А.П.ЧЕХОВ
КУЛАЧЬЕ ГНЕЗДО
Вокруг заброшенной барской усадьбы средней руки
группируется десятка два деревянных, на живую нитку
состроенных дач. На самой высокой и видной из них сине-
ет вывеска "Трактир" и золотится на солнце нарисованный
самовар. Вперемежку с красными крышами дач там и сям
уныло выглядывают похилившиеся и поросшие мохом крыши
барских конюшен, оранжерей и амбаров.
Майский полдень. В воздухе пахнет постными щами и
самоварною гарью. Управляющий Кузьма Федоров, высокий,
пожилой мужик в рубахе навыпуск и в сапогах гармоникой,
ходит около дач и показывает их дачникам-нанимателям.
На лице его написаны тупая лень и равнодушие: будут ли
наниматели, или нет, для него решительно все равно. За
ним шагают трое: рыжий господин в форме инженера-путей-
ца, тощая дама в интересном положении и девочка-гимна-
зистка.
- Какие, однако, у вас дорогие дачи, - морщится
инженер. - Все в четыреста да в триста рублей... ужас-
но! Вы покажыте нам что-нибудь подешевле.
- Есть и подешевле... Из дешевых только две оста-
лись... Пожалуйте!
Федор ведет нанимателей через барский сад. Тут
торчат пни да редеет жиденький ельник; уцелело одно
только высокой дерево - это стройный старик тополь, по-
щаженный топором словно для того только, чтобы оплаки-
вать несчастную судьбу своих сверстников. От каменной
ограды, беседок и гротов остались одни только следы в
виде разбросанных кирпичей, известки и гниющих бревен.
- Как все запущено! - говорит инженер, с грустью
поглядывая на следы минувшей роскоши. - А где теперь
ваш барин живет?
- Они не барин, а из купцов. В городе меблирован-
ные комнаты содержат... Пожалте-с!
Наниматели нагибаются и входят в маленькое камен-
ное строение с тремя решетчатыми, словно острожными
окошечками. Их обдает сыростью и запахом гнили. В доми-
ке одна квадратная комнатка, переделенная новой тесовой
перегородкой на две. Инженер щурит глаза на темные сте-
ны и читает на одной из них карандашную надпись: "В сей
обители мертвых заполучил меланхолию и покушался на са-
моубийство поручик Фильдекосов".
- Здесь, ваше благородие, нельзя в шапке стоять, -
обращается Федоров к инженеру.
- Почему?
- Нельзя-с. Здесь был склеп, господ хоронили. Еже-
ли которую приподнять доску и под пол поглядеть, то
гробы видать.
- Какие новости! - ужасается тощая дама. - Не го-
воря уже о сырости, тут от одной мнительности умрешь!
Не желаю жить с мертвецами!
- Мертвецы, барыня, не тронут-с. Не бродяги ка-
кие-нибудь похоронены, а ваш же брат - господа. Прошлым
летом здесь, в этом самом склепе, господин военный
Фильдекосов жили и остались вполне довольны. Обещались
и в этом году приехать, да вот что-то не едут.
- Он на самоубийство покушался? - спросил инженер,
вспомнив о надписи на стене.
- А вы откуда знаете? Действительно, это было, су-
дарь. И из-за чего-то вся канитель вышла! Не знал он,
что тут под полом, царствие им небесное, покойники ле-
жат, ну и вздумал, значит, раз ночью под половицу чет-
верть водки спрятать. Поднял эту доску, да как увидал,
что там гробы стоят, очумел. Выбежал наружу и давай
выть. Всех дачников в сумление ввел. Потом чахнуть на-
чал. Выехать не на что, а жить страшно. Под конец, су-
дарь, не вытерпел, руку на себя наложил. Мое-то
счастье, что я с него вперед за дачу сто рублей взял, а
то так бы и уехал, пожалуй, от перепугу. Пока лежал да
лечился, попривык... ничего... Опять обещался приехать:
"Я, говорит, такие приключения смерть как люблю!" Чу-
дак!
- Нет, уж нам другую дачу покажите.
- Извольте-с. Еще одна есть, только похуже-с.
Кузьма ведет дачников в сторону от усадьбы, к мес-
ту, где высится оборванная клуня... За клуней блестит
поросший травою пруд и темнеют господские сараи.
- Здесь можно рыбу ловить? - спрашивает инженер.
- Сколько угодно-с... Пять рублей за сезон запла-
тите и ловите себе на здоровье. То есть удочкой в реке
можно, а ежели пожелаете в пруду карасей ловить, то тут
особая плата.
- Рыба пустяки, - замечает дама, - и без нее можно
обойтись. А вот насчет провизии. Крестьяне носят сюда
молоко?
- Крестьянам сюда не велено ходить, сударыня. Дач-
ники провизию обязаны у нас на ферме забирать. Такое уж
условие делаем. Мы недорого берем-с. Молоко четвертак
за пару, яйца, как обыкновенно, три гривенника за деся-
ток, масло полтинник... Зелень и овощ разную тоже у нас
должны забирать.
- Гм... а грибы у вас есть где собирать?
- Ежели лето дождливое, то и гриб бывает. Собирать
можно. Взнесете за сезон шесть рублей с человека и со-
бирайте не только грибы, но даже и ягоды. Это можно-с.
К нашему лесу дорога идет через речку. Желаете - вброд
пойдете, не желаете - идите через лавы. Всего пятачок
стоит через лавы перейтить. Туда пятачок и оттеда пята-
чок. А ежели которые господа желают охотиться, ружьем
побаловаться, то наш хозяин не прекословит. Стреляй,
сколько хочешь, только фитанцию при себе имей, что ты
десять рублей заплатил. И купанье у нас чудесное. Берег
чистенький, на дне песок, глубина всякая: и по колено и
по шею. Мы не стесняем. За раз пятачок, а ежели за се-
зон, то четыре с полтиной. Хоть целый день в воде сиди!
- А соловьи у вас поют? - спрашивает девочка.
- Намеднись за рекой пел один, да сынишка мой пой-
мал, трактирщику продал. Пожалте-с!
Кузьма вводит нанимателей в ветхий сарайчик с но-
выми окнами. Внутри сарайчик разделен перегородками на
три коморки. В двух коморках стоят пустые закрома.
- Нет, куда же тут жить! - заявляет тощая дама,
брезгливо оглядывая мрачные стены и закрома. - Это са-
рай, а не дача. И смотреть нечего, Жорж... Тут, навер-
ное, и течет и дует. Невозможно жить!
- Живут люди! - вздыхает Кузьма. - На бесптичье,
как говорится, и кастрюля соловей, а когда нет дач, так
и эта в добрую душу сойдет. Не вы наймете, так другие
наймут, а уж кто-нибудь да будет в ней жить. По-моему,
эта дача для вас самая подходящая, напрасно вы, это са-
мое... супругу свою слушаете. Лучше нигде не найтить. А
я бы с вас и взял бы подешевле. Ходит она за полторас-
та, а я бы сто двадцать взял.
- Нет, милый, не идет. Прощайте, извините, что
обеспокоили.
- Ничего-с. Будьте здоровы-с.
И, провожая глазами уходящих дачников, Кузьма каш-
ляет и добавляет:
- На чаек бы следовало с вашей милости. Часа два
небось водил. Полтинничка-то уж не пожалейте!