В 1993 году в Устюжне в краеведческом музее с успехом прошла выставка карандашного портрета художника-графика Михаила Ионовича Зорина. Он был первым учителем В. М. Судакова и А. Д. Никоновой, материалы о творчестве которых были опубликованы в первом и втором номерах альманаха "Устюжна".
Предлагаемая вниманию читателей статья основана на материалах, любезно предоставленных автору учениками, близкими
и родственниками художника.
В интересное и сложное время жил Михаил Ионович Зорин. Он родился в большой московской семье в 1887 году. Отец его был маляром. Мать, домохозяйка, воспитывала пятерых детей. Несмотря на небольшой достаток в семье, отец сумел дать сыну прекрасное образование. После окончания Строгановского училища (ныне Московское высшее художественно-промышленное училище) в 1910 году Зорин был направлен в Устюжну. Он преподавал рисование и каллиграфию в женской гимназии, а после ее закрытия - в школе 2-й ступени.
С тех пор прошло много лет, но время не изгладило из памяти его учеников живые увлекательные уроки на "академический лад" (ученики были уверены, что М. И. Зорин окончил Санкт-Петербургскую Академию художеств). Василий Алексеевич Конкин вспоминает о своем любимом учителе: "В те годы мы все жили довольно бедно, наш учитель как-то ухитрялся обеспечивать учеников цветными карандашами, кистями, акварельными красками, бумагой для рисования, другими материалами. Бумага была самая разная, часто грубая, пригодная для завертывания селедки в магазинах, но вполне приемлемая для нашего незамысловатого творчества. На наш любимый урок учитель приносил вазы с цветами, глиняные горшки, кувшины, шары, кубы,
живописно расставлял их на столе, называя композицию натюрмортом. Исполненные углем, мелками, цветными карандашами, натюрморты появлялись на наших листах. После урока листы с выставленными на них оценками вывешивались для всеобщего обозрения в школьном зале. Лучшей оценкой была "единица". Именно так оценивалось мастерство учащихся в Российской Академии художеств, "единицы" там всегда получал лучший рисовальщик Илья Ефимович Репин, бывший кумиром для М. И. Зорина. У нас лучшим был всегда Володя Судаков, ставший профессиональным художником*. С интересом ждали ученики уроков рисования. Легкой, стремительной походкой маленький, коренастый, в темном костюме, в пенсне Михаил Ионович входил в класс, бросал портфель на стул и писал на доске тему урока. Л. П. Маркова, ученица Михаила Ионовича, рассказывала, что однажды они получили задание изобразить на листе пословицу:
"Ученье - свет, а неученье - тьма". "Я нарисовала большое черное пятно, а он собирал наши работы, смеялся, хвалил: "Молодцы!" Многие школьники помнят рассказы художника о полотнах И. Репина, о "Боярыне Морозовой" Сурикова, о певце русского леса И. Шишкине, о магическом карандаше Ф. Васильева. И спустя много лет, стоя перед полотнами великих живописцев в Русском музее и в Третьяковской галерее, его бывшие ученики с благодарностью вспоминают своего наставника, научившего их любить и понимать искусство. Строгий и взыскательный, но всегда улыбчивый, Зорин любил шутки и розыгрыши. Иногда он устраивал лотереи, и выигравший получал на память свой карандашный портрет. В. Ю. Третьякова долгие годы хранит такой подарок любимого учителя. Не всем давалось рисование, но все работали со старанием. Премией за удачный рисунок был карандашный портрет ученика, выполненный тут же во время урока. Первый учитель всегда более любим и уважаем. Очевидно поэтому память хранит его рассказы, его улыбку, голос, весь его неповторимый облик. Молодо и задорно блестели глаза устюжанина Ф. Е. Фокина, когда он рассказывал о незабываемых прогулках с Михаилом Ионовичем на берег Мологи и Ижины, на городище ранней весной. Художник учил школьников правильно работать кистью и карандашом, подбирать цвета, неустанно добиваться нужного оттенка, улавливать настроение деревьев и цветов. Углубленное изучение колорита очень помогло в жизни В. М. Гурьяновой, ученице М. И. Зорина. Изысканный тоновой подбор ниток сделал ее вышивки неописуемо прекрасными. С глубокой благодарностью писала о своем первом учителе рисования талантливая художница А. Д. Никонова, уверенная, что именно Зорин открыл в ней талант живописца. Она, если не
превзошла своего учителя, то во всяком случае не погасила искру таланта, зароненную им в ее художественную душу.
