В качестве одного из многочисленных примеров этого очень характерно его отношение к использованию кислорода в металлургии. Первые попытки инженера Н. И. Мозгового использовать кислород в качестве технологического фактора ускорения процесса плавки, как известно, не получили поддержки у некоторых ученых.
Академик Бардин не был в числе сомневавшихся. Оп смело поддерживал рекомендацию министра И. Ф. Тевосяна заняться серьезным изучением данной проблемы, взяв на себя всю ответственность за возможные нежелательные последствия, которых опасались критики этой идеи.
Личное научное руководство опытами, проводившимися Инженером Н. И. Мозговым, и постоянная помощь со стороны И. П. Бардина в короткий срок показали полную возможность не только использовать кислородное дутье в металлургии, но и, главное, получить в результате огромный экономический эффект. В настоящее время кислород в металлургии, как известно, совершил революцию, и теперь никто из металлургов не может не только обойтись без обогащенного кислородом дутья, но и не может даже представить работу на мощных металлургических агрегатах по старой технологии.
Другим, не менее разительным примером является разработанный учеными ЦНИИЧермета под непосредственным руководством академика Бардина новый технологический процесс, обеспечивающий разливку металла непрерывным способом.
Мысль о непрерывной разливке металла зародилась у металлургов многие годы тому назад. Но применявшиеся тогда способы разливки не обеспечивали нужного успеха. Несмотря па это, группа ученых, возглавляемая М. С. Бойченко, продолжала трудиться, воодушевляемая директором института И. П. Бардиным, который в тяжелые моменты не только поддерживал научных работников и оказывал им всяческую помощь, но взял па себя научное руководство этой трудной, пока безуспешной работой.
Настойчивые усилия, большой труд ученых, умелое руководство исследованиями оправдали себя. Непрерывная разливка металла завоевала себе право гражданства не только в нашей стране, но и во многих других странах мира, охотно покупавших у пас лицензии па этот прогрессивный способ разливки металла.
И. П. Бардин никогда не игнорировал того, что могло оказать положительное влияние на ход развития советской металлургии. Любое достойное внимания предложение заинтересовывало его. Авторы предложений всегда отмечали после беседы с ним его теплое, заботливое, воодушевляющее отношение.
И наоборот, авторы авантюрных предложений (были и такие, и не однажды) подвергались суровой, порою уничтожающей критике. И на каком бы уровне ни рассматривались подобного рода предложения, академик смело выступал против, обоснованно защищая свою точку зрения.
Бывали случаи, когда такие выступления ему обходились недешево, но тогда оп обычно говорил: «Пусть меня лучше поругают, если я неправ, лишь бы стране, нашей металлургии не было нанесено ущерба».
Иван Павлович с присущей ему тщательностью и строгостью оберегал советскую металлургию от непродуманных, малоэффективных или просто вредных вмешательств.
Иван Павлович был ученым особой формации. Его деятельность проходила не в тишине замкнутого кабинета, а в постоянном непосредственном общении с учеными и специалистами-производственниками на их рабочих местах.
Его рабочее время, предназначавшееся для ЦНИИЧермета по установленному. им графику, было заполнено интенсивным трудом: он не уезжал из института, пока не решал всех вопросов. И как бы ни был занят, всегда находил возможность заглянуть хотя бы ненадолго в какую-либо из лабораторий. Регулярное посещение лабораторий института, экспериментального завода и строительных объектов сопровождалось не только ознакомлением с фактическим положением дел, но и оперативным решением тех вопросов, которые не требовали особого рассмотрения или вмешательства вышестоящих организаций.
Много времени он отдавал и поездкам по заводам металлургической промышленности. Вероятно, трудно найти такие металлургические предприятия, на которых И. П. Бар дину не представилась возможность побывать хотя бы один раз.
Посещение заводов, тесная связь и регулярное общение с производственниками рассматривались академиком как особо важная и нужная для пользы дела часть его деятельности.
Эти поездки обогащали его эрудицию и, главное, приносили большую пользу производству. Вероятно, многие работники того или иного металлургического завода, если поговорить с ними, обязательно вспомнят не только посещения Иваном Павловичем их завода, но и его полезные советы, которые помогли справиться с технологическими или другими трудностями.
Вспоминается, например, поездка Ивана Павловича на Златоустовский металлургический завод. Состоялась она в те годы, когда этот завод перестраивался на производство легированных и высококачественных марок сталей, а также сплавов специального назначения.
Завод весьма нуждался в квалифицированной помощи со стороны опытных специалистов. Но, как известно, готовых инженеров этой квалификации в то время не было, и на заводе одновременно с освоением технологии проводилось форсированное обучение специалистов. И. Ф. Тевосян, бывший тогда начальником Главспецстали, лично следил за работой завода и со свойственной ему энергией и настойчивостью оказывал необходимую помощь как через аппарат Главка, так, и особенно эффективно, путем личных выездов па завод.
Во время одного из посещений завода И. Ф. Тевосяном с ним прибыл Иван Павлович. Несмотря на то что это было первое посещение академиком Златоустовского металлургического завода, оно оказалось весьма полезным и продуктивным. Среди множества вопросов, требовавших неотложного решения, особенно «больным местом» в то время была очень низкая стойкость сводов мартеновских и электросталеплавильных печей.
С переходом на выплавку легированных сталей режим работы сталеплавильных агрегатов, естественно, изменился. Требования к огнеупорам повысились, и применявшийся до того времени динасовый сводовый кирпич оказался непригодным. Попытки завода повысить качество динаса, изготавливавшегося из местных кварцитов в своем огнеупорном цехе, не увенчались успехом.
Иван Павлович заинтересовался этим делом, быстро разобрался в его существе, предложил Уральскому филиалу АН СССР сделать нужные анализы и официально заявил И. Ф. Тевосяну, что в низком качестве динасового сводового кирпича повинны не заводские работники, а качество кварцита местной добычи.
Приняли срочные меры по доставке на завод сводового кирпича нужного качества, и проблема его стойкости была, таким образом, решена. Но это, по-видимому, не удовлетворяло И. П. Бардина. По его инициативе к основательному решению задачи повышения стойкости огнеупоров привлекли ученых-огнеупорщиков. Развернувшаяся в этом направлении большая исследовательская работа привела в конечном счете к замене динасового кирпича хромо-магнезитовым кирпичей и позволила па многие годы исключить заботы производственников о преждевременном выходе в ремонт печей, полностью ликвидировать аварийные остановки, вызывавшиеся обрушением сводов мартеновских печей.
Тогда же златоустовцы обратили внимание на особые качества характера Ивана Павловича: его исключительную простоту в обращении с людьми, бескорыстное желание оказать всемерную помощь советом и делом, его заботливое отношение к молодым, только что вступившим в жизнь специалистам, которым он личным примером хотел показать, как надо относиться к производству.
Иван Павлович всегда располагал обширной информацией по своей специальности. Нужные сведения он черпал из литературных источников и при посещении металлургических предприятий во время заграничных поездок.
В этом можно было убедиться, наблюдая, с каким старанием и энергией он стремился возможно полнее познакомиться с горно-металлургическими предприятиями Швеции во время последней поездки туда в сентябре-октябре 1959 г. по приглашению Шведской академии технических паук, присудившей академику И. П. Бардину золотую медаль Бринеля за заслуги в развитии черной металлургии. Медаль вручили 5 октября 1959 г. на расширенном заседании президиума Академии в торжественной обстановке. Президент Академии произнес речь, в которой подчеркнул, что вручаемая профессору И. П. Бардину (так принято в Швеции именовать ученых, даже если они являются академиками) медаль Бринеля является третьей по счету. Только двум крупным зарубежным ученым ранее вручалась эта высокая награда за особые научные заслуги.
