А.П.ЧЕХОВ
ЗАБЛУДШИЕ
Дачная местность, окутанная ночным мраком. На де-
ревенской колокольне бьет час. Присяжные поверенные Ко-
зявкин и Лаев, оба в отменном настроении и слегка поша-
тываясь, выходят из лесу и направляются к дачам.
- Ну, слава создателю, пришли... - говорит Козяв-
кин, переводя дух. - В нашем положении пройти пехтурой
пять верст от полустанка - подвиг. Страшно умаялся! И,
как назло, ни одного извозчика...
- Голубчик, Петя... не могу! Если через пять минут
я не буду в постели, то умру, кажется...
- В по-сте-ли? Ну, это шалишь, брат! Мы сначала
поужинаем, выпьем красненького, а потом уж и в постель.
Мы с Верочкой не дадим тебе спать... А хорошо, братец
ты мой, быть женатым! Ты не понимаешь этого, черствая
душа! Приду я сейчас к себе домой утомленный, замучен-
ный... меня встретит любящая жена, попоит чайком, даст
поесть и, в благодарность за мой труд, за любовь,
взглянет на меня своими черненькими глазенками так лас-
ково и приветливо, что забуду я, братец ты мой, и уста-
лость, и кражу со взломом, и судебную палату, и касса-
ционный департамент... Хоррошо!
- Но... у меня, кажется, ноги отломались... Я едва
иду... Пить страшно хочется...
- Ну, вот мы и дома.
Приятели подходят к одой из дач и останавливаются
перед крайним окном.
- Дачка славная, - говорит Козявкин. - Вот завтра
увидишь, какие здесь виды! Темно в окнах. Стало быть,
Верочка уже легла, не захотела дожидаться. Лежит и,
должно быть, мучится, что меня до сих пор нет... (Пиха-
ет тростью окно, которое отворяется). Этакая ведь бесс-
трашная, ложится в постель и не запирает окон. (Снимает
крылатку и бросает ее вместе с портфелем в окно.) Жар-
ко! Давай-ка затянем серенаду, посмешим ее... (Поет.)
"Месяц плывет по ночным небесам... Ветерочек чуть-чуть
дышит... ветерочек чуть-чуть колышет"... Пой, Алеша!
Верочка, спеть тебе серенаду Шуберта? (Поет.) "Пе-еснь
моя-я-я... лети-ит с мольбо-о-о-ю..." (Голос обрывается
судорожным кашлем.) Тьфу! Верочка, скажи-ка Аксинье,
чтобы она отперла нам калитку! (Пауза.) Верочка! Не ле-
нись же, встань, милая! (Становится на камень и глядит
в окно.) Верунчик, мамочка моя, веревьюнчик... ангело-
чек, жена моя бесподобная, встань и скажи Аксинье, что-
бы она отперла нам калитку! Ведь не спишь же! Мамочка,
ей-ббогу, мы так утомлены и обессилены, что нам вовсе
не до шуток. Ведь мы пешком от станции шли! Да ты слы-
шишь или нет? А, черт возьми! (Делает попытку влезть в
окно и срывается.) Может быть, гостю неприятны эти шут-
ки! Ты, я вижу, Вера, такая же институтка, как была,
все бы тебе шалить...
- А может быть, Вера Степановна спит! - говорит
Лаев.
- Не спит! Ей, вероятно, хочется, чтобы я поднял
шум и взбудоражил всех соседей! Я уже начинаю сердить-
ся, Вера! А, черт возьми! Подсади меня, Алеша, я влезу!
Девчонка ты, школьница и больше ничего!.. Подсади!
Лаев с пыхтеньем подсаживает Козявкина. Тот влеза-
ет в окно и исчезает во мраке комнаты.
- Верка! - слышит через минуту Лаев. - Где ты?
Черррт... Тьфу, во что-то руку выпачкал! Тьфу!
Слышится шорох, хлопанье крыльев и отчаянный крик
курицы.
- Вот те на! - слышит Лаев. - Вера, откуда у нас
куры? Черт возьми, да тут их пропасть! Плетушка с ин-
дейкой... Клюется, п-подлая!
Из окна с шумом вылетают две курицы и, крича во
все горло, мчатся по улице.
- Алеша, да мы не туда попали! - говорит Козявкин
плачущим голосом. - Тут куры какие-то... Я, должно
быть, обознался... Да ну вас к черту, разлетались тут,
анафемы!