"Все начинается с рисунка, - считал Михаил Ионович, - он - основа любого вида искусства, будь то живопись, скульптура, архитектура или прикладное искусство, не говоря уже о графическом искусстве, где ему принадлежит все". Он оставил нам большое художественное наследие, глубоко человечное и очень современное. Около 400 его работ хранят фонды Устюженского краеведческого музея. Рисунки художника, несмотря на кажущуюся скромность и простоту, многообразны по своей природе и роли в его творчестве. Это - его мысли, записная книжка, которую мы открываем с ожиданием чего-то необычного. И действительно, история тех далеких лет предстает перед нами живыми образами. Зорин подарил нам портретную галерею устюжан 10-х - 20-х годов нынешнего века. Человек, прекрасно образованный, веселый и обаятельный, он притягивал к себе людей, они интересовали его больше всего. Рисунок открывал наиболее быстрый и простой путь к художественному постижению индивидуальных особенностей человека, своеобразия его характера. Скромные "карандаши" Зорина запечатлели то многообразие проявления естественной природы человека, индивидуально неповторимых характеров, которое породило бурное и мятежное время. По их лицам мы угадываем события, сложность взаимоотношений, особенности биографий и судеб. Его портретируемые - люди, близкие художнику духовно, полные внутренней силы и самоуглубленности. Графическое решение этих портретов лишено расчета на художественный эффект. Они исполнены в очень скупой, несколько суховатой, сдержанной манере графитного карандаша, но поражают четкостью и продуманностью.
Интересен небольшой портрет врача Михаила Семеновича Судакова, почитаемого всеми устюжанами. Сослуживцы с гордостью и уважением вспоминают о нем. Судаков приехал в Устюжну после окончания Юрьевского университета в 1906 году и поступил на работу в уездную земскую больницу. За более чем 35-летнюю службу он сделал 12000 операций, многие обязаны ему жизнью. В городе стар и млад знали его в лицо. Художник изобразил врача, очевидно, в минуты приподнятого настроения. Чуть ироничный, со смешинкой в глазах, он воспринимается нами как другой человек, но тем более и ценен для нас этот портрет: здесь автор сумел схватить на мгновение открывшееся глубоко спрятанное в человеческой личности.
Привлекают внимание и несколько портретных зарисовок протоиерея Богородице-Рождественского собора отца Иоанна (Ивана Адрианова). На портрете 1915 года М. И. Зорин изобразил священника в наиболее благополучный период его жизни, а
потом - в качестве подсудимого на судебном процессе 1921 года по делу о духовенстве. Здесь художник показал отца Иоанна вдохновенным проповедником. Его яркая речь произвела такое зажигательное действие на публику, что многие, повскакав с мест, потребовали его немедленного освобождения, на что трибунал не пошел и определил священнику 2 года принудительных работ в Череповце. Но и суд оказался не совсем глух к убедительным доводам отца Иоанна: священники Спасский и Смирнов получили 1 год условно в исправдоме, а Беляев, Казанский и Ростовцев (тоже священники) были полностью оправданы. На третьем портрете, датированном 1929 годом, Зорин запечатлел Ивана Адрианова после нового обвинения и ареста. Это уже совсем другой человек: больной сломленный старик, ни на что не надеющийся. Опущенная голова и безвольно лежащие на барьере руки подсудимого еще более подчеркивают неотвратимость судьбы. Зорин как будто заглянул на несколько месяцев вперед и прочитал страшный конец: гибель отца Иоанна 8 января 1930 года на Соловецких островах.
Давно замечено, что существуют два типа погрета. В одном художник опускает детальные подробности в изображении модели, подчеркивая наиболее общие и характерные ее черты, и создает своеобразный памятник живому человеку. В другом мастер стремится уловить в работе над портретом все мелкие подробности, изобразить человека таким, каков он есть в данный момент. Таков "Балетный артист Слюсарев". Он еще весь в танце. Томный отрешенный взгляд, нагримированное лицо, голова, склоненная к поднятым рукам. Автор переносит на лист бумаги мгновение человеческой жизни и свое отношение к изображенному, живое человеческое чувство. "Непрестанно рисовать с натуры - вот школа, самая высшая и верная", - писал И. Е. Репин в 1911 году. Этой школе постоянно следует М. И. Зорин. За несколько вечерних сеансов был нарисован портрет 2-летней непоседы Зои, которую мать старательно уговаривала посидеть на стуле перед художником. Обладая веселой меткостью рисунка, Михаил Ионович легкими штрихами цветных карандашей сумел перенести на бумагу живую прелесть детского лица. Автору удалось запечатлеть в портретном рисунке маленькой девочки ту основную человеческую неповторимость, которая остается в нем до конца жизни, несмотря на разрушительную силу времени, изменяющую почти до неузнаваемости человеческое лицо.
