А.П.ЧЕХОВ
МСТИТЕЛЬ
Федор Федорович Сигаев вскоре после того, как зас-
тал свою жену на месте преступления, стоял в оружейном
магазине Шмукс и Ко и выбирал себе подходящий револь-
вер. Лицо его выражало гнев, скорбь и бесповоротную ре-
шимость.
"Я знаю, что мне делать... - думал он. - Семейные
основы поруганы, честь затоптана в грязь, порок тор-
жествует, а потому я, как гражданин и честный человек,
должен явиться мстителем. Сначала убью ее и любовника,
а потом себя..."
Он еще не выбрал револьвера и никого еще не убил,
но его воображение уже рисовало три окровавленных тру-
па, разможженные черепа, текущий мозг, сумятицу, толпу
зевак, вскрытие... С злорадством оскорбленного человека
он воображал себе ужас родни и публики, агонию изменни-
цы и мысленно уже читал передовые статьи, трактующие о
разложении семейных основ.
Приказчик магазина - подвижная, французистая фи-
гурка с брюшком и в белом жилете - раскладывал перед
ним револьверы и, почтительно улыбаясь, шаркая ножками,
говорил:
- Я советовал бы вам, мсье, взять вот этот прек-
расный револьвер. Система Смит и Вессон. Последнее сло-
во огнестрельный науки. Тройного действия, с экстракто-
ром, бьет на шестьсот шагов, центрального боя. Обращаю,
мсье, ваше внимание на чистоту отделки. Самая модная
система, мсье... Ежедневно продаем по десятку для раз-
бойников, волков и любовников. Очень верный и сильный
бой, бьет на большой дистанции и убивает навылет жену и
любовника. Что касается самоубийц, то, мсье, я не знаю
лучшей системы...
Приказчик поднимал и опускал курки, дышал на ство-
лы, прицеливался и делал вид, что задыхается от востор-
га. Глядя на его восхищенное лицо, можно было подумать,
что сам он охотно пустил бы себе пулю в лоб, если бы
только обладал револьвером такой прекрасной системы,
как Смит и Вессон.
- А какая цена? - спросил Сигаев.
- Сорок пять рублей, мсье.
- Гм!.. Для меня это дорого!
- В таком случае, мсье, я предложу вам другой сис-
темы, подешевле. Вот, не угодно ли посмотреть? Выбор у
нас громадный, на разные цены... Например, этот револь-
вер системы Лефоше стоит только восемнадцать рублей,
но... (приказчик презрительно поморщился)... но, мсье,
эта система уже устарела. Ее покупают теперь только
умственные пролетарии и психопатки. Застрелиться или
убить жену из Лефоше считается теперь знаком дурного
тона. Хороший тон признает только Смита и Вессон.
- Мне нет надобности ни стреляться, ни убивать, -
угрюмо солгал Сигаев. - Я покупаю это просто для да-
чи... пугать воров...
- Нам нет дела, для чего вы покупаете, - улыбнулся
приказчик, скромно опуская глаза. - Если бы в каждом
случае мы доискивались причин, то нам, мсье, пришлось
бы закрыть магазин. Для пуганья воров Лефоше не годит-
ся, мсье, потому что он издает негромкий, глухой звук,
а я предложил бы вам обыкновенный капсюльный пистолет
Мортимера, так называемый дуэльный...
"А не вызвать ли мне его на дуэль? - мелькнуло в
голове Сигаева. - Впрочем, много чести... Таких скотов
убивают, как собак..."
Приказчик, грациозно поворачиваясь и семеня ножка-
ми, не переставая улыбаться и болтать, положил перед
ним целую кучу револьверов. Аппетитнее и внушительнее
всех выглядел Смит и Вессон. Сигаев взял в руки один
револьвер этой системы, тупо уставился на него и погру-
зился в раздумье. Воображение его рисовало, как он раз-
мозжает черепа, как кровь рекою течет по ковру и парке-
ту, как дрыгает ногой умирающая изменница... Но для его
негодующей души было мало этого. Кровавые картины,
вопль и ужас его не удовлетворяли... Нужно было приду-
мать что-нибудь более ужасное.
"Вот что, я убью его и себя, - придумал он, - а ее
оставлю жить. Пусть она чахнет от угрызений совести и
презрения окружающих. Это для такой нервной натуры, как
она, гораздо мучительнее смерти..."
И он представил себе свои похороны: он, оскорблен-
ный, лежит в гробу, с кроткой улыбкой на устах, а она,
бледная, замученная угрызениями совести, идет за гро-
бом, как Ниобея, и не знает, куда деваться от уничтожа-
ющих, презрительных взглядов, какие бросает на нее воз-
мущенная толпа...
- Я вижу, мсье, что вам нравится Смит и Вессон, -
перебил приказчик его мечтания. - Если он кажется вам
дорог, то извольте, я уступлю пять рублей... Впрочем, у
нас еще есть другие системы, подешевле.
Французистая фигурка грациозно повернулась и дос-
тала с полок еще дюжину футляров с револьверами.
