В очерках о народной эстетике В. И. Белова "Лад" раскрывается нравственная атмосфера северной крестьянской семьи, даются основные названия родственников. Позволим привести один абзац.
"Муж и жена, называемые в торжественных случаях супругами, имели множество и других названий. Хозяин, супруг, супружник, мужик, отец, боярин, батько, сам - так в разных обстоятельствах назывались женами мужья. Жену называли мамой, матушкой, мамушкой, маменькой, мамкой, родительницей. Отца сыновья и дочери кликали чаще всего тятей, батюшкой (современное "папа" укоренилось сравнительно недавно). К родителям на Севере никогда не обращались на "вы", как это распространено на Украине. Неродные отец и мать, как известно, назывались отчимом и мачехой, а неродные дочь и сын - падчерицей и пасынком. Дети родных братьев и сестер назывались двоюродными... Невестка, пришедшая в дом из другой семьи, свекра и свекровь обязана была называть батюшкой и матушкой, они были для нее "богоданными" родителями... Деверьями женщины звали мужниных братьев, а сестер мужа - золовками... Женатые на родных сестрах считались свояками, а свояченицей называлась почему-то сестра жены. Звание "шурин" существует лишь в мужском роде и для мужского пола, оно обозначает брата жены, а муж сестры является зятем для обоего пола" 1.
Можно сказать, что эти названия родственников характерны и для других регионов с русским населением. Составление своего родословия требует еще и знания структуры родства. Во-первых, родство бывает кровным (родовым), свойственным (по брачным союзам) и духовным (крестные родители, кумовья). Во-вторых, родство различается по отцовскому (мужскому) и по материнскому (женскому) колену или поколению.
Церковь и государственное законодательство всегда учитывали родство вступающих в брак, запрещая близкородственные брачные союзы. И народом давно подмечено, что такие семейные пары, даже ооразованные двоюродными оратьями и сестрами, нередко дают неполноценное потомство. Такое же важное значение придавалось возрасту вступающих в брак. Принятие христианства из Византии с ее более теплым климатом принесло на Русь практику ранневозрастной регистрации брачных отношений. Еще в XVI веке церковные правила позволяли женить сына, "егда скончается возрасту 15 лет, а дочери 12 лет, се бо есть закон истинный". Соборное уложение 1649 года повысило брачный возраст девушки до 15 лет. Считалось, что к этому возрасту она должна быть выдана замуж2. Таким образом, Церковь и государство рекомендовали сравнительно ранние браки. В крепостнической деревне даже в первой половине XIX века помещик нередко предписывал женить крепостных в раннем возрасте, чтобы создать лишнее "тягло".
Иное дело в черносошно-государственной деревне Европейского Севера и Сибири. Здесь действовало обычное право, которое в немалой степени определялось хозяйственными интересами семьи, влиянием социально-экономической политики государства (подати, повинности, мобилизация в армию и на строительство городов, крепостей, каналов и т. д.). Особенно велико, к примеру, было влияние этих факторов в конце XVII - первой четверти XVIII столетия, в период петровских реформ. Количество мужского населения в северных уездах сократилось тогда на 15-20 процентов. Образовался большой разрыв в численности мужчин и женщин, особенно в возрасте от 20 до 25 лет. В отдельных уездах в рамках этой возрастной группы мужчины составляли всего 40 процентов, что, безусловно, влияло на формирование семьи и вызывало увеличение доли не только поздних, но и разновозрастных браков3.
По показаниям старост тридцати волостей Мезенского, Холмогорского и Шенкурского уездов, зафиксированным в ходе подворной переписи Архангельской губернии 1785 года, в девяти волостях "молодые" женились с 15 лет и старше, в десяти - с 16-18 лет и старше, в одиннадцати - не ранее 20 лет. В таком же возрасте "выдают и девок в замужество". Таким образом, ранние браки преобладали лишь в девяти волостях. Находим в анкетах и более широкий разброс брачного возраста. Так, в Усть-Вашской волости Мезенского уезда женились не ранее 20-25 лет, в Лампоженской - в 20-30 лет, в Долгощельской указывается даже возраст в 35 лет. Примерно в этом возрасте здесь выдавались замуж и девушки. В Холмогорском, более земледельческом, уезде также имели место довольно поздние браки. В Ракульской волости преобладал брачный возраст в 15-30 лет, "девок выдают замуж в 18 и 25 лет". Некоторые старосты ранние браки считали исключением из правил 4.
