Несмотря на все эти трения, иезуиты настаивали на скорейшей свадьбе Марины и Дмитрия в надежде, что Марина сумеет убедить мужа не откладывать введение католичества на Руси. В апреле 1606 г. Мнишеки выехали в Москву. Отец Марины прибыл 24 апреля, а сама Марина, в сопровождении великолепного кортежа — 2 мая. 8 мая в Покровском соборе Кремля Марину торжественно короновали царицей и сочетали браком с Дмитрием.
Москва, казалось, на некоторое время превратилась в польский город. Мнишека и других польских магнатов, приехавших на свадьбу Марины, сопровождали огромные свиты. В Кремле и в городе кишели толпы польской знати и сопровождающих лиц. Характерно, что на церемонии коронации Марины и на ее свадьбе в соборе присутствовали большей частью поляки; из русских пригласили только избранную знать. Простых русских не допустили даже в Кремль.
Только немногих польских и литовских гостей можно было разместить в правительственных зданиях. А поскольку в Москве не было подходящих гостиниц, основная часть поляков поселилась в частных домах в центральной части города (Китай-городе). Они вели себя так, будто находились в завоеванной стране. Их надменность оскорбила москвичей и возбудила ненависть к пришельцам.
Бояре, возглавляемые князем Иваном Ивановичем Шуйским, почувствовали, что подходящий для удара момент наступил. Еще до бракосочетания Дмитрия Шуйскому удалось привлечь на свою сторону подразделение новгородских и псковских войск, расквартированных недалеко от Москвы. (Шуйские традиционно поддерживали с Новгородом тесные контакты и имели там много сторонников.)15
Ночью 17 мая новгородцы заняли все кремлевские ворота, не позволяя никому входить и выходить. В 4 часа в церкви на Новгородском дворе ударили в набат, на который ответили колокола всех московских церквей. Москвичи кинулись на Красную площадь, где обнаружили Шуйского и других бояр верхом и в полном вооружении. Бояре кричали толпе, что поляки устроили заговор против царя. Чернь, уже настроенная против поляков, бросилась в дома, где они стояли, и начались резня и грабежи.
В это время бояре поспешили в Кремль и без особых затруднений проникли в царский дворец. (На ночь Дмитрий оставлял только несколько немецких гвардейцев). Во дворце Дмитрия защищал Басманов, вступивший в сражение с вторгшимися, но его сразу же убили. Дмитрий, видя, что у него нет шансов, решил искать помощи у стрельцов за кремлевскими воротами. Он выпрыгнул из окна дворца, но неудачно, упал на землю, повредил грудь и ногу, и лежал в полной беспомощности, пока заговорщики не нашли и не убили его. Марину с ее свитой взяли во дворце под стражу.
Шуйский тем временем поспешил остановить нападения москвичей на поляков, послав для этого отряды стрельцов. Мнишек и другие польские и литовские магнаты были арестованы. Бояре, не теряя времени, формировали новое правительство. Больше и речи не шло о приглашении на престол Владислава. Ранним утром 19 мая 1606 г. на Красной площади поспешно созванное собрание знати и посадских объявило главу боярского заговора, князя Василия Ивановича Шуйского, царем России.
3. Гражданская война (1606-1609 гг.)
I
Василия Шуйского венчали на царство в Успенском соборе Кремля 1 июня 1606 г. при соблюдении традиционного обряда, но без особой помпы.
Новый царь, пятидесяти четырех лет, потомок старшей ветви суздальских Рюриковичей (выше по старшинству, чем линия Ивана Грозного) не был человеком величественной наружности. Небольшого роста и тучный, с подслеповатыми маленькими красноватыми глазками и большим ртом, он был недоверчив, но всегда готов выслушать злую сплетню. Прирожденный интриган, он не гнушался солгать, если это отвечало его интересам. В свое время по поводу смерти царевича Дмитрия Шуйский утверждал, что это был несчастный случай в результате апоплексического удара. Когда появился претендент на престол — Дмитрий, Шуйский поклялся, что он — действительно царевич, чудесным образом спасенный от гибели. Теперь он публично объявил, что этот Дмитрий был самозванцем, а настоящий царевич действительно умер в 1591 г., как мученик, от рук злодеев.
Несмотря на все это, многие уважали Шуйского, чтя его происхождение, образованность и соблюдение им древних обычаев. Он не являлся выдающимся государственным деятелем или полководцем, однако и не был лишен способностей к этому.
Шуйского привела к власти боярская аристократия, и ему приходилось считаться с ней с самого начала своего царствования. Его первым шагом стало подписание обязательства не приговаривать к смертной казни знатных людей и купцов без слушания дела в боярском суде. Имущество виновного не подлежало конфискации, а передавалось вдове и детям. Шуйский также поклялся не реагировать на доносы, если их нельзя будет подтвердить тщательным расследованием дела и очной ставкой информатора с человеком, против которого он свидетельствует.16 Однако Шуйский придерживался своих обязательств не всегда
Первой акцией нового правительства стало удаление из Москвы ведущих деятелей периода самозванца путем предоставления им государственных постов в отдаленных городах. Князя Рубец-Масальского назначили воеводой в Карелию на севере Руси; Салтыкова в том же качестве отправили в Ивангород; Вельского — в Казань; Афанасия Власьева — в Уфу; князя Григория Петровича Шаховского — в Путивль. Михаил Федорович Нагой остался в Москве, но был лишен чина конюшего. Некоторые сторонники Дмитрия, такие, как Молчанов, бежали в Литву и начали распространять слухи, что бояре убили другого человека, а Дмитрий жив.
Для укрепления своего авторитета и повышения общественного доверия царь Василий нуждался в поддержке церкви. Патриарха времен Дмитрия, грека Игнатия, низложили и изолировали в Чудовом монастыре Кремля. После чего совет епископов возвел на престол патриарха митрополита казанского Гермогена.
Чтобы пресечь притязания потенциального претендента, правительство Василия при согласии некоторых епископов (патриарх Гермоген еще не был введен в сан) решило канонизировать царевича Дмитрия Угличского, как мученика. 3 июня мощи царевича доставили в Москву и поместили в соборе Архангела Михаила в Кремле. Этот религиозный акт несомненно был продиктован светской политикой.
Канонизация царевича не смогла положить конец слухам о претенденте. Претендент был нужен как знамя всем, кто по тем или иным причинам находился в оппозиции к правительству царя Василия. Показательно, что слухи о претенденте вновь появились задолго до того, как мог быть найден очередной кандидат на эту роль. Сначала Молчанов сам намеревался выступить в этой роли, но потом передумал. Однако он немедленно установил контакт со сторонниками Дмитрия, удаленными царем Василием, такими, как князь Шаховской в Путивле и Богдан Бельский в Казани.
Недовольных царем Василием было немало. Его считали боярским царем. Среднее и низшее дворянство, особенно в Рязанской провинции, находилось в смятении, и сам воевода Рязани, Григорий Федорович Сумбулов, присоединился к оппозиции. Крестьяне, особенно в Комарицкой волости, находились на грани восстания. Донские и яицкие казаки готовились к кампании против Москвы. Посадских разных городов раздражали привилегии, предоставленные царем Василием богатым купцам.
Польские сторонники Дмитрия тоже желали возобновить в Московии свои авантюры. Количество потенциальных добровольцев, готовых идти на восток, увеличилось в результате польского восстания шляхты под предводительством краковского воеводы Николая Зебжидовского (1606 г.).17 После подавления восстания тысячи привыкших к военной жизни польских и украинских шляхтичей оказались в распоряжении покровителей нового претендента Кроме того, для приговоренных к ссылке участников восстания, таких как Александр Лисовский, вторжение в Московию казалось лучшим выходом из трудного положения.
Воевода Путивля князь Шаховской первым открыто объявил о выступлении против Шуйского именем Дмитрия. Он тут же получил поддержку от воеводы Чернигова, князя Андрея Андреевича Телятевского, отказавшегося осенью 1604 г. признать первого претендента. Некоторое время правительство Дмитрия держало его под стражей. Приход к власти Шуйского Телятевский, как многие другие, воспринял без энтузиазма и не доверял ему, поскольку Шуйский занял престол без избрания Земским Собором.
