Жил был купец, такой богач, что мог бы вымостить
серебряными деньгами целую улицу, да еще переулок в
придачу; этого, однако, он не делал, - он знал, куда
девать деньги, и уж если расходовал скиллинг, то нажи-
вал целый далер. Так вот какой был купец! Но вдруг он
умер, и все денежки достались сыну.
Весело зажил сын купца: каждую ночь - в маскараде,
змеев пускал из кредитных бумажек, а круги по воде -
вместо камешков золотыми монетами. Не мудрено, что де-
нежки прошли у него между пальцев и под конец из всего
наследства осталось только четыре скиллинга, и из
платья - старый халат да пара туфель-шлепанцев. Друзья
и знать его больше не хотели - им ведь тоже неловко бы-
ло теперь показаться с ним на улице; но один из них,
человек добрый, прислал ему старый сундук с советом:
укладываться! Отлично; одно горе - нечего ему было ук-
ладывать; он взял да уселся в сундук сам!
А сундук-то был не простой. Стоило нажать на замок
- и сундук взвивался в воздух. Купеческий сын так и
сделал. Фьють! - сундук вылетел с ним в трубу и понесся
высоко-высоко, под самыми облаками, - только дно пот-
рескивало! Купеческий сын поэтому крепко побаивался,
что вот-вот сундук разлетится вдребезги; славный прыжок
пришлось бы тогда совершить ему! Боже упаси! Но вот он
прилетел в Турцию, зарыл свой сундук в лесу в кучу су-
хих листьев, а сам отправился в город, - тут ему нечего
было стесняться своего наряда: в Турции все ведь ходят
в халатах и туфлях. На улице встретилась ему кормилица
с ребенком, и он сказал ей:
- Послушай-ка, турецкая мамка! Что это за большой
дворец тут, у самого города, еще окна так высоко от
земли?
- Тут живет принцесса! - сказала кормилица. - Ей
предсказано, что она будет несчастна по милости своего
жениха, вот к ней и не смеет являться никто иначе, как
в присутствии самих короля с королевой.
- Спасибо! - сказал купеческий сын, пошел обратно
в лес, уселся в свой сундук, прилетел прямо на крышу
дворца и влез к принцессе в окно.
Принцесса спала на диване и была так хороша собою,
что он не мог не поцеловать ее. Она проснулась и очень
испугалась, но купеческий сын сказал, что он турецкий
бог, прилетевший к ней по воздуху, и ей это очень пон-
равилось.
Они уселись рядышком, и он стал рассказывать ей
сказки: о ее глазах, это были два чудных темных озера,
в которых плавали русалочки-мысли; о ее белом лбе: это
была снежная гора, скрывавшая в себе чудные покои и
картины; наконец, об аистах, которые приносят людям
крошечных миленьких деток.
Да, чудесные были сказки! А потом он посватался за
принцессу, и она согласилась.
- Но вы должны прийти сюда в субботу! - сказала
она ему. - Ко мне придут на чашку чая король с короле-
вой. Они будут очень польщены тем, что я выхожу замуж
за турецкого бога, но вы уж постарайтесь рассказать им
сказку получше - мои родители очень любят сказки. Толь-
ко мамаша любит слушать что-нибудь поучительное и серь-
езное, а папаша - веселое, чтобы можно было посмеяться.
- Я и не принесу никакого свадебного подарка, кро-
ме сказки! - сказал купеческий сын.
Принцесса же подарила ему на прощанье саблю, всю
выложенную червонцами, а их-то ему не доставало. С тем
они и расстались.
Сейчас же полетел он, купил себе новый халат, а
затем уселся в лесу сочинять сказку; надо ведь было со-
чинить ее к субботе, а это не так-то просто, как кажет-
ся.
Но вот сказка была готова, и настала суббота.
Король, королева и весь двор собрались к принцессе
на чашку чая. Купеческого сына приняли как нельзя луч-
ше.
- Ну-ка, расскажите нам сказку! - сказала короле-
ва. - Только что-нибудь серьезное, поучительное.
