секретарем обкома. Ежемесячно проводились планерки, где отчитывались руководители стройки и льнокомбината. Кроме того, по нашей просьбе Дрыгин постоянно обращался к руководителям министерств, направлял в Москву секретарей и заведующих отделами обкома для решения проблем, которые мы не в состоянии были решить сами. Так что реконструкция шла под личным контролем Дрыгина.
В результате льнокомбинат вскоре вышел в число передовых в своей отрасли, награждался всесоюзными наградами, стал предприятием высокой культуры производства. Наши изделия стали выходить на международный рынок.
Коллектив неоднократно выдвигал Анатолия Семеновича своим кандидатом в депутаты Верховного Совета СССР. Он два раза в год приезжал с отчетом о своей депутатской деятельности, всегда встречался с рабочими в цехах, беседовал с ними. Многих знал в лицо. Анатолий Семенович пользовался большим авторитетом, люди любили и уважали его за поддержку и внимание к рабочим.
Все эти почти двадцать лет совместной работы слова Анатолия Семеновича, сказанные на бюро обкома о том, что партия с меня строго спросит, я, конечно, не забывал. Действительно, Дрыгин спрашивал с нас строго, но был справедливым, душевным, чутким человеком, всегда в трудную минуту подставлял свое плечо. Поэтому память о нем сохраню, пока живу.
Непрофильное дело
Николай Сундиев.
Более 30 лет трудился на руководящих должностях в мясной промышленности области. Участник Великой Отечественной войны. Отмечен двумя орденами «Знак Почета» и многими другими правительственными наградами.
В сентябре 1963 года меня, работавшего в ту пору главным инженером Вологодского хладокомбината, пригласил на беседу А.С. Дрыгин. Он без особых вступлений предложил возглавить строящийся в Вологде мясокомбинат. По образованию я был инженером-механиком холодильной промышленности и, сославшись на непрофильность предлагаемой работы, попытался отказаться.
- Я тоже работаю не по профилю. Куда пошлет партия, там и работаю, - сказал Анатолий Семенович. - Так что отказ не принимаю.
Что тут возразишь? Пришлось браться за новое дело, непрофильное моему диплому, но ставшее впоследствии главным делом моей жизни.
В то время мясной промышленности в области практически не было. Лишь в нескольких районах действовали кустарные убойные пункты. Все создавалось заново. В первую очередь поднимались корпуса Вологодского и Череповецкого мясокомбинатов. Анатолий Семенович пристально следил за становлением отрасли, строго спрашивал за срыв графиков строительства, в то же время во многом помогал нам.
Вспоминаю ноябрь 1963 года. Готовился к сдаче первый пусковой комплекс Вологодского мясокомбината. К сожалению, телефонный кабель протяженностью три с половиной километра в этот комплекс включен не был. Генподрядчики при поддержке заведующего отделом обкома Б.П. Парамонова настаивали на приемке первой очереди комбината без телефонизации. Правда, с письменной гарантией, что эти работы будут выполнены летом. Иначе пришлось бы рыть траншею в мерзлом грунте. Я же отказался подписать акт приемки, о чем сразу же доложили Анатолию Семеновичу. Он приехал на место и убедился в нецелесообразности «облегченной» сдачи объекта. Предложил явиться к нему в тот же день к 15 часам. В моем присутствии состоялся разговор Дрыгина с начальником гарнизона и командиром железнодорожной бригады. Анатолий Семенович попросил военных строителей, имеющих первоклассную технику, взять на себя прокладку траншеи. Они сделали это без проблем в один из субботних дней, и пусковой комплекс был принят в эксплуатацию.
Не обошлось без помощи Дрыгина и при строительстве Череповецкого мясокомбината. Прежде всего именно он «выбил» финансирование и добился включения объекта в план капстроительства. При его поддержке возводились хозяйственным способом Тотемский и Кичменгско-Городецкий мясокомбинаты.
Очень остро на новых предприятиях стояла проблема закрепления кадров. Помню, построили мы в Вологде 120-квар-тирный дом для малосемейных и хотели принять его в эксплуатацию как общежитие комбината. В этом случае не надо было передавать городу десять процентов жилой площади. Это было крайне важно для нас. Но тогдашний председатель горисполкома В.Д. Парменов категорически возражал против такого решения. Однако Анатолий Семенович, вникнув в наш спор, рассудил иначе. В тот момент, по его мнению, важнее было поддержать коллектив комбината.
И так во всем, с чем бы он ни соприкасался, рассматривал проблемы во всех ракурсах. Его решения основывались не на одностороннем местническом подходе, а на широком государственном интересе.
Лен покорил всех
Тамара Александрова.
Работала генеральным директором производственных объединений «Заря» и «Вологдаоблтрикотажбыт». Заслуженный работник бытового обслуживания РСФСР. Награждена орденом «Знак Почета».
Однажды нашему объединению «Заря», которое специализировалось на изготовлении и ремонте трикотажных изделий, предстояло держать своеобразный отчет о своей работе перед Министерством бытового обслуживания РСФСР на выездном семинаре в Воронеже. В ту пору предприятиям отрасли выделялась по фондам одинаковая пряжа: шерстяная, полушерстяная и объемная. Нам же хотелось показать наш северный край не только на высоком техническом уровне, но и с необычной стороны. Поскольку издавна у нас выращивали лен, мы и решили представить на отчетном семинаре коллекцию трикотажных изделий из льна. Попросили партию пряжи на Вологодском льнокомбинате и, изучив технологию ее применения на трикотажном оборудовании, в своем экспериментальном цехе сделали коллекцию изделий. Показ прошел успешно, за что на имя А.С. Дрыгина в обком партии пришло благодарственное письмо из Минбыта за внедрение в производство нового сырья и новой технологии. На торжественном собрании Анатолий Семенович лично награждал наше предприятие Почетной грамотой Минбыта и вручал документ на право нашего участия в ВДНХ. Тогда и произошло мое первое знакомство с Дрыгиным.
Анатолий Семенович стал одним из первых наших клиентов и оставался до последнего дня пребывания на вологодской земле. Он любил носить трикотажные рубашки из льняной пряжи, в командировках сам их с любовью гладил, восторгался качеством натурального сырья. Часто в моем кабинете раздавался звонок из приемной Дрыгина. Анатолий Семенович, поинтересовавшись делами на предприятии и моим здоровьем, обращался с просьбой связать льняную рубашку для прибывавших в область высоких гостей. Наша продукция стала рекламой, своего рода визитной карточкой Вологодчины. По его просьбе были сделаны рубашки для Л.И. Брежнева, Г.А. Алиева и других руководителей страны. И мне было очень приятно, что Анатолий Семенович, занимавший такой высокий пост, знал о нас, интересовался нашими делами, помогал решать порой трудные проблемы.
Служба быта в те времена развивалась бурно. Правительство поставило задачу довести уровень обслуживания сельского населения до городского. Большинство районов области имело свои небольшие трикотажные производства. Но Верховажский, Сямженский, Нюксенский, Кичменгско-Городецкий районы получали изделия по кооперации с входящих в наше объединение трикотажных фабрик Вологды и Череповца. Жизнь требовала расширения производственных площадей. В Вологде хозспособом, без фондов на стройматериалы, мы возвели трехэтажное здание, в которое переехали административные службы, освободив место для цеха по изготовлению трикотажных изделий для селян.