Шаховской засыпал отчаянными посланиями Молчанова (все еще находившегося в Польше), побуждая его скорее предъявить претендента народу. Однако Молчанов не был готов к этому, и пока послал к Шаховскому человека, подходящего, по его мнению, на роль вождя народного выступления против Шуйского. Этот человек, Иван Исаевич Болотников, в юности состоял на военной службе (официально холопом) у князя А.А. Телятевского.18 Говорили, что он бежал от хозяина на Дон и вступил в армию казаков. В стычке с татарами Болотникова взяли в плен и продали туркам, которые отправили его на галеры. После нескольких лет рабства Болотников бежал в Венецию и там услышал о смуте в Московии. Он решил вернуться домой. В Польше его задержали местные власти и доставили к Молчанову, которого поляки считали неофициальным представителем будущего претендента.
Личность и жизненный путь Болотникова произвели на Молчанова сильное впечатление, и он, согласно Буссову, именем Дмитрия назначил его большим воеводой (главнокомандующим) повстанческой армии. Именно в таком качестве Болотников прибыл к Шаховскому.19 Нет сомнений, что Болотников встречался с князем Телятевским. Нам не известны детали беседы хозяина со своим бывшим холопом, но мы знаем, что они пришли к взаимопониманию.
Болотников оказался прирожденным лидером. Он был не только искусным стратегом, но, что при данных обстоятельствах гораздо важнее, имел социальную идею, близкую угнетенным, крепостным и холопам. Они поддерживали его основной политический замысел — заменить боярского царя, Василия Шуйского, на народного, о котором им пока ничего не было известно, кроме имени — Дмитрий. В повстанческой армии монархическая идея воплощалась в мнимом племяннике Лжедмитрия, царевиче Петре, появившемся в казачьей среде, который назначил Болотникова своим боярином и первым воеводой. Самозванный царевич был лишь номинальным главой движения.20
Болотников сделал базой своих будущих операций Комарицкую волость. Крестьяне и беглые холопы составляли основную часть воинских подразделений, находящихся под его непосредственным командованием. Они, однако, представляли собой только одну из составляющих революционной коалиции. Другим важным элементом являлось среднее и низшее дворянство. Рязанскую группу дворян возглавляли Сумбуловы и Ляпуновы; тульскую — боярский сын Истома Пашков. Кроме того, было подразделение донских и терских казаков, которые пришли с царевичем Петром.
Правительство царя Василия, получив известия о выступлении Шаховского и появлении Болотникова, сразу осознало всю серьезность ситуации. Однако царские армии, посланные на юг, одна за другой терпели поражения от Болотникова и его союзников.
Основной причиной неудач войск московского правительства являлось то, что им приходилось иметь дело не только с регулярной армией Болотникова, но и с волной крестьянских мятежей, которая быстро распространялась на север и грозила докатиться до Москвы. В октябре 1606 г. корпус Истомы Пашкова подошел к пригородам Москвы, а вскоре к нему присоединился и Болотников с основной армией. Осада Москвы повстанческими силами началась 7 октября и продолжалась два месяца.
Правительство Шуйского оказалось в опасном положении. Среди бояр и дворян начались разногласия. Не хватало хлеба Цены на продукты быстро росли, что увеличивало недовольство народа. Тем временем Болотникову удалось доставить в город прокламации, призывающие народ убивать бояр и богатых купцов и грабить их имущество.
Тогда как подобные призывы, казалось, произвели ожидаемое впечатление на низшие классы, они вызвали недовольство дворянских элементов армии Болотникова. Еще до призывов расправляться со знатью повстанцы дворянского происхождения испытывали раздражение по поводу крайностей крестьянской войны. Царь Василий знал о противоречиях внутри повстанческой армии и вступил в тайные переговоры с предводителями дворян, побуждая их отказаться от дела Болотникова. 15 ноября рязанцы Ляпунова перешли на сторону Шуйского. Это позволило войскам московского правительства перехватить инициативу в этой войне. Во время сражения 27 ноября значительная часть корпуса Истомы Пашкова последовала примеру рязанцев. Болотников был вынужден начать отступление. Пять дней спустя его армия потерпела жестокое поражение. Болотников отошел в Калугу. Царевич Петр разместил свою штаб-квартиру в Туле.
Чтобы вознаградить верных ему дворян и купцов, царь Василий разрешил им превращать захваченных его войсками людей в своих холопов. Одновременно, чтобы привлечь на свою сторону бывших холопов из армии Болотникова правительство Шуйского даровало свободу всем, кто будет просить прощения. В качестве общей меры указ от 7 марта 1607 г. аннулировал прежний закон от 1597 г., по которому любой работник, служивший хозяину больше шести месяцев, автоматически становился его холопом.
С другой стороны, власть землевладельцев над крепостными крестьянами укреплялась законодательным актом от 9 марта 1607 г. Срок давности, в течение которого землевладелец имел право требовать по суду возвращения беглого крепостного, был теперь увеличен с пяти лет до пятнадцати.21
Борьба, однако, не закончилась. Войска царя Василия поначалу добились нескольких побед, но затем дважды потерпели поражение от отрядов князя Телятевского. Болотников теперь соединился с царевичем Петром в Туле. Правительство царя Василия собрало все силы, какие оно могло мобилизовать, чтобы подавить восстание. 21 мая 1607 г. сам царь во главе сильной армии выступил на Тулу. Контратаки Болотникова провалились. 12 июня силы московского правительства достигли Тулы. 30 июня прибыл царь Василий с дополнительной армией, и осада Тулы началась. Ей суждено было продлиться больше трех месяцев.
В этот момент для царя Василия и его правительства появилась новая угроза с запада. Долгожданный претендент прибыл в Стародуб и там предстал перед народом, как царь Дмитрий. В июле он публично объявил о готовности начать поход, чтобы вернуть трон, и начал собирать армию. К счастью для Шуйского, из-за разногласий между Русскими и польскими последователями очередного Лжедмитрия, а также по некоторым другим причинам, новый претендент оказался неспособен действовать быстро.
Все попытки Шуйского взять Тулу штурмом успеха не принесли. Тогда старшина его армии, боярский сын Иван Кроткое, предложил хитроумный план: запрудить реку Упа, на которой стоит Тула, и затопить город. Защитникам пришлось оставить большую часть города, но они еще могли удерживать внутреннюю крепость. Эпидемия в результате скученности и недостатка еды привела к раздорам между различными группами защитников. Однако они еще продолжали сражаться
В это время и Болотников, и царь Василий получили известие, что претендент выступил из Стародуба на Брянск и Козельск в направление Тулы. Василий более не мог позволить себе откладывать захват Тулы. Поэтому он вступил в переговоры с лидерами защитников и пообещал им полную амнистию. Когда Василий под присягой дал клятву держать слово, Тула капитулировала. Это произошло 10 октября 1607 г.
Как только защитники тульской крепости открыли ворота войскам Шуйского, некоторые его сторонники в гарнизоне захватили Болотникова, царевича Петра и князя Шаховского и доставили их в ставку царя Василия. Царь приказал отправить их в Москву для суда. Других военачальников армии Болотникова, включая князя Телятевского, оставили в покое. Тех воевавших у Болотникова казаков и посадских, которых считали зачинщиками, утопили в реке Упе. Однако основную часть людей Болотникова отпустили на свободу. Царь Василий с триумфом возвратился в Москву. Царевич Петр был повешен. Шаховского выслали в монастырь на озере Кубенское; Болотникова — в Каргополь (где его через год утопили).
II
Личность второго претендента неизвестна. О его происхождении ходило несколько противоречащих друг другу слухов.22 Он, по всей видимости, был белорусом и получил какое-то образование. Вне всяких сомнений, он являлся самозванцем. Это был и физически и морально непривлекательный человек. Несколько его современников отзывались о нем, как о грубой и мерзкой личности. Он был алчен, сластолюбив, мстителен и малодушен.