Данных за XVII век нет, но сведения за первую четверть XVIII века дают основание утверждать, что поздние браки у северных крестьян преобладали давно. Так, по переписным книгам Куростровской волости 1710 года всего учтено в возрасте от 18 до 40 лет 140 душ мужского пола. Среди них женатых - 91, холостых - 49 человек. Из них - в возрастной группе от 18 до 25 лет преобладали холостые, составив 72 процента. В возрасте 26-29 лет - ни одного холостого. В старшей возрастной группе холостые составили 16 процентов, а остальные уже были женатыми. Конечно, среди тех и других могли быть и вдовцы, и вторично женившиеся. Однако вряд ли их было так много, чтобы изменить общую картину.
Поздние браки архангельских крестьян вряд ли являются исключением в обычаях государственных крестьян России, а также и крестьян некоторых стран Европы того времени. Так, во многих приходах Франции в XVII-XVIII веках средний возраст вступавших в первый брак составлял 24-27 лет, а по отдельным приходам - даже 28 лет.
По переписям выясняется и большое число разновозрастных неравных браков, особенно в XVIII веке, причиной чему были те условия жизни, о которых мы уже говорили выше. По неполным данным, в первой четверти этого столетия выбыло за пределы северных уездов около 15 тыс. мужчин, в том числе навсегда по правительственной мобилизации (умерли на работах, переселены в Петербург) 2300 душ мужского пола. Многие вернулись с работ и из армии в возрасте 30-40 лет. В то же время оставалось несколько тысяч женщин разных возрастов, бродивших по миру или имевших жалкое хозяйство. Так создавались условия для неравных браков, отрицательно сказывавшихся на росте численности населения, на его физическом развитии. Это отметил еще М. В. Ломоносов, боровшийся против ранних неравных браков. В сохранившейся заметке "О сохранении и размножении российского народа" он писал: "В обычай вошло во многих российских пределах, а особливо по деревням, что малых ребят, к супружеской должности неспособных, женят на девках взрослых, и часто жена могла бы по летам быть матерью своего мужа. Сему с натурою спорному поведению следуют худые обстоятельства: слезные приключения и рода человеческого превращению вредные душегубства"7.
В наше время, начиная с 70-х годов, возрастает доля внебрачных союзов и детей от "матерей" в возрасте 16-17 и даже 13-14 лет. К чему это приводит и как влияет на генофонд народа, поговорим ниже.
Несколько подробнее о кровном родстве. Обратимся к словарю Даля.
"Кровное родство определяется, по близости и дальности своей, линиями и степенями: каждое колено или поколение составляет степень (по св[оду] зак[онов] связь одного лица с другим посредством рождения), а связь, цепь степеней - линию. Степень, от которой идут линии, в отношении к ним называют коленом, а линии, в отношении к своему колену, отраслями или поколениями...; линия бывает восходящей, нисходящей и боковой; в каждой линии столько степеней, сколько рождений, считая вверх или вниз от данного лица, которого сын и есть первая степень; взаимное родство в боковой линии считается от данного лица вверх, по степеням, и вниз от общего родоначальника до родственника, о котором идет речь; посему два брата взаимно во второй степени родства, дядя с племянником в третьей, двоюродные братья в четвертой, сын двоюродного брата в пятой, внук его в шестой и пр. Первая боковая линия от братьев и сестер родителей (от перв[ой] восх[о]д[я]щ[ей] степ[ени]); вторая - от сестер и братьев деда и бабки (от второй восходящей степени) и т. д. Сим способом всякое родство определяется счетом линий и степеней". Родоначальник семьи, рода - это первый известный предок, от которого ведется родословная.