Наш хозспособ вызвал интерес у контролирующих органов, и пять месяцев подряд представитель КРУ искал нарушения в оплате за строительство, расходовании материалов и во многом другом. Но никаких нарушений не было. При очередной встрече с Анатолием Семеновичем я рассказала ему об этом, высказала необходимость постройки еще одного здания, на что он ответил: «Строй, тебя больше никто не тронет».
Так, с его благословения мы дополнительно построили рядом с объединением еще один трехэтажный корпус площадью 3600 квадратных метров для производственных и экспериментальных цехов, отапливаемые склады и гаражи, теплицу для выращивания цветов и пристройку к действующему цеху. Это увеличило число рабочих мест в пять раз, соответственно вырос и объем выпускаемой продукции. По инициативе Минбыта в Вологде на базе нашего предприятия было проведено всесоюзное совещание директоров трикотажных объединений, чтобы показать возможность расширения производственных площадей хозяйственным способом.
Наверное, в награду за мои труды в 1980 году Анатолий Семенович сделал мне подарок - включил в состав делегации, которую сам возглавлял, в Боршодскую область Венгрии.
Я считаю счастьем, что мне довелось общаться с таким человеком, как Дрыгин. Была я знакома и с его женой Антониной Григорьевной, с дочерьми Ириной и Галиной. В моих воспоминаниях Антонина Григорьевна осталась умной и порядочной, внимательной и доброжелательной женщиной. Она любила трикотаж и пользовалась услугами нашего предприятия.
Уже в последние дни пребывания Дрыгина на Вологодчине мы с начальником областного управления бытового обслуживания Т.В. Сычевой пришли поздравить Анатолия Семеновича с годовщиной Октябрьской революции к нему домой. Он спросил, что говорят о нем люди. Мы ответили, что люди говорят о нем с большим уважением. И это была правда. Человека, сделавшего так много доброго для Вологодчины и ее людей, не уважать нельзя.
Никто не посмел отказать
Александр Лазарев.
Бывший партийный и советский работник в Никольском, Усть-Кубинском и Сокольском районах. В 1961-1970 годы работал директором Вологодского трактороремонтного завода. Участник Великой Отечественной войны. Имеет правительственные награды.
Однажды директоров вологодских предприятий пригласили в обком КПСС. Собрались мы в актовом зале - ждем. Заходят А.С. Дрыгин и заведующий отделом Е.Д. Надеждин. Анатолий Семенович поздоровался и спрашивает:
- Хотите, чтобы в нашем городе были яйца? На местах - молчание в знак согласия.
- Так вот, товарищ Надеждин зачитает, кому, что и в какой срок сделать, чтобы помочь строителям закончить Грибковскую птицефабрику.
Нашему трактороремонтному заводу надо было послать на работу бульдозер с трактористом на два месяца. Не очень-то законное дело. Но такая просьба Анатолия Семеновича была беспрекословно выполнена. Я лично отвез на трейлере бульдозер С-100 с лучшим трактористом Василием Васильевым. Он досрочно сделал работу и с похвальной грамотой вернулся на завод. Выполнили задания и другие коллективы. Птицефабрику в Грибкове в тот год ввели в строй и назвали Вологодской.
Думаю, что после Анатолия Семеновича равных ему секретарей обкома не было. Мы считали его руководителем высшего класса, с твердой рукой, непререкаемым авторитетом, широкой русской душой. Добрая память ему от благодарных вологжан!
ГЛАВА IV
ЗОВ ЗЕМЛИ
Те, кто работал рядом с Анатолием Семеновичем Дрыгиным, нередко слышали от него фразу: «Я - агроном!» И всякий раз в ней звучали нотки гордости. Он самозабвенно любил землю, чувствовал ее, словно живую. Иногда казалось, что его частые поездки в хозяйства порой вызваны не столько служебной необходимостью, сколько зовом его крестьянской души.
Спустя почти четверть века его работы на Вологодчине аграрный сектор трудно было узнать. Таких бурных преобразований здешняя земля не знала за всю свою историю.
«Не помня зла, за благо воздадим…»
Станислав Осминин.
В Вологодской области работал заместителем и заведующим сельхозотделом обкома КПСС, заместителем председателя облисполкома и секретарем обкома партии.
После перевода в Кировскую область был вторым секретарем обкома, председателем облисполкома и первым секретарем обкома КПСС.
Делегат XXV и XXVII съездов партии. Народный депутат РСФСР. Кандидат экономических наук. Награжден орденами Трудового Красного Знамени, «Знак Почета» и многими медалями.
Витки жизненной спирали закручивались всё туже и туже. В марте 1963 года меня вызвали в обком КПСС к первому секретарю Анатолию Семеновичу Дрыгину. Состоялся короткий разговор, мне предложили работу в сельскохозяйственном отделе. Я попытался возражать! Думал даже отказаться, ведь оставалось еще полгода учебы в аспирантуре, хотелось закончить и защитить диссертацию. «Диссертация это, конечно, важно. Если не дурак, так напишешь. Завтра тебе следует быть здесь - в обкоме!», - сказал Дрыгин и пожал мне руку. Разговор был окончен.
Многим, может быть, непонятна такая ситуация. Сегодня во властные структуры влезают правдами и неправдами. Поверьте мне, другая тогда была жизнь, другое отношение к организаторской, руководящей работе. Партийные органы, обратив внимание на толковых ребят-активистов, молодых партийцев, долго присматривались к ним. Приглашение на работу в аппарат означало не только высокое доверие, но и многократное возрастание ответственности. Бывали случаи отказов. Да, порой это были вполне мотивированные житейскими обстоятельствами решения. Но что скрывать, в этом случае человек переставал интересовать партию и советский государственный аппарат. Жестоко и, вероятно, не всегда правильно, но таковыми были партийные нормы. И может быть, ослабление партийной кадровой дисциплины и привело КПСС к кризису и развалу.
Пошел к ректору института В.В. Сливко просить поддержки, он говорит: «Остынь, Станислав, одумайся. Какой может быть отказ? Не буду же я перечить Дрыгину... Да, вот возьми бумаги, я уже подписал приказ о переводе на заочную аспирантуру. А главное, не волнуйся! Не боги горшки обжигают! Все будет хорошо! Поверь, значит, так нужно партии и стране!»
В обкоме встретили доброжелательно. Работалось азартно. Заслуга Анатолия Семеновича в том, что он сформировал команду молодых аграрников, любил работать с молодыми кадрами. Локоть к локтю трудились Л.Н. Вологдин, В.Г. Барышников, Ю.А. Ярушников, М.Ф. Сычев, М.А. Субботин. Не поддавались и ветераны М.С. Танин, Н.А. Кузьмин, В.И. Верейкин, К.И. Жукова, Б.А. Никоноров, Н.П. Сундиев.
Сельскохозяйственный отдел напоминал штаб по созданию стройной системы подготовки и повышения квалификации руководителей и специалистов колхозов и совхозов. Ежегодно проводились совещания и семинары, научно-производственные конференции. Акцент делался на внедрение хозяйственного расчета, углубление разделения общественного труда, распространение передового опыта.
Все наши задумки остались бы на бумаге, если бы под них не подводилась мощная индустриальная база. В соответствии с постановлением правительства о развитии сельского хозяйства Нечерноземной зоны появились деньги на создание инфраструктуры села. В короткие сроки были созданы производственные базы для строителей, мелиораторов. Развивались предприятия «Сельхозтехники» и «Агрохимии». Возросли темпы строительства животноводческих помещений, жилья и дорог. Облагороженная, удобренная, мелиорированная земля, словно откликаясь на масштабную механизацию и химизацию, год от года радовала повышением урожая.