Почему такого человека выбрали на роль претендента на престол? Очевидно потому, что его покровители, русские последователи первого Лжедмитрия (такие, как Молчанов, западнорусские и литовские магнаты, польская шляхта, украинские и донские казаки) позаботились, чтобы новый претендент, в отличие от старого, был марионеткой, которой они легко могли бы управлять. Проблема состояла в том, что каждая группа его покровителей имела собственные намерения, и временами их интересы противоречили друг другу.
Собственно говоря, для московских противников царя Василия личность нового кандидата на роль наследника престола не имела значения, особенно пока он находился далеко от Москвы. Им было нужно только имя, чтобы использовать его как лозунг в холодной войне и боевых действиях против боярского царя.
Когда Дмитрия известили о сдаче Тулы царю Василию, он поспешно вернулся в Путивль, чтобы собрать побольше войска. 30 ноября 1607 г. Дмитрий (или от его имени секретарь) написал на латыни письмо королю Сигизмунду, прося помочь вернуть царство.23
К Рождеству 1607 г. Дмитрий стал на зимние квартиры в Орле. К весне 1608 г. он был готов к походу против Москвы. Ядро его войска составляли поляки и западные русские. Под номинальным предводительством Дмитрия они сформировали собственную армию. Эта армия состояла из нескольких шляхетских групп, каждой из которых руководил опытный капитан. Наиболее важные дела обсуждались на общем собрании (kolo, круге) князей.
Самый мощный польский отряд (примерно четыре тысячи человек) предоставил украинский магнат князь Роман Рожинский. Как и в случае с Мнишеком, Рожинский, будучи богатым землевладельцем, постоянно испытывал нужду в деньгах из-за своей чрезмерной расточительности. Он мечтал сколотить в Московии новое состояние. Рожинский был властным человеком и смелым военачальником. Чтобы получить его поддержку, Дмитрию пришлось назначить его гетманом (главнокомандующим) всей армией.
Два других выдающихся командира в лагере Дмитрия — Ян Петр Сапега (родственник литовского канцлера Льва Сапеги) и Александр Лисовский — подобно Рожинскому рассматривали этот поход как доходное предприятие. Как и Рожинский, во время набегов они были беспощадны по отношению к гражданскому населению. Оба, хотя номинально находились под командованием Дмитрия, проводили свои операции самостоятельно и по собственной инициативе.
Кроме того, на подмогу Дмитрию пришли три тысячи запорожских и пять тысяч донских казаков. Во главе донских казаков стоял одаренный воин, украинец из Тарнополя (Тернополя), Иван Мартынович Заруцкий.
В июне пестрая армия Дмитрия подошла к Москве, но взять столицу штурмом не смогла. Дмитрий и Рожинский тогда разместили свой штаб в Тушино, примерно в восьми милях от города. Долгий период военного противостояния боярского царя с народным царем изнурял и опустошал Россию два года.
Тогда как тысячи поляков участвовали в гражданской войне в Московии, официальная Польша желала заключить с Москвой мир, чтобы вызволить из плена Мнишека и сотни других польских аристократов, арестованных Шуйским после падения Лжедмитрия I.
2 июля 1608 г. послы короля Сигизмунда подписали в Москве перемирие сроком на три года и одиннадцать месяцев. На это время границы между Московией и Польшей оставались прежними. Царь Василий обязывался освободить Мнишека и других поляков. Король Сигизмунд должен был сделать то же самое в отношении русских заключенных в Польше. Более того, король обещал отозвать из Московии всех польских сторонников самозванца, не признавать Мнишека его тестем, а Марине не позволить выйти замуж за нового Дмитрия.
Освобожденные в Московии поляки должны были возвратиться прямо в Польшу, не вступая в контакт с польскими сторонниками Лжедмитрия. Относительно Лисовского польские послы отметили, что, поскольку он выслан из страны, король не несет за него ответственности и не может отозвать его из Московии.24
Большинство пленников царя Василия намеревались отправиться прямо домой, но у Мнишека и Марины имелся другой план, план объединения с самозванцем. Мнишек, безусловно, знал или, во всяком случае, подозревал, что этот претендент не его бывший зять, однако все равно рассчитывал на него. Марина, очевидно, лелеяла надежду, что ее мужу удалось два года назад спастись и хотела с ним соединиться. Больше всего она желала снова быть признанной царицей. Она не могла себе представить, что не вернется в Польшу и будет терпеть унижения от короля и магнатов. «Однажды царица — всегда царица».
Тем временем в Тушино новые соратники Дмитрия отчаянно нуждались в признании Мнишеком и Мариной их марионеточного царя, так как оно подтвердило бы, что он — истинный Дмитрий. Через тайных курьеров обе стороны договорились, что на пути в Польшу Мнишека и его дочь похитят и доставят в Тушино.
План удался, и 1 сентября Ян Петр Сапега привез Мнишека и Марину в Тушино. Только на пути туда Марине сказали, что новый Дмитрий — самозванец. Увидев его, она содрогнулась. Ее первой реакцией было отказаться от соединения с ним. Однако отец настоял на том, чтобы она признала его своим мужем. Но претендент прежде должен был подписать обязательство, по которому он обещал выплатить Мнишеку 300 000 рублей и пожаловать Северскую землю, как только войдет в Москву.25
Было и еще одно затруднение. Ни католическое духовенство, входящее в заговор, ни Мнишек и Лев Сапега, не могли позволить Марине сожительствовать с человеком, с которым она не была повенчана. С другой стороны, публичная свадьба могла уничтожить эффект признания претендента Мариной. Единственным выходом из тупика было тайное венчание. Этот обряд совершил монах бернардинец примерно 12 сентября.26
III
Московия теперь имела двух царей и два правительства, боровшихся за контроль над страной, одно в Москве и другое в Тушино. Многие придворные царя Василия покинули его и присягнули царю Дмитрию. Среди них было несколько отпрысков аристократических родов, включая стольников князей Дмитрия Тимофеевича Трубецкого и Дмитрия Мамстрюковича Черкасского. Дмитрий обоих пожаловал в бояре.
В Тушино оказалось и несколько священников, часть добровольно, а другие по принуждению. Когда И.П. Сапега захватил Рязань, он взял под стражу митрополита Филарета Романова и доставил его в Тушино. Там его с почетом встретили и объявили избранным патриархом всея Руси, с введением в сан после ожидаемого взятия Москвы.
Основной замысел Лжедмитрия заключался в том, чтобы окружить Василия в Москве и не допустить доставку в город продовольствия из провинций. Весь провиант должны были заворачивать от Москвы в Тушино. Чтобы его собрать, сильные отряды тушинцев отправились по Московии в нескольких направлениях. Каждому отряду отводился для операций определенный район. Те, кто собирал продовольствие для Тушино, могли также в свое удовольствие кормиться с отведенного им района. Так они и поступали.
Чаще всего каждый большой отряд тушинцев состоял из поляков, запорожцев и донских казаков, выступавших тремя отдельными колоннами верхом или в пешем строю. Все они, собирая дань (по существу, конфисковывая все, что попадало в поле их зрения), терроризировали население, насиловали женщин и девушек, совершали бессмысленные злодеяния. Население особенно ненавидело поляков за осквернение церквей, но во многих случаях и казаки, особенно запорожские, делали то же самое.
Чтобы избежать разорения некоторые города признавали царя Дмитрия, даже если не хотели его поддерживать, однако эта политика не всегда гарантировала прекращение разбоя. В нескольких городах казаки ввели свою модель самоуправления: «круг» с выборными чиновниками.
Вдобавок ко всему, в некоторых общинах существовали разногласия между представителями высших классов и чернью (низшими сословиями). Аристократия и богатые купцы в основном сохраняли верность царю Василию, тогда как простолюдины склонялись на сторону царя Дмитрия. Яростное выступление народа против бояр и богатых купцов произошло во Пскове, и город открыл ворота тушинскому воеводе Федору Плещееву (1 сентября 1608 г.).
Примерно в это время тушинцы начали приводить в исполнение свой стратегический план. Сапега и Лисовский предприняли поход против богатого Троицкого монастыря, на северо-восток от Москвы. Другую колонну войск Дмитрия послали в Коломну и Рязань, на юг от Москвы.
