К. Н. БАТЮШКОВ
В ИСТОРИКО-ЛИТЕРАТУРНОЙ КОНЦЕПЦИИ БЕЛИНСКОГО
А. М. Штейнгольд
Творчество Батюшкова не стало
предметом специальных работ Белинского, но имя
поэта, оценки его отдельных произведений,
размышления о его месте в развитии русской
литературы регулярно появляются в рецензиях,
статьях и обзорах критика от "Литературных
мечтаний" до 1848 г. Как правило, "тема"
Батюшкова возникает у Белинского в связи с
размышлениями о путях развития русской культуры,
о становлении национальной поэзии как стихового
мастерства и как особого рода освоения жизни
искусством.
Стремительный рост Белинского,
острая эволюция взглядов, сказавшаяся, например,
на оценках Ломоносова и Кантемира, почти не
коснулась взгляда критика на творчество
Батюшкова. В связи с общей переоценкой
литературных явлений появлялись несколько иные
оттенки, отчасти менялся общий контекст, в
который попал Батюшков, но взгляд Белинского на
личность, дарование и историко-литературную роль
Батюшкова оставался устойчивым. Белинский
постоянно упоминает Батюшкова в ряду крупнейших
явлений допушкинской культуры, ставя его обычно
рядом с Жуковским (хотя часто и противопоставляя
их).
В характеристике Батюшкова
Белинским выделяются две доминанты:
1. Батюшков - поэт переходной,
"неустойчивой" литературной эпохи, в полной
мере отразивший незавершенность исторического
развития литературы, художник, "сквозь"
творчество которого как бы прошел стремящийся к
Пушкину процесс.
2. Батюшков - поэт-артист,
единственный литератор, заслуживший, по мнению
критика, это имя. Последнее дает Батюшкову
совершенно особое место в литературе,
"готовившей" Пушкина.
В "Литературных мечтаниях"
определение переходной поры суммарно
распространяется на творчество как Жуковского,
так и Батюшкова (1, 62). Речь далее тоже идет о
заслугах Батюшкова в области формирования
русского литературного языка "вместе с
Жуковским", причем критик однозначно ставит
Батюшкова ниже Жуковского.
В конце "примирительного
периода" (1839 г.) критик, вскользь упомянув о
Батюшкове, поэте-артисте, обещает подробнее
вернуться к обзору его наследия, "так как эта
критика будет вместе и историей поэзии" (III, 510).
Стремление исторически справедливо подойти к
наследию Батюшкова определялось, с одной
стороны, страстью полемики с "литературными
староверами", отрицающими как "новое
искусство" не только Грибоедова, Пушкина и
Гоголя, но и Жуковского, Батюшкова (интересна в
этом смысле рецензия на роман В. Филимонова
"Непостижимая" с цитатами и пародийными
вставками - V, 510); с дугой - искренняя убежденность
в том, что для сегодняшнего читателя
(современника Белинского) Батюшков-поэт
безнадежно устарел. Холодность потомков к
Батюшкову по мнению критика, связана не только с
тем, что его поэтические открытия, обогатив
Пушкина, "утонули" в могучем творчестве
гения, но и в специфическом характере этих
открытий, обеспечивших Батюшкову особое место в
русской литературе. Назвав поэта среди "трех
маэстро" (Державин, Жуковский, Батюшков),
"прямым наследником поэтического
богатства" которых был Пушкин, Белинский
предельно разграничил сферы достижений
Жуковского и Батюшкова: "Заслуга Жуковского
собствено перед искусством состояла в том, что он
дал возможность содержания русской поэзии.
Батюшков не имел почти никакого влияния на
общество, пользуясь великим уважением только со
стороны записных словесников своего времени"
(VII, 223). Но именно Батюшкова Белинский называет
"первым русским поэтом-художником", говоря
об особом, неповторимом и незаменимом родстве
его с Пушкиным по этой линии.
В цикле Пушкинских статей
Белинского и других его работах середины и конца
1840-х гг. понятие "поэт-артист"
интерпретируется и оценивается в связи и
зависимости от истолкования этого качества в
творческой личности Пушкина, причем теперь
критик особенно подчеркивает родственность
Батюшкова Пушкину: "Пушкин очень рано и скоро
пережил содержание поэзии Жуковского, и его
ясный, определенный ум, его артистическая натура
более гармонировали с умом и натурой
Батюшкова" (VII, 226). Кстати, особенность
поэтического мира Батюшкова Белинский
характеризовал в очень близких выражениях:
"определенность и ясность - первые два
свойства его поэзии" (VII, 224).
"Ясность" и
"определенность" для критика здесь -
антиромантические характеристики. Называя
Батюшкова "эпикурейцем", Белинский видит в
его "эпикуреизме" "много
человеческого", талант его определяет как
"органически жизненный". Тем самым критик
выходит на характеристику новаторства
содержания поэзии Батюшкова. Когда же Белинский
говорит о новаторстве стиха Батюшкова, "на
равных" сопоставляя с его лирикой стихи
зрелого Пушкина ("Зима. Что делать нам в
деревне?"), критик затрагивает и проблемы новой
глубины лирического содержания.
Гармония поэтического мира
Батюшкова для Белинского более чем относительна:
"Беспечный поэт-мечтатель, философ-эпикуреец,
жрец любви, неги и наслаждения, Батюшков не
только умел задумываться и грустить, но знал и
диссонансы сомнений и муки отчаяния" (VII, 240). В
трактовке места Батюшкова в истории русской
литературы отразилать теория "гения" и
"таланта": Батюшков не смог "переступить
за черту, разделяющую большой талант от
гениальности". Если гений неподвластен
ограниченности воззрений эпохи, то талант
"находится под влиянием своего времени".