Доброго слова заслуживает Александр Васильевич Алексанкин - начальник Главнечерноземводстроя РСФСР, который, по существу, пересадил из Белоруссии на Вологодчину кадры проектировщиков, специалистов, мелиораторов, людей с опытом освоения пинских болот. Братья-белорусы из Пинска энергично взялись за дело. Спасибо им!
Не забуду настоящий героизм вологодских строителей - В.М. Глотова, Б.Ф. Манакова, Г.И. Тетерина, И.Д. Арсеньева и многих других, которые нечеловеческими усилиями старались возвести в срок требуемые селу мощности...
В вологодских селах раздался вздох облегчения, люди расправили плечи, поверили в свое будущее. Застрельщиком всех дел выступил председательский и директорский корпус, специалисты колхозов и совхозов. Будучи заведующим сельхозотделом обкома партии, впервые я встретился с Михаилом Григорьевичем Лобытовым, председателем колхоза «Родина». Приехал к нему в колхоз, чтобы сверить свои мысли и задумки. Сидит в кабинете жилистый, лысеющий мужичок с внимательным взглядом. Предложил присесть, распорядился насчет чая и спрашивает: «Чем вызван ваш визит, Станислав Александрович? Чем могу помочь партийному руководству?». Я рассказал о цели приезда, завязался откровенный разговор.
Позднее мы встречались с Михаилом Григорьевичем много-много раз. Начинал он свою деятельность простым счетоводом в глубинном колхозе Белозерского района, окончил советско-партийную школу, стал руководителем колхоза, председателем Вологодского райисполкома. Но не усидел в чиновничьих кабинетах, ушел «на производство». Принял колхоз «Родина» и за несколько лет сделал из него образцовое хозяйство, подняв до уровня высочайших образцов земледелия и животноводства.
В чем его сила? Опять же в кадрах! Он создал великолепную команду профессионалов-единомышленников. Главные специалисты хозяйства, соратники Лобытова - Софья Стогова, Олег Мохте, Леонид Баграков - поразили меня своей фанатичной устремлённостью на свою профессию. О чем бы с ними ни заговорил, они всё равно переводили тему на беспокоящие их проблемы производства, находили яркие примеры из своей ежедневной практики. Грешным делом возникла шутливая мысль, что и дома, в семье, они говорят на своём профессиональном сленге примерно так: свобода - люфт, рост - вегетация, проблема - страда, тоска - мычание. Разумеется, я утрирую. Наверное, слова любовь, нежность, достаток, красота, счастье звучали, как у нормальных людей. Просто они были все в работе, отдавали свои силы и знания делу - это была та самая лобытовская кадровая закваска, - дрожжи, поднявшие каравай колхоза «Родина».
Колхоз стал играть роль неофициальной школы по подготовке кадров для сельского хозяйства Вологодчины. Выходцы из Огаркова (так называется центральная усадьба колхоза) стали заметными руководителями других хозяйств и районов. Лобытов порой сетовал, что не успевает поставить специалиста на ноги, как забирают его в другие хозяйства. Ворчал, но несказанно гордился своими учениками.
За успехи в развитии своего хозяйства, за громадную роль, которую играл в подъеме Нечерноземья, как организатор и специалист Михаил Григорьевич был дважды удостоен звания Героя Социалистического Труда.
В памяти возникают фамилии других подвижников подъема деревни: Л. Бурцев, В. Русаков, В. Басников, Ю. Прилежаев, Т. Иванов, Г. Пономарев, А. Жданов, Т. Надсадный, П. Карачев, В. Кудряков, Б. Дмитриев, А. Валюженич, И. Сергеев, Н. Шитов. Да много их, на ком держалось вологодское сельское хозяйство. А сколько было рядовых тружеников деревни - не перечислить.
О Николае Павловиче Шитове хочу рассказать подробнее. И не только потому, что в начале 80-х нам суждено было породниться (его дочь Татьяна стала женой моего старшего сына Андрея). Николай Павлович - подвижник послевоенного возрождения вологодской деревни. Орденоносец, ветеран Отечественной войны (с 17 лет партизанил в лесах и болотах Калининской области, был подрывником и разведчиком), с конца сороковых отдавал себя селу. Очень уравновешенный, спокойный, немногословный человек. Он так четко и слаженно умел поставить работу, что порой удивляться приходилось: «Шитов и голоса ни разу не повысил, а дело идет, работа движется».
Мало кто догадывался, что все послевоенные годы он мучился ужасными головными болями - результат сильнейшей контузии. Его соратники-партизаны рассказывали, что из-за экономии бикфордова шнура мины приходилось «активизировать» чуть ли не под колесами вражеских составов. Вот тогда и случилось так, что Шитов не успел отскочить на безопасное расстояние и взрывом собственной мины его контузило. Он пришел в сознание лишь через несколько дней.
Николая Павловича уже давно нет среди нас. Но я его помню и люблю как человека. Уважаю и ценю как соратника и друга. Я горжусь тем, что наш с ним внук носит гордое русское имя - Николай.
Сейчас, читая публикации «знатоков» деревни, возникает чувство досады за унижение российского крестьянства, непонимание проблем села. Этим знатокам все еще кажется, что хлеб буханками растет с румяной и хрустящей корочкой. Плодятся мифы об изобилии дореволюционной деревни. Мол, Россия в достатке кормила население хлебом, да еще вывозила зерно в Европу. Видимо, из любопытства, а не от страха голода сеяли крестьяне рожь, овес и даже пшеницу севернее шестидесятой параллели, в зоне, по сути, не пригодной для возделывания зерновых культур. Здесь, где по природным условиям должны выращиваться лен, травы и развиваться молочное животноводство, крестьянин корпел над своим плугом, пытаясь выжать из скудной земли крохи зерна.
Да, Россия торговала зерном за границей. Торговала кубанским, ставропольским и ростовским хлебом не потому, что были излишки, а потому, что хлебозаводчикам было выгодно его продавать в ущерб нуждам населения центральных и северных губерний. Точно так же, как в наше время поток энергоресурсов за рубеж нарастает, а в своей стране замерзают целые города и регионы. В «наукообразных трудах» насаждается мысль, что в России исчезло крестьянство, его навыки к труду, духовность, уклад сельской жизни. Бог с вами, «историки-истерики». Исчезли лапти, онучи, исчезла безграмотность. Остались навыки земледельческого и скотоводческого труда, любовь к земле, стремление к получению своей достойной доли общественного продукта, остались духовность и нравственность. Это по задумке «перестройщиков» средства массовой информации показывают нам жизнь «как она есть». В эпизодах из деревни СМИ акцентируют внимание на ущербных людях, пьяницах и лодырях. Надо бы знать, что крестьянство, отдав своих лучших представителей, вздыбило города, при хронической убыточности, такого нет ни в одной цивилизованной стране, кормит и одевает народ, хранит вековые традиции. И сегодня на деревне в почете справный хозяин, мастеровой человек, хороший семьянин, порядочный и честный гражданин...
* * *
Дрыгин стал для меня тем человеком, который, по сути, дал мне путевку в сферу управления и в большую политику. Истинный партийный руководитель и грамотный специалист. Агроном по образованию, пахарь по натуре... Крепкий, рослый, широкоплечий, сноровистый, он был «коренником» в упряжке руководства Вологодской областью. Я видел его на стройках города Череповца в окружении высокопоставленных московских чиновников, в деревне среди механизаторов и животноводов. Везде - на строительных оперативках, на слёте сельских специалистов, на премьере в облдрамтеатре в окружении артистов - он был прямым и открытым, не заигрывал, не ловчил, резко, может, даже порой грубовато, высказывал свои суждения.