Когда Сапега и Лисовский, 23 сентября 1608 г., приступили к осаде Троицкого монастыря, они рассчитывали взять его штурмом за несколько дней, поскольку их силы значительно превосходили силы обороняющихся. Под командованием Сапеги и Лисовского находилось примерно двадцать тысяч человек. Гарнизон монастыря (дворянское и городское ополчение, стрельцы и служилые казаки) насчитывал только пятнадцать сотен. Им помогали монахи и немногие крестьяне из окрестных сел.
Неравенство сил частично компенсировалось тем, что монастырь был укреплен мощными стенами и башнями, а также тем, что большинство его защитников находилось в состоянии патриотического и религиозного воодушевления. Точнее, было очень немного малодушных людей и тайных последователей Лжедмитрия, но их попытки саботировать оборону успеха не имели. Защитники страдали от скученности, недостатка продовольствия и болезней, но держались стойко и отражали все атаки.
Упорная оборона Троицкого монастыря сорвала план Дмитрия взять Москву в кольцо. Она не смогла, однако, предотвратить проникновение тушинцев на восток и север Руси. В ноябре и декабре 1608 г. польские и казацкие мобильные отряды захватили Владимир, Ростов, Ярославль, Кострому, Вологду и несколько других городов.
Вскоре, однако, поведение тушинцев и их систематические разбои, изменили к ним отношение народа. Даже те, кто сначала признал Лжедмитрия народным царем, теперь разочаровались в нем и дали называть его Тушинским Вором.
В декабре в одном городе за другим начались восстания против Дмитрия. Жители одного города писали или посылали гонцов жителям близлежащих городов, побуждая друг друга твердо противостоять угнетателям.
В январе Лисовский попытался спасти ситуацию контратакой. Ему удалось вернуть Кострому (которую он безжалостно разорил) и захватить Галич. Это, однако, не могло спасти дело Дмитрия в Северной Руси, поскольку решимость жителей русских городов неуклонно росла. Лисовскому пришлось оставить и Галич, и Кострому и отступить для объединения с силами Сапеги.
Подъем народного сопротивления польским и казацким шайкам грабителей не произвел большого впечатления на царя Василия. Он искал военной помощи за пределами границ своего государства. Разочарованный тем, что король Сигизмунд не смог отозвать польских авантюристов из Московии, Василий решил обратиться за помощью к врагам Сигизмунда, шведам. Обращение к шведам временно помогло царю Василию, но по прошествии времени оказалось губительным для Руси.
4. Иностранная интервенция и национальное сопротивление
(1609-1611 гг.)
I
С самого начала Смутного времени шведское правительство внимательно следило за событиями в Московии. Напомним, что в 1583 г. шведы захватили выход Москвы в Финский залив, районы Ингрии и Карелии, но в 1595г. были вынуждены вернуть их Руси.
Король Карл IX ждал первой возможности, чтобы попытаться опять завладеть устьем Невы и навсегда лишить русских доступа к Финскому заливу. По сути дела, его планы простирались дальше. Он мечтал захватить не только Ингрию и Карелию, но и Новгород, Псков, Кольский полуостров, а также Соловецкий монастырь.27
Чтобы иметь предлог для вторжения, Карл, начиная с 1606 г., предлагал Москве военную помощь против поляков. Царь Василий в течение двух лет отклонял или просто игнорировал его предложения, но 10 августа 1608 г. направил ему письмо с просьбой немедленно выслать шведские вспомогательные войска.28
Василий отправил в Новгород самого одаренного из Шуйских, молодого князя Михаила Васильевича Скопина-Шуйского,29 и в ноябре 1608 г. он заключил там со шведскими представителями предварительное соглашение, по которому шведы предоставляли пять тысяч солдат; Скопин от имени царя Василия дал обязательство, что Москва будет ежемесячно выплачивать военнослужащим 100 000 талеров, Окончательный договор должен был быть заключен в Выборге.30
Известие о переговорах Скопина со шведами вызвало возмущение у жителей Новгорода, Пскова и городов Ингрии и Карелии. Псковичи кричали: «Мы не хотим пускать германцев [шведов] и будем биться с ними насмерть».31
Эта ситуация укрепила приверженность псковичей к Лжедмитрию. Несколько городов, включая карельские, присягнуло тушинскому царю.32 Скопин оказался в затруднительном положении и был вынужден временно покинуть Новгород.33
28 февраля 1609 г. представители Скопина согласились на военный договор со шведами против Польши. Шведы подтвердили свое обязательство предоставить Московии вспомогательные войска из пяти тысяч наемников, и обещали послать некоторое количество дополнительных отрядов. Московиты дали слово отказаться от притязаний на Ливонию и передать Швеции город Карелу (Kexholm) с уездом.34 Московиты, однако, настаивали, чтобы этот последний пункт договора хранился в секрете, так как он вызвал бы возмущение русского народа.35
Король Карл рассматривал выборгское соглашение, как большой успех. Он открыто утверждал, что наступил благоприятный момент, когда смуту на Руси можно использовать для обогащения Швеции новыми территориальными приобретениями.36
В апреле шведский экспедиционный корпус из пятнадцати тысяч человек появился в Новгороде. Это была разношерстная армия, основную часть которой составляли не шведы, а наемники разных национальностей — немцы, французы, шотландцы, датчане и испанцы. Армией командовал Джакоб (Якоб) Делагарди, сын Понтуса Делагарди, сражавшегося с русскими во время Ливонской войны Ивана Грозного. Под командованием Скопина находилось менее трех тысяч русских солдат.
Скопии и Делагарди выступили из Новгорода 10 мая. Двигались они медленно. Между московитами и шведами постоянно возникали ссоры. К середине июля они достигли Твери, где в двухдневном сражении разбили польско-казацкие тушинские войска. Дорога на Москву казалась открытой, но в этот момент наемники Делагарди взбунтовались. Они требовали свое жалованье, а поскольку Скопин не располагал достаточными деньгами, чтобы расплатиться с ними, они хотели разграбить тверскую крепость, однако Скопин не допустил этого. Большая часть из них тогда повернула обратно в Финляндию, опустошая города и деревни на своем пути. Делагарди бросился за ними, оставив со Скопиным лишь небольшой отряд шведов. С большими трудностями Делагарди убедил некоторых бунтовщиков остаться под его командованием в Новгороде, где он закончил свое отступление.
Тем временем Скопин двинулся на восток вниз по Волге, чтобы укрепить свою небольшую армию отрядами ополченцев из городов Верхней Волги и Северной Руси. В Калязине к армии Скопина присоединилось несколько тысяч ополченцев. Царь Василий выслал под его командование из Москвы отряд в пятнадцать тысяч русских и примерно три сотни шведов. Такими силами 18 августа 1609 г. он смог повернуть армию Сапеги.
Месяц спустя Скопин убедил Делагарди соединиться с ним, и к 1 января 1610 г. в армии Скопина насчитывалось более двух тысяч шведов и шведских наемников.
Этими объединенными силами Скопин и Делагарди сломили сопротивление тушинских войск. 12 января 1610 г. Сапега был вынужден снять осаду Троицкого монастыря и отступить в Дмитров.
12 марта Скопин и Делагарди с триумфом вошли в Москву. К этому времени Лжедмитрий бежал в Калугу, его правительство распалось, однако на западе появилась новая угроза — угроза полномасштабной польской интервенции.
II
Плану Льва Сапеги от 1600 г., плану включить Московию в Польско-Литовское содружество, помешали сначала попытка первого Лжедмитрия утвердить себя как независимого правителя, а потом захват Василием Шуйским царского трона. Появление второго претендента и хаос в Московии во время тушинского периода дали возможность королю Сигизмунду и Сапеге возобновить свои yсилия по приведению Московии в польско-литовское лоно.
Альянс царя Василия со шведами стал для Сигизмунда удобным предлогом нарушить перемирие и начать прямые действия против Москвы. В середине сентября 1609 г. передовой корпус под командованием Льва Сапеги пересек границу Московии и направился к Смоленску, который в это время еще признавал Василия царем. Сапега ожидал обнаружить разногласия у жителей Смоленска и рассчитывал на общее снижение национального самосознания в тушинской период вообще, однако он просчитался. Как мы знаем, волна сопротивления захватчикам уже распространялась по Московии, особенно широко она захватила районы Верхней Волги и Северной Руси. Отчаянное противостояние защитников Троицкого монастыря Яну Петру Сапеге показала пример национального пробуждения другим центрам.