- Так ты выходи поскорей! Понимаешь? Умираю от
жажды!
- Сейчас... Найду вот крылатку и портфель...
- Ты спичку зажги!
- Спички в крылатке... Угораздило же меня сюда
забраться! Все дачи одинаковые, сам черт не различит их
в потемках. Ой, индейка в щеку клюнула! П-подлая...
- Выходи поскорее, а то подумают, что мы кур вору-
ем!
- Сейчас... Крылатки никак не найду. Тряпья здесь
валяется много, и не разберешь, где тут крылатка.
Брось-ка мне спички!
- У меня нет спичек!
- Положение, нечего сказать! Как же быть-то? Без
крылатки и портфеля никак нельзя. Надо отыскать их.
- Не понимаю, как это можно не узнать своей собс-
твенной дачи, - возмущается Лаев. - Пьяная рожа... Если
б я знал, что будет такая история, ни за что бы не пое-
хал с тобой. Теперь бы я был дома, спал безмятежно, а
тут изволь вот мучиться... Страшно утомлен, пить хочет-
ся... голова кружится!
- Сейчас, сейчас... не умрешь...
Через голову Лаева с криком пролетает большой пе-
тух. Лаев глубоко вздыхает и, безнадежно махнув рукой,
садится на камень. Душа у него горит от жажды, глаза
слипаются, голову клонит вниз... Проходит минут пять,
десять, наконец двадцать, а Козявкин все еще возится с
курами.
- Петр, скоро ли ты?
- Сейчас. Нашел было портфель, да опять потерял.
Лаев подпирает голову кулаками и закрывает глаза.
Куриный крик становится все громче. Обитательницы пус-
той дачи вылетают из окна и, кажется ему, как совы кру-
жатся во тьме над его головой. От их крика в ушах его
стоит звон, душой овладевает ужас.
"Сскотна!.. - думает он. - Пригласил в гости, обе-
щал угостить вином да простоквашей, а вместо того зас-
тавил пройтись от станции пешком и этих кур слушать..."
Возмущаясь, Лаев сует подбородок в воротник, кла-
дет голову на свой портфель и мало-помалу успокаивает-
ся. Утомление берет свое, и он начинает засыпать.
- Нашел портфель! - слышит он торжествующий крик
Козявкина. - Найду сейчас крылатку, и - баста, идем!
Но вот сквозь сон слышит он собачий лай. Лает сна-
чала одна собака, потом другая, третья... и собачий
лай, мешаясь с куричным кудахтаньем, дает какую-то ди-
кую музыку. Кто-то подходит к Лаеву и спрашивает о
чем-то. Засим слышит он, что через его голову лезут в
окно, стучат, кричат... Женщина в красном фартуке стоит
около него с фонарем в руке и о чем-то спрашивает.
- Вы не имеете права говорить это! - слышит он го-
лос Козявкина. - Я присяжный поверенный, кандидат прав
Козявкин. Вот вам моя визитная карточка!
- На что мне ваша карточка! - говорит кто-то хрип-
лым басом. - Вы у меня всех кур поразгоняли, вы подави-
ли яйца! Поглядите, что вы наделали! Не сегодня-завтра
индюшата должны были вылупиться, а вы подавили. На что
же, сударь, сдалась мне ваша карточка?
- Вы не смеете меня удерживать! Да-с! Я не позво-
лю!
"Пить хочется..." - думает Лаев, стараясь открыть
глаза и чувствуя, как через его голову кто-то лезет из
окна.
- Я - Козявкин! Тут моя дача, меня тут все знают!
- Никакого Козявкина мы не знаем!
- Что ты мне рассказываешь? Позвать старосту! Он
меня знает!
- Не горячитесь, сейчас урядник приедет... Всех
дачников тутошних мы знаем, а вас отродясь не видели.
- Я уж пятый год в Гнилых Выселках на даче живу!
- Эва! Нешто это Выселки? Здесь Хилово, а Гнилые
Выселки правее будут, за спичечной фабрикой. Версты за
четыре отсюда.
- Черт меня возьми! Это, значит, я не той дорогой
пошел!
Человеческие и птичьи крики мешаются с собачьим
лаем, и из смеси звукового хаоса выделяется голос Ко-
зявкина:
- Вы не смеете! Я заплачу! Вы узнаете, с кем имее-
те дело!
Наконец голоса мало-помалу стихают. Лаев чувству-
ет, что его треплют за плечо.