на главную | назад

 

Главные войны ХХI века ожидаются из-за наших лесов, чистой воды и чистого воздуха Юрий Голубчиков

Об авторе: Юрий Николаевич Голубчиков – кандидат географических наук, ведущий научный сотрудник географического факультета МГУ им. М.В.Ломоносова.

Внимательно взирает мир на незаселенность и залесенность России. Вероятно, не всегда с сугубо познавательным интересом. Постоянно нам указывают на нерадивость в обращении с лесным фондом и бесхозяйственность в его использовании. Ставится вопрос об интернационализации этого процесса. Густозаселенные и цивилизованные страны способны, мол, лучше распорядиться природными богатствами «нашего дома – космического корабля Земля». Главные войны ХХI века ожидаются из-за наших лесов, чистой воды и чистого воздуха.

Как в темном лесу

По одним данным, на бескрайних просторах России сосредоточена четверть мировых запасов древесины и половина хвойных лесов планеты. По другим – от наших лесов остались лишь фрагменты ненарушенных насаждений, отделенные друг от друга малоценными березняками и осинниками. Государственная лесная службы Российской Федерации подсчитала в 2000 году, что площадь наших лесов составляет 722 млн. гектаров, а по данным земельного учета, она не превышает 620 млн. гектаров. Расхождения, как видите, в 100 млн. гектаров, в 1 млн. кв. километров из 17 млн., принадлежащих стране.
Почему возникают такие разночтения? Прежде всего нет четкого определения самого понятия «лес». К лесам в российской практике относятся насаждения с относительной полнотой древостоя более 0,2. Сама полнота древостоя очень запутанный показатель. Она отражает, насколько данный лес является более редким, чем некий «нормальный» лес, наиболее густой для условий данного региона, полнота которого принимается за 1,0. По этому показателю многие северные редколесья, считающиеся у нас лесами, в Канаде или Финляндии к лесу никак бы не относились.
К лесным землям относятся все, на которых возможно произрастание леса, включая не заросшие лесом вырубки и гари, поляны и дороги, просеки и болота, россыпи камней и даже ледники. Средний прирост древесины в России рассчитывается как раз с гектара таких лесных земель, то есть как покрытых лесом, так и не покрытых им, да еще с учетом северных редколесий. В итоге прирост наших лесов невысок – 1,13 кубометров с гектара в год. Для сравнения: в Белоруссии он составляет 4,9; в Финляндии – 3,4; в Германии – 8,3; в Австрии – 9,2; в Великобритании – 7,9; Украине – 4,7.
Отсюда зарубежными инвесторами делается вывод о крайне низкой продуктивности и малопригодных к чему-либо российских лесов. На деле они ничем не хуже скандинавских, только вот учет поставлен по ним не тем образом. Отсутствует, к примеру, официальный учет смешанных лесов, которые в пределах транспортно-доступной территории России составляют не менее половины от общей площади лесного фонда. Лесоустроители приводят свои данные с точностью до второго знака после запятой, но как бы не замечают того, что базовые показатели по лесному фонду, рассчитанные по разным методикам, могут разниться у них в два и более раза.

Законы джунглей

Главный массив данных по природным ресурсам страны собирался еще в 40–60-х годах ХХ века. Было много дешевой рабочей силы, чтобы рубить просеки или копать шурфы. Армия дешифровщиков аэрофотоснимков вычерчивала карты на кальке и ватмане. С тех пор принципиально в оценке природных богатств изменилось немногое.
Появление космических снимков из-за их неоправданной засекреченности и общего сокращения наземных экспедиционных работ добавило очень мало в картину состояния природных ресурсов страны. Скорее работа с космоснимками была в большей степени имитацией деятельности по оценке природных ресурсов.
Материалы лесоустройства обновлялись каждые десять лет, но в своей основе зиждились на картах 40–60-х годов. С каждым десятилетием они не только актуализировались, но и иногда еще умышленно фальсифицировались.
К примеру, в глухом лесу произошел низовой пожар. Повредился подлесок, обожглись стволы деревьев, но в целом лес сохранился. В материалах же лесоустройства его отмечают как гарь. По карте лесоустройства леса нет, а в реальности он растет. Его можно продать или распилить на доски.
Инженер-лесоустроитель может по заказу имеющего виды на тот или иной лесной массив пользователя разделить однородное насаждение на разные выделы или, наоборот, объединить в один выдел различные насаждения. Делается это, к примеру, для обоснования необходимых объемов рубок леса поближе к дорогам и рекам. В тех же целях нередко искажается возраст лесов, запасы в них древесины и другие показатели.
Лесоустроителям известно о неполной достоверности своих данных. Поэтому они всегда стремились запечатывать их соответствующими грифами от взглядов смежных специалистов (геоботаников Российской академии наук, университетских ландшафтоведов). Нечто похожее творится и в оценках других природных ресурсов.
Лесные ресурсы наиболее наглядны для инвентаризации. Из всех природных ресурсов только лесные картографируются прямо. Все остальные ресурсы можно оценивать только опосредованно. Путем, например, анализа рельефа, растительного покрова и гидросети с привлечением материалов бурения. Лес лучше всего различим на снимках из космоса и аэрофотоснимках. Даже из топографической карты можно извлечь немало сведений о лесе. О других ресурсах данных из нее так легко не получить. Поэтому достоверность оценки лесных богатств должна быть заведомо выше других ресурсов. А если по лесам нет должного учета, то что тогда говорить о наших запасах нефти или даже воды. Положение там, видимо, еще более обескураживающее.