- Вот, мсье, цена тридцать рублей. Это недорого, тем
более что курс страшно понизился, а таможенные пошлины,
мсье, повышаются каждый час. Мсье, клянусь богом, я
консерватор, но и я уже начинаю роптать! Помилуйте,
курс и таможенный тариф сделали то, что теперь оружие
могут приобретать только богачи! Беднякам осталось
только тульское оружие и фосфорные спички, а тульское
оружие - это несчастье! Стреляешь из тульского револь-
вера в жену, а попадаешь себе в лопатку...
Сигаеву вдруг стало обидно и жаль, что он будет мертв
и не увидит мучений изменницы. Месть тогда лишь сладка,
когда имеешь возможность видеть и осязать ее плоды, а
что толку, если он будет лежать в гробу и ничего не
сознавать.
"Не сделать ли мне так, - раздумывал он. - Убью его,
потом побуду на похоронах, погляжу, а после похорон се-
бя убью... Впрочем, меня до похорон арестуют и отнимут
оружие... Итак: убью его, она останется в живых, я... я
до поры до времени не убью себя, а пойду под арест.
Убить себя я всегда успею. Арест тем хорош, что на
предварительном дознании я буду иметь возможность раск-
рыть перед властью и обществом всю низость ее поведе-
ния. Если я убью себя, то она, пожалуй, со свойственной
ей лживостью и наглостью, во всем обвинит меня, и об-
щество оправдает ее поступок и, пожалуй, посмеется надо
мной; если же я останусь жив, то...!
Через минуту он думал: "Да, если я убью себя, то, по-
жалуй, меня же
обвинят и заподозрят в мелком чувстве... И к тому же за
что себя убивать? Это раз. Во-вторых, застрелиться -
значит струсить. Итак: убью его, ее оставлю жить, сам
иду под суд. Меня будут судить, а она будет фигуриро-
вать в качестве свидетельницы... Воображаю ее смущение,
ее позор, когда ее будет допрашивать мой защитник! Сим-
патии суда, публики и прессы будут, конечно, на моей
стороне..."
Он размышлял, а приказчик раскладывал перед ним
товар и считал своим долгом занимать покупателя.
- Вот английские системы, недавно только получены,
- болтал он. - Но предупреждаю, мсье, все эти системы
бледнеют перед Смит и Вессон. На днях - вы, вероятно,
уже читали - один офицер приобрел у нас револьвер сис-
темы Смит и Вессон. Он выстрелил в любовника, и - что
же вы думаете? - пуля прошла навылет, пробила затем
бронзовую лампу, потом рояль, а от рояля рикошетом уби-
ла болонку и контузила жену. Эффект блистательный и де-
лает честь нашей фирме. Офицер теперь арестован... Его,
конечно, обвинят и сошлют в каторжные работы! Во-пер-
вых, у нас еще слишком устарелое законодательство;
во-вторых, мсье, суд всегда бывает на стороне любовни-
ка. Почему? Очень просто, мсье! И судья, и присяжные, и
прокурор, и защитник сами живут с чужими женами, и для
них будет покойнее, если в России одним мужем будет
меньше. Обществу было бы приятно, если бы правительство
сослало всех мужей на Сахалин. О мсье, вы не знаете,
какое негодование возбуждает во мне современная порча
нервов! Любить чужих жен теперь так же принято, как ку-
рить чужие папиросы и читать чужие книги. С каждым го-
дом у нас торговля становится все хуже и хуже, - это не
значит, что любовников становится все меньше, а значит,
что мужья мирятся со своим положением и боятся суда и
каторги.
Приказчик оглянулся и прошептал:
- А кто виноват, мсье? Правительство!
"Идти на Сахалин из-за какой-нибудь свиньи тоже не
разумно, - раздумывал Сигаев. - Если я пойду на катор-
гу, то это даст только возможность жене выйти замуж
вторично и надуть второго мужа. Она будет торжество-
вать... Итак: ее я оставлю в живых, себя не убиваю,
его... тоже не убиваю. Надо придумать что-нибудь более
разумное и чувствительное. Буду казнить их презрением и
подниму скандальный бракоразводный процесс..."
- Вот, мсье, еще новая система, - сказал приказ-
чик, доставая с полки новую дюжину. - Обращаю ваше вни-
мание на оригинальный механизм замка...
Сигаеву, после его решения, револьвер был уже не
нужен, а приказчик между тем, вдохновляясь все более и
более, не переставал раскладывать перед ним свой товар.
Оскорбленному мужу стало совестно, что из-за него при-
казчик даром трудился, даром восхищался, улыбался, те-
рял время...
- Хорошо, в таком случае... - забормотал он, - я
зайду после или... или пришлю кого-нибудь.
Он не видел выражения лица у приказчика, но, чтобы
хоть немного сгладить неловкость, почувствовал необхо-
димость купить что-нибудь. Но что же купить? Он оглядел
стены магазина, выбирая что-нибудь подешевле, и остано-
вил свой взгляд на зеленой сетке, висевшей около двери.
- Это... это что такое? - спросил он.
- Это сетка для ловли перепелов.
- А что стоит?
- Восемь рублей, мсье.
- Заверните мне...
Оскорбленный муж заплатил восемь рублей, взял сет-
ку и, чувствуя себя еще более оскорбленным, вышел из
магазина.