Перед церемонией вручения медали Иван Павлович выступил с докладом па английском языке «Об организации научно-исследовательской работы в промышленности». Он говорил о том, что эмпирический подход к развитию научных знаний и к техническим открытиям в наш век не может принести каких-либо плодотворных результатов. Человечество, пользуясь достижениями физики, химии, механики и математики, настолько глубоко проникло в тайны природы, технический прогресс настолько велик, что дальнейшие открытия не могут появляться случайно. Теперь требуются большие знания, непрерывное накапливание новых знаний, создание новых материалов, новых конструкций оборудования и приборов.
В любой стране, становящейся па путь индустриального развития, важнейшей предпосылкой для достижения успеха должно явиться повышение роли науки и улучшение ее связи с практикой.
И. П. Бардин особо подчеркнул мысль о том, что идея планирования социалистического хозяйства в тесной взаимосвязи науки и практики разработана В. И. Лениным и является одной из основ Советского государства, достигшего за годы существования Советской власти больших успехов в научной деятельности, Научная работа перестала быть делом отдельных ученых. К участию в научной работе привлечены большие коллективы работников смежных специальностей, сотрудничество которых обеспечило комплексность исследований.
Показав развитие науки в нашей стране со времен М. В. Ломоносова и систему построения научно-исследовательских организаций в СССР, Иван Павлович обратил внимание присутствующих на необходимость активного международного научного сотрудничества и закончил доклад словами: «Обмен научно-техническими достижениями ученых разных стран, международные связи по вопросам организации и методам научных исследований предопределяют успех нашей общей деятельности на благо человечества, во имя дружбы народов».
Свое одиннадцатидневное пребывание в Швеции И. П. Бардин использовал с максимальной эффективностью. За это время он ознакомился со всеми шведскими институтами металлургического профиля, большинством металлургических заводов, производство которых представляло интерес для советской металлургии, и побывал на ряде горнорудных предприятий страны.
Короткий срок пребывания и желание тщательно ознакомиться с возможно большим количеством заводов и предприятий привели к предельной занятости.
Нельзя было не поражаться тому, как удается ему, уже немолодому человеку, имеющему за плечами 75 лет жизни, с таким увлечением интересоваться всем, что может оказаться полезным для советской металлургии. И. П. Бардину казалось недостаточным только услышать о том или ином процессе производства, ему хотелось обязательно увидеть этот процесс, лично побывать, например, на колошнике доменной печи фирмы «Сандвикен», работавшей па древесноугольном топливе и производившей чугун для выплавки шарикоподшипниковой стали, постоять на рабочей площадке у конвертера, обязательно проследив за процессом плавки от начала и до выпуска металла, ознакомиться с процессом окомкования руды, побывать на аглофабрике и узнать, что нового имеют шведские коллеги в деле офлюсования агломерата, спуститься в шахты каждого посещаемого рудника, не смущаясь большой глубиной, достигавшей порой 500 и более метров, узнать, нет ли в добыче железной руды новых приемов работы или новых неизвестных механизмов, и т. д.
Забывая о своем возрасте и необходимости вовремя пообедать и хотя бы немного отдохнуть, Иван Павлович спешил побывать всюду, и даже там, куда и сами-то шведы редко заглядывали и вынуждены были с неохотой направляться вслед за академиком. Они только разводили руками, удивляясь неистощимой энергии и любознательности советского профессора.
После многочасового трудового дня И. П. Бардин по вечерам терпеливо выдерживал дополнительную нагрузку, стараясь по возможности пи в чем не нарушать установившую-" ся у шведов традицию. Он, как правило, принимал участие во всех торжественных обедах, устраиваемых руководителями фирм (или заводов) в честь посетившего их почетного советского гостя.
Поздно вечером, возвращаясь в гостиницу, Иван Павлович не сразу ложился в постель, а только после того, как сделает необходимые памятные заметки в своей записной книжке о всем виденном за день.
При таком распорядке дня продуктивность работы И. П. Бардина во время заграничной командировки была исключительно высокой. Чтобы убедиться в этом, достаточно перечислить лишь некоторые из тех направлений, по которым академик дал рекомендации на основе критически рассмотренного им опыта работы шведских металлургов: подготовка шихты, ее обогащение, внедоменное обессеривание, повышение качества концентратов путем глубокого обогащения и подготовки шихты, развитие прямого восстановления богатых концентратов методами Виберга и Хёганеса, восстановление в электропечах, применение вращающихся конвертеров, работа конвертеров на богатых концентратах вместо скрапа с использованием высокой температуры газов конвертера и одновременным удалением фосфора и серы.
Шведские ученые, с которыми общался Иван Павлович во время своего кратковременного пребывания в их стране, по достоинству оценили его глубокие знания. Было обращено внимание даже на такой факт. Знакомясь с процессом бессемерования во вращающемся конвертере, предложенным проф. Каллингом, советский академик напомнил ему о некоем шведе по фамилии Геренсен. Это, видимо, немало удивило и самого Каллинга, и присутствовавших при этом шведов.
Оказывается, мало кому известный из иностранцев швед, живший около ста лет тому назад, сыграл определенную роль во внедрении в производственную практику бессемеровского процесса. Вот что об этом историческом факте рассказал Иван Павлович:
«Геренсен сразу оценил значение этого процесса. Он поехал в Лондон, купил патент Бессемера и, возвратившись, привез с собой англичанина, который должен был руководить внедрением изобретения Бессемера в Швеции. Но так как по прошествии года работ оказалось, что помощь англичанина ничего не дала, а за патент требовалось платить, Геренсен взялся за это дело сам, и после некоторой реконструкции конвертера и изменения режима плавки доменной печи (поднятия температуры чугуна) ему удалось получить впервые в июле 1858 г. бессемеровскую сталь, пригодную для применения.
Сам Бессемер еще долго не мог наладить получение хорошей стали (английская сталь никуда не годилась), и сталь завода «Сандвикен» (на котором работал в то время Геренсен) вывозилась в Англию и там прокатывалась. Сталь получали в большом количестве па заводе неподалеку от «Сандвикена» и использовали вначале главным образом для изготовления крупных изделий – валов паровых машин и прочих поковок, в которых в то время очень нуждались и которых нельзя было получить из сварочного железа. Кроме того, много металла требовал развивавшийся железнодорожный транспорт для производства рельс, колес и т. п.»
Завод, где шведы получали первую бессемеровскую сталь, не сохранился. На его месте остались лишь кое-какие следы кладки, на степах которой был установлен конвертер. Все это Иван Павлович внимательно осмотрел и сфотографировал, видимо, намереваясь со временем опубликовать.
С большим интересом он ознакомился с лабораторией, где когда-то работал Бринель, осмотрел сохранившееся там оборудование: печь для нагрева образцов и механический пресс. Именно этим оборудованием, по рассказам шведских специалистов, и пользовался известный шведский ученый, проводя свои знаменитые опыты.
О деятельности Бринеля Иван Павлович сделал следующую запись.
«Инженер Бринель, как известно, работал па предприятиях Швеции и являлся активным членом шведской организации «Ернконтурет», основанной более полутора столетий тому назад.
Свое начало «Ернконтурет» ведет еще с тех времен, когда Швеция являлась одной из самых крупных стран мира по производству железа.
Основной целью «Ернкоптурепта» было финансирование и укрепление промышленности страны, связанной с производством чугуна и стали. Фирма стремилась полнее использовать все научные средства, вовлекая в работу наиболее активные инженерно-технические силы, среди которых видное место занял Бринель. Первая контора – лаборатория по испытанию материалов – была им организована в 1874 г. Через 20 лет эта лаборатория перешла в Королевский институт технологии, а ныне заняла новое положение – стала правительственным отделом».
Среди заграничных поездок И. П. Бардина особое место занимают его посещения социалистических стран. Многочисленные выезды Ивана Павловича на металлургические предприятия и в институты этих стран сопровождались каждый раз оказанием большой научной и производственной помощи. Ученые социалистических стран высоко оценили деятельность И. П. Бардина, он был избран членом Академии наук Чехословакии, членом Академии наук Венгрии, членом Академии наук Румынии и членом-корреспондентом Академии наук Германской Демократической Республики.