Самое же главное его качество - умение выбирать направление экономической политики, находить то «направление удара», которое в данный момент более всего соответствовало интересам области. При его энергичном участии строились промышленный Череповец, Вологодский подшипниковый и оптико-механический заводы. Это он руководил созданием производственной базы Нечерноземья, закладывая крупные животноводческие комплексы, тепличные комбинаты, научные и проектные институты, жилые кварталы.
Помню, пришел в Совмин России на прием к заместителю Председателя Правительства. В приемной встретил А.И. Агеева, заведующего сельхозотделом Совмина. Он торопился, срочно делал поправки в проекте постановления о строительстве тепличных комбинатов в России. Я взглянул в проект, вижу -нас нет. Говорю: «Посмотрите, какие мы бледные и даже синюшные, в Вологде нет овощей закрытого грунта. Почему же нас забыли?» «У вас же нет проектной документации, нет согласований с Минсельхозом, с Минсельстроем», - отвечает он. «Поверьте, все это будет, обещаю», - с жаром выпалил я. А.И. Агеев покачал головой, внимательно оглядел меня: «Будет и строительная площадка, и проект, и лимит подряда? С первого января можно открывать финансирование и начинать комплектацию? Ну, смотри, под твою личную ответственность включаю вас в проект постановления». После того, когда Агеев вышел из кабинета шефа и доброжелательно кивнул головой, я зашел к заместителю Председателя. Поблагодарил за поддержку, чему он очень удивился, заглянул в бумагу: «Да, странно. Вы, оказывается, есть в нашем списке». А мне пришлось срочно возвращаться в Вологду, готовить документы, нужные для реализации своего обещания.
Доложил Дрыгину о разрешении строительства шестигектарного комплекса закрытого грунта под Вологдой. Он на следующее утро появился в сапогах, в куртке, пригласил меня с собой. Как выяснилось, мы ехали искать площадку под будущий комбинат. Присмотрели ровное без крутых уклонов поле на землях совхоза «Пригородный», под самым областным центром. Все возражали: совхозу было жалко пашни, городу - места перспективной застройки жилья, строителей смущало соседство с рекой Золотухой.
К вечеру того же дня Анатолий Семенович собирает совещание. Первый вопрос: «Хотят ли вологжане иметь к столу свежие овощи круглый год?». Молчание, затем - шумок, наконец, твердый ответ: «Да!». «Ну вот и хорошо, перейдем к деталям», - говорит Дрыгин. Состоялся обстоятельный разговор, который оформился в план конкретных дел. В заключение совещания без пафоса, как бы между прочим Дрыгин сообщил: «В Ленинграде в черте города построен мощнейший тепличный комбинат. Все его работники пользуются городскими транспортными, торговыми, коммунальными услугами, школами, детскими садиками и больницами. Да и сам комбинат является украшением города. Воздух стал чище».
И... начались мои мытарства и проблемы. Сначала получил протесты Минсельхоза и Россельхозкомплекта - нет согласований и документации. Затем пришло возражение от Минсельхозстроя - нет лимита подряда, мощности строителей перегружены. Нам постоянно пеняли: «Ну откуда вы взялись на наши головы, вологжане «бледнолицые»? Партизанщина да и только!»
Как говорят, «скоро книжка пишется, да не скоро дело движется». Но в конце концов все утряслось, началось строительство. Появилась новая проблема - кадры тепличниц, агрономов закрытого грунта, технических специалистов. Овощеводы примитивных тепличек, которые кое-где встречались в хозяйствах области, явно не подходили для будущего производства. Удалось найти среди ленинградских овощеводов нашу землячку Елену Александровну Груничеву, которая согласилась взвалить на себя груз технологии и организации современного тепличного производства. Эта образованная, строгая и требовательная к себе и людям и при этом миловидная, приветливая женщина сумела создать вологодскую школу овощеводства, которую прошли не только череповчане и устюжане, но и наши соседи - архангелогородцы, новгородцы и ярославцы. По сбору овощей с квадратного метра мы занимали призовые места по России.
Анатолий Семенович был цепким и наступательным во всех перспективных проектах того времени, будь это огромные стройки Череповца и Вологды, прокладка железной дороги или газопровода, закладка птицефабрик или строительство свиноводческих комплексов.
... Тогда своей строгой директивой обком партии доводил до сельских районов задания по направлению вологжан на стройку. Отрывали мужиков-крестьян от земли, от жен и детей... Да, коверкались судьбы, растрачивалось от непомерного труда и водки здоровье, развращались большими деньгами души последних надежных мужиков. Это походило на отголосок индустриализации, проходившей в нашей стране в предвоенные годы. Стране был нужен металл. И Череповец, созидаемый всей областью, дал этот металл!
Анатолий Семенович лично следил за участием вологжан в строительстве Череповца. Уверен, нет на Вологодчине ни одной деревни, которая бы не внесла свой вклад в создание череповецкого гиганта.
Не хочу обожествлять Анатолия Семеновича. Он был волевой, требовательный и строгий человек, но ничто человеческое ему не было чуждо. Любил выращивать цветы и овощи, хорошо играл в шахматы, легко танцевал, шумно и порой не в такт пел, шутил. Иногда, чаще в какой-нибудь праздничный день, собирал в складчину застолье. Приглашались не по принципу преданности, а по служебному рангу: если члены бюро обкома, то все без исключения, если члены исполкома, то обязательно все. Для особо дорогих гостей он находил время пообщаться, съездить на природу, походить с ружьем, а то и просто попариться в баньке.
Вспоминаю, как-то приехал в гости брат его жены Антонины Григорьевны. Анатолий Семенович поручил мне организовать поездку в урочище «Пески», что на Кубенском озере. Приехали, разошлись с ружьями по прибрежным заболоченным лугам. Анатолию Семеновичу -и гостю были приготовлены шалаши в местах перелета уток. Я ушел с собакой «выжимать» утку с мелких озерков, провоцировать перелеты. Птицы было мало, попадались одни чирки, крупные кряквы взлетали далеко, все шли в сторону шалашей. «Хорошо, - подумал я, -пусть хоть гости постреляют». Возвращались мы с Юрмасом - западносибирская лайка - поздно. Дрыгин с гостями уже уехал на базу. У шалашей Юрмас забеспокоился и стал мне выносить подранков, все такие крупные и красивые кряквы. Подобрали мы штук пять-шесть и со связкой уток появились такие гордые и счастливые на базе.
Дрыгин сидит на крылечке усталый и хмурый, увидел мои трофеи и говорит: «Видимо, я взял не те патроны, стреляю, все подранки получаются. У тебя собака хорошо работает по утке, может, сходите, поищете?» Юрмаса мне подводить не хотелось, признался, что мы были уже у шалашей, все, что можно, собрали. Дрыгин оживился, пошел было к связке уток, но Юрмас зарычал и показал зубы. Дрыгин остановился: «Убери собаку! Верни моих уток!». Пришлось отдать. Тут Анатолий Семенович как-то стал мягче, подобрел, пригласил всех в баню и все хвалил моего Юрмаса.
С возрастом работать с Анатолием Семёновичем становилось все сложнее. Он был ревнив к успехам соратников, особенно если их без его ведома отмечали в Москве. Позже сложилось впечатление, что Дрыгин подсознательно, боясь старости, начал «вытаптывать» кадровые всходы, им же засеянные. Старея, он становился все нетерпимее и мнительнее. При смене руководства УВД лично подобрал нового начальника - А. Дунаева, которого возвысил до уровня второго человека в области и одновременно низвел до положения личного телохранителя.