В Смоленске, как и в случае с Троицким монастырем, нашлись те, что пошли бы с поляками на компромисс. Однако большинство, во главе с одаренным воеводой Смоленска, Михаилом Борисовичем Шейным, держалось стойко. Смоленск являлся одной из самых мощных московских крепостей, и силы Сапеги оказались недостаточными, чтобы овладеть ею.
Вскоре в польский лагерь прибыл сам король Сигизмунд, и осада Смоленска началась. Королевская армия состояла из семнадцати тысяч человек регулярного польского войска, десяти тысяч запорожских казаков и отряда литовских татар. Будучи не в состоянии ваять Смоленск штурмом, король обратил свое внимание на вербовку в свою армию поляков, служивших Лжедмитрию.
В середине декабря представители короля потребовали, чтобы тушинские поляки вступили в королевскую армию и выдали Дмитрия. Это требование вызвало гнев Рожинского и его сподвижников, так как они считали Московию своей добычей и не намеревались уступать ее Сигизмунду. Рожинский созвал коло (общую ассамблею) тушинских поляков. Для противодействия королевскому вторжению была образована конфедерация, однако Я.П. Сапега отказался в нее войти. Это оказалось тяжелым ударом для Рожинского и его соратников.
27 декабря Лжедмитрий, боясь выдачи, бежал в Калугу. Рожинскому ничего не оставалось, как подчиниться королю Сигизмунду. Для русских бояр и аристократии в Тушино тоже единственным выходом казались переговоры с представителями короля. Ведущими людьми в этой группе являлись боярин М. Г. Салтыков, дворянин М. Молчанов, дьяк И. Т. Грамотин и московский купец Федор Андронов. Было решено послать к королю Сигизмунду делегацию, чтобы выразить готовность тушинского правительства согласиться, на определенных условиях, на то, чтобы сын Сигизмунда Владислав стал царем Москвы.
31 января 1610 г. король Сигизмунд торжественно принял делегацию в своем лагере у Смоленска. Дьяк Грамотин от имени бояр и «всех людей» объявил, что Московия готова принять Владислава царем при условии сохранения православия, подтверждения всех древних прав и свобод московитов и добавления новых прав и свобод. Тушинские делегаты затем обсудили условия соглашения с польскими сенаторами, и 4 февраля статьи договора были одобрены.37
Главные пункты этого замечательного документа состояли в следующем: Владислава венчал на царство православный патриарх; положение православной церкви оставалось прежним; земельные владения церкви, бояр и дьяков не конфисковывались; между Московией и Речью Посполитой заключался военный союз; никого нельзя было казнить без суда Боярской Думы; люди низших рангов повышались по службе соответственно их достоинствам; московитам разрешалось выезжать за границу для получения образования; польские и литовские аристократы не могли получать должностей в Московии; торговля между двумя сторонами была свободна от ограничений; московские купцы могли беспрепятственно проезжать через территорию Польши и Литвы; крестьянам запрещалось покидать поместья, к которым они были прикреплены, для переезда из Московии в Литву; холопы не получали свободы.
Оценивая документ в целом, мы можем разглядеть в нем компромисс между боярами, с одной стороны, и дьяками и купцами, с другой. Бояре желали укрепить свои права на крестьян и холопов; дьяки — расчистить путь для продвижения по службе; купцы — обеспечить свободу внешней торговли. Просвещенная элита всех этих групп, продолжая традицию царя Бориса и Лжедмитрия I, стремись добиться свободы образования.
Проблема договора от 4 февраля заключалась в том, что тушинское правительство, от имени которого был заключен договор, распалось, как только тушинский лагерь перестал существовать. Договор, однако, оказался для поляков весьма ценным, поскольку мог служить — и послужил — моделью для последующих переговоры с Москвой.
В смятении в разбегающемся тушинском лагере все, казалось, забыли о Марине. Ее отец отправился в Польшу, но Марина отказалась последовать за ним. Она по-прежнему намеревалась отстаивать свои права царицы. Кроме того, пришло известие, что положение Лжедмитрия в Калуге улучшилось. И действительно, князь Шаховской привел ему на помощь отряд донских казаков.
Марина подозревала, что Рожинский намеревается выдать ее королю Сигизмунду и поэтому решила при первой возможности бежать из Тушино.
Ночью 11 февраля она надела гусарскую форму и, в сопровождении верных ей нескольких сотен донских казаков, поскакала в лагерь Я. П. Сапеги в Дмитров. Она рассчитывала на его помощь делу Дмитрия. Но Сапега посоветовал ей возвращаться в Польшу и даже пригрозил силой отправить ее к королю. Она вызывающе ответила: «Не пытайтесь остановить меня — со мной мои казаки». С этими людьми она затем бросилась в Калугу. В апреле остатки тушинских поляков последовали ее примеру (Рожинский в конце марта погиб при подавлении восстания в Волоколамском монастыре).
Некоторые русские аристократы, включая митрополита Филарета, которые еще оставались в Тушино, теперь поспешили вернуться в Москву.
Наступила патовая ситуация. Из трех соперничающих партий — короля Сигизмунда, Лжедмитрия и царя Василия — последняя казалась сильнее двух других, благодаря помощи шведов, а также всеобщей вере в молодого командующего армией Василия, князя Скопина-Шуйского.
Скопин готовился к кампании по освобождению Смоленска. Делагарди торопил его. Но 23 апреля Скопин заболел (носовое кровотечение) и через две недели умер в возрасте двадцати четырех лет.
Скопин был единственным популярным человеком в правительстве Шуйского. Поскольку Шуйского, в целом, презирали и не любили, народ возлагал все свои надежды на Скопина. Братья Ляпуновы агитировали за свержение царя Василия и избрание царем Скопина. Неудивительно поэтому, что Шуйский с подозрением относился к намерениям Скопина. После внезапной смерти молодого полководца немедленно поползли слухи, будто он был отравлен невесткой царя Василия, княгиней Екатериной, дочерью приспешника Ивана Грозного Малюты Скуратова, и, таким образом, сестрой покойной царицы Марии, жены Бориса Годунова. Она приходилась Скопину крестной матерью.
Эта история легла в основу баллады, сочиненной неизвестным автором в стиле древней былины, воспевающей Скопина и описывающей пир у князя И.М. Воротынского, во время которого Скопин якобы был отравлен. Бояре влили смертельный яд в чашу сладкого меда и передали ее крестной матери Скопина, которая участвовала в заговоре.
Она знавши, кума его крестовая,
Подносила стакан меду сладкого
Скопину князю Михаилу Васильевичу.
Принимает Скопин, не отпирается.
Он выпил стакан меду сладкого,
А сам говорил таково слово,
Услышал во утробе неловко добре:
«А и ты съела меня, кума крестовая,
Малютина дочи Скурлатова!
А зазнаючи мне со зельем стакан подала,
Съела ты мене, змее подколодная!»
……..
Он к вечеру, Скопин, и преставился.38
Но был ли Скопин отравлен? В своих воспоминаниях польский гетман Станислав Жолкевский, который близко познакомился с ведущими московскими боярами в августе того года, отрицает это. Правды, по всей вероятности, мы никогда не узнаем.
Царь Василий назначил новым главнокомандующим своего брата Дмитрия (мужа княгини Екатерины). В июне Дмитрий Шуйский и Делагарди сконцентрировали свои силы в Можайске и оттуда выступили в направлении Смоленска. Король Сигизмунд послал против русско-шведской армии своего самого одаренного полководца того периода, гетмана Станислава Жолкевского, с отборными польскими войсками. Его поддерживал отряд донских казаков под командованием И.М. Заруцкого. 24 июня Жолкевский атаковал русско-шведский лагерь в Клушино. Во время сражения наемники Делагарди перешли на сторону поляков. Московской армии не оставалось ничего, кроме отступления, которое скоро превратилось в беспорядочное бегство. Делагарди с небольшим отрядом шведских сод. дат вернулся в Новгород.