О НЕКОТОРЫХ ВЗГЛЯДАХ И. П. БАРДИНА НА ОРГАНИЗАЦИЮ
НАУЧНОЙ РАБОТЫ
В. В. Михайлов
Первая моя встреча с И. П. Бардиным состоялась в конце 1937 г. вскоре после его назначения па должность главного инженера Главного управления металлургической промышленности Наркомтяжпрома. В то время я работал в Свердловске в научно-исследовательском институте черных металлов начальником лаборатории, занимался исследованиями и обоснованием технологии выплавки в доменных печах из уральских бокситовых руд высокоглиноземистых шлаков для алюминиевой и цементной промышленности и специальных литейных чугунов, а также ванадийсодержащих передельных чугунов и титансодержащих шлаков из титаномагнетитов. Впечатление от первой беседы у меня осталось на всю жизнь неизгладимое, а встреча навсегда закрепила паши хорошие деловые отношения.
Характерной особенностью деятельности И. П. Бардина в период нашего двадцатитрехлетнего знакомства было всегда благоприятное отношение ко всему новому в металлургии, полезному для создания прогрессивной технологии получения не только чугуна и специальных шлаков, но также ферросплавов, стали и прямого получения железа из руд.
И. П. Бардин живо интересовался вопросами комплексного использования в металлургии железных и железосодержащих руд Урала и других районов Советского Союза и ставил их перед учеными.
Например, при содействии И. П. Бардина и И. Ф. Тевосяна, по заданию Наркомчермета, научными работниками Уральского филиала Академии наук и производственниками двух уральских заводов в 1941 –1943 гг. успешно осуществлена выплавка доменного феррохрома для производства оборонного металла, остро необходимого в период Великой Отечественной войны.
В 1938 г. я был приглашен И. П. Бардиным на должность руководителя лаборатории металлургических процессов черных металлов Уральского филиала Академии наук СССР, председателем Президиума которого он был длительное время.
Эрудиция И. П. Бардина, понимание задач, стоявших перед страной, отличное знание теории и практики всех звеньев металлургического производства, литературы о достижениях металлургии и смежных с пей областей, а также взаимопонимание с производственниками и учеными, при большом доверии правительства, создали И. П. Бардину весьма благоприятные условия не только для быстрого решения проблем в металлургии и внедрения последних достижений и открытий в народное хозяйство, но также и для успешного руководства научной работой.
И. П. Бардин был большим патриотом Советской страны. После победы над фашистской Германией, почти за год до своей кончины, он говорил: «Я всю жизнь работал па заводах. Моя специальность – доменное дело. Самым важным я считаю свое участие в строительстве Кузнецкого завода. Он был создан вовремя и сыграл огромную роль в годы Великой Отечественной войны.
Работая до революции на заводах с бедным, примитивным оборудованием, я с завистью смотрел па быстрое развитие техники в Европе и Америке и мечтал о том времени, когда и мы приобщимся к техническому прогрессу. И я дошел до этих счастливых дней, к которым привела нас партия Ленина. Какое может быть большее удовлетворение для техника-металлурга, чем вид наших металлургических гигантов, оснащенных по последнему слову техники, созданной к тому же на отечественных заводах!
Я горжусь нашей металлургией, пашей индустрией. Я горд и счастлив переживать великую победу нашей Советской Родины и верю в ее несокрушимую мощь».
В период внедрения обогащенного кислородом дутья в доменный процесс И. П. Бардин, кроме исследований с сотрудниками созданных им Центрального института черной металлургии Министерства черной металлургии и Института металлургии им. А. А. Байкова Академии наук СССР, а также других институтов, неоднократно решал совместно с научными работниками Свердловска задачи изучения доменного процесса с построением тепловых диаграмм по Рейхардту, которые позволили ему как ученому объективно оценить влияние концентрации кислорода в дутье не только на повышение температуры горения кокса, по и количество поступающего в печь тепла, и сделать правильные выводы по разработке технологии выплавки чугуна в доменных печах с применением кислорода.
И. П. Бардина, как мне пришлось неоднократно убедиться, всегда интересовала экономическая оценка металлургического процесса. Он требовал от ученых не только положительного решения проблемы, но и экономической оценки получаемой продукции, делая в их присутствии проверку экономических расчетов, и часто повторял слова своего учителя, профессора В. П. Ижевского: «Учиться надо всю жизнь, а учеником быть возможно меньше».
Имел я счастье работать в экспедициях с академиком И. П. Бардиным при поездках на Дальний Восток вплоть до Сахалина, Владивостока и Якутии; на Кольский полуостров; по Северному 1 [На Печорское месторождение каменных углей и месторождения марганцевых руд.] и Среднему Уралу; на Курскую магнитную аномалию; по заводам Украины; по Казахстану 2 [Вместо с академиком К. И. Сатпаевым по месторождениям железных и марганцевых руд и каменных углей.] и видеть его неутомимую деятельность в развитии производительных сил и улучшении качества не только металла, по руд и углей.
При посещении комплексных геологических экспедиций в Сибири, на Дальнем Востоке и в других районах СССР он имел полное взаимопонимание с геологами, горняками, обогатителями, металлургами, экономистами. Получая от них точные данные, он глубоко анализировал и обрабатывал их по пути следования в другой район, а затем представлял конкретные предложения о строительстве заводов, шахт, обогатительных фабрик.
Он нам неоднократно говорил, что «лучше один раз увидеть, чем семь раз услышать». По его заданиям участниками экспедиций производились расчеты эффективности использования того или иного вида сырья. Полученные результаты в дальнейшем проверялись лабораторными исследованиями и опытными плавками па заводах.
И. П. Бардин был сторонником четкого планирования научно-исследовательской работы и контроля ее своевременного выполнения. Он всегда помогал оборудованием, средствами и людьми, если видел, что работа имеет перспективы. Он обладал редким сочетанием природного таланта ученого и выдающегося организатора, поборника всего передового, но боялся трудностей и говорил, что «внедрение есть упорная борьба за новое и нельзя ограничиваться словами: „Пришел, увидел, победил"». Он умел заметить и поддержать новое в самом его зародыше, там, где другие еще не могли видеть и оценить это новое. Он не читал лекций, но давал идеи и требовал их выполнения, чем способствовал научному и производственному росту окружавших его людей. Примером его реальной помощи является разработанная нами в Уральском филиале Академии наук, внедренная на заводе, технология получения из уральских концентратов безуглеродистого феррониобия. И. П. Бардин, давший нам весьма полезные консультации по технологии процесса, добился, чтобы этот сплав стал широко использоваться на заводах Советского Союза при производстве высококачественной стали.
И. П. Бардин с внешней стороны казался малоразговорчивым человеком, по это был Человек большой доброты и; отзывчивости с желанием помочь всякому, ищущему повое \, в пауке и технике. Его девиз: «Работать, работать и работать без конца. Нужно жить, а по существовать... Принимать активное участие во всей жизни нашей страны».
И. П. Бардин нам говорил: «Самый дорогой эксперимент в металлургии – это топтание па месте».
МУДРЫЙ НАУЧНЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ
В. Г. Воскобойников
У всех, кому посчастливилось работать с Иваном Павловичем Бардиным, остались самые светлые воспоминания о нем как о неповторимом научном руководителе. Он как-то по-своему, «по-бардински» умел поддерживать высокий темп исследовательских работ и развивать науку в поисках новых технологических процессов.
Вспоминая о периоде работы под его руководством, хочется указать на некоторые особые черты, присущие И. П. Бардину, которые следовало бы развивать у всех научных сотрудников и особенно организаторов и руководителей институтов. К ним относятся качества, перечисленные ниже.
Регулярное и систематическое ознакомление с результатами исследований, методикой экспериментирования и дальнейшими планами не путем беседы с руководителями работ у себя в кабинете, а непосредственно в лаборатории у экспериментальных установок. И. П. Бардин, как правило, начинал свой рабочий день с посещения отдельных лабораторий. Вспоминаются случаи, когда он ориентировался в дело и знал его лучше, чем непосредственные руководители научных подразделений и лабораторий, которые он посещал.