В целом же плюсы А.С. Дрыгина с избытком перекрывали минусы. Просто ему, видимо, нужно было больше доверять своим соратникам и ученикам. Это был цельный человек, но это был сын своего времени. Провожая Анатолия Семеновича в последний путь, я сказал ему огромное сыновье спасибо за науку, за вклад в развитие Вологодчины - «Пусть будет тебе земля пухом!». Нет, не зря ему присвоено звание Героя Социалистического Труда! Это первый случай за всю историю Северо-Запада России, когда областной руководитель удостоен звания Героя. Он - истинный Герой.
* * *
Часто спрашивают: «Почему я оказался в Кирове?». Все было просто. В декабре 1983 года меня вызвали в ЦК КПСС и предложили работу в Кировском обкоме партии. «Предложили» в контексте партийной дисциплины, следует понимать как «ознакомили с уже принятым решением». Да, для придания демократичности звучали ссылки на рекомендацию моего хорошего коллеги Константина Алексеевича Воробьева, второго секретаря Кировского обкома, который собирается на пенсию.
Я хорошо знал Костю, часто общался с ним по телефону, встречался на совещаниях. Но о том, чтобы сменить его, речи не было. Выслушав «предложение» ЦК, я, естественно, взял паузу, ибо никто раньше на эту тему со мной не беседовал. Я спросил Е.З. Разумова, заместителя заведующего орготделом ЦК КПСС (это он вел со мной непростой разговор о переводе): «Как относится к этому предложению Дрыгин?». Евгений Зотович тут же набрал номер ВЧ-связи и передал трубку. Я рассказал Дрыгину о сути происходящего. И он, не задумываясь, заявил: «ЦК видней! Надо соглашаться!» Сказал так, словно в магазин послал, а не чью-то судьбу решил. Иными словами, Анатолий Семенович явно был в курсе происходящего. И скорее всего был одним из инициаторов моего нового назначения. По всему было заметно, что действующий председатель облисполкома В.А. Грибанов «готовился» на пенсию. Явное рвение на его пост проявляет второй секретарь обкома А.Г. Корнилов.
Я не вписывался в эту схему хотя бы потому, что подавляющее большинство депутатов областного Совета были аграрниками и представителями районного звена. Они могли выдвинуть мою кандидатуру на пост председателя облисполкома в противовес Корнилову...
Фрагменты книги «Возвращение», г. Киров, 2004 г.
Человек, который дружил с Брежневым
Михаил Сычев.
Работал помощником А.С. Дрыгина, заместителем и заведующим сельхозотделом, вторым секретарем обкома КПСС. Делегат XXVII и XXVIII съездов партии. Кандидат экономических наук. Отмечен двумя орденами «Знак Почета», Дружбы народов и другими правительственными наградами.
Михаил Федорович Сычев - один из тех, кто не понаслышке знает о деятельности А.С. Дрыгина. Более двух десятилетий, с 1964 по 1985 годы, он проработал под началом этого удивительного человека. Во время повседневной работы и многочисленных командировок по Вологодчине Михаил Федорович много времени проводил рядом с Дрыгиным и сохранил о нем массу интересных воспоминаний.
- Михаил Федорович, а это правда, что и вы, и Анатолий Семенович учились в одном и том же вузе?
- Да, мы оба закончили сельскохозяйственный институт в Мичуринске Тамбовской области. Только я в конце 50-х годов, а Анатолий Семенович, который был старше меня - в 30-х. Я, кстати, до того как попасть на комсомольскую, а затем и на партийную работу, трудился агрономом в Череповецком районе. А так как Анатолий Семенович не только любил сельскохозяйственную отрасль, но и досконально знал ее, у нас всегда находились общие темы для разговора.
- Бытует мнение, что если бы Дрыгина не выдвинули на партийную работу, из него мог бы получиться блестящий ученый...
- Наверное, это так. После окончания Мичуринского института Анатолий Семенович работал на Башкирской станции плодово-ягодных культур, где довольно быстро прошел целый ряд должностных ступеней и опубликовал несколько научных работ. По складу мышления и ума - это был настоящий ученый. И стремление всегда и во всем вести основательную исследовательскую работу накладывало отпечаток и на его деятельность на посту первого секретаря обкома. По крайней мере, он старался не только обозначить имеющиеся проблемы, но и вникнуть в них, найти причины и следствия, а потом и выработать механизмы решения.
- То, что вы закончили с Дрыгиным один вуз, давало вам какие-либо привилегии?
- Разве что возможность откровенно говорить о положении дел в сельскохозяйственной отрасли. Впрочем, Анатолий Семенович и не потерпел бы никакого панибратства. Не такой это был человек. Вместе с тем хочу отметить, что еще со времен студенчества у Дрыгина сохранились и поддерживались тесные связи с однокашниками, многие из которых, пройдя через войну, стали весьма известными людьми. И уже в годы моей работы зав. сельхозотделом обкома в Вологду часто приезжали вузовские товарищи по учебе Анатолия Семеновича, ставшие к тому времени профессорами и доцентами. Особым уважением пользовался широко известный в 60-е и 70-е годы ученый Валентин Иванович Будаговский, разработавший новаторский метод выращивания плодовых растений на низкорослых подвоях. К концу жизни Будаговский стал академиком ВАСХНИЛ и, приезжая в Вологду, давал свои ценные рекомендации. При этом однокашники тянулись к Дрыгину вовсе не потому, что он работал первым секретарем обкома. Просто эти люди, надо отдать им должное, очень дружили. Несколько одногруппников Анатолия Семеновича оказались и в Вологде. И они, насколько мне известно, регулярно встречались, созванивались по телефону, оказывали друг другу поддержку.
- А еще где-то довелось прочитать, что одним из друзей Дрыгина был ... Брежнев
- Да, был, только не Леонид Ильич, а академик Дмитрий Данилович Брежнев, однофамилец руководителя страны. После войны под началом этого человека Анатолий Семенович работал в опытном хозяйстве всемирно известного Института растениеводства. Потом их жизненные пути разошлись. Но, уже работая в обкоме, Анатолий Семенович продолжал довольно часто перезваниваться с Брежневым, который в то время был одним из руководителей ВАСХНИЛ.
- Несколько лет назад вдова Дрыгина - Антонина Григорьевна - подарила мне любопытную фотографию. Во время пути из Москвы в Архангельск «настоящий» Брежнев, Леонид Ильич, сделал короткую остановку в Вологде, и фотограф запечатлел генсека в тот момент, когда он вместе с Дрыгиным прогуливался по перрону местного вокзала... Но ведь первые три года работы Анатолия Семеновича в должности областного руководителя пришлись еще на хрущевскую эпоху. В связи с этим не могу не спросить: Дрыгину тоже пришлось участвовать в активном внедрении кукурузы в сельское хозяйство?
- Честно скажу, я не очень владею этой темой. В 1962-1964 годах, последних, как вы говорите, в хрущевскую эпоху, мне довелось учиться в Высшей партийной школе. И подробностей того, как и какими методами внедрялась кукуруза на Северо-Западе, я не знаю. Могу лишь сказать, что в Вологодской области кукуруза и тогда не рассматривалась как главная сельскохозяйственная культура. Ее производственных посевов в 1963 году уже практически не было.
- Тем не менее, в начале 1960-х годов увидела свет книга «Кукуруза на полях Верховажья», одним из авторов которой был заведующий отделом пропаганды и агитации обкома. Текст, разумеется, тоже был соответствующим и рассказывал об успехах «кукурузизации» в отдельно взятом сельскохозяйственном районе ...
