А.П.ЧЕХОВ
АПТЕКАРША
Городишко Б., состоящий из двух-трех кривых улиц,
спит непробудным сном. В застывшем воздухе тишина.
Слышно только, как где-то далеко, должно быть за горо-
дом, жидким, охрипшим тенорком лает собака. Скоро расс-
вет.
Все давно уже уснуло. Не спит только молодая жена
провизора Черномордика, содержателя б-ской аптеки. Она
ложилась уже три раза, но сон упрямо не идет к ней - и
неизвестно отчего. Сидит она у открытого окна, в одной
сорочке, и глядит на улицу. Ей душно, скучно, досад-
но... так досадно, что даже плакать хочется, а отчего -
опять-таки неизвестно. Какой-то комок лежит в груди и
то и дело подкатывает к горлу... Сзади, в нескольких
шагах от аптекарши, прикорнув к стене, сладко похрапы-
вает сам Черномордик. Жадная блоха впилась ему в пере-
носицу, но он этого не чувствует и даже улыбается, так
как ему снится, будто все в городе кашляют и непрерывно
покупают у него капли датского короля. Его не разбудишь
теперь ни уколами, ни пушкой, ни ласками.
Аптека находится почти у края города, так что ап-
текарше далеко видно поле... Она видит, как мало-помалу
белеет восточный край неба, как он потом багровеет,
словно от большого пожара. Неожиданно из-за отдаленного
кустарника выползает большая, широколицая луна. Она
красна (вообще луна, вылезая из-за кустов, всегда поче-
му-то бывает ужасно сконфужена).
Вдруг среди ночной тишины раздаются чьи-то шаги и
звяканье шпор. Слышатся голоса.
"Это офицеры от исправника в лагерь идут", - дума-
ет аптекарша.
Немного погодя показываются две фигуры в белых
офицерских кителях: одна большая и толстая, другая по-
меньше и тоньше... Они лениво, нога за ногу, плетутся
вдоль забора и громко разговаривают о чем-то. Поравняв-
шись с аптекой, обе фигуры начинают идти еще тише и
глядят на окна.
- Аптекой пахнет... - говорит тонкий. - Аптека и
есть! Ах, помню... На прошлой неделе я здесь был, кас-
торку покупал. Тут еще аптекарь с кислым лицом и с ос-
линой челюстью. Вот, батенька, челюсть! Такой именно
Сампсон филистимлян избивал.
- М-да... - говорит толстый басом. - Спит фарма-
ция! И аптекарша спит. Тут, Обтесов, аптекарша хоро-
шенькая.
- Видел. Мне она очень понравилась... Скажите,
доктор, неужели она в состоянии любить эту ослиную че-
люсть? Неужели?
- Нет, вероятно, не любит, - вздыхает доктор с та-
ким выражением, как будто ему жаль аптекаря. - Спит те-
перь мамочка за окошечком! Обтесов, а? Раскинулась от
жары... ротик полуоткрыт... и ножка с кровати свеси-
лась... Чай, болван аптекарь в этом добре ничего не
смыслит... Ему небось что женщина, что бутыль с карбол-
кой - все равно!
- Знаете что, доктор? - говорит офицер, останавли-
ваясь. - Давайте-ка зайдем в аптеку и купим чего-ни-
будь! Аптекаршу, быть может, увидим.
- Выдумал - ночью!
- А что же? Ведь они и ночью обязаны торговать.
Голубчик, войдемте!
- Пожалуй...
Аптекарша, спрятавшись за занавеску, слышит сиплый
звонок. Оглянувшись на мужа, который храпит по-прежнему
сладко и улыбается, она набрасывает на себя платье, на-
девает на босою ногу туфли и бежит в аптеку.
За стеклянной дверью видны две тени... Аптекарша
припускает огня в лампу и спешит к двери, чтобы отпе-
реть, и ей уже не скучно, и не досадно, и не хочется
плакать, а только сильно стучит сердце. Входят толс-
тяк-доктор и тонкий Обтесов. Теперь уж их можно расс-
мотреть. Толстобрюхий доктор смугл, бородат и непово-
ротлив. При каждом малейшем движении на нем трещит ки-
тель и на лице выступает пот. Офицер же розов, безус,
женоподобен и гибок, как английский хлыст.
- Что вам угодно? - спрашивает их аптекарша, при-
держивая на груди платье.
- Дайте... э-э-э на пятнадцать копеек мятных лепе-
шек!
Аптекарша не спеша достает с полки банку и начина-
ет вешать. Покупатели, не мигая, глядят на ее спину;
доктор жмурится, как сытый кот, а поручик очень серь-
езен.
- Первый раз вижу, что дама в аптеке торгует, -
говорит доктор.
- Тут ничего нет особенного... - отзывается апте-
карша, искоса поглядывая на розовое лицо Обтесова. -
Муж мой не имеет помощников, и я ему всегда помогаю.
- Тэк-с... А у вас миленькая аптечка! Сколько тут
rазных этих... банок! И вы не боитесь вращаться среди
ядов! Бррр!
Аптекарша запечатывает пакетик и подает его докто-
ру. Обтесов подает ей пятиалтынный. Проходит полминуты
в молчании.... Мужчины переглядываются, делают шаг к
двери, потом опять переглядываются.
- Дайте на десять копеек соды! - говорит доктор.
Аптекарша опять, лениво и вяло двигаясь, протяги-
вает руку к полке.
- Нет ли тут, в аптеке, чего-нибудь этакого... -
бормочет Обтесов, шевеля пальцами, - чего-нибудь тако-
го, знаете ли, аллегорического, какой-нибудь живитель-
ной влаги... зельтерской воды, что ли? У вас есть зель-
терская вода?
- Есть, - отвечает аптекарша.