Рисовальщик по натуре, М. И. Зорин никогда не расставался с карандашом и блокнотом. Рисунок был его стихией. На заседаниях и совещаниях, в поездках по уезду, дома, в школе, в гостях, в театре - везде он рисовал с поразительной свободой и артистической легкостью. Быстрота исполнения (часто в один сеанс) при
необходимости соблюдения конкретного сходства вырабатывала у М. И. Зорина зоркость глаза, уверенность руки, умение сосредоточить внимание на главном. Условия работы, а также понимание ценности человеческого лица породили своеобразную манеру работы над портретом, гармонически сочетающую тщательную отделку лица и лишь намеком абрис фигуры, костюма или только отдельных его деталей.
Карандашный цикл художника включает множество портретов и портретных зарисовок его современников-устюжан. Лучше всего художнику, удались, пожалуй, портреты учителей и артистов, тех, с кем он вместе работал и выступал на сцене. Это и П. В. Кедринский, и П. Н. Знаменский, и И. М. Бобровский, и А. В. Воздвиженская, и П. М. Третьяков, и А. Н. Боголюбский, и многие другие.
Несомненная одаренность и уверенное мастерство чувствуются в интересных портретах артиста Александра Чарского в роли Мазепы, артиста Артемия Буга в роли Палия. Эти рисунки полны жизненной выразительности, необыкновенной экспрессии, они сохраняют силу эстетического воздействия на людей нашего поколения. М. И. Зорин был веселым человеком. Непроизвольную ответную улыбку вызывает у зрителя его автопортрет, выполненный в 1915 году. Смех так и брызжет из его глаз. Губы, щеки, лоб, каждая черточка на лице - все радость и доброта. Тонкое чувство юмора легко угадывается во всех дружеских шаржах на "коларт" УОНО (коллектив артистов уездного отдела народного образования). Особое внимание привлекает лист "Миниатюрный декоратор М. И. Зорин". Автор изобразил себя с огромной головой и маленьким туловищем, с блокнотом и карандашом в изящной ручке, около художника большое ведро с краской и громадная кисть в нем. Рядом с другими шаржами этот смотрится как-то острее, ярче. Художник более беспощаден к своим недостаткам, откровенно иронизирует над собой. Друзей он шаржирует мягче, любовнее. Острота глаза, тонкий вкус, изящество и мастерство - все поражает в этих рисунках. Они доносят до нас непосредственное чувство художника, бегло схваченное им впечатление. Особенно это заметно в наброске "Милославский (Левит)". Михаил Ионович очень уважительно относился к этому человеку, шарж сделан с большим тактом и пониманием. Б. Е. Милославский был душой Устюженского театра. Прекрасный театральный администратор и организатор, он сумел пополнить труппу Народного дома московскими артистами. Очевидно, он и натолкнул Зорина на мысль попробовать себя на сцене и, наверное не без успеха, о чем и писала газета "Устюжанин" от 6 сентября 1919 года: "... в воскресенье 31 августа Устюженское студенческое землячество ставило спектакль... Шла пьеса Леонида Андреева "Гаудеамус". Играли Ю. М. Третьяков (Онуфрий),
А. Л. Богданович (Дина Штерн) ... Хорошо провел свою роль М. И. Зорин (Блохин)". Но прежде всего Зорин был прекрасным декоратором. Его эскизы к театральным декорациям, хранящиеся в музее, легки и яркоцветны, они живут особой жизнью, как самостоятельные завершенные работы. В написанной к юбилею "коларт"УОНО в 1921 году юморине "Искрится в чайнике безвредное вино" несколько строк посвящено художнику:
Мы любим Зорина, волшебным карандашом
И кистью смелою он красит стены, лица
И гримом в "матери" с докучливым "отцом"
По праву только им и может лишь гордиться.
Родные и друзья М. И. Зорина вспоминают, что акварель была также любима им, как и карандаш. Об этом свидетельствует интересная акварельная работа "Собор Рождества Богородицы", которая показывает главный храм города во всем его былом великолепии. Работа выполнена в 1918 году, спустя три года после того, как купола собора были заново вызолочены. Сам храм получился чуть приземленным, но колокольня, как натянутая струна, устремленная ввысь. Так и слышится серебряный звон, плывущий над золотыми куполами. Максимально развитое чувство цвета и большой вкус помогли художнику создать эту яркую акварель. Разные чувства возникают, когда любуешься зорин-ским собором: чувство благодарности художнику, радость созерцания прекрасного творения рук человеческих и, пожалуй, чувство стыда за то, что мы не сумели сберечь красоту, дарованную нам нашими предками. В семье устюжан Поздеевых хранится небольшой акварельный портрет А. С. Пушкина, подаренный художником "дорогому Андрею Александровичу к 100-летию со дня гибели поэта". Понимая значение Пушкина для боготворившего его Поздеева, мастер с большой любовью и душевной теплотой скопировал с художника Н. П. Ульянова, частично изменив композицию, поэтический образ светлого гения, наполненный грустной мечтательностью.