Умение и непрерывное стремление систематизировать и глубоко осмысливать чрезвычайно большой объем научной информации, в том числе зарубежной. Он всегда прочитывал большое количество статей, рефератов, отчетов и особо умел заметить в них то главное, что требует пристального внимания и дальнейшей разработки.
Широкое и обычно не заметное для окружающих его работников умение привить чувство творческой и интенсивной работы не путем призывов и каких-либо напоминаний, а личным примером. Это особо проявлялось в период его длительных поездок в вагоне-лаборатории по горнорудным предприятиям и металлургическим заводам. Ежедневно вечером И. П. Бардин подытоживал все интересное и важное, что было замечено и установлено за прошедший день.
Высокая организованность в работе. Иван Павлович сам составлял для себя графики посещения институтов, заводов, лабораторий и строго их выполнял. Например, он ежемесячно в один и тот же день и установленное время выезжал из Москвы на Новотульский металлургический завод, где проводились большие работы но интенсификации металлургических процессов, непрерывной разливке стали, прямому получению железа и порошковой металлургии. А самое главное, что он всегда готовился к этим поездкам, детально рассматривал как научные, так и организационные вопросы по проводимым работам и давал ценные и важные советы.
Организация комплексных исследований с привлечением ученых разных направлений и специальностей. Этот путь помог решить ряд трудных задач, связанных с созданием материалов для новой техники, чем также активно и плодотворно занимался Иван Павлович.
СОЗДАТЕЛЬ КРУПНЕЙШЕГО ОТРАСЛЕВОГО ИНСТИТУТА
В. В. Маркелов, И. И. Поляк, П. П. Чекалов, О. II. Липская
В Москве, у Дворцового моста через реку Яузу, там, где улица Радио, следуя за Красноказарменной, круто сворачивает влево, образуя тупой угол с Лефортовской набережной, высится внушительное пятиэтажное серое здание. Главный фасад его, почти двухсотметровой длины, обращен в сторону Яузы и старинного Головинского парка (ныне парк МВО) на ее противоположном берегу. Две разноформатные проездные арки на боковом 120-метровом фасаде здания по улице Радио нарастающим декором как бы указывают па расположение главного фасада. Строгий, пожалуй даже суровый, ритм массивных простенков с пилястрами и нарядный сложный карниз выдают монументальный почерк известных советских зодчих Л. В. Руднева и его помощника В. О. Мунца. Это – здание Центрального ордена Трудового Красного Знамени научно-исследовательского института черной металлургии имени Ивана Павловича Бардина (ЦНИИЧМ).
Оно занимает целый квартал между Лефортовской набережной, улицей Радио, 2-й Бауманской улицей и Техническим переулком. Шестиугольный контур его, в плане в виде неправильной трапеции с приставленным к ней вдоль набережной прямоугольным участком, имеет периметр 650 м.
Невелика площадь территории института, всего 2,2 га. Однако на ней разместились свыше восьмидесяти лабораторий пяти отраслевых институтов, составляющих ЦНИИЧМ, цеха и мастерские Экспериментального завода с уникальными экспериментальным и испытательным лабораторным и полупромышленным оборудованием, а главное, здесь собран могучий коллектив научных и инженерно-технических работников, способный мобильно решать проблемы развития новой техники для отрасли.
Каждое предприятие, каждое научное учреждение имеет свою историю, отражающую историю борьбы и труда человеческих коллективов. Теснейшим образом с ней переплетаются деятельность и судьбы отдельных личностей. Говоря о становлении ЦНИИЧМ, нельзя не выделить наиболее трудный его этап – этап строительства. Это 1935–1963 годы.
27 сентября 1934 г. в День Мира состоялась закладка первого здания (ныне корпус I), расположенного на углу Технического переулка и 2-й Бауманской улицы, проект которого был выполнен архитектором А. П. Вегнером. В 1963 г. введен в эксплуатацию корпус XVI–XVII на набережной Яузы, завершивший строительство. И. П. Бардин почти на протяжении всего этого периода был тесно и непосредственно связан со строительством института. ЦНИИЧМ был для него, без преувеличения, любимым детищем. Сюда, в свой небольшой кабинет, он приезжал регулярно три раза в неделю и работал здесь, как он сам отмечал, с особым удовольствием.
Бессменный руководитель ЦИИИЧМ с момента его основания (21.VIII 1944 г.) и до последнего вздоха (7.I. 1960 г.), И. П. Бардин задолго до формального назначения директором института принимал самое активное участие в строительстве и развитии этого научно-исследовательского учреждения.
Одной из предшественниц института являлась Научно-исследовательская лаборатория прокатки и прокатного машиностроения. Строительство ее началось в 1935 г. при МВТУ им. Н. Э. Баумана, и одновременно в здании МВТУ, при кафедре прокатки, в небольшом подвальном помещении была создана маленькая лабораторная установка для экспериментов по бесслитковой прокатке. Иван Павлович, тогда еще главный инженер Кузнецкого металлургического комбината, в один из приездов в Москву по приглашению совершенно незнакомого ему руководителя лаборатории В. Н. Воскресенского побывал на установке, познакомился с проектом и стройплощадкой лаборатории. Ему были показаны образцы стальной полосы, впервые полученные бесслитковым путем. «Делаете нужное дело»,– было его заключение.
В 1938 г. кафедра прокатки МВТУ переведена в Институт стали и сплавов, лаборатория прокатки осталась «без хозяина». Поставлен вопрос о ее ликвидации и использовании строящегося здания по другому назначению. А к этому времени уже под крышей машинный зал (ныне корпус II), выведена в кирпиче значительная доля трехэтажной основной части (корпус I). Неужели мечтам о создании этой крупной исследовательской ячейки для отечественной металлургии не суждено сбыться?
Иван Павлович, главный инженер Главного управления металлургической промышленности (ГУМП) Наркомтяжпрома, безоговорочно поддерживает ходатайство о передаче строительства лаборатории в систему черной металлургии. 28 июля 1938 г. выходит соответствующее распоряжение. С этого времени двери кабинета Ивана Павловича открываются для строителей лаборатории, а затем института в любое время и по любому вопросу. Он говорил: «Я знаю вас, строителей,– у вас каждую минуту чего-либо не хватает! Давайте, заходите! Говорите, что нужно!»
1939 г. Иван Павлович – заместитель наркома черной металлургии. Ему докладывают скорректированный технический проект лаборатории прокатки и прокатного машиностроения. Он внимательно рассматривает проект, особенно подробно расспрашивает о составе прокатного и плавильного оборудования и о возможности дальнейшего развития лаборатории и утверждает его.
Проект лаборатории существенно пересмотрен. Добавились еще два корпуса. Намечена вторая очередь строительства с выходом на улицу Радио. И в протоколе утверждения проекта от 27.11 1939 г., подписанном замнаркома черной металлургии И. П. Бардиным, записаны скупые строчки: «...с осуществлением второй очереди лаборатория по существу превратится в научно-исследовательский институт металлов, металлообрабатывающего оборудования и металлургических агрегатов». Они оказались пророческими.
Иван Павлович часто навещает стройку, живо интересуется ею, помогает во всем. Для пего нет мелочей. Вот один из многих примеров. Увидя, что монтируются подкрановые пути, он дает указание: стыки рельсов соединить термитной сваркой. Это выполняется, и потому так бесшумно идет по ним теперь мостовой крап. В своем кабинете в наркомате он ежемесячно знакомится с ходом исследований, ведущихся в стране по бесслитковым методам получения металлических полуфабрикатов, среди которых ведущее место позднее заняла непрерывная разливка.
1944 г. Враг еще не изгнан из пределов пашей Родины, а 27.IV 1944 г. принимается решение о создании ЦНИИЧМ, комплексного головного НИИ для черной металлургии, усовершенствования и развития металлургического производства. 21.VIII 1944 г. выходит, приказ об организации института. Определена структура, руководителем института назначен наряду с выполнением обязанностей замнаркома и вице-президента Академии наук СССР Иван Павлович Бардин.