На следующий день после Клушинской битвы отдельные подразделения московской армии, осажденные поляками в Царево-Займище еще до того, как они выступили в Клушино, сдались Жолкевскому. Воевода Григорий Валуев согласился подписать статьи договора от 4 февраля.
Клушинское поражение решило судьбу царя Василия. Дорога на Москву широко открылась для поляков. Лжедмитрий ринулся к Москве и оказался там раньше Жолкевского. Я.П. Сапега, привлеченный обещанными деньгами, присоединился к нему. 11 июля Дмитрий расположил свой штаб в селе Коломенское. Марина была с ним.
17 июля в Москве начались волнения. Под предводительством Захария Ляпунова разгневанная толпа ворвалась в царский дворец и потребовала отречения Василия. Никто, за исключением патриарха Гермогена, не выступил в его защиту. Василия и его братьев взяли под стражу. На следующий день Василия вынудили принять постриг, чтобы исключить любую возможность его возвращения на престол.
Сразу после свержения Василия Шуйского государственную власть взяла на себя Боярская Дума. Фактически, власть узурпировал внутренний совет из семи бояр. Это были князья — Ф.И. Мстиславский, И.М. Воротынский, А.В. Трубецкой. А.В. Голицын и Б.М. Лыков; и два нетитулованных боярина древних московских родов — И.Н. Романов (брат митрополита Филарета) и Ф.И. Шереметев.39 Их правление известно под названием Семибоярщина. По всем церковным вопросам, а также важнейшим государственным делам они считали своим долгом консультироваться с патриархом Гермогеном.
24 июля армия Жолкевского подошла к Москве и разбила лагерь в четырех милях западнее города. Москва с ее боярским правительством оказалась между поляками и Лжедмитрием, к которому вскоре присоединились казаки Заруцкого (Заруцкий порвал с поляками и 18 августа возвратился под знамена Дмитрия). Смятенные москвичи разделились на два лагеря. Бояре и состоятельные люди склонялись к соглашению с поляками; чернь выступала за Лжедмитрия.
Жолкевский вступил с боярами в переговоры. Он побуждал их принять условия 4 февраля. Они в конце концов согласились, однако внесли в договор несколько изменений. Под влиянием патриарха Гермогена они потребовали, чтобы Владислав перешел в православие в Смоленске, до выезда в Москву, а в Москве взял православную невесту. Немедленно после вступления Владислава на престол Сигизмунд должен был снять осаду Смоленска и вернуться в Польшу.
Бояре исключили статью договора, по которой продвижение царских служащих производилось в соответствии с их достоинствами, а не происхождением. По настоянию патриарха Гермогена статью о праве московитов уезжать за границу для получения образования тоже опустили. С этими изменениями договор 17 августа был подписан.40
После заключения договора Жолкевский и старший боярин ф.И. Мстиславский объединили свои силы в кампании против Лжедмитрия, чье положение подорвал переход Я.П. Сапеги на сторону Жолкевского. Дмитрий, Марина и Заруцкий бежали в Калугу.
III
Сцена, казалось, была полностью подготовлена для воцарения Владислава. Единственное препятствие состояло в том, что Сигизмунд не собирался доверять своему сыну реальную власть над Московией. Он рассчитывал сам получить царский титул, а Владислава использовал как приманку, чтобы скорее склонить московитов к переговорам.
Из лагеря у Смоленска Сигизмунд отправил к Жолкевскому в качестве специального курьера одного из авторов договора от 4 февраля, Федора Андронова, который открыто перешел на сторону короля. Андронов доставил Жолкевскому приказ Сигизмунда — требовать, чтобы московиты присягнули королю, а не его сыну. Андронов прибыл в Москву через два дня после подписания соглашения от 17 августа
Жолкевский понимал, что требование Сигизмунда будет категорически отклонено патриархом Гермогеном и вызовет сильное сопротивление некоторых бояр, в результате чего польско-московское сближение станет невозможным. Поэтому он не обнародовал содержание королевского приказа.
Тем не менее он предпринял необходимые меры для обеспечения польского контроля над Москвой. Сигизмунд распорядился, чтобы Жолкевский выслал из Москвы в Польшу всех потенциальных претендентов на царский трон, включая свергнутого Василия Шуйского, а также всех тех, от кого можно было ожидать противодействия новым требованиям короля. Жолкевский нашел хитроумный способ выполнить королевские распоряжения. Он включил основную часть вышеназванных людей в большое посольство, которое бояре посылали к Сигизмунду для подтверждения договора от 17 августа. Таким образом, князь В. В. Голицын и митрополит Филарет Романов стали членами посольства. Все посольство, насчитывавшее больше двенадцати сотен человек, выехало в Смоленск 11 сентября.
С отступлением Лжедмитрия в Калугу непосредственная угроза захвата им Москвы миновала, однако народное движение под его именем не ослабевало. Бояре не могли быть уверены в благонадежности армии московских посадских. Поэтому они попросили Жолкевского разместить в Москве польский гарнизон. Это полностью соответствовало его стремлениям, и он с готовностью согласился. Чтобы избежать волнений среди москвичей, польские войска вошли в город ночью 21 сентября.
Покончив с этим, Жолкевский счел свою миссию выполненной отправился в Смоленск, захватив с собой в качестве пленников Василия Шуйского и двух его братьев. Сигизмунд отписал московским боярам требование конфисковать земельные владения и имуществ Шуйских и передать все ему, как соверену.41
Подготовка к реорганизации московского правительства с целы достичь его полного подчинения королю была проведена в лагерь Сигизмунда у Смоленска.42 Литовского магната польского происхождения Александра Гонсевского назначили представителем короля Москве, и он стал фактическим главой московского правительства. Тушинские лидеры, М.Г. Салтыков и Федор Андропов, стали ближайшими советниками Гонсевского.
Чтобы быть уверенным в верности московских бояр и дворян, согласившихся служить ему, Сигизмунд начал жаловать им поместья. Известно более восьми тысяч таких пожалований за 1610-1612 гг., фактическое же их количество было, несомненно, больше. Например, М.Г. Салтыков и его сыновья получили двадцать поместий в девятнадцати уездах Московии.43
В это время в лагере претендента произошли большие перемены потрясли третью силу политической игры, лагерь претендента 10 декабря 1610 г. Лжедмитрия убил капитан его татарской гвардий Петр Урусов. Это было местью за вероломное убийство царя Касимова. Донские казаки, составлявшие основную часть армии Дмитрия, начали тогда убивать и грабить татар, живших в Калуге. Заруцкий решил, что со смертью Дмитрия игра окончена, однако казаки убедили его остаться их предводителем. Марина пожелала быть с ним.
Судя по всему, она еще до гибели Дмитрия влюбилась в Заруцкого. Впоследствии она вышла за него замуж. Неизвестно, по какому обряду католическому или православному, произошло бракосочетание, однако рожденного вскоре после свадьбы сына Марина крестила в православии. Мальчика нарекли Иваном, вероятно в честь его символического деда, Ивана Грозного, и объявили царевичем. Марина продолжала называть себя царицей. Теперь она мечтала возвести на русский трон своего сына.
Смерть Дмитрия, казалось, укрепила дело Польши и сделала короля Сигизмунда еще более уверенным в себе. Его непосредственной задачей было сломить сопротивление членов московского Великого посольства и заставить их признать царем себя, а не Владислава. Однако послы, возглавляемые митрополитом Филаретом, князем Василием Васильевичем Голицыным и думным дьяком Томило Луговским, настаивали на соблюдении королем статей договора от 17 августа и не желали отступать от этой позиции.
Более того, послы указывали, что по условиям договора Сигизмунд должен снять осаду Смоленска и вернуться в Польшу. Сигизмунд отвечал, что Смоленск является его, как великого князя литовского, вотчиной и что, как того требует польская военная честь, по крайней мере один польский отряд должен войти в город.