- Позднее я читал эту книгу. И, как ни странно, практически все, написанное в ней, - правда. По урожайности верховажская кукуруза была одной из лучших культур. Так уж совпало. Лето оказалось продолжительным и теплым, и кукуруза действительно «вымахала» на загляденье. К слову, отдельные участки кукурузы сохранялись на Вологодчине вплоть до середины 70-х годов. Например, на... севере Великоустюгского района в окрестностях Красавина. Природные ландшафты (пойменные земли) и континентальность климата в этом месте благоприятствовали ее выращиванию. Причем в 70-е годы, как вы понимаете, жестких директив высаживать эту культуру быть уже не могло. Хозяйства (подчеркну - лишь те, где она культивировалась) занимались кукурузой как раз потому, что она приносила отдачу.
- А вообще, какой была ситуация с сельским хозяйством на Вологодчине в начале 60-х годов?
- Наверное, как и везде на Северо-Западе. Низкое плодородие земель, малая урожайность, мелкоконтурность угодий, становившаяся помехой для механизированных работ, - все это ставило перед колхозниками массу проблем. Впрочем, и в масштабах всей страны ситуация в сельском хозяйстве была в то время очень тяжелой. Допущенные Хрущевым стратегические просчеты лишь усугубляли общую картину. Поэтому, когда осенью 1964 года Никиту Хрущева отстранили от власти, новое руководство страны в первую очередь озаботилось состоянием дел в сельскохозяйственном секторе. Перед мартовским пленумом ЦК партии 1965 года всем секретарям обкомов было поручено подготовить свои предложения и замечания по совершенствованию отрасли. На имя Брежнева Дрыгин написал обстоятельную записку на 12 машинописных листах. В основном с предложениями о том, как в условиях планового ведения хозяйства в СССР задействовать в агропромышленном комплексе экономические рычаги, как заинтересовать хозяйства в повышении урожайности и производительности труда. И почти 80 процентов внесенных нашей областью предложений попали в итоговое постановление пленума ЦК.
- Тем не менее через несколько лет партийное руководство страны было вынуждено вновь возвратиться к обсуждению сельскохозяйственной проблематики...
- Да, в 1965 и 1966 годах агропромышленный комплекс страны переживал бурный подъем. Но затем темпы роста замедлились, и осенью 1968-го пленум ЦК вновь вынес этот вопрос на обсуждение. Одним из выступающих как раз и был Анатолий Семенович Дрыгин. Это, кстати, оказался первый и единственный раз, когда Анатолию Семеновичу удалось официально выступить перед всеми членами Политбюро. И до этого, и после он несколько раз готовился выступать на съездах и на партийных конференциях - но все почему-то не получалось. Зато его выступление на октябрьском пленуме заслушали с особым вниманием.
- И в чем была особенность озвученных Дрыгиным предложений?
- В первую очередь в развитии экономической самостоятельности на селе. Чтобы лучше понять, о чем идет речь, необходимо совершить краткий экскурс в нашу историю. До 1953 года колхозам и совхозам не только диктовали, что и когда сеять и убирать, но и устанавливали минимальные закупочные цены на сельхозпродукцию. Колхозники же, как известно, вообще не получали за свою работу наличных денег. С ними рассчитывались трудоднями. И только после смерти Сталина в сельском хозяйстве стали внедряться некоторые экономические рычаги. Конечно, это были не те рыночные отношения, которые мы наблюдаем сейчас.
- Значит, Дрыгина в какой-то мере можно было назвать либеральным партийным руководителем?
- Прежде всего он был реалистом и хорошо информированным человеком. Он знал, какие процессы происходят в стране, и соизмерял с этими процессами свою деятельность на посту первого секретаря обкома. Прежде чем браться за решение той или иной задачи, он тщательно оценивал имеющиеся ресурсы и искал максимально приемлемые по тем временам варианты хозяйственной деятельности. Если говорить о совершенствовании работы аграрной отрасли, то здесь Анатолий Семенович видел пять приоритетных направлений. Во-первых, уже упомянутое максимальное использование экономических рычагов и стимулов. Во-вторых, активное внедрение научных разработок и технологий, передового опыта. (Кстати, Анатолий Семенович не чурался перенимать и «капиталистический» опыт: не раз бывал в Финляндии и привез оттуда несколько новых идей, внедренных затем на Вологодчине). В-третьих, непрерывный рост вложений в материальную базу сельского хозяйства, в механизацию, электрификацию, мелиорацию. В-четвертых, массовое строительство на селе. И в-пятых, переход на промышленное ведение сельского хозяйства.
- Под последним, я так понимаю, подразумевалось появление на Вологодчине птицефабрик?
- И не только их, но и свиноводческих комплексов, крупных животноводческих ферм на 400-500 голов (в конце 50-х годов, на среднестатистической вологодской ферме содержалось не более 40-60 коров). Что же касается птицефабрик, то все ныне действующие - в Шексне, Малечкине, Грибкове, Ермакове - были действительно построены в бытность Дрыгина. Кстати, директором Ермаковской птицефабрики был одно время Павел Росляков. Его сын Вячеслав Павлович Росляков стал затем многолетним руководителем Вологодского района. Стоит отметить, что развитие промышленного птицеводства и свиноводства на Вологодчине дало толчок и комбикормовой индустрии. Шекснинский комбинат хлебопродуктов - и поныне один из крупнейших на Северо-Западе, стали строить опять-таки при Дрыгине.
- «Базовое» сельскохозяйственное образование и навыки работы на опытной станции давали Анатолию Семеновичу право вмешиваться в технологические процессы на селе? Проще говоря, когда он выезжал в командировку в район и встречался с председателями колхозов, он мог им по-руководящему «подсказать» какие культуры сеять на этом поле, а какие на том?
- Нет, такого не было. Ведь свою основную задачу Анатолий Семенович видел в организации системной работы в сельском хозяйстве, в правильной расстановке руководящих кадров, в распространении передового опыта. Кстати, в каждом из районов Дрыгин выделял несколько ведущих хозяйств, которые обязательно посещал во время своих командировок. Знакомился с текущими делами и старался на примере этих хозяйств определить, в правильном ли направлении развивается вологодское село, где можно найти дополнительные резервы для роста, в чем корни имеющихся неудач... А так как Анатолий Семенович действительно имел способность по внешним признакам быстро определять глубинные процессы, он редко ошибался в своих выводах.
- Но если все-таки ошибался, ему хватало мужества публично признать свои ошибки?
- В основном эти ошибки касались кадровых просчетов. И если человек, который, как вначале казалось Дрыгину, мог «потянуть» ту или иную работу, а на самом деле пасовал перед ней, Анатолий Семенович очень расстраивался. И, конечно же, признавался, что, рекомендовав этого человека на должность, совершил ошибку.
- А было такое, чтобы после визитов Дрыгина в районы у нерадивых председателей колхозов и управленцев на местах «летели головы»? Не в прямом смысле слова, конечно, а в переносном. С должности таких людей снимал?
- Такого, чтобы Дрыгин приехал в колхоз и уволил председателя или агронома, никогда не было. Да и не могло быть. Но если было видно, что человек не справляется с порученной работой, Анатолий Семенович просил секретаря райкома самому принять решение о целесообразности продолжения его работы в прежней должности. А вообще любое «отрешение» давалось Анатолию Семеновичу очень трудно. Он понимал, что даже у нерадивого управленца, кроме отрицательных, всегда есть и какие-то положительные качества. И обходился с такими людьми, скажем так, по-человечески. Прежде чем «поставить вопрос» о соответствии занимаемой должности, Анатолий Семенович долго думал, как и в какой отрасли этот человек все-таки может быть полезен. И такого, чтобы кого-то из несправившихся руководителей просто выгнали «на улицу», я не помню.
