ПРОЛОГ
Диковинный сон... Будто бы в царстве теней, над
входом в которое мерцает неугасимая лампада с надписью
"Мертвые души", шутник-Сатана открыл двери. Зашевели-
лось мертвое царство и потянулась из него бесконечная
вереница.
Манилов в шубе на больших медведях, Ноздрев в чу-
жом экипаже, Держиморда на пожарной трубе, Селифан,
Петрушка, Фитинья...
А самым последним тронулся он - Павел Иванович Чи-
чиков в знаменитой своей бричке.
И двинулась вся ватага на Советскую Русь и прои-
зошли в ней тогда изумительные происшествия. А какие -
тому следуют пункты.
1
Пересев в Москве из брички в автомобиль и летя в
нем по московским буеракам, Чичиков ругательски ругал
Гоголя:
- Чтоб ему набежало, дьявольскому сыну, под обеими
глазами по пузырю в копну величиною! Испакостил, изга-
дил репутацию так, что некуда носа показать. Ведь ежели
узнают, что я - Чичиков, натурально, в два счета выки-
нут к чертовой матери! Да еще хорошо, как только выки-
нут, а то еще, храни бог, на Лубянке насидишься. А все
Гоголь, чтоб ни ему, ни его родне...
И размышляя таким образом, въехал в ворота той са-
мой гостиницы, из которой сто лет тому назад выехал.
Все решительно в ней было по прежнему: из щелей
выглядывали тараканы и даже их как-будто больше сдела-
лось, но были и некоторые измененьица. Так например,
вместо вывески "Гостиница" висел плакат с надписью:
"Общежитие N такой-то" и, само собой, грязь и гадость
была такая, о которой Гоголь даже понятия не имел.
- Комнату!
- Ордер пожалте!
Ни одной секунды не смутился гениальный Павел Ива-
нович.
- Управляющего!
Трах! Управляющий старый знакомый: дядя Лысый Пи-
мен, который некогда держал "Акульку", а теперь открыл
на Тверской кафе на русскую ногу с немецкими затеями:
аршадами, бальзамами и, конечно, с проститутками. Гость
и управляющий облобызались, шушукнулись, и дело налади-
лось в миг без всякого ордера. Закусил Павел Иванович,
чем бог послал, и полетел устраиваться на службу.
2
Являлся всюду и всех очаровал поклонами несколько
набок и колоссальной эрудицией, которой всегда отличал-
ся.
- Пишите анкету.
Дали Павлу Ивановичу анкетный лист в аршин длины,
и на нем сто вопросов самых каверзных: откуда, да где
был, да почему?..
Пяти минут не просидел Павел Иванович и исписал
всю анкету кругом. Дрогнула только у него рука, когда
подавал ее.
- Ну, - подумал, - прочитают сейчас, что за сокро-
вище, и...
И ничего ровно не случилось.
Во-первых, никто анкету не читал, во-вторых попала
она в руки барышни регистраторши, которая распорядилась
ею по обычаю: провела вместо входящего по исходящему и
затем немедленно ее куда-то засунула, так что анкета
как в воду канула.
Ухмыльнулся Чичиков и начал служить.
3
А дальше пошло легче и легче. Прежде всего огля-
нулся Чичиков и видит, куда ни плюнь, свой сидит. Поле-
тел в учреждение, где пайки де выдают, и слышит:
- Знаю я вас, Скалдырников: возьмете живого кота,
обдерете, да и даете на паек! А вы дайте мне бараний
бок с кашей. Потому что лягушку вашу пайковую, мне хоть
сахаром облепи, не возьму ее в рот и гнилой селедки то-
же не возьму!
Глянул - Собакевич!
Тот, как приехал, первым долгом двинулся паек тре-
бовать. И ведь получил! Съел и надбавки попросил. Дали.
Мало! Тогда ему второй отвалили; был простой - дали
ударный. Мало! Дали какой-то бронированный. Слопал и
еще потребовал. И со скандалом потребовал! Обругал всех
христопродавцами, сказал, что мошенник на мошеннике си-
дит и мошенником погоняет и что есть один только поря-
дочный человек делопроизводитель, да и тот, если ска-
зать правду, свинья!
Дали академический.
Чичиков лишь увидел, как Собакевич пайками оруду-
ет, моментально и сам устроился. Но конечно, превзошел
и Собакевича. На себя получил, на несуществующую жену с
ребенком, на Селифана, на Петрушку, на того самого дя-
дю, о котором Бетрищеву рассказывал, на старуху-мать,
которой на свете не было. И всем академические. Так что
продукты к нему стали возить на грузовике.