Потеряв надежду преодолеть сопротивление главных посланников, Сигизмунд и Сапега перенесли свое внимание на менее значительных членов посольства. Некоторые из них, получив от короля землю или деньги, согласились вернуться в Москву и агитировать за его дело.
Тогда же сподвижники Гонсевского в Москве Салтыков и Андронов убедили бояр направить Филарету и В.В. Голицыну указание принять все требования короля Сигизмунда. Патриарх Гермоген отказался подписывать это послание, и оно было отправлено без его подписи.
Как только в лагере короля получили это письмо, Сапега передал его Филарету и В.В. Голицыну и потребовал, чтобы они немедленно выполнили приказ бояр (24 декабря 1610 г.). И митрополит, и боярин отказались. Они сказали, что этот приказ не имеет законной силы: их послали к королю не одни бояре, помимо них решение принимали епископы во главе с патриархом Гермогеном, бояре, «все чиновные и вся земля».
Переговоры безрезультатно продолжались в течение января, февраля и марта. Тем временем поляков в Москве пугало поднимающееся против них русское национальное движение.
Сигизмунд и Сапега должны были действовать быстро, чтобы иметь возможность выслать помощь польскому гарнизону в Москве. 12 апреля всех членов посольства, еще находившихся в королевском лагере, включая Филарета и В.В. Голицына, взяли под стражу и отправили в Польшу. В самом начале пути их ограбили польские охранники.
Усилия по захвату Смоленска были активизированы. К этому времени число защитников значительно сократилось. Люди гибли от голода и цинги, гарнизон нес потери в многочисленных сражениях. Ночью 3 июня после мощного артиллерийского обстрела полякам удалось взять город штурмом. Большинство защитников погибло в сражении. Шеин был ранен и взят в плен. Оставшиеся в живых укрылись в центральном соборе. Не желая сдаваться, они взорвали собор вместе с собой, подпалив хранившийся в подвале порох.
IV
Намерение Сигизмунда занять трон явилось ударом для московитов, собирающихся договориться с поляками. Единственным условием было сохранение Московией своей индивидуальности при православном царе, даже если он будет иностранным принцем, как Владислав.
Признание Сигизмунда означало бы, во-первых, принятие царя-католика и, таким образом, предательство православия, духовной основы царства. Во-вторых, что не менее значимо с практической точки зрения, это означало бы подчинение Московии Польше.
Поскольку Москва была в руках поляков, а Лжедмитрий — мертв, Сигизмунд был уверен, что если его планы осуществятся, русские ему покорятся. Бессильное и беспомощное, царство, казалось, лежало у его ног. Однако, раскрыв свои планы Великому московскому посольству в ноябре и декабре 1610 г., он невольно дал русским понять, какая опасность над ними нависла. Совсем немногие из них стали на сторону Сигизмунда, в целом нация повела себя иначе. Отчаяние придало сопротивлению русских силы. Шок пробудил их.
Получив известие о плане Сигизмунда, патриарх Гермоген, как глава Русской Православной Церкви, почел своим долгом предупредить прихожан об угрозе их вере. Поэтому в декабре 1610 г. он начал рассылать в разные города Московии послания, побуждая людей вставать на защиту православия.
Жители захваченных и разоренных поляками уездов Смоленской земли прислали в Москву письмо, адресованное «всем нашим братьям православным Московского государства», в котором они призывали московитов объединяться против поляков. Смоляне описывали, как притесняют поляки и людей, и православную церковь и предупреждали жителей других городов Московии, что их ждет та же судьба, если они не будут бороться.44
Москвичи разослали по Московии копии смоленского письма, приложив к нему собственное, в котором упоминали о духовном руководстве движением сопротивления патриарха Гермогена.
Под единым знаменем веры движение объединило религиозные и национальные чувства. Судьба страны волновала не только большинство московитов разных социальных групп, но также и казаков, что оказалось очень важным фактором в последующих событиях. Политической целью движения было посадить на трон православного царя, «того, кому Господь отдаст Русское царство». Кандидат не назывался.
В январе 1611 г. отважный буревестник, Прокопий Ляпунов, начал в Рязанской области восстание против сочувствующего полякам правительства Москвы. Вскоре к нему присоединились остатки сил Лжедмитрия II, возглавляемые бывшим тушинским боярином князем Д.Т. Трубецким, Заруцким и Мариной.
В феврале в движение вступил Нижний Новгород, который стал его центром на Верхней Волге. На Средней Волге армии национального сопротивления присягнула Казань.
Эта армия состояла из двух разных элементов: земства (ополчения земель) и казаков. Земские подразделения (также называемые городскими отрядами)45 включали стрельцов, служилых казаков, посадских, земское дворянство и отряды мобилизованных крестьян.
Казаки были организованы в полки и сотни. Каждую единицу возглавлял атаман, которого, как и остальных военачальников, избирали все члены его подразделения. Для важных решений созывался круг (общее собрание) всех казаков. Большинство воинов национальной армии 1611 г. являлись донскими казаками, однако в движении принимали участие также некоторые волжские и даже яицкие и терские казаки.
К марту передовые силы национальной армии пошли к Москве. Жители столицы ожидали их с нетерпением. 13 марта на торговой площади между русскими и поляками произошла неожиданна шумная ссора. Поляки, и еще больше их русские советники, были очень напуганы.
Чтобы подготовиться к сражению с приближающейся русской армией, поляки решили 19 марта поднять пушки на башни Кремля и Китайгородские стены. Когда они приказали русским возчикам помочь, те отказались. Начались пререкания. Немецкие наемники на польской службе (те, что присоединились к ним после Клушино) напали на толпу и начали безжалостно убивать русских. Поляки присоединились к «немцам». Говорили, что в тот день в Китай-городе убили семь тысяч безоружных русских.
Поляки затем двинулись в Белый город, следующую часть столицы. Там, однако, у русских было время собрать оружие и построить баррикады. Им помогли несколько офицеров и солдат из передовых отрядов национальной армии, которым удалось проникнуть в город, Под командованием нескольких военных, включая князя Д.М. Пожарского, русские остановили поляков и загнали их обратно в Китай-город. Поляки тогда подожгли Белый город и Замоскворечье (часть города за Москвой-рекой). Русским пришлось отступить. Пожарский получил серьезное ранение.
Большинство москвичей потеряло свое жилье и имущество — и это в жестокий мороз. Некоторые покорились полякам. Большая часть покинула Москву, ища пристанища в близлежащих деревнях.
25 марта армия, по рассказам насчитывающая 100 тысяч человек (число, очевидно, преувеличено), достигла пригородов Москвы. Гонсевский повел поляков и «немцев» против русских, но успеха не добился и отступил в Китай-город и Кремль — все, что осталось полякам в Москве.
Руководители русской армии не собирались сразу же штурмовать крепость, поскольку они знали, что запасы продовольствия у поляков небогаты, и голод заставит их в конце концов сдаться. Вместо этого, они решили сосредоточиться на организации армии и страны.
Поскольку армия состояла из отрядов со всей страны, Земский собор Московского государства был сформирован на основе ее штаба. Он состоял из вассальных татарских ханов (царевичей), бояр и окольничих, дворцовых чиновников, дьяков, князей и мурз (татарских князей), дворян и боярских детей, казацких атаманов, делегатов от рядовых казаков и «всех служилых людей».46
Собор стал верховной властью страны, на его основе формировалось и русское временное правительство. Нужно было восстановить органы центральной администрации и снова наладить по всей Московии регулярный сбор налогов и провианта. Необходимо было координировать интересы основных групп армии: дворянства, посадских и казаков.
После обсуждения моделей и правил нового порядка общий закон одобрили «всей землей» 30 июня 1611 г. 47 Исполнительную власть как в гражданских, так и в военных делах делегировали комитету трех: князю Трубецкому, Заруцкому и Ляпунову. В некоторых летописях их называют троеначальники (триумвират).
Основные ведомства центральной администрации, разрушенные во время предыдущей смуты, восстановили. Это — Разряд (служба военной администрации), Поместный приказ (отдел, ведающий поместьями), финансовое ведомство, уголовный и полицейский приказы. Как мы знаем, дворянские корпуса московской армии зависели от поместий, которые каждый дворянин получал за военную службу. Во время хаоса гражданской войны поместья распределялись беспорядочно и со множеством нарушений.