- Возвращаясь к сельскохозяйственной тематике, хотелось бы уточнить - Дрыгин действительно впитывал все новое и прогрессивное в этой отрасли?
- Не только впитывал, но и старался как можно шире использовать полученные знания. И не только свои, но и всех людей, добившихся каких-то успехов в агропромышленном секторе. Именно при Дрыгине стали проводиться областные научно-практические конференции работников сельского хозяйства. Звучавшие на них позитивные предложения обобщались и печатались в виде небольших книг и брошюр. К слову, в те годы Северо-Западное книжное издательство выпускало довольно много методических пособий и специальной литературы по сельскому хозяйству. К примеру, в 1964 году увидел свет сборник материалов в помощь изучающим экономику сельскохозяйственного производства Вологодчины - «Больше продукции при меньших затратах». Затем брошюра - «Совершенствовать технологию и организацию сельскохозяйственного производства». Еще через два года - «Резервы ферм - в действие». Среди авторов этих книг были как передовики производства, так и известные на Вологодчине ученые. Ну а открывали книги вступительные статьи Анатолия Семеновича Дрыгина.
- Скажите честно, эти статьи он писал сам, или они все-таки готовились помощниками и референтами?
- Наверное, при той занятости, что была у Анатолия Семеновича, самостоятельно написать большую статью ему было бы проблематично. Но он всегда внимательно читал подготовленные материалы и вносил свои правки. Кстати, Дрыгин был прекрасным редактором. Обработанные им тексты становились лаконичными и доступными для понимания.
- Человеку свойственно несколько идеализировать свое прошлое. Да и окружавшие его люди спустя многие годы, как правило, видятся только с положительной стороны. Это я о том, что при всех несомненных достоинствах Анатолия Семеновича, при всем его вкладе в развитие сельского хозяйства на Вологодчине именно при Дрыгине осенью 1983 года в Вологде были введены талоны на колбасу и сливочное масло...
- Вы хотите узнать почему?! Если честно, считал и считаю, что талонным распределением проблему продовольственного дефицита решить невозможно. Введение талонов приводит лишь к излишнему ажиотажу вокруг нормированных продуктов. Тем более что отсутствие товара на прилавках в советскую эпоху еще не говорило о том, что этого товара нет вообще. Помните поговорку - «в магазинах пусто, а в холодильниках - густо»?! Что же касается объективной стороны дела, то тут прослеживается такая картина. В конце 60-х годов производство сельскохозяйственной продукции действительно резко пошло в гору. За три последующих года производство масла, молока и мяса увеличилось в области более чем на четверть! А это очень ощутимый показатель. Возникла даже некоторая проблема перепроизводства. В крупных городах прилавки магазинов и складские помещения были буквально «забиты» тем же маслом. Но, как оказалось, низкий спрос на эти продукты был обусловлен невысокой покупательской способностью населения. И когда в 1968 году в стране было принято решение о значительном повышении заработной платы многим категориям трудящихся, запасы продовольствия стали таять. И уже в начале 70-х в области стали возникать некоторые перебои с отдельными видами товаров. Тем не менее производство мяса, молока, яиц продолжало неуклонно расти. Быстро увеличивалось и среднедушевое потребление основных продуктов (по многим показателям оно превосходит нынешний уровень!). В 70-е и 80-е годы на предприятиях работали столовые, где можно было недорого и вкусно пообедать. Но было и другое: в магазинах, вы правы, продуктов становилось все меньше. А все более значительную часть своей сельскохозяйственной продукции область была вынуждена направлять в Москву, Ленинград, Мурманск, Архангельск и другие северные регионы.
- После того как летом 1985 года Анатолий Семенович вышел на пенсию и вскоре переехал в Москву, вы поддерживали с ним отношения?
- Безусловно. Мы регулярно созванивались, несколько раз я приезжал в Москву. Примерно за год до кончины Анатолия Семеновича я навещал его в Кремлевской больнице. Помню, вошел в палату и просто не узнал поднявшегося мне навстречу человека. В свое время Анатолий Семенович был высоким и габаритным мужчиной, под 100 килограммов веса. А здесь передо мной сидел истощенный и исхудавший человек. И только умные, пронзительные глаза сохраняли в себе искорку жизни. Мы поговорили о делах в области, о начавшейся перестройке. Анатолий Семенович поделился со мной своими опасениями по поводу возможного развала страны. И, к сожалению, его аналитический ум вновь сделал безошибочные выводы - вскоре Советский Союз перестал существовать.
- Но к тому времени Анатолия Семеновича уже не было в живых...
- Да, и я был в числе тех, кто приезжал в Москву на его похороны. Проводить Анатолия Семеновича в последний путь собралось очень много людей. Начиная от многочисленных друзей и заканчивая секретарями ЦК. Присутствовал на похоронах и первый секретарь уже существовавшей в то время Компартии РФ Иван Полозков. Было видно, что все эти люди с уважением относились к Анатолию Семеновичу и искренне скорбят о его кончине. Кончине человека, который очень многое сделал не только для Вологодской области, но и для страны в целом.
Беседовал Владимир РОМАНОВ.
Природу не обманешь
Леонид Вологдин.
Работал главным зоотехником и директором племсовхоза «Красный Север» Великоустюгского района. С 1963 года - начальником планово-экономического отдела, замначальника и первым замначальника областного сельхозуправления, директором треста «Свинопром». С 1975 года - заместитель, первый заместитель председателя облисполкома. С 1988 года - председатель облисполкома, с 1990-го - замминистра сельского хозяйства РСФСР. Находясь на пенсии, исполнял обязанности председателя объединения «Росагрокомбинат». С 1996-го по настоящее время - президент ассоциации агропромышленных страховщиков «Агропромстрах». Народный депутат РФ. Отмечен четырьмя орденами.
В нелегкое время возглавил А.С. Дрыгин нашу область. Как раз в ту пору в стране разворачивался «великий эксперимент» по повсеместному внедрению кукурузы и сахарной свеклы. Причем великоустюгскому совхозу «Красный Север», где меня только что назначили директором, пришлось первому на Северо-Западе включаться в эту эпопею.
А произошло это так. Наша заслуженная доярка Капитолина Клепиковская поехала на всесоюзное совещание в Москву. Ей предоставили слово. Рассказывая об успехах, она сказала:
- Мы впервые хотим посеять 60 гектаров кукурузы и 12 гектаров сахарной свеклы.
Присутствовавший на совещании Н.С. Хрущев, не расслышав, переспросил ее:
- Сколько, сколько?
Она растерялась, заглянула в текст и, перепутав строчки, назвала цифру:
- 200 гектаров сахарной свеклы.
Такую площадь мы собирались отвести под картофель. Я тоже присутствовал на совещании, и прозвучавшие с трибуны слова землячки привели меня в шок. После совещания мне сказали:
- Все, Вологдин, слово - не воробей, будешь сеять 200 гектаров свеклы.