А наладивши таким образом вопрос с питанием, дви-
нулся в другие учреждения, получать места.
Пролетая как-то раз в автомобиле по Кузнецкому,
встретил Ноздрева. Тот первым долгом сообщил, что он
уже продал и цепочку и часы. И точно, ни часов, ни це-
почки на нем не было. Но Ноздрев не унывал. Рассказал,
как повезло ему на лотерее, когда он выиграл полфунта
постного масла, ламповое стекло и подметки на детские
ботинки, но как ему потом не повезло и он, канальство,
еще своих шестьсот миллионов доложил. Рассказал, как
предложил Внешторгу поставить за границу партию настоя-
щих кавказских кинжалов. И поставил. И заработал бы на
этом тьму, если б не мерзавцы англичане, которые увиде-
ли, что на кинжалах надпись "Мастер Савелий Сибиряков"
и все их забраковали. Затащил Чичикова к себе в номер и
напоил изумительным, якобы из Франции полученным конь-
яком, в котором, однако, был слышен самогон во всей его
силе. И, наконец, до того доврался, что стал уверять,
что ему выдали восемьсот аршин мануфактуры, голубой ав-
томобиль с золотом и ордер на помещение в здании с ко-
лоннами.
Когда же зять его Мижуев выразил сомнение, обругал
его, но не Софроном, а просто сволочью.
Одним словом надоел Чичикову до того, что тот не
знал, как и ноги от него унести.
Но рассказы Ноздрева навели его на мысль и самому
заняться внешней торговлей.
4
Так он и сделал. И опять анкету написал и начал
действовать и показал себя во всем блеске. Баранов в
двойных тулупах водил через границу, а под тулупами
брабантские кружева; бриллианты возил в колесах, дыш-
лах, в ушах и невесть в каких местах.
И в самом скором времени появились у него пятьсот
апельсинов капиталу.
Но он не унялся, а подал куда следует заявление,
что желает снять в аренду некое предприятие и расписал
необыкновенными красками, какие от этого государству
будут выгоды.
В учреждении только рты расстегнули - выгода,
действительно, выходила колоссальная. Попросили указать
предприятие. Извольте. На Тверском бульваре, как раз
против Страстного монастыря, перейдя улицу и называется
- Пампушь на Твербуле. Послали запрос куда следует:
есть ли там такая штука. Ответили: есть и всей Москве
известна. Прекрасно.
- Подайте техническую смету.
У Чичикова смета уже за пазухой.
Дали в аренду.
Тогда Чичиков, не теряя времени полетел куда сле-
дует:
- Аванс пожалте.
- Представьте ведомость в трех экземплярах с над-
лежащими подписями и приложением печатей.
Двух часов не прошло, представил и ведомость. По
всей форме. Печатей столько, как в небе звезд. И подпи-
си налицо.
- За заведующего - Неуважай-Корыто, за секретаря -
Кувшинное Рыло, за председателя тарифно-расценочной ко-
миссии - Елизавета Воробей.
- Верно. Получите ордер.
Кассир только крякнул, глянув на итог.
Расписался Чичиков и на трех извозчиках увез денз-
наки.
А затем в другое учреждение:
- Пожалте под товарную ссуду.
- Покажите товары.
- Сделайте одолжение. Агента позвольте.
- Дать агента.
Тьфу! И агент знакомый: ротозей Емельян.
Забрал его Чичиков и повез. Привел в первый попав-
шийся подвал и показывает. Видит Емельян - лежит нес-
метное количество продуктов.
- М-да... И все ваше?
- Все мое.
- Ну, - говорит Емельян, - поздравляю вас в таком
случае. Вы даже не мильонщик, а трильонщик.
А Ноздрев, который тут же с ними увязался, еще
подлил масла в огонь:
- Видишь, - говорит, - автомобиль в ворота с сапо-
гами едет? Так это тоже его сапоги.
А потом вошел в азарт, потащил Емельяна на улицу и
показывает.
- Видишь магазины? Так это все его магазины. Все
что по эту сторону улицы - все его. А что по ту сторону
- тоже его. Трамвай видишь? Его. Фонари?.. Его. Видишь?
Видишь?
И вертит его во все стороны.
Так что Емельян взмолился:
- Верю! Вижу... Только отпусти душу на покаяние.
Поехали обратно в учреждение.
Там спрашивают:
- Ну что?
Емельян только рукой махнул:
- Это говорит неописуемо!
- Ну раз неописуемо - выдать ему N+1 миллиардов.