Около 20 лет прожил Михаил Ионович Зорин в Устюжне. Здесь в 1919 году он женился на своей бывшей ученице Александре Ивановне Чулочниковой. Молодые поселились в доме брата Александры Ивановны С. И. Чулочникова, на Боровичской ул. д. 41 (теперь ул. Моисеева). Зоя Владимировна Васильева с детства сохранила приятные воспоминания об этой семье: "В доме был большой зал, почти пустой, только стулья и мольберт. На Новогоднюю елку Зорины приглашали в этот зал всех соседских ребятишек. Александра Ивановна ставила пьесу "Солнце, воздух и вода - наши верные друзья". Декорации и костюмы рисовал
Михаил Ионович. Главные действующие лица были задрапированы в крашеную марлю: вода - голубой цвет, микроб - черный, лес - зеленый. Красивее всех было солнце. Его изображала маленькая Нина (Нина Васильевна Пустынная). Ее высоко держали около елки, на голове переливалась диадема из елочных блесткой. Взрослым и детям было одинаково весело и занимательно. После праздника раздавали подарки".
Ярким событием в жизни М. И. Зорина были революционные выступления в Устюжне. "В 11 часов была панихида на площади, где и всегда бывают молебствия, около булочной Захарова. Было принесено 12 красных знамен. Гимназистки рядами стояли около своего знамени, а реалисты - у своего и курсанты тоже, - писала .другу 18 марта 1917 года гимназистка Лиза, - прошли улицы и вышли у угла напротив аптеки и направились опять на площадь. На площади остановились. М. И. Зорин встал на корзину и сказал благодарность солдату, который говорил речь, ... грянуло ура. Качали ... и нашего Михаила Ионовича. Все пели и вышло хорошо, Михаил Ионович был вместо регента и мазал шапкой". Зорин принял революцию восторженно и, оставаясь до конца жизни беспартийным, служил ей честно и преданно. В 1921 году он был назначен заведующим художественным отделом УОНО. "Министром культуры", иронизируя, называла его пианистка В. У. Сипягина-Лилиенфельд.
Любим и уважаем в Устюжне был талантливый учитель и прекрасный художник М. И. Зорин. Здесь у него были семья, работа, любимый театр, но стремился он в Москву: хотелось дать детям (2 дочерям и сыну) хорошее образование. В 1929 году по совету друга К. И. Кравченко, Зорины переехали в Ярцево Смоленской области. Здесь у них родился еще один сын, Константин. Ярцевские друзья и знакомые вспоминают, что художник, кроме преподавательской работы, занимался оформлением праздничных колонн, украшал здания огромными портретами в 2 этажа на просвет: днем они смотрелись как красочные полотна, а ночью были видны только контуры. Большая семья требовала больших расходов. Днем Михаил Ионович преподавал в школе, вечером - в ФЗУ, оформлял спектакли в театре, работал в газете. Для детей художник собирал книги по истории искусств. Екатерина Михайловна, дочь Михаила Ионовича, помнит, как в детстве листала великолепные альбомы Игоря Грабаря.
Не избежал художник и участи многих русских интеллигентов. В 1937 году он был арестован. К счастью, его скоро освободили. Никому Зорин не рассказывал, что ему пришлось пережить в тюрьме. В 1939 году во время финской войны он был мобилизован и занимался регистрацией лошадей. Работал сутками на улице, на морозе. Тяжелая простуда, перешедшая в неизлечимую болезнь, приковала его к постели. 20 апреля 1941 года М. И. Зорин умер. "Был серый холодный день, падал тяжелый сырой снег, весь город провожал учителя в последний путь. Занятия в школе были отменены. О нем много и хорошо говорили", - рассказывала Р. Ю. Яунмайз, учительница Ярцевской школы.
Война, эвакуация, гибель ярцевского архива М. И. Зорина, к сожалению, не дает нам возможности до конца проследить творческий путь художника, но и то, что удалось сохранить в фондах музея, и работы, хранящиеся у друзей и знакомых, дают возможность понять истинные масштабы творчества художника, обладавшего необычайно развитым интеллектом, чтобы создавать подлинно реалистические произведения. Он был художником, наделенным даром видеть и слышать время. Он творил увлеченно и страстно, с любовью и нежностью и никогда не был равнодушен к жизни.