- Ну чтобы и посмеяться можно было! - прибавил ко-
роль.
- Хорошо! - отвечал купеческий сын и стал расска-
зывать.
Слушайте же хорошенько!
- Жила-была пачка серных спичек, очень гордых сво-
им высоким происхождением: глава их семьи, то есть сос-
на, была одним из крупных и старейших деревьев в лесу.
Теперь спички лежали на полке между огнивом и старым
железным котелком и рассказывали соседям о своем детс-
тве.
- Да, хорошо нам жилось, когда мы были молоды-зе-
лены (мы ведь тогда и в самом деле были зеленые!), -
говорили они. - Каждое утро и каждый вечер у нас был
бриллиантовый чай - роса, день-деньской светило на нас
в ясную погоду солнышко, а птички должны были рассказы-
вать нам свои сказки! Мы отлично понимали, что принад-
лежим к богатой семье: лиственные деревья были одеты
только летом, а у нас хватало средств и на зимнюю и на
летнюю одежду. Но вот явились раз дровосеки, и начались
великие перемены! Погибла и вся наша семья! Глава семьи
- ствол получил после того место грот-мачты на велико-
лепном корабле, который мог бы объехать кругом всего
света, если б только захотел; ветви уже разбрелись
кто-куда, а нам вот выпало на долю служить светочами
для черни. Вот ради чего очутились на кухне такие важ-
ные господа, как мы!
- Ну, со мной все было по-другому! - сказал коте-
лок, рядом с которым лежали спички. - С самого появле-
ния на свет меня беспрестанно чистят, скребут и ставят
на огонь. Я забочусь вообще о существенном и, говоря по
правде, занимаю здесь в доме первое место. Единственное
мое баловство - это вот лежать после обеда чистеньким
на полке и вести приятную беседу с товарищами. Все мы
вообще большие домоседы, если не считать ведра, которое
бывает иногда во дворе; новости же нам приносит корзин-
ка для провизии; она часто ходит на рынок, но у нее уж
чересчур резкий язык. Послушать только, как она рассуж-
дает о правительстве и о народе! На днях, слушая ее,
свалился от страха с полки и разбился в черепки старый
горшок! Да, немножко легкомысленна она - скажу я вам!
- Уж больно ты разболтался! - сказало вдруг огни-
во, и сталь так ударило по кремню, что посыпались иск-
ры. - Не устроить ли нам лучше вечеринку?
- Конечно, конечно. Побеседуем о том, кто из нас
всех важнее! - сказали спички.
- Нет, я не люблю говорить о самой себе, - сказала
глиняная миска. - Будем просто вести беседу! Я начну и
расскажу кое-что из жизни, что будет знакомо и понятно
всем и каждому, а это ведь приятнее всего. Так вот: на
берегу родного моря, под тенью датских буков...
- Чудесное начало! - сказали тарелки. - Вот это
будет история как раз по нашему вкусу!
- Там в одной мирной семье провела я свою моло-
дость. Вся мебель была полированная, пол чисто вымыт, а
занавески на окнах сменялись каждые две недели.
- Как вы интересно рассказываете! - сказала метел-
ка. - В вашем рассказе так и слышна женщина, чувствует-
ся какая-то особенная чистоплотность!
- Да, да! - сказало ведро и от удовольствия даже
подпрыгнуло, плеснув на пол воду.
Глиняная миска продолжала свой рассказ, и конец
был на хуже начала.
Тарелки загремели от восторга, а метелка достала
из ящика с песком зелень петрушки и увенчала ею миску;
она знала, что это раздосадует всех остальных, да к то-
му же подумала: "Если я увенчаю ее сегодня, она увенча-
ет меня завтра!"
- Теперь мы попляшем! - сказали угольные щипцы и
пустились в пляс. И боже мой, как они вскидывали то од-
ну, то другую ногу! Старая обивка на стуле, что стоял в
углу, не выдержала такого зрелища и лопнула!
- А нас увенчают? - спросили щипцы, и их тоже
увенчали.
"Все это одна чернь!" - думали спички.