5
Дальше же карьера Чичикова приняла головокружи-
тельный характер. Уму непостижимо, что он вытворял. Ос-
новал трест для выделки железа из деревянных опилок и
тоже ссуду получил. Вошел пайщиком в огромный коопера-
тив и всю Москву накормил колбасой из коррекция дохлого
мяса. Помещица Коробочка, услышав, что теперь в Москве
"все разрешено", пожелала недвижимость приобрести: он
вошел в компанию с Замухрышкиным и Утешительным и про-
дал ей Манеж, что против университета. Взял подряд на
электрификацию города, от которого в три года никуда не
доскачешь, и войдя в контакт с бывшим городничим, раз-
метал какой-то забор, поставил вехи, чтобы было похоже
на планировку, а на счет денег, отпущенных на электри-
фикацию, написал, что их у него отняли банды капитана
Копейкина. Словом произвел чудеса.
И по Москве вскоре загудел слух, что Чичиков -
трильонщик. Учреждения начали рвать его к себе нарасх-
ват в спецы. Уже Чичиков снял за 5 миллиардов квартиру
в пять комнат, уже Чичиков обедал и ужинал в "Ампире".
6
Но вдруг произошел крах.
Погубил же Чичикова, как правильно предсказал Го-
голь, Ноздрев, а прикончила Коробочка. Без всякого же-
лания сделать ему пакость, а просто в пьяном виде,
Ноздрев разболтал на бегах и про деревянные опилки, и о
том, что Чичиков снял в аренду несуществующее предприя-
тие, и все это заключил словами, что Чичиков жулик, и
что он бы его расстрелял.
Задумалась публика, и как искра побежала крылатая
молния.
А тут еще дура Коробочка вперлась в учреждение
расспрашивать, когда ей можно будет в Манеже булочную
открыть. Тщетно уверяли ее, что Манеж казенное здание и
что ни купить его, ни что-нибудь открывать в нем нель-
зя, - глупая баба ничего не понимала.
А слухи о Чичикове становились все хуже и хуже.
Начали недоумевать, что такое за птица этот Чичиков, и
откуда он взялся. Появились сплетни, одна другой злове-
щее, одна другой чудовищней. Беспокойство вселилось в
сердца. Зазвенели телефоны, начались совещания. комис-
сия построения в комиссию наблюдения, комиссия наблюде-
ния в жилотдел, жилотдел в наркомздрав, наркомздрав в
главкустпром, главкустпром в наркомпрос, наркомпрос в
пролеткульт, и т.д.
Кинулись к Ноздреву. Это, конечно было глупо. Все
знали, что Ноздрев лгун, что Ноздреву нельзя верить ни
в одном слове. Но Ноздрева призвали и он ответил по
всем пунктам.
Объявил, что Чичиков действительно взял в аренду
несуществующее предприятие, и что он, Ноздрев, не видит
причины, почему бы не взять, ежели все берут? На воп-
рос: уж не белогвардейский ли шпион Чичиков, ответил,
что шпион и что его недавно хотели даже расстрелять, но
почему то не расстреляли. На вопрос: не делал ли Чичи-
ков фальшивых бумажек, ответил, что делал и даже расс-
казал анекдот о необыкновенной ловкости Чичикова: Как,
узнавши, что правительство хочет выпускать новые знаки,
Чичиков снял квартиру на Марьиной Роще и выпустил отту-
да фальшивых знаков на 18 миллиардов и при этом на два
дня раньше, чем вышли настоящие, а когда туда нагрянули
и опечатали квартиру, Чичиков в одну ночь перемешал
фальшивые знаки с настоящими, так что потом сам черт не
мог разобраться, какие знаки фальшивые, а какие настоя-
щие. На вопрос: точно ли Чичиков обменял свои миллиарды
на бриллианты, чтобы бежать за границу, Ноздрев отве-
тил, что это правда, и что он сам взялся помогать и
участвовать в этом деле, а если бы не он, ничего бы и
не вышло.
После рассказов Ноздрева полнейшее уныние овладело
всеми. Видят никакой возможности узнать, что такое Чи-
чиков, нет. И неизвестно, чем бы все это кончилось, ес-
ли бы не нашелся среди всей компании один. Правда Гого-
ля он тоже как и все и в руки не брал, но обладал ма-
ленькой дозой здравого смысла.
Он воскликнул:
- А знаете, кто такой Чичиков?
И когда все хором грянули:
- Кто?
Он произнес гробовым голосом:
- Мошенник.
7
Тут только и осенило всех. Кинулись искать анкету.
Нету. По входящему. Нету. В шкапу - нету. К регистра-
торше. - Откуда я знаю? У Иван Григорьича.
