А.П.ЧЕХОВ
СМЕРТЬ ЧИНОВНИКА

     В один  прекрасный вечер не менее прекрасный экзе-
кутор, Иван Дмитрич Червяков, сидел во втором ряду кре-
сел и глядел в бинокль на "Корневильские колокола".  Он
глядел  и  чувствовал  себя  на  верху  блаженства.  Но
вдруг...  В рассказах часто встречается это "но вдруг".
Авторы правы:  жизнь так полна внезапностей!  Но  вдруг
лицо его поморщилось,  глаза подкатились, дыхание оста-
новилось...  он отвел от глаз  бинокль,  нагнулся  и...
апчхи!!!  Чихнул,  как видите. Чихать никому и нигде не
возбраняется.  Чихают и мужики,  и  полицеймейстеры,  и
иногда  даже и тайные советники.  Все чихают.  Червяков
нисколько не сконфузился,  утерся платочком и, как веж-
ливый человек,  поглядел вокруг себя:  не обеспокоил ли
он кого-нибудь своим чиханьем? Но тут уж пришлось скон-
фузиться. Он увидел, что старичок, сидевший впереди не-
го,  в первом ряду кресел, старательно вытирал свою лы-
сину и шею перчаткой и бормотал что-то. В старичке Чер-
вяков узнал статского генерала Бризжалова, служащего по
ведомству путей сообщения.                             
     "Я его обрызгал!  - подумал Червяков. - Не мой на-
чальник, чужой, но все-таки неловко. Извиниться надо". 
     Червяков кашлянул,  подался туловищем вперед и за-
шептал генералу на ухо:                                
     - Извините, ваше - ство, я вас обрызгал... я неча-
янно...                                                
     - Ничего, ничего...                               
     - Ради бога, извините. Я ведь... я не желал!      
     - Ах, сидите пожалуйста! Дайте слушать!           
     Червяков сконфузился, глупо улыбнулся и начал гля-
деть  на сцену.  Глядел он,  но уж блаженства больше не
чувствовал.  Его начало помучивать беспокойство. В ант-
ракте  он  подошел к Бризжалову,  походил возле него и,
поборовши робость, пробормотал:                        
     - Я вас обрызгал,  ваше -  ство...  Простите...  Я
ведь... не то чтобы...                                 
     - Ах,  полноте... Я уж забыл, а вы все о том же! -
сказал генерал и нетерпеливо шевельнул нижней губой.   
     "Забыл, а у самого ехидство в  глазах,  -  подумал
Червяков, подозрительно поглядывая на генерала. - И го-
ворить не хочет.  Надо бы ему объяснить, что я вовсе не
желал...  что это закон природы,  а то подумает,  что я
плюнуть хотел.  Теперь не подумает,  так после  подума-
ет!.."                                                 
     Придя домой  Червяков рассказал жене о своем неве-
жестве. Жена, как показалось ему, слишком легкомысленно
отнеслась к происшедшему;  она только испугалась, а по-
том, когда узнала, что Бризжалов "чужой", успокоилась. 
     - А все-таки ты сходи,  извинись, - сказала она. -
Подумает, что ты себя в публике держать не умеешь!     
     - То-то  вот  и  есть!  Я извинялся,  да он как-то
странно...  Ни одного слова путного не сказал. Да и не-
когда было разговаривать.                              
     На другой день Червяков надел вицмундир, постригся
и пошел к Бризжалову объяснить...  Войдя в приемную ге-
нерала,  он увидел там много просителей, а между проси-
телями и самого генерала,  который уже начал прием про-
шений.  Опросив  несколько посетителей,  генерал поднял
глаза и на Червякова.                                  
     - Вчера в  "Аркадии",  ежели  припомните,  ваше  -
ство,  - начал докладывать экзекутор, - я чихнул-с и...
нечаянно обрызгал... Изв...                            
     - Какие пустяки...  Бог знает что! Вам что угодно?
- обратился генерал к следующему просителю.            
     "Говорить не хочет! - подумал Червяков, бледнея. -
Сердится, значит... Нет, этого нельзя так оставить... Я
ему объясню..."                                        
     Когда генерал кончил беседу с последним просителем
направился во внутренние апартаменты,  Червяков  шагнул
за ним и забормотал:                                   
     - Ваше-ство! Ежели я осмеливаюсь беспокоить ваше -
ство,  то именно из чувства, могу сказать, раскаяния!..
Не нарочно, сами изволите знать-с!                     
     Генерал состроил плаксивое лицо и махнул рукой.   
     - Да  вы просто смеетесь,  милостисдарь!  - сказал
он, скрываясь за дверью.                               
     "Какие же тут насмешки? - подумал Червяков. - Вов-
се  тут нет никаких насмешек!  Генерал,  а не может по-
нять!  Когда так, не стану же я больше извиняться перед
этим фанфароном!  Черт с ним!  Напишу ему письмо, а хо-
дить не стану! Ей-богу, не стану!"                     
     Так думал Червяков,  идя домой. Письма генералу он
не  написал.  Думал,  думал,  и  никак не выдумал этого
письма. Пришлось на другой день идти самому объяснять. 
     - Я вчера приходил беспокоить ваше - ство,  -  за-
бормотал  он,  когда генерал поднял на него вопрошающие
глаза,  - не для того,  чтобы смеяться, как вы изволили
сказать.  Я извинялся за то, что, чихая, брызнул-с... а
смеяться я и не думал. Смею ли я смеяться? Ежели мы бу-
дем смеяться,  так никакого тогда, значит, и уважения к
персонам... не будет...                                
     - Пошел вон!! - гаркнул вдруг посиневший и затряс-
шийся генерал.                                         
     - Что-с?  - спросил шепотом Червяков, млея от ужа-
са.                                                    
     - Пошел вон!! - повторил генерал, затопав ногами. 
     В животе у Червякова что-то оторвалось.  Ничего не
видя,  ничего не слыша,  он попятился к двери, вышел на
улицу и поплелся...  Придя машинально домой,  не снимая
вицмундира, он лег на диван и... помер.                

К титульной странице