В этот период создание такого института, по мнению Ивана Павловича, было совершенно необходимо, так как Уральский институт металлов располагал весьма скромными экспериментальными средствами, а все научные институты юга были в таком состоянии, что не могли немедленно приступить к организационной и практической работе. Учитывая это, Иван Павлович считал правильной организацию научных работ в центре, с привлечением крупных сил и средств, которые в тот момент можно было использовать значительно лучше и полнее, чем на периферии.
ЦНИИЧермет был создан па базе Московского НИИ качественных сталей и ферросплавов и Днепропетровского физико-технического института, эвакуированного в Магнитогорск. Он начал свою деятельность в зданиях, построенных вчерне до войны для научно-исследовательской лаборатории прокатки и прокатного машиностроения, в тех самых зданиях, которые уже так хорошо были знакомы Ивану Павловичу. Институт развернул исследовательскую работу с момента организации. Экспериментальный цех, в дальнейшем Экспериментальный завод института, еще до его организации уже давал нужную фронту продукцию.
В 1945 г. в связи с организацией строительства ЦНИИЧермета ему был отведен земельный участок.
Многие тогда задавали вопрос, почему для строительства такого института был выбран именно участок, примыкающий к зданиям лаборатории прокатки с общей площадью всего 2,2 га, где предстояло снести четырнадцать жилых домов, детский сад и два трехэтажных здания, занятые учреждениями. Разве не предупреждали многие специалисты Гипромеза и, наконец, его научно-технический совет о недостатках выбранного участка и «целесообразности строительства института на свободной не стесненной площади вне черты города»?
Руководитель немалых масштабов, строитель Кузнецкого металлургического гиганта, И. П. Бардин, бесспорно, не был новичком в делах строительства. Почему же все-таки институт было решено строить именно здесь? Иван Павлович без колебания принял решение. Здесь, именно здесь, на берегах Яузы, хотя и па маленьком «пятачке» в 2,2 га. И даже вопреки возражениям Гипромеза. Почему? Да потому, что нельзя было медлить ни минуты с исследованиями, надо было безотлагательно растить кадры научных работников, срочно создавать и внедрять новую технику в восстанавливаемую после войны отечественную металлургию. Ясно отдавал себе отчет оп и в том, что строительство ЦНИИЧермета в послевоенные годы не может быть для страны стройкой первостепенного значения, и в том, что стройка потребует повседневного внимания и помощи со стороны коллектива действующего института, без отрыва его от основной деятельности.
Здесь же налицо были здания с кубатурой до 40 тыс. м3 и рабочей площадью 5,8 тыс. м2, подключенные к городским инженерным коммуникациям, специальная трасса от ТЭЦ, кабель для которой сечением 3 х 120 мм2 в свое время был выделен по специальному распоряжению Г. К. Орджоникидзе, трансформаторная мощность 2500 кВт, технологическое и исследовательское оборудование. Всякое иное решение грозило невосполнимой потерей времени.
И вот началась большая, многогранная организаторская, творческая и практическая работа, потребовавшая от Ивана Павловича, как и во времена работы на металлургических заводах в период становления Советской власти и в период руководства строительством КМК, гражданского подвига... Приемная Ивана Павловича в Наркомате черной металлургии на первых порах была штаб-квартирой организации и строительства крупнейшего в стране отраслевого института.
Иван Павлович по твердо соблюдаемому графику бывал в институте три раза в неделю, и работники института, рабочие Экспериментального завода издали этого дня. Одни, чтобы выслушать его рекомендации и поделиться результатами работы, воспользоваться новинками иностранной технической литературы (в те времена как вице-президент Академии наук он получал ее ранее других), другие – обратиться к нему за помощью личного порядка.
Приезжая в институт, Иван Павлович отправлял шофера с портфелем, переполненным литературой, журналами, образцами пород или металла в свой кабинет, а сам направлялся на строительство нового корпуса, в цехи Экспериментального завода, в лаборатории. Возвращаясь в кабинет, вызывал руководителей работ или начальников цехов и давал необходимые указания. К этому он прибегал главным образом в тех случаях, когда замечал недостатки, но не хотел говорить о них в присутствии рабочих, щадил авторитет руководителя. Эту черту Ивана Павловича подтверждали еще работники заводов и институтов, приезжавшие на прием к нему как к заместителю наркома. Они говорили: пройдет по цеху, как будто не приглядывается к оборудованию, к людям, но все подметит. А потом вызовет начальника и сделает соответствующее внушение. Будучи очень простым в обращении с людьми, он никогда не пренебрегал мнением простых людей. Болтунов не терпел.
Обладая огромным опытом, эрудицией и феноменальной памятью, Иван Павлович в то же время никогда не настаивал на своем мнении, если налицо были доказательства, что в данном вопросе он не прав. С ним безбоязненно можно было спорить, если для этого были необходимые данные, без опасения «впасть в немилость». Как-то, отвечая на телефонный запрос из министерства, он сказал: «Этот вопрос я не могу решать, не поговорив с людьми, которые работают в институте день и ночь». Принимая сотрудников, он, выслушав информацию и ответы на интересовавшие его вопросы, подписывал подготовленные бумаги и тут же переходил к просмотру почты или иностранной литературы, стопка которой всегда лежала у него на столе. Это означало, что аудиенция окончена.
Строить всегда нелегко. В особенности новое, необычное. Трудно потому, что новое надо создавать достойным будущего. И потому, что часто нужно строить больше, чем позволяют возможности при «нормальной работе», без перегрузок. Такой была стройка ЦНИИЧермета и по масштабам, и по содержанию.
2.I. 1947 г. утверждено проектное задание на строительство института, разработанное Гипромезом. В соответствии с ним Гипромезом же выполнены эскизный проект застройки участка и технический проект первой очереди строительства по 2-й Бауманской ул. (корпуса VII и VIII). Неожиданно, несмотря на предварительные согласования, Архитектурный совет г. Москвы забраковал представленные проекты и в связи с ответственным расположением участка института предложил привлечь к архитектурной разработке проекта «видных мастеров архитектуры». А весной 1948 г. надо было начинать строительство. Потребовался ряд чрезвычайных мер, чтобы спасти положение. Для ускорения строительства ЦНИИЧермета с февраля 1948 г. был привлечен академик архитектуры Л. В. Руднев, в четырехмесячный срок разработавший эскизный проект застройки. Строительство института было возложено на Минтяжстрой, который поручил его тресту «Строитель».
В результате принятых мер и предварительного согласования решений, принимаемых в проекте, с главным архитектором г. Москвы 18.IV 1948 г. последний распорядился выдать разрешение па производство работ под гарантийное письмо академика Л. В. Руднева. Это и позволило начать строительство. Кстати, даже такому мастеру, как Л. В. Руднев с его мастерской, не скоро удалось добиться утверждения фасада здания со стороны р.Яузы (23.VII 1952 г.). Основной объем здания, примыкавшего к ул. Радио, должен был «уравновешиваться» с противоположной стороны через промежуточную «вставку» высотной башней, облик которой долгое время никак не устраивал Архитектурный совет города, а затем и Мосгорисполком. К счастью для института, к моменту ее строительства в архитектуре наступила эра борьбы с излишествами, и башню заменили зеркальным повторением уже выстроенной части, сделав фасад симметричным.
1949 г. Шли отделочные работы на последнем, пятом этаже первого из комплекса новых корпусов ЦНИИЧермета. И. П. Бардин, приехав в институт, как всегда, первым делом отправился па стройку. Поднимаясь по ступенькам лестницы, обшитым досками па время строительства для защиты от повреждений, Иван Павлович спросил: «Почему не смонтирован лифт, ведь строители могли бы им пользоваться, а кабину потом сменили бы?» Отвечают: «Нет фондов на лифт».– «Почему же мне об этом не сказали?» – «Нельзя же, Иван Павлович, по каждому поводу Вас беспокоить».– «Директор я или икона?»