Так вышло, в совхоз я вернулся лишь через неделю. Меня встретил главный инженер и привез на площадку, где стояли комбайны для уборки, сеялки точного высева, полный набор машин для возделывания сахарной свеклы. Мы тогда получили новенькие тракторы МТЗ-80, которые только что появились. Технику поставили по личному указанию Хрущева. И хотя опыта не было, пришлось сеять не только 200 гектаров свеклы, но и 100 гектаров кукурузы. И кукуруза в тот год выдалась такая, что, когда я заезжал в поле на лошади, меня не было видно. Правда, убирать ее было нечем. Приходилось рубить топорами, измельчать силосорезкой и закладывать на силос.
Первый год показал, что кукуруза у нас может расти, если ее вовремя посадить и убирать в середине августа. Но культура, конечно, была не для наших условий. Анатолий Семенович Дрыгин приезжал к нам в тот год три раза. Урожайность была под 200 центнеров свеклы и около 800 центнеров кукурузы. У всех тогда была эйфория, но Дрыгин очень осторожно отнесся к первому успеху и предупредил нас, молодых:
- Не нужно засевать «южанками» большие площади, надо возделывать традиционные культуры. Природу не обманешь.
И действительно, на следующий год выдалось холодное лето - ни кукуруза, ни свекла не удались. Некоторые устюжане до сих пор помнят, что такое сахарная свекла. На всех двухстах гектарах она выращивалась усилиями студентов сельскохозяйственного техникума. Было две баржи - одна в Устюге загружалась людьми, вторая загружалась в совхозе - увозила тех, кто уже отработал. В наших северных условиях свекла так зарастала сорняками, что просто невозможно себе представить. Влаги много: сорняки есть, свеклы нет. Совхоз пережил большую встряску.
Затем мы выступили инициаторами машинной дойки на «Карусели» и «Ёлочке». Поскольку мы вышли на всесоюзную арену, нам предлагали все новинки, которые появлялись в стране. Технику мы получали самую современную. И хотя эффективно использовать ее еще не умели, в то же время это способствовало тому, что впервые наши агрономы обратили внимание на культуру земледелия. Поняли, что овощи, например, нужно выращивать только по современным технологиям. И впервые началось их освоение. Дрыгин очень серьезно следил за всем, что делалось в совхозе. Может, не случайно, что меня пригласили на работу в Вологду - начальником планово-экономического отдела в областное сельхозуправление. Потом стал замом по экономике, первым замом...
Замечу, с приходом Дрыгина область стала отличаться от соседних регионов настойчивой работой по специализации и концентрации производства, переводу животноводства на промышленную основу. Одновременно занимались повышением культуры земледелия и созданием социальных условий на селе. По этим позициям просматривалась четкая, целенаправленная система. Эти направления работы оформляли совместными постановлениями обкома партии и облисполкома, разрабатывали целевые программы на несколько лет, ежегодно подводили итоги. Мы одни из первых в России перевели на промышленную основу птицеводство, и отрасль вышла в число лидеров. Потом за 5-7 лет построили крупные свинофабрики. Отрасль нормально заработала, и Вологодчина попала в первую четверку свиноводческих областей. Хотя это приоритет юга, где достаток концентрированных кормов, но у нас была задача обеспечить свои мясокомбинаты, чтобы не завозить сырье из других регионов. Была разработана специализация всех районов, и каждый руководитель даже отдельного хозяйства точно знал: когда и что у него будет строиться.
Анатолий Семенович, прошедший школу Ленинградской области, где сельское хозяйство было более развито, особенно нажимал на повышение культуры земледелия. Причем все делалось целенаправленно. Буквально в считанные годы мы создали систему семеноводства, построили семенные станции, организовали семеноводческие совхозы. Одновременно занялись повышением плодородия земель. При каждом крупном животноводческом комплексе, при каждой птицефабрике были построены площадки компостирования. Добились огромных объемов заготовки торфа. Стояла задача догнать Ленинградскую область, которая была на первом месте в стране по внесению органических удобрений. Там вносили около 15 тонн органики на гектар, мы с каждым годом добавляли по тонне, и гектар пашни уже получал по 11-12,5 тонны. Не забывали и о минеральных удобрениях, которые вносили согласно анализу почв. Это была стройная система по всей области, по каждому району и хозяйству. Урожаи росли.
А появилось в достатке кормов - пошло в гору животноводство. К 1985 году потребление мяса на Вологодчине было доведено до 66 килограммов в год в среднем на каждого жителя. Все близлежащие области больше 50 килограммов не имели. По потреблению мяса, молока мы были в первой тройке по России, по яйцу - на втором месте. Нас опережали только некоторые южные области. При этом очень много продукции мы поставляли в союзный и республиканский фонд: молока, например, отправляли ровно половину. Я как-то был на совещании в союзном Госплане и услышал там фразу, которая меня развеселила: союзный фонд, мол, формируют Россия, Белоруссия и Вологодская область. Вот это и был результат огромной работы, которая проводилась в то время под началом Дрыгина.
Трудился Анатолий Семенович очень много. Я приходил на работу в семь часов утра, около восьми часов звонил он. Разговор начинался с острых, порой крутых выражений, потом переходил в нормальное русло. Я не обижался. Знал, что если ты прав, Анатолий Семенович всегда выслушает и поддержит. Спрос был большой, но и помощь была. Если он видел, что предложение хорошее, все делал для его воплощения. Напрягал всех: строителей, металлургов, но дело двигал.
Я всегда удивлялся мобильности Дрыгина, его передвижениям по области. У него это было в порядке вещей. Каждый район он посещал 3-4 раза в год. Практически на каждом поле побывал за 24 года. Даже у меня - непосредственного руководителя аграрной отрасли - такого не было. Я выбирал хозяйства, характерные для района, и по ним отслеживал работу в целом. Но он как-то все успевал, владел обстановкой по каждому району и по многим отдельным хозяйствам, лично знал всех руководителей.
О его профессионализме - речь особая. Однажды он присутствовал на семинаре в совхозе «Майский» и удивил самых высоких профессионалов. Он по листку дерева определил сорт яблони.
Самое характерное для деятельности Дрыгина того периода - серьезная работа с кадрами. Руководители всех хозяйств проходили месячные курсы при молочном институте. У специалистов были свои обязательные ежегодные формы учебы. Был резерв кадров. Мы знали, чтобы ни случилось, уже есть замена. В обкоме и райкомах пристально следили за движением кадров. Думаю, что достигнутые успехи - во многом результат правильного подбора руководителей. При этом Анатолий Семенович очень берег хороших специалистов.
А вот обстановка с сельскими кадрами массовых профессий была очень тяжелой. Люди убегали из деревни. И только после 1975 года с внедрением новых технологий, облегчавших работу на селе, парни и девушки начали оставаться дома.
Основная ставка делалась на создание хороших социальных условий, чтобы закрепить там людей, которые еще оставались. И даже в отдаленных хозяйствах начинали строить жилье, дома культуры, школы, детские сады. Активно развивал свою базу облпотребсоюз, велось строительство торгово-культурных центров, райпищекомбинатов. В каждом районе создавались ПМК «Межколхоздорстроя», которые были оснащены одним-двумя асфальтовыми заводами. Дрыгин, думая о будущем, поставил перед аграрниками задачу: довести производство молока до 1 миллиона тонн, мяса - до 120-130 тысяч тонн в год. Он понимал, что в союзный фонд область все равно вынуждена будет поставлять продукты, и чтобы на месте их оставалось больше, нужно было увеличить производство. И мы шаг за шагом шли к тому, чтобы обеспечить область всем необходимым в полном достатке, в том числе свежими овощами. Для этого начали строить в Вологде совхоз «Тепличный». Под жестким контролем Дрыгина каждое предприятие выполняло какое-то задание по изготовлению оборудования, металлоконструкций для «Тепличного».