Чтобы лучше разобраться в степенях и линиях родства, познакомимся с материалами одного из множества присланных мне в 1989 году родословий. Это была семипоколенная роспись генеалогического дерева крестьянского рода Прохоровых. Первоначально было получено письмо с просьбой о помощи в начатых поисках. Завязалась переписка, а затем произошла и встреча. Борис Андреевич Прохоров, безусловно, богатая натура, как бы аккумулировавшая в себе положительное генной информации своих предков. Он не только врач (стоматолог-ортопед) районной больницы в Медвежьегорске (Карелия), но и автор двух повестей, нескольких стихотворений, одно из которых стало песней, филателист, фото- и кинолюбитель.
Примечание к схеме.
Одна дата - год рождения. Исключены мужчины, рано умершие в детстве или имевшие только дочерей. Прохоровы брачными союзами породнились более чем с двадцатью фамилиями: Купцовыми, Поляковыми, Волгиными, Васиными, Макаровыми, Лузиными, Мельниковыми, Лариными, Колесовыми, Ершовыми, Мягковыми, Григорьевыми и др.
И вот генеалогические поиски. Уже "нашел" более ста родственников только по линии отца, причем 95 из них в 1990 году еще здравствовали. На основании присланной росписи 115 имен мною составлена более краткая.
Ценность данного материала в том, что он сопровождается сведениями о жизни, деятельности, индивидуальных качествах лиц и поколений. Можно сказать, что род имел здоровую основу своего поколенного генофонда. Малой родиной Прохоровых были д. Беклемишево бывшего Сонковского уезда Тверской губернии. Прадед Григорий Семенович имел трех сыновей и трех дочерей. Являясь рачительным крестьянином, построил крупорушку, затем мельницу. В роду сохранились воспоминания не только о его трудолюбии, но и о строгости. Лени детей не терпел, мог применить и розги, наказывал за неуместный смех и болтовню за столом. Старший сын Иван Григорьевич плотничал, его долго помнили также и как хорошего кузнечного мастера. Его брат Алексей (1884-1958) около 30 лет слыл ведущим поваром Елисеевского магазина в Ленинграде, был участником Великой Отечественной войны. Степан (1889-1960) переехал в Сестрорецк и как хороший плотник был назначен прорабом. Но сталинское лихолетье не миновало его. По доносу в 1937 году он был осужден, сослан в Улан-Удэ, а в 1941 году переведен в Медвежьегорск. Дочери Григория, Евдокия, Наталья и Мария, были отправлены отцом по разным монастырям.
Итак, в родовой Прохоровых были крестьяне-единоличники, колхозники, рабочие разных специальностей (плотники, столяры, кузнецы, повара-профессионалы), военные, участники войн и погибшие на фронтах в годы Великой Отечественной, православные монахини, атеисты, беспартийные и члены партии, испытавшие все беды в годы "великого перелома" и террора тридцатых. В общем, жизнь Прохоровых отразила судьбы русской тверской деревни в последние два столетия.
Розыски продолжаются. Возможно, удастся Борису Андреевичу "докопаться" до предков XVII и предыдущего столетий, для чего необходимы розыски в архивах (ревизские сказки, писцовые и переписные книги, актовые документы).
Семейные родственные отношения скреплялись и формальным, и нравственным авторитетом одного из старших членов семьи. Формальное главенство всегда принадлежало мужчине, деду, отцу, мужу, одному из сыновей. Поэтому и родословная определялась в первую очередь по мужской линии. Обобщающим в родословной является отец, как и первая ипостась Троицы в христианской религии: Бог Отец, Бог Сын, Бог Дух Святой. В родословной людей: отец родной, кровный; отчим, вотчим; отец названный, взявший приемыша как сына; отец духовный - священник-духовник или человек, оказавший особенно сильное влияние на формирование личности другого; отец крестный - восприемник от купели; отец посаженный - заступающий место отца в брачном обряде. Отчина, вотчина - недвижимое наследие от отца или деда ("а преж сего земля была отчина отца моего"); Отечество - родная земля; Родина - страна; малая родина - место рождения. В словаре Владимира Даля о русских сказано: "Отчиннолюбивый народ. Славяне отчизнолюбцы...".