Чтобы восстановить порядок, закон от 30 июня постановил, что размер земельных наделов согласно рангу дворянина восстанавливается до уровня 1605 г. Бывшие дворцовые и государственные земли, которые король Сигизмунд и Владислав пожаловали в качестве поместий своим приверженцам, аннулировались. Из превышающих нормы поместий, выделенных московским правительством при царе Василии и правительством претендента в Тушино и Калуге, изымались излишки, которые возвращались в общий поместный фонд. Дворяне, служащие в национальной армии и еще не получившие поместий, должны были их получить. Поместья не служащих в армии подлежали конфискации. Крестьяне, в Смутное время покинувшие поместья, к которым прикреплены, должны были вернуться обратно.
Казаки получали поместья только в том случае, если они служили как дворяне. Тем, кто не желал менять свой статус, выплачивалось жалованье.
Строгие наказания, включая смертную казнь, устанавливались для всех военнослужащих, уличенных в убийстве, разбое или грабеже, будь то боярский сын (дворянин), казак или стрелец. В целом, однако, закон больше отвечал интересам дворянства, чем казаков. Можно предположить поэтому, что редактировал закон Ляпунов.
В самом деле, Ляпунов являлся главным лицом среди лидеров национальной армии. Это был энергичный, очень инициативный человек. В общественных делах он находился между консервативным боярством и казаками. Во внутренней политике он, в отличие от Василия Шуйского, продолжал линию Бориса Годунова и Лжедмитрия I, считая основой политического и социального порядка Руси дворянство и посадских. Во внешней политике, однако, Ляпунов следовал плану Шуйского, ища союза со Швецией, чтобы получить военную поддержку. Политика Ляпунова была связана с мучительной проблемой поисков подходящей кандидатуры на московский престол.
По этому вопросу в Земском Соборе не было согласия. Большинство хотело отложить решение этой проблемы.
Казаки Заруцкого выступали за сына Марины, царевича Ивана, Земцы были против Ивана, считая его сыном самозванца. Чтобы противостоять плану Заруцкого и Марины, некоторые земцы поддерживали идею Ляпунова пригласить шведского принца при условии, что он примет православие.
Инициаторы этого плана доказывали, что выбить поляков из Московии без шведской помощи не удастся. Кроме того, консервативные аристократы ожидали найти лучшего защитника своих привилегий от черни и казаков в царе иностранного происхождения, чем в выбранном земцами и казаками.
В обычной для него деятельной манере Ляпунов поспешил установить контакты со шведами. Он послал в Новгород нового воеводу, Василия Ивановича Бутурлина, который в 1610 г. имел с Делагарди дружеские отношения. Бутурлину поручили провести с ним переговоры и о кандидатуре шведского принца, и о военной помощи.
23 июня Ляпунов убедил других лидеров временного правительства послать в Новгород официальную делегацию, чтобы просить Делагарди о немедленной помощи. Эта акция вызвала недовольство не только казаков, но и земских людей. С их точки зрения, эксперимент со шведскими войсками в 1610 г. показал, что от их помощи можно получить больше вреда чем пользы.
К политическим разногласиям прибавилась личная вражда. Безапелляционная манера и самонадеянность Ляпунова создали ему много врагов. Вскоре он стал жертвой бессовестной интрига, в которой участвовали и поляки, и некоторые казацкие атаманы.
Гонсевского и других польских лидеров в осажденном Кремле обеспокоило обращение Ляпунова к шведам (о чем докладывали шпионы в лагере казаков). Им казалось важным устранить Ляпунова любыми возможными средствами. Наилучшим способом было раздуть среди казаков пламя ненависти к Ляпунову и возбудить их подозрения относительно его намерений.
Через казака, взятого в плен в одной из стычек, атаману Заварзину в лагере Заруцкого было передано сфальсифицированное письмо, будто бы написанное Ляпуновым. В этом письме Ляпунов якобы приказывал властям рязанских городов убивать каждого казака, попадающего к ним в руки, добавляя, что после победы над поляками все равно нужно будет истребить «всех зловредных казаков.»«
Получив письмо, Заварзин созвал круг. Возбужденные казаки потребовали, чтобы Ляпунов явился для объяснений. Он не уклонился от встречи. Когда ему показали документ, он признал, что почерк похож на его, но категорически отрицал, что написал это письмо. Началось горячее объяснение, во время которого несколько казаков выхватили сабли и зарубили Ляпунова (22 июля).
Убийство Ляпунова вызвало смятение и гнев городских и дворянских отрядов. Вражда между ними и казаками продолжалась. В августе значительное количество земских подразделений, особенно с Верхней и Нижней Волги, возвратились домой.
Другие, однако, а именно — из областей южнее Москвы, остались. Исполнительная власть теперь находилась у Трубецкого и Заруцкого. Земской Собор, армия и правительство продолжали действовать по модели, утвержденной 30 июня. Ведомства центральной администрации работали так же активно, как и раньше. Налоги и провиант продолжали собирать везде, кроме тех городов, что отказались выплачивать долю после отзыва своих отрядов из армии.
В это время поляки, воодушевленные разногласиями в лагере русских, решили отвоевать утраченные позиции. 4 августа Я. П. Сапега совершил отчаянную попытку прорвать снаружи кольцо русских войск вокруг осажденного польского гарнизона. Гарнизон, в свою очередь, сделал вылазку, и Сапеге удалось войти в Кремль и доставить окруженным продовольствие. Однако осада гарнизона русскими продолжалась. Сапега заболел и 4 сентября умер. Через месяц гетман Ходкевич, посланный королем Сигизмундом освободить соотечественников, подошел к городу. Под его командованием находилось только две тысячи солдат, и он не смог разбить русских. Проведя некоторое время у Москвы, Ходкевич отступил в окрестности Дмитрова, где стал на зимние квартиры.
V
Обращение Ляпунова за помощью к шведам устраивало их, нельзя больше. Оно давало им именно то, чего они желали, — лог для продолжения вмешательства в дела России.
После сражения у Клушино (24 июня 1610 г.), во время которого наемные войска Делагарди перешли на польскую сторону, он с остатками шведских солдат отступил на новгородскую территорию. Тал он ждал из Швеции подкрепления.
Еще до возвращения Делагарди из Клушино, шведы начали кампанию против Карелы (Кексгольм). Напомним, что царь Василий Шуйский передал шведам Карелу с уездом в уплату за их военную поддержку в борьбе с Лжедмитрием и поляками. Однако ни русский гарнизон в Кареле, ни жители уезда не желали принимать шведов и оказывали стойкое сопротивление шведским экспедиционным войскам.
Теперь ответственность за операции шведов лежала на Делагарди. В сентябре 1610 г. он осадил Карелу. Одновременно шведы подавили сопротивление крестьянских партизанских сил в сельских районах Карелы. Осада города продолжалась до 2 марта 1611 г., пока оставшиеся в живых защитники не сдали крепость при условии, что им позволят вернуться на Русь.49
Тогда же король Карл IX попытался присоединить к Швеции древние новгородские владения на севере: Северную Карелию и Соловецкие острова в Белом море, а также Кольский полуостров. Войска отправились в этих двух направлениях. Они разграбили несколько деревень, через которые проходили, однако не смогли ни захватить Колу, ни выйти к Белому морю.50
Самым важным для шведов было установить свой контроль над Новгородом. После падения Карелы Делагарди повел свою армию к Новгороду и занял Хутынский монастырь, в пяти милях от города. Оттуда он послал в город гонца, чтобы спросить новгородские власти, признают ли они еще законность Выборгского договора (договор Василия Шуйского от 1609 г.). Новгородцы ответили, что самостоятельно такой вопрос они решать не могут, и шведам придется иметь дело с будущим русским царем.
Делагарди решил ждать. С прибытием в Новгород послов Ляпунова между русскими и шведами начались переговоры. От имени Ляпунова и Земского Собора русские обратились к шведам с просьбами о военной поддержке и направлении шведского принца на царский престол. Шведы затребовали денег и передачи нескольких русских городов в новгородской территории.