Вечером раздался телефонный звонок. Звонила секретарь Ивана Павловича по Президиуму Академии наук и передала, что Иван Павлович просит заготовить за его подписью письмо на имя заместителя министра нефтяной промышленности с просьбой изготовить лифт, о чем оп с ним уже договорился. Иван Павлович, при всей его многогранной деятельности научного руководителя, был великолепным инженером, досконально знавшим всю технологию и все стадии инженерных работ.
Вспоминаются такие эпизоды.
В металлургическом цехе Экспериментального завода, рядом с основанием фундамента прокатного стана «360», был вырыт глубокий котлован для строительства нагревательной печи. Как-то ночью прорвало водопроводную трубу большого диаметра и струя воды вымыла грунт из под значительной части фундамента. Утром вокруг места аварии столпилась группа работников института. Спорили, решали, что делать. В этот момент подошел Иван Павлович и как был в костюме и шляпе, так и спрыгнул в котлован, взял переносную лампу и сунул голову в образовавшуюся пещеру. Вышел весь перемазанный и тут же дал указание, как установить опалубку и забетонировать под напором образовавшуюся выемку. Прошло уже много лет, фундамент стоит, и на нем смонтирован уже новый, еще более мощный стан. 1952 г. Подготовлена площадка для строительства XII корпуса. Необходимо начинать его строительство в целях скорейшего расширения металлургического цеха Экспериментального завода. Прибывало новейшее оборудование, рос институт, увеличивалась численность работающих. Но... очередной проектант с рабочим проектированием не справился. Срок начала строительства, таким образом, отодвигался. Это очень взволновало Ивана Павловича. Он потребовал найти квалифицированных проектировщиков, которые могли бы в короткий срок выполнить необходимые чертежи. В итоге чертежи поступили в срок.
Институт строился относительно медленно, по зато с первых дней существования он строился и работал, работал и строился.
В первые годы часть рабочих помещений использовалась под жилье сотрудников, вернувшихся из эвакуации. Иван Павлович тогда шутил: «Знаете ли вы, какая разница между институтом и грандотелем?». И отвечал: «Институт можно превратить в грандотель, а грандотель в институт – нет!» Для выселяемых из домов, подлежавших сносу, для сотрудников института, вернувшихся из эвакуации и привлеченных с периферии, нужна была жилплощадь. Пришлось серьезно заняться жилстроительством. Тогда, еще па голом месте, были возведены четыре дома в Измайлове па 7-й Парковой улице, надстроены два этажа над двухэтажным домом па площади Прямикова, построен взамен сносимого детский сад в Плетешковском переулке.
В 1955 г. в связи с новыми задачами, поставленными перед институтом, возникла необходимость установить в металлургическом цехе Экспериментального завода гидравлический горизонтальный пресс для экструдирования стали с усилием 1500 тонн. С Коломенским заводом тяжелого станкостроения – изготовителем пресса – в стадии технического проекта согласовали габариты пресса и с большим трудом, с перестановкой ранее запроектированного оборудования разработали проект установки этого пресса па междуэтажном перекрытии цеха. Через год были получены рабочие чертежи пресса. Габариты пресса против ранее согласованных увеличились, и на подготовленном для него место он не размещался. Решили доложить об этом Ивану Павловичу и обсудить возможные решения. Входим в кабинет с кипой чертежей, с расстроенным видом и докладываем, что получили рабочие чертежи пресса... Иван Павлович поднимает голову и, прерывая, продолжает за нас: «Пресс вырос, в цех не лезет, надо ломать стены и строить новый цех, не так ли?». По нашему виду он сразу увидел, что-то неблагополучно, а поскольку мы при этом сказали, что получили рабочие чертежи, все понял. Выход был все же найден, пресс установлен и до сих пор успешно работает. Об эрудиции Ивана Павловича было сказано много. Все, что делалось по металлургии во всем мире, он знал досконально. Однажды к нему приехали работники Гипромеза во главе с главным инженером И. В. Орловым. После решения вопросов, связанных с проектированием института, И. В. Орлов подсел поближе к Ивану Павловичу и рассказал, что он вычитал в каком-то иностранном журнале о строительстве в Бразилии большого металлургического завода и обратил внимание на то, что, хотя в Европе и у пас все больше переходят на конвертерный метод производства стали, там строят мартеновские печи. Иван Павлович ответил: «Что ж тут удивительного? Финансирует это строительство и проектирует завод такая-то фирма США, которая занимается изготовлением мартеновского оборудования, а вот металл в Бразилии как раз такой, что следовало бы строить конвертеры, а не мартены. Но что делать – „кто платит деньги, тот и музыку заказывает!"».
Необычайная работоспособность и строгий распорядок были присущи Ивану Павловичу во всей его жизни и работе. Каждую минуту, свободную от приема людей в наркомате ли, в институте, он использовал для записи на пишущей машинке необходимых ему сведений, выписок и т. п., изредка прибегая к помощи стенографистки. Дома и на даче пишущая машинка, счетная машина, а в последние годы магнитофон были обычной принадлежностью его письменного стола. В выходные дни, будучи на даче, записывал на магнитофоне статьи, доклады и т. п., а в понедельник привозил для «расшифровки». В большинстве же случаев, для сокращения времени и получения готового перепечатанного текста немедленно, к нему приезжала сотрудница. Пользуясь счетной машиной, он лично проверял расчеты по Череповецкому и Западно-Сибирскому металлургическим заводам.
Во время кратких перерывов Иван Павлович вспоминал металлургов. Например, о Василии Петровиче Ижевском в марте 1952 г. он говорил: «Илья Ефимович Репин, давая оценку произведениям двух крупных художников – Брюллова и Куинджи – отмечал, что Брюллов – мастер исключительно тонкой отделки, он в совершенстве владел своей кистью, в точности воспроизводил отдельные детали и штрихи того или иного предмета. Куинджи совершенно новыми, одному ему известными методами и приемами изображал то, что, казалось бы, до него невозможно было изобразить. Манерой своего письма он открыл новую страницу в искусстве. Например, его картина „Украинская ночь". Невольно задумываешься, как он мог достигнуть такой филигранной работы в изображении природы, которую так ярко чувствуешь, когда смотришь на полотно. То же самое относится и к людям науки. Стиль работы, тщательная отделка тех или иных разделов у различных деятелей науки различны. Одни работают без учета и обобщения старого опыта, без каких-либо попыток проникнуть в глубину вопроса, другие, наоборот, основным своим долгом считают открыть в науке новую страницу, взглянуть вперед, на то, что мыслится в перспективе. Таким ученым был Василий Петрович». Иван Павлович считал, что надо было иметь большую смелость и большие знания основных наук, чтобы, начав свою деятельность в органической химии, переключиться па неорганическую химию и даже больше – на химию высоких температур, дать объяснение совершенно оригинальным по тому времени процессам, узаконенным веками. Это касалось как практического осуществления процесса, так и его научного обоснования. Все новое, возникавшее в металлургии в самый ранний период деятельности Василия Петровича, немедленно находило у него тот или иной отклик.
Вспоминая о своем учителе Михаиле Константиновиче Курако, Иван Павлович писал (в 1958 г.) директору КМК Б. Н. Жеребину в ответ па его просьбу поделиться оригиналами или копиями фотографий Михаила Константиновича (предполагалась установка памятника ему):
«Глубокоуважаемый Борис Николаевич! Имеющиеся у меня оригиналы фото не отражают облика Михаила Константиновича в его повседневной жизни. На этих фото, по большей части связанных с какими-нибудь важными событиями, например прощанием с сослуживцами при перемене места работы и др., Михаил Константинович обычно вынужден был иметь парадный вид – чистый черный костюм, крахмальный воротник, или, как он сам называл такую форму – „высокое давление". В таком одеянии он бывал, может быть, один процент своего времени, а все остальное время, каким его помнят рабочие или инженеры, костюм его состоял из черной рубашки-косоворотки и однобортного, хорошо сшитого синего пиджака, таких же брюк и сапог до колеи. Он был щеголем, но своеобразным. Глядя па Михаила Константиновича в его мастеровой одежде, вы понимали, что перед вами особый человек, и все небрежное, надетое на нем, было слито с его фигурой.