Теперь была очередь за самоваром: он должен был
спеть. Но самовар отговорился тем, что может петь лишь
тогда, когда внутри у него кипит, - он просто важничал
и не хотел петь иначе, как стоя на столе у господ.
На окне лежало старое гусиное перо, которым обык-
новенно писала служанка; в нем не было ничего замеча-
тельного, кроме разве того, что оно слишком глубоко бы-
ло обмокнуто в чернильницу, но именно этим оно и горди-
лось!
- Что ж, если самовар не хочет петь, так и не на-
до! - сказало оно. - За окном весит в клетке соловей -
пусть он споет! Положим, он не из ученых, но об этом мы
сегодня говорить не будем.
- По-моему, это в высшей степени неприлично - слу-
шать какую-то пришлую птицу! - сказал большой медный
чайник, кухонный певец и сводный брат самовара. - Разве
это патриотично? Пусть рассудит корзинка для провизии!
- Я просто из себя выхожу! - сказала корзинка. -
Вы не поверите, да чего я выхожу из себя! Разве так
следует проводить вечера? Неужели нельзя поставить дом
на надлежащую ногу? Каждый бы тогда знал свое место, и
я руководила бы всеми! Тогда дело пошло совсем иначе!
- Давайте шуметь! - закричали все.
Вдруг дверь отворилась, вошла служанка, и - все
присмирели, никто ни гу-гу; но не было ни единого горш-
ка, который не мечтал про себя о своей знатности и о
том, что он мог бы сделать. "Уж если бы взялся за дело
я, пошло бы веселье!" - думал про себя каждый.
Служанка взяла спички и зажгла ими свечку. Боже ты
мой, как они зафыркали, загораясь!
"Вот теперь все видят, что мы здесь первые персо-
ны! - думали они. - Какой от нас блеск, сколько света!"
Тут они и сгорели.
- Чудесная сказка! - сказала королева. - Я точно
сама посидела в кухне вместе со спичками! Да, ты досто-
ин руки нашей дочери.
- Конечно! - сказал король. - Свадьба будет в по-
недельник!
Теперь они уже говорили ему ты - он ведь скоро
должен был сделаться членом их семьи.
И так, день свадьбы был объявлен, и вечером в го-
роде устроили иллюминацию, а в народ бросали пышки и
крендели. Уличные мальчишки поднимались на цыпочки,
чтобы поймать их, кричали "ура" и свистели в пальцы;
великолепие было несказанное.
"Надо же и мне устроить что-нибудь!" - подумал ку-
печеский сын; он накупил ракет, хлопушек и прочего, по-
ложив все это в свой сундук и взвился в воздух.
Пиф, паф! Шш-пшш! Вот так трескотня пошла, вот так
шипение!
Турки подпрыгивали так, что туфли летели через го-
ловы; никогда еще не видывали они такого фейерверка.
Теперь-то все поняли, что на принцессе женится сам ту-
рецкий бог.
Вернувшись в лес, купеческий сын подумал: "Надо
пойти в город послушать, что там говорят обо мне!" И не
мудрено, что ему захотелось узнать это.
Ну и рассказов же ходило по городу! К кому он не
обращался, всякий, оказывается, рассказывал о виденном
по-своему, но все в один голос говорили, что это было
дивное зрелище.
- Я видел самого турецкого бога! - говорил один. -
Глаза у него были что твои звезды, а борода что пена
морская!
- Он летел в огненном плаще! - рассказывал другой.
- А из складок выглядывали прелестнейшие ангелочки.
Да, много чудес рассказали ему, а на другой день
должна была состояться и свадьба.
Пошел он назад в лес, чтобы опять сесть в свой
сундук, да куда же он девался? Сгорел! Купеческий сын
заронил в него искру от фейерверка, сундук тлел, тлел,
да и вспыхнул; теперь от него оставалась одна зола. Так
и не удалось купеческому сыну опять прилететь к своей
невесте.
А она весь день стояла на крыше, дожидаясь его, да
ждет и до сих пор! Он же ходит по белу свету и расска-
зывает сказки, только уж не такие веселые, как была его
первая сказка о серных спичках.