"Роскошный
Батюшков!
Овидий сладостный, любимец муз
Гораций,
Анакреон и ты, вы веруете в
Граций!"
Из поэмы А. Ф. Воейкова
"Искусство и наука" 1817 написанные рукой К. Н.
Батюшкова
"Говорят мои эскулапы, что
целый год буду хромать. Признаюсь, что на
костылях я крайне забавен",
Из письма Н. И. Гнедичу, июнь
1807, Рига.
"Батюшков был небольшого
роста, у него были высокие плечи, впалая грудь,
русые волосы, вьющиеся от природы, голубые глаза
и томный взор. Оттенок меланхолии во всех чертах
его лица соответствовал его бледности и мягкости
его голоса, и это придавало всей его физиономии
какое-то неуловимое выражение"
Из воспоминаний Е. Г. Пушкиной
"Что до меня касается милый
друг то я не люблю преклонять головы моей под
ярмо общественных мнений. Все прекрасное мое -
мое собственное. Знаю что это меня недалеко
поведет, но как переменить внутреннего
человека?"
Из письма Н. И. Гнедичу. 1817,
Хантоново.
"Кто знал сего мужа в
гражданской и семейственной его жизни, тот мог
легко угадывать самые тайные помышления его
души. Они клонились к пользе общественной, к
любви изящнвго во всех родах и особенно к успехам
отечественной словесности Он любил отечество и
славу его, как Цицерон любил Рим, он любил
добродетель как пламенный ее любовник, и всегда
во всех случаях жизни остался верен своей
благородной страсти".
К. Н. Батюшков. Письмо о
сочинениях М. Н. Муравьева, 1814.
"Я недавно слышал чтение
его "Истории" и уверяю тебя что такой чистой,
плавной, сильной прозы никогда и нигде не
слыхал..."
Из письма Н. И. Гнедичу. 13
марта 1811. Москва.
"Порадуемся лучше... со
всеми умными, просвещенными и здоровыми
рассудком людьми: наконец у нас президент в
Академии художеств, президент,
который без педанства,
Без пузы барской
и без чванства.
Забот неся
житейский груз
И должностей
разнообразных бремя,
Еще находит
время
В снегах
отечества лелеять зыбких муз,
Лишь для добра
живет и дышет,
И к сим
прибавьте чудеса:
Как Менгс -
рисует сам,
Как Винкельман
красноречивый - пишет".
Из письма А. Н. Оленину. 4 июня
1817. Москва.
"Я его [Жуковского] люблю,
как и прежде, потому что он имеет больше
дарования, ум и самую добрую, благородную
душу".
Из письма Н. И. Гнедичу. 1811.
Москва.
"Теперь скажу о себе, что я
не очень весел, мой милый и любезный друг! На
судьбу не имею больших причин жаловаться. Я
определен в Библиотеку по милости Алексея
Николаевича, который ко мне расположен, как
истинно добрый человек..."
Из письма А. Н. Батюшковой. 1
мая 1812. Петербург.
"В Каменце, может быть, я еще
проживу месяца, три или четыре. Если говорить по
совести, то я никуда не желаю. Не все ли места
равны? И огорчения, которые я имел снова в
деревне, заставляют меня любить Каменец, в
котором я трачу мою жизнь, молодость и убиваю
последнюю искру честолюбия..."
Из письма Е. Ф. Муравьевой.
Август. 1815.
"Наконец явился я к
главнокомандующему и был от него отправлен к
генералу Раевскому. Он меня принял ласково и
велел остаться при себе; я нахожусь теперь при
его особе и в сражениях отправляю должность
адъютанта"
Из письма Н. И. Гнедичу. 1813.
Теплиц.
"Чувствую вижу, но не смею
сказать, как страшно печатать! Это или воскресит
меня, или убьет вовсе мою охоту писать. Я не боюсь
критики, но боюсь несправедливости, признаюсь
тебе, даже боюсь холодного презрения. И теперь,
полуразрушенный, дал бы всю жизнь мою с тем, чтобы
написать что-нибудь путное!"
Из письма Н. И. Гнедичу. 1817.
Хантоново.
"Если просвещенные люди
скажут, это приятная книга, и слог красив, то я
запрыгаю от радости. Сам знаю, что есть ошибки
против языка, слабости, повторения. Пускай
говорят что хотят строгие судьи и кумы
словенофиловы! Не для них пишу но не понравиться
тебе и еще трем или четырем человекам в России
больно, и лучше бросить перо в огонь"
Из письма П. А. Вяземскому. 1817.
Хантоново.
"Теперь, на досуге, не
хочешь ли со мною прогуляться в Кремль? Дорогою я
невольно восклицать буду на каждом шагу: это
исполинский город, построенный великанами; башня
на башне, стена на стене, дворец возле дворца!
Странное смешение древнего и новейшего
зодчества, нищеты и богатства, нравов
европейских с нравами и обычаями восточными!
Дивное, непостижимое слияние суетности,
тщеславия и истинной славы и великолепия,
невежества и просвещения, людскости и
варварства"
К. Н. Батюшков Прогулка по
Москве. 1810.
"Я имел нужду в твоем
письме, любезный друг! Будучи болен и в
совершенном одиночестве, я наслаждаюсь одними
воспоминаниями, а твое письмо привело мне на
память и тебя, и Жуковского, и наши вечера, и наши
споры, и наши ужины и все, что нас веселило,
занимало, смешило"
Из письма П. А. Вяземскому. 1811.
Хантоново.