Рабочие всегда чувствовали в нем командира, знающего дело, которому можно верить, за которым можно идти. Он никогда не пользовался общепринятой в те времена молодецкой „сигнализацией" – окриком и свистом. Лицо у Михаила Константиновича было худым, воспаленным, глаза – острые, пронизывающие. Вообще лучше всего изобразить Михаила Константиновича не в бюсте, а во весь рост. Год назад ко мне обратился некий Шварц, говоря, что надо установить памятник Курако и что ему как будто была поручена соответствующая работа. В последующем ко мне он больше не обращался. Так что я уже не впервые представляю свои соображения о памятнике М. К. Во всяком случае, надо торопиться, пока еще живы люди, с которыми он когда-то работал и которые могут представить его так, как надо. При сем прилагаю портрет в пояс и в рост. Уважающий Вас И. П. Бардин».
В рабочие перерывы делился с окружающими Иван Павлович и раздражавшими фактами; например, ему пришлось выступать в печати в защиту имени покойного инженера Г. Н. Николадзе, с которым он работал в Юзовке в 1913 г. Он дал отзыв и высказал свои замечания (примерно в 1958 г.) по пьесе «Лауреаты Сталинской премии», напечатанной в альманахе «Степные огни». Иван Павлович указал на схематичность трактовки целей борьбы тех или иных персонажей и их художественного изображения. В конце письма он говорит: «Зачем вы обедняете язык грамотных советских инженеров, вводя некультурные выражения, вроде ... „когда идет речь о встрече у меня на дому", ... „на фронте уважали чарочку водки", „...наступать единым фронтом, не чураясь, а поддерживая друг друга", „...не прибедняйтесь" и т. д.?»
Иван Павлович часто ездил в командировки – на предприятия и в институты нашей страны (и отпуск свой он проводил в таких поездках), в ЧССР, ВНР, ГДР, Швецию, Индию, Китай. Как правило, брал с собой портативную пишущую машинку и каждую свободную от рабочего времени минуту описывал и оборудование, и людей, и все примечательное, свойственное тому или иному предприятию или той или иной стране.
Интересной была поездка Ивана Павловича с бригадой сотрудников ЦИИИЧМ и ИМЕТ в 1952 г. в Казахстан. 1 [В связи с определением сырьевой базы для Карагандинского металлургического комбината]. К этой бригаде в пути примкнули бывший президент АН КазССР Каныш Имантаевич Сатпаев и директор Магнитогорского металлургического комбината Григорий Иванович Носов.
Глубокое уважение и любовь к Ивану Павловичу здесь были общеизвестны. Куда бы он ни приезжал, следуя по пути на месторождения, его встречали и принимали весьма гостеприимно. Иногда прием устраивался в юртах, специально оборудованных для этой цели. Все усаживались на полу, покрытом коврами. Скрестив ноги, с полотенцами на руках, предназначенными «для соблюдения санитарии и гигиены» и выданными гостеприимными хозяевами, начинали трапезу – кумыс и бешбармак, сопровождаемую различными добрыми пожеланиями. Иногда участвовали акыны, посвящая Ивану Павловичу свои импровизированные «песнопения». Здесь же, в Казахстане, мы лишний раз убедились, какова цена времени для Ивана Павловича. Когда наш кортеж, состоявший из одного классного вагона (вагон-салон с химлабораторией, кухней и холодильником) и платформы, на которой был легковой автомобиль Г. И. Носова, прибыл па один из полустанков, мы не успели оглянуться, как Иван Павлович на небольшом самолете геологоразведки (У-2, кажется) отправился на месторождение, а мы «догоняли» его на автомобилях. За это время главный инженер геологоразведочной экспедиции, проводившей там работы, уже доложил Ивану Павловичу о состоянии работ и даже сводил его на карьер.
До конца своей жизни Иван Павлович был депутатом Верховного Совета СССР. Он всегда охотно помогал людям, отзывался на каждое письмо, поступившее к нему с той или иной просьбой. Большинство писем имело бытовой характер, но были и такие, как просьбы о содействии в пересмотре дел о строгом или неправильном осуждении, о неправильном увольнении и т. п.
Помогал он людям и материально. Семье М. К. Курако посылал деньги почти до самой смерти. Пенсионера, бывшего рабочего КМА, обратившегося к нему с просьбой, он принял у себя в кабинете в ЦНИИЧМ, дал ему денег, поручил сотруднику позаботиться о старике. Прошло некоторое время, Иван Павлович получил благодарственное письмо обращавшегося к нему, вызвал сотрудника со словами: «Возьмите, оно относится больше к вам, а не ко мне».
Скромность – спутник всей жизни Ивана Павловича. По его распоряжению сумму присужденной ему Ленинской премии ЦНИИЧермет перевел детскому саду ЦНИИЧермета, причем даже в дневниковых записях об этом он умолчал. Можно привести такой случай. Профиздат, добивавшийся в свое время рукописи Ивана Павловича, направил однажды к нему двух сотрудников. На телефонный вызов Ивана Павловича явился сотрудник, которого он представил «профиздатовцам», говоря: «Да, вот мы с Иваном Петровичем пишем...».
Колоссальные разносторонние знания Ивана Павловича и богатейший опыт работы, его душевная щедрость к людям снискали любовь к нему и инженерно-технического персонала, и рабочих, с которыми он работал, и ученых, ибо все было отдано науке, народу.
На титульном листе изданной в 1959 г. областным книжным издательством книги «Светлый путь», подаренной Ивану Павловичу директором Енакиевского металлургического завода, сказано: «Бывшему первому, избранному в годы становления Советской власти, главному инженеру Енакиевского металлургического завода, ныне виднейшему ученому-металлургу страны, вице-президенту Академии наук СССР Ивану Павловичу Бардину с глубоким уважением. Никогда металлурги Енакиевского завода не забудут вас». Не забудем его и мы все, кому довелось работать с ним. С глубоким уважением и любовью чтим память Ивана Павловича. И, несомненно, чтят все металлурги, приславшие 7 января 1960 г. многочисленные скорбные телеграммы, которые без волнения нельзя читать.
И вот институт построен. Создан уникальный, многосторонний исследовательский комплекс с высококвалифицированным коллективом; здесь обеспечены богатые возможности как для фундаментальных теоретических исследований, так и для работ прикладного характера в лабораторном и полупромышленном масштабах. Установленная мощность его трансформаторов достигает 18 000 кВА. Здание располагает перекрытиями с несущей способностью от 600 до 3000 кгс/м2. Предусмотрены все виды необходимых инженерных коммуникаций вплоть до подачи жидкого водорода и гелия, рабочая площадь помещений достигает 40 000 м2.
Результаты не замедлили сказаться. Институт явился пионером и активным участником разработки и внедрения непрерывной разливки стали, использования кислорода и природного газа в производстве стали и чугуна, применения синтетических шлаков для рафинирования стали при разливке, автором целой серии новых качественных сталей и прецизионных сплавов, применения радиоактивных изотопов как для целей исследования, так и для контроля производственных процессов.
Немало новых видов технологического оборудования и процессов родилось в стенах института. Здесь и установки для полунепрерывной разливки стали и мессдозы для промышленных прокатных станов, первые исполнения вакуумных сталеплавильных печей с расходуемым электродом, аппаратуры гидростатического прессования, вращающиеся печи для прямого восстановления, радиометрические доменные уровнемеры и толщиномеры для горячего проката. С участием работников ЦНИИЧермета широко внедряется кислородно-конвертерный процесс; родилась и технически обоснована идея САНД – сталеплавильного агрегата непрерывного действия.
Этот институт по праву носит имя его основателя и первого руководителя, неутомимого строителя Ивана Павловича Бардина.