* * *
Работая в Суворовском училище, на 42-м году жизни решил Получить диплом о высшем образовании. Так как много учился самостоятельно и имел многолетний опыт учительской работы, то мне легко было в 1948 году поступить на заочное отделение пединститута и в том же году фактически экстерном его закончить. Прилично зная английский язык, педагогику, отечественную и зарубежную литературу, я уделил основное внимание более углубленному изучению первоисточников и работ историков, историографии и философии истории. В связи с этим привлекали меня и родословия ученых. А были они чаще всего разносословными - из дворянских фамилий, купечества, духовенства, разночинной интеллигенции и из крестьян. Посчастливилось встретиться с некоторыми из них, а позже познакомиться и с их потомками. Позволю себе небольшое воспоминание об ученом, чья историческая концепция стала играть значительную роль и в моей научной биографии.
Заочное знакомство с его работами произошло в Саратове. В послеоктябрьский период, громя "буржуазную историографию", в том числе и школу "государственников", главой которой был Б. Н. Чичерин, стали вообще недооценивать историческую роль государства и права. Только в трудах видного ученого Серафима Владимировича Юшкова (1888-1952) по-прежнему полновесно отражались юридически-правовые факторы в отечественной истории. Фактически он сумел сохранить историографические традиции государственников и придал им звучание, к тому же подготовил много учеников. Сейчас его труды вновь стали переиздаваться.
Еще в Саратове задумал изучать историю так полюбившегося мне Европейского Севера. Потому и привлекла его статья "Очерки истории приходской жизни на Севере России в XV-XVII вв.", опубликованная еще в 1913 году. Позже, изучая государственное и обычное право в жизни северных крестьянских миров, вновь обратился к его трудам. В середине 80-х годов дал тему дипломной работы студенту Олегу Сурмачеву о Юшкове как историке государства и права. Тот проявил завидную энергию по сбору материалов о родовой ученого, о его учениках; установил личные контакты с его дочерью Евгенией Серафимовной Юшковой. Завязалась и моя переписка с нею, что и дало материалы о восстановлении фрагментов родовой этой фамилии. В ней были представители духовенства, сельских учителей и крестьянства. О высоком авторитете рода в народе говорит факт названия деревни именем Юшковых...
Родился Серафим Владимирович в семье сельского учителя. В четырехлетнем возрасте лишился матери. Воспитанием занялся его дед Иван Павлович, о котором с большой теплотой он всегда вспоминал. Закончил сельскую школу, затем начал учиться в гимназии в Пензе, с переездом отца в столицу учился в Мариинской гимназии. В 1906 году поступил в Петербургский университет на юридический факультет, а позднее закончил и историко-филологический. Его учителями были такие ученые, как академики С. Ф. Платонов, Е.В. Тарле, А.Е. Пресняков, Н.И. Кареев, А. С. Лаппо-Данилевский - все корифеи русской исторической науки. Серафим Владимирович был достойным учеником. Своей научной и общественной работой он заслужил звание профессора, действительного члена Казахской Академии наук и члена-корреспондента Украинской. Чертами его характера было уважительное отношение к ученикам, к людям вообще, требовательность к себе, интеллигентность, чувство юмора. Эти качества он передал и трем своим дочерям. Несколько поколений получили здоровую духовную и физическую информацию.
* * *
На этом прервем путешествие. После ухода из армии в конце 1950 года наступил другой этап в жизни автора, начавшего собирать материал в основном к родословиям крестьянских фамилий - сказались собственное сословное происхождение и новые встречи с интересными людьми.