- Где?
- Не мое дело. Спросите у секретаря и т.д. и т.д.
И вдруг неожиданно в корзине для ненужных бумаг -
она.
Стали читать и обомлели.
Имя? Павел. Отчество? Иванович. Фамилия? Чичиков.
Звание? Гоголевский персонаж. Чем занимался до револю-
ции? Скупкой мертвых душ. Отношение к воинской повин-
ности? Ни то ни се, ни черт знает что. К какой партии
принадлежит? Сочувствующий (а кому - неизвестно). Был
ли под судом? Волнистый зигзаг. Адрес? Поворотя во
двор, в третьем этаже направо, спросить в справочном
бюро штаб-офицершу Подточину, а та знает.
Собственноручная подпись? Обмокни!!
Прочитали и окаменели.
Крикнули инструктора Бобчинского:
- Катись на Тверской бульвар в арендуемое им
предприятие и во двор, где его товары, может там что
откроется!
Возвращается Бобчинский. Глаза круглые.
- Чрезвычайное происшествие!
- Ну!
- Никакого предприятия там нету, это он адрес па-
мятника Пушкину указал. И запасы не его, а "Ара".
Тут все взвыли:
- Святители угодники! Вот так гусь! А мы ему мил-
лиарды!! Выходит, теперича, ловить его надо!
И стали ловить.
8
Пальцем в кнопку ткнули:
- Курьера.
Отворилась дверь и предстал Петрушка. Он от Чичи-
кова уже давно отошел и поступил курьером в учреждение.
- Берите немедленно этот пакет и немедленно отп-
равляйтесь.
Петрушка сказал:
- Слушаю-с.
Немедленно взял пакет, немедленно отправился и не-
медленно потерял.
Позвонили Селифану в гараж:
- Машину срочно.
- Чичас.
Селифан встрепенулся, закрыл мотор теплыми штана-
ми, натянул на себя куртку, вскочил на сиденье, засвис-
тел, загудел и полетел.
Какой же русский не любит быстрой езды?!
Любил ее и Селифан, и поэтому при самом въезде на
Лубянку пришлось ему выбирать между трамваем и зеркаль-
ным окном магазина. Селифан в течение одной терции вре-
мени выбрал второе, от трамвая увернулся и, как вихрь,
с воплем: "Спасите! " въехал в магазин через окно.
Тут даже у Тентетникова, который заведовал всеми
Селифанами и Петрушками, лопнуло терпение:
Уволить обоих к свиньям!
Уволили. Послали на биржу труда. Оттуда командиро-
вали: на место Петрушки - Плюшкинского Прошку, на место
Селифана - Григория Доезжай-Не-Доедешь.
А дело тем временем кипело дальше!
- Авансовую ведомость!
- Извольте.
- Попросить сюда Неуважая-Корыто.
Оказалось, попросить невозможно. Неуважая месяца
два тому назад вычистили из партии, а уже из Москвы он
и сам вычистился сейчас же после этого, так как делать
ему в ней было больше решительно нечего.
- Кувшинное Рыло!
Уехал куда-то на куличку инструктировать губотдел.
Принялись тогда за Елизавета Воробья. Нет такого!
Есть правда, машинистка Елизавета, но не Воробей. Есть
помощник заместителя младшего делопроизводителя замзав-
горотдел Воробей, но он не Елизавета!
Прицепились к машинистке:
- Вы?!
- Ничего подобного! Почему это я? Здесь Елизавета
с твердым знаком, а разве я с твердым? Совсем наобо-
рот...
И в слезы. Оставили в покое.
А тем временем, пока возились с Воробьем, право-
заступник Самосвистов дал знать Чичикову стороной, что
по делу началась возня и, понятное дело, Чичикова и
след простыл.
И напрасно гоняли машину по адресу: поворотя нап-
раво, никакого, конечно, справочного бюро не оказалось,
а была там заброшенная и разрушенная столовая общест-
венного питания. И вышла к приехавшим уборщица Фетинья
и сказала, что никого нетути.
Рядом, правда, поворотя налево, нашли нашли спра-
вочное бюро, но сидела там не штаб-офицерша Подточина,
а какая-то Подстега Сидоровна и, само собой разумеется,
не знала не только Чичиковского адреса, но и своего
собственного.
9
Тогда напало на всех отчаяние. Дело запуталось до
того, что и черт в нем никакого вкуса не отыскал. Несу-
ществующая аренда перемешалась с опилками, брабантские
кружева с электрификацией, Коробочкина покупка с брил-
лиантами. Влип в дело Ноздрев, оказались замешанными и
сочувствующий ротозей Емельян и беспартийный вор Антош-
ка, открылась какая-то панама с пайками Собакевича. И
пошла писать губерния!