АКАДЕМИК И. П. БАРДИН ДИРЕКТОР ЦНИИЧМ
М. В. Приданцев
Широка и многогранна инженерная и научная деятельность замечательного ученого, руководителя, академика Ивана Павловича Бардина. Прошло более 20 лет со дня ого скоропостижной кончины, но светлый образ нашего директора, большой души человека всегда стоит перед глазами.
С именем И. П. Бардина связана организация и развитие Центрального Ордена Трудового Красного Знамени научно-исследовательского института черной металлургии Министерства черной металлургии СССР, бессменным руководителем которого с 1944 г. и до последнего дня жизни он был. Впервые мне пришлось встретиться с И. П. Бардиным в 1938 г., после назначения его в 1937 г. главным инженером Главного управления металлургической промышленности Наркомтяжпрома СССР, когда по приезде па электрометаллургический завод «Электросталь» он посетил центральную исследовательскую лабораторию, где я работал в то время в должности начальника.
При ознакомлении с оборудованием и ведущимися работами в лаборатории И. П. Бардин оставил неизгладимое впечатление своей эрудицией, широтой взглядов и товарищеским обращением. Особенно мне запомнились его высказывания о ведущей роли центральных заводских лабораторий в повышении качества стали и проката, в разработке и внедрении в производство прогрессивных технологических процессов. Им подчеркивалась также необходимость оснащения лаборатории новым оборудованием и приборами для исследования. Следует признать, что в то время не все руководители завода и Главка занимали такую четкую позицию. Мне эта беседа доставила большое удовлетворение.
В 1944 г. был организован Центральный научно-исследовательский институт черной металлургии в Москве на базе Научно-исследовательского института качественных сталей и ферросплавов Главспецстали и Днепропетровского физико-технического института. Назначенный директором ЦНИИЧМ, И. П. Бардин развил кипучую деятельность по ускорению проектирования новых зданий и лабораторий института, часто обсуждал эти вопросы с проектными организациями и постоянно следил за сроками выполнения проектов.
Наконец, наступило время самого строительства и появилось еще больше забот у И. П. Бардина. Строители медленно развертывали работы, сказывалась нехватка строительных материалов, рабочей силы, и фронт работ был недостаточным. В этой обстановке только благодаря большому авторитету и настойчивости Ивана Павловича Бардина удавалось преодолевать возникавшие затруднения в темпах строительства и ускорять его, затрачивая много сил и энергии для этого. Коллектив Центрального научно-исследовательского института черной металлургии с большой благодарностью и признательностью всегда вспоминает его активную деятельность в организации и развитии ЦНИИЧермета – ведущей научно-исследовательской организации в черной металлургии, носящей имя И. П. Бардина.
Около 16 лет Иван Павлович Бардин был директором ЦНИИЧермета – требовательным, принципиальным руководителем, проявляя одновременно всегда доброту и чуткость к своим подчиненным. Характерной чертой его работы как директора института была постоянная поддержка нового, прогрессивного в науке и технике, творческой мысли и инициативы исследователей, постановка перед коллективом института новых задач.
Можно привести много примеров, когда Иван Павлович поддерживал новую творческую мысль и инициативу. Вспоминается случай на совещании в Наркомате черной металлургии у заместителя наркома И. П. Бардина в 1946 г., когда обсуждался вопрос о промышленной проверке и изготовлении опытной партии листовой низколегированной стали 15ХСНД, разработанной в ЦНИИЧМ. После сообщения о составе и свойствах этой корпусной стали для сварных кораблей и судов некоторые из присутствовавших па совещании высказались о недопустимости повышения, против обычного, Содержания кремния в стали, поскольку она предназначается для сварки. В то время, действительно, у некоторых существовало мнение о том, что повышенное содержание кремния в стали нежелательно (в дальнейшем эта точка зрения не подтвердилась).
Иван Павлович, выслушав споры и доказательства за и против, в заключение сказал, что всякое новое обычно не сразу воспринимается й часто встречает возражения без достаточных оснований. Лучше проверить то или иное положение, чем сразу отрицать. В данном случае он поддержал паши предложения, и через некоторое время, после тщательной проверки, эта сталь была принята для сварного судостроения.
В свое время стоял вопрос о направлении развития Орско-Халиловского металлургического комбината, о рациональном использовании никеля из железохромоникелевых руд при их переделе. Учитывая запасы таких руд и намеченное развитие комбината по производству чугуна, стали и проката, институт подготовил рекомендации по сортаменту и количеству проката никельсодержащих сталей и организации двух потоков производства чугуна: легированного и обычного, причем для выплавки первого предлагалось использовать природнолегированные руды, а для обычного – железные руды (концентраты) с завозом их с соответствующего горно-обогатительного комбината. Эти предложения вызвали возражения некоторых специалистов, опасавшихся неких организационных затруднений, которые якобы могли возникнуть на комбинате при работе на два потока. Вопрос был поставлен перед И. П. Бардиным, и он после рассмотрения одобрил и поддержал наши рекомендации.
Большое внимание Иван Павлович уделял разработке принципиально новых технологических процессов, таких, как применение кислорода при выплавке чугуна и стали, непрерывная разливка, порошковая металлургия и др. Применение кислорода для продувки при выплавке стали Н. И. Мозговой предложил еще в 1939 г. Предложение было поддержано И. П. Бардиным, и для разработки этого нового процесса организовано специальное бюро, которое в дальнейшем перешло в состав ЦНИИЧМ. Здесь под руководством Ивана Павловича организовали научные и опытно-промышленные исследования по разработке технологии выплавки чугуна па обогащенном кислородном дутье, выплавке стали в конвертерах с продувкой технически чистым кислородом сверху и выплавке стали в мартеновских печах с применением кислорода как в факел, так и для продувки ванны. В настоящее время в черной металлургии широко применяется выплавка чугуна на обогащенном кислородом дутье с одновременным использованием природного газа, выплавка стали с применением кислорода в мартеновских и двухванных печах. Широко внедрен и кислородно-конвертерный процесс, который предусматривается и для всех цехов будущих и реконструируемых металлургических предприятий.
Непрерывная разливка стали, впервые разработанная ЦНИИЧМ и примененная на металлургических заводах СССР, широко внедрена в практику и закладывается в проекты новых цехов.
Все эти процессы, в значительной мере усовершенствованные за последние десятилетия и применяемые в массовом производстве на заводах черной металлургии, неразрывно связаны с именем академика И. П. Бардина, вдохновителем и организатором которых он был.
За разработку новой технологии и внедрение в металлургическую промышленность применения кислорода для интенсификации мартеновского процесса он, вместе с группой работников, в 1949 г. был удостоен Государственной премии I степени, а в 1958 г. за работы по непрерывной разливке стали И. П. Бардину совместно с группой работников института и заводов присуждена Ленинская премия I степени.
Много внимания и большую поддержку Иван Павлович оказывал развитию в институте исследований по порошковой металлургии.
В обширной и многогранной деятельности академика И. П. Бардина хочется отметить активную работу в комиссии АН СССР по жаропрочным сплавам (где он был председателем), преобразованной в 1955 г. в Научный совет по проблеме «Разработка сплавов с особыми свойствами для новых областей техники (жаропрочные и другие специальные сплавы) и вопросы прочности», а также в Государственном экспертном совете Госплана СССР (членом которого он являлся), поскольку мне, также члену этих советов, часто доводилось наблюдать и высоко оценивать его организаторский талант, широкую эрудицию и принципиальность в рассматриваемых вопросах. Вспоминаю, с какой страстностью и принципиальностью Иван Павлович всегда доказывал целесообразность принятия тех или иных решений о создании и размещении металлургических предприятий, применении прогрессивных технологий, утверждении материалов проектных организаций по строительству отдельных заводов или основных направлений развития черной металлургии на планируемый период на заседаниях Экспертного совета Госплана СССР.
С такой же страстностью и принципиальностью он выступал на заседании комиссии Госплана СССР, рассматривавшей направления развития черной металлургии, и в последний день своей жизни.