Лес за деревьями

С введением нового Лесного кодекса почти все леса России переданы в введение субъектов Федерации. Лесопользование теперь регламентируется в защитных и охраняемых лесах. Их очертит лесохозяйственный регламент, который должен быть составлен на леса каждого субъекта РФ. Этот же документ определит эксплуатационные леса и пропишет, на каких территориях можно будет вести ту или иную деятельность.
Субъекты РФ теперь сами могут вырабатывать план своих предстоящих лесохозяйственных действий на десять лет вперед. Все они отражаются в лесном плане. В следующем году без принятого Федеральным агентством лесного хозяйства (Рослесхозом) лесного плана ни один регион не только не сможет получить деньги по различным федеральным программам, но и все виды лесопользования станут попросту нелегитимны.
Создание лесохозяйственных регламентов и лесных планов вселило надежду на получение полной картины состояния нашего лесного фонда. Ее укрепляло рассекречивание спутниковой информации и переход от кальки и ватмана к геоинформационным системам (ГИС) в инвентаризации природных ресурсов страны.
Новый Лесной кодекс разрушил цеховые традиции лесоустройства и позволил самим субъектам проводить конкурсы на составление лесоустроительной документации. Раньше ее централизованно готовили только государственные лесоустроительные предприятия. Огромные деньги проходили через их центральный аппарат, а непосредственным исполнителям доставалось немногое. Теперь многие конкурсы выигрывают экологические, коммерческие и общественные структуры, сосредоточившие высококвалифицированные коллективы специалистов по геоинформатике и лесной экономике.
Масштабы работ по созданию лесных планов просто гигантские. В стране 86 субъектов. Практически все они лесные. Каждому необходимо составить свой лесной план. Цифру следует помножить на 10–12 – среднее количество центральных лесничеств (бывших лесхозов) в субъекте, с учетом лесохозяйственных регламентов которых составляется лесной план.
Однако работы ведутся в авральном режиме, а значит, будут неточны. Без принятого же Федеральным агентством лесного хозяйства (Рослесхозом) в срок лесного плана, согласно действующему законодательству, все виды лесопользования должны прекратиться, они станут попросту нелегитимны.
Строгий голос заместителя руководителя Рослесхоза М.Д. Гиряева предупреждает: «В конечном счете, если мы увидим, что наши предложения и корректировки не учитываются и лесные планы продолжают оставаться «сырыми», то будем ставить перед губернаторами вопрос о соответствии руководителей департаментов занимаемым должностям. Ведь, по сути, речь идет о неэффективном использовании бюджетных средств. Из федеральной казны на разработку лесных планов выделяются сотни миллионов рублей, деньги осваиваются, однако приемлемого результата нет» (цит. по «Леса России», № 26/27, 25–31 августа 2008 г., с. 3).
Кто же виноват в неполноценном выполнении лесных планов – департаменты субъектов лесного хозяйства или те, кто должен был создать информационно-методическое обеспечение работ по составлению лесного плана?
Раздать департаментам лесного хозяйства таблицы типовой формы лесного плана, которые они должны заполнить, еще не значит получить необходимое. Чтобы качественно выполнить работы по лесному плану, нужно опираться на уже собранную информацию по лесам.
Применительно к нашей крупнейшей по варьированию природных и социально-экономических характеристик стране нужна не столько трафаретная для всех субъектов форма типового лесного плана, сколько методика по их составлению. Удивительно, почему не нашлось каких-то 2–3 млн. для разработки методических указаний по составлению лесного плана?
За прошедший год на выполнение НИР в лесной отрасли освоены сотни миллионов рублей. Значительная их часть потрачена на закупку новейших космических снимков с высоким пространственным разрешением для учета лесного фонда. При этом не предусмотрено возможностей обработки снимков столь высокого разрешения на территории России. Свежие снимки продаются по большой цене, но уже через год становятся архивными и практически бесплатными. Могли быть и приобретены постепенно, по мере их отработки на интересующие районы.
Можно тратить сотни миллионов и даже миллиарды рублей на космический мониторинг лесов, но если уже собранная на этот счет информация становится недоступной ни за какие деньги, то все эти мониторинги теряют всякий смысл.

Лесной план

Форма лесного плана должна, наверное, быть самой общей и достаточно рамочной. Есть, к примеру, леса, очень подверженные ветровалам и буреломам, а о них в типовой форме – ни слова. Есть депрессивные территории. Никакой лесной план им пока, может, и не нужен. А есть субъекты вполне самостоятельные для создания своей формы типового лесного плана, предусматривающей эстетическое лесоустройство, полезащитное лесоразведение или создание «биоэнергетических» лесов.
Жесткие нормативы возможны на год, может, на несколько лет, но никак не на десятилетие, когда их заведомо придется менять. Чтобы потом внести в утвержденный лесной план те или иные изменения, понадобится год. Он уйдет на различные согласования переоформления какого-нибудь гектара, который запросто может повести корректировку нескольких десятков гектаров земель в материалах лесоустройства. Тем самым создается поле для коррупционной деятельности.
Лесной план закрепляет сырьевую базу субъекта за проектируемыми на нем лесоперерабатывающими предприятиями и ЦБК. Но ведь они должны искать свое сырье на рынке, и часто оно оказывается в соседних областях. Говоря словами председателя комитета Общественной палаты В.Л.Глазычева, «каждый субъект рисует себя как остров, существующий в пустом пространстве, и пытается замкнуть развитие в своих границах». В целях преодоления сложившейся ситуации академик Н.А.Моисеев предлагает строить лесные планы по федеральным округам, быть может, даже по межгосударственным объединениям.
Работы по лесному планированию, а это 2/3 территории страны, следовало бы передать под надзор органов территориального планирования. Формально лесные планы учитывают схемы территориального планирования и планы социально-экономического развития, но никак их частями не являются. Между тем лесоустройство должно выстраиваться не для самого леса, лесокомбината или арендатора, а в интересах всего российского народа, и быть неотъемлемой частью народообустройства.