Самосвистов работал не покладая рук и впутал в об-
щую кашу и путешествия по сундукам и дело о подложных
счетах за разъезды.
(По одному ему оказалось замешано до 50000 лиц) и
проч. и проч. Словом, началось черт знает что. И те у
кого миллиарды из-под носа выписали и те, кто их должны
были отыскать, метались в ужасе и перед глазами был
только один непреложный факт:
- Миллиарды были и исчезли.
Наконец встал какой-то дядя Митяй и сказал:
- Вот что, братцы... Видно, не миновать нам следс-
твенную комиссию назначить.
10
И вот тут (чего во сне не увидишь!) вынырнул, как
некий бог на машине, я и сказал:
- Поручите мне.
Изумились:
- А вы... того... сумеете?
А я:
- Будьте покойны.
Поколебались. Потом красным чернилом:
- Поручить.
- Тут я и начал (в жизнь не видел приятнее сна!)
Полетели со всех сторон ко мне 35 тысяч мотоцик-
листов:
- Не угодно ли чего?
А я им:
- Ничего не угодно. Не отрывайтесь от ваших дел. Я
сам справлюсь. Единолично.
Набрал воздуху и гаркнул так, что дрогнули стекла:
- Подать мне сюда Ляпкина-Тяпкина! Срочно! По те-
лефону подать!
- Так что подать невозможно... телефон сломался.
- А-а! Сломался! Провод оборвался? Так чтоб он да-
ром не мотался, повесить на нем того, кто докладывает!!
Батюшки! Что тут началось!
- Помилуйте-с... что вы-с... сию... хе-хе... ми-
нутку... эй! Мастеров! Проволоки! Сейчас починят.
В два счета починили и подали.
И я рванул дальше:
- Тяпкин? М-мерзавец! Ляпкин? Взять его прохвоста!
Подать мне списки! Что? Не готовы? Приготовить в пять
минут, или вы сами очутитесь в списках покойников!
Э-э-то кто?! Жена Манилова - регистраторша? В шею!
Улинька Бетрищева - машинистка? В шею! Собакевич? Взять
его! У вас служит негодяй Мурзофейкин? Шулер утешитель-
ный? Взять!! И того, что их назначил - тоже! Схватить
его! И его! И этого! И того! Фетинью вон! Поэта Тряпич-
кина, Селифана и Петрушку в учетное отделение! Ноздрева
в подвал... в минуту! В секунду!! Кто подписал ведо-
мость? Подать его каналью!! Со дна моря достать!!
Гром пошел по пеклу...
- Вот черт налетел! И откуда такого достали?!
А я:
- Чичикова мне сюда!!
- Н... н... невозможно сыскать. Они скрымшись...
- Ах, скрымшись? Чудесно! Так вы сядете на его
место.
- Помил...
- Молчать!!
- Сию минуточку... сию... повремените секундочку.
Ищут-с.
И через два мгновения нашли!
И напрасно Чичиков валялся у меня в ногах и рвал
на себе волосы и френч и уверял, что у него нетрудоспо-
собная мать.
- Мать?!. - гремел я, - мать?.. Где миллиарды? Где
народные деньги?! Вор!! Взрезать его мерзавца! У него
бриллианты в животе!
Вскрыли его. Тут они.
- Все?
- Все-с.
- Камень на шею и в прорубь!
И стало тихо и чисто.
И я по телефону:
- Чисто.
А мне в ответ:
- Спасибо. Просите, чего хотите.
Так я и взметнулся около телефона. И чуть было не
выложил в трубку все смутные предположения, которые
давно уже терзали меня:
"Брюки... фунт сахару... лампу в 25 свечей... "
Но вдруг вспомнил, что порядочный литератор должен
быть бескорыстен, увял и пробормотал в трубку:
- Ничего, кроме сочинений Гоголя в переплете, ка-
ковые сочинения мной недавно проданы на толчке.
И... бац! У меня на столе золотообрезный Гоголь!
Обрадовался я Николаю Васильевичу, который не раз
утешал меня в хмурые бессонные ночи, до того, что рявк-
нул:
- Ура!
И...
ЭПИЛОГ
...Конечно, проснулся. И ничего: ни Чичикова, ни
Ноздрева и, главное Гоголя...
- Э-хе-хе, - подумал я себе и стал одеваться, и
вновь пошла передо мной по-будничному щеголять жизнь.