- Браво! Вы не женщина, а фея. Сочините-ка нам бу-
тылочки три!
Аптекарша торопливо запечатывает соду и исчезает в
потемках за дверью.
- Фрукт! - говорит доктор, подмигивая. - Такого
ананаса, Обтесов, и на острове Мадейре не сыщете. А?
Как вы думаете? Однако... слышите храп? Это сам госпо-
дин аптекарь изволят почивать.
Через минуту возвращается аптекарша и ставит на
прилавок пять бутылок. Она только что была в погребе, а
потому красна и немножко взволнована.
- Тсс... тише, - говорит Обтесов, когда она, рас-
купорив бутылку, роняет штопор. - Не стучите так, а то
мужа разбудите.
- Ну, так что же, если и разбужу?
- Он так сладко спит... видит вас во сне... За ва-
ше здоровье!
- И к тому же, - басит доктор, отрыгивая после
сельтерской, - мужья такая скучная история, что хорошо
бы они сделали, если бы всегда спали. Эх, к этой водице
да винца бы красненького.
- Чего еще выдумали! - смеется аптекарша.
- Великолепно бы! Жаль, что в аптеках не продают
спиритуозов! Впрочем... вы ведь должны продавать вино
как лекарство. Есть у вас vinum gallicum rubrum?
- Есть.
- Ну вот! Подавайте нам его! Черт его подери, та-
щите его сюда!
- Сколько вам?
- Quantum satis!.. Сначала вы дайте нам в воду по
унцу, а потом мы увидим... Обтесов, а? Сначала с водой,
а потом уже per se...
Доктор и Обтесов присаживаются к прилавку, снимают
фуражки и начинают пить красное вино.
- А вино, надо сознаться, препаскуднейшее! Vinum
plochissimum. Впрочем, в присутствии... э-э-э... оно
кажется нектаром. Вы восхитительны, сударыня! Целую вам
мысленно ручку.
- Я дорого дал бы за то, чтобы сделать это не мыс-
ленно! - говорит Обтесов. - Честное слово! Я отдал бы
жизнь!
- Это уж вы оставьте... - говорит госпожа Черно-
мордик, вспыхивая и делая серьезное лицо.
- Какая, однако, вы кокетка! - тихо хохочет док-
тор, глядя на нее исподлобья, плутовски. - Глазенки так
и стреляют! Пиф! паф! Поздравляю: вы победили! Мы сра-
жены!
Аптекарша глядит на их румяные лица, слушает их
болтовню и скоро сама оживляется. О, ей уже так весело!
Она вступает в разговор, хохочет, кокетничает и даже,
после долгих просьб покупателей, выпивает унца два
красного вина.
- Вы бы, офицеры, почаще в город из лагерей прихо-
дили, - говорит она, - а то тут ужас какая скука. Я
просто умираю.
- Еще бы! - ужасается доктор. - Такой ананас...
чудо природы и - в глуши! Прекрасно выразился Грибое-
дов: "В глушь! в Саратов!" Однако нам пора. Очень рад
познакомиться... весьма! Сколько с нас следует?
Аптекарша поднимает к потолку глаза и долго шеве-
лит губами.
- Двенадцать рублей сорок восемь копеек! - говорит
она.
Обтесов вынимает из кармана толстый бумажник, дол-
го роется в пачке денег и расплачивается.
- Ваш муж сладко спит... видит сны... - бормочет
он, пожимая на прощанье руку аптекарши.
- Я не люблю слушать глупостей...
- Какие же глупости? Наоборот... это вовсе не глу-
пости... Даже Шекспир сказал: "Блажен, кто смолоду был
молод!"
- Пустите руку!
Наконец покупатели, после долгих разговоров, целу-
ют у аптекарши ручку и нерешительно, словно раздумывая,
не забыли ли они чего-нибудь, выходят из аптеки.
А она быстро бежит в спальню и садится у того же
окна. Ей видно, как доктор и поручик, выйдя из аптеки,
лениво отходят шагов на двадцать, потом останавливаются
и начинают о чем-то шептаться. О чем? Сердце у нее сту-
чит, в висках тоже стучит, а отчего - она и сама не
знает... Бьется сердце сильно, точно те двое, шепчась
там, решают ее участь.
Минут через пять доктор отделяется от Обтесова и
идет дальше, а Обтесов возвращается. Он проходит мимо
аптеки раз, другой... То остановится около двери, то
опять зашагает... Наконец осторожно звякает звонок.
- Что? Кто там? - вдруг слышит аптекарша голос му-
жа. - Там звонят, а ты не слышишь! - говорит аптекарь
строго. - Что за беспорядки!
Он встает, надевает халат и, покачиваясь в полус-
не, шлепая туфлями, идет в аптеку.
- Чего... вам? - спрашивает он у Обтесова.
- Дайте... дайте на пятнадцать копеек мятных лепе-
шек.
С бесконечным сопеньем, зевая, засыпая на ходу и
стуча коленями о прилавок, аптекарь лезет на полку и
достает банку...
Спустя две минуты аптекарша видит, как Обтесов вы-
ходит из аптеки и, пройдя несколько шагов, бросает на
пыльную дорогу мятные лепешки. Из-за угла навстречу ему
идет доктор... Оба сходятся и, жестикулируя руками, ис-
чезают в утреннем тумане.
- Как я несчастна! - говорит аптекарша, со злобой
глядя на мужа, который быстро раздевается, чтобы опять
улечься спать. - О, как я несчастна! - повторяет она,
вдруг заливаясь горькими слезами. - И никто, никто не
знает...
- Я забыл пятнадцать копеек на прилавке, - бормо-
чет аптекарь, укрываясь одеялом. - Спрячь, пожалуйста,
в конторку...
И тотчас же засыпает.