Квартира Генриетты Евгеньевны Трофимовой (Семеновой)

ВОСПОМИНАНИЯ, ДОКУМЕНТЫ, ИССЛЕДОВАНИЯ

«Еще одной женщиной Николая Михайловича <Рубцова> была «Гета 2», как условно называют ее исследователи. А точнее – Генриетта Евгеньевна Трофимова (Семенова). Мне довелось встретиться с этой – еще и сегодня миловидной женщиной – и задать ей несколько вопросов:
– Генриетта Евгеньевна, насколько мне известно, Рубцов делал Вам предложение. Почему Вы не согласились выйти за него замуж?
– Потому что глупая была, самолюбивая. Первый брак у меня был очень неудачным, и к новым ухажерам я относилась настороженно. К тому же в тот день, когда я пришла к нему в последний раз (это было 12 декабря 1970 года), у него в квартире была разбросана женская одежда, на столе лежала рецензия на стихи Дербиной, а на подоконнике – ее письма. Все это мне, конечно, не понравилось. И когда Рубцов на кухне предложил мне выйти за него замуж, я ему ответила: «Я не могу выйти за тебя замуж, Коля. Тебе нужна женщина, которая будет тобою руководить, а я на это не способна». Так мы с ним и расстались. А на память я взяла у него в этот день автограф на книге «Звезда полей».
– Жалеете о своем поступке?
– Жалею. Согласись я тогда выйти за Рубцова замуж, возможно, все сложилось бы по-другому.
– Посвятил ли он Вам какие-нибудь стихи?
– Да, одно из его стихотворений посвящено мне. Хотя Дербина в своей книге и пытается уверить читателей, что посвятил он его ей. Вот это стихотворение:

В твоих глазах для пристального взгляда
Какой-то есть рассеянный ответ...
Небрежно так для летнего наряда
Ты выбираешь нынче желтый цвет.
Я слышу голос как бы утомленный,
Я мало верю яркому кольцу...
Не знаю, как там белый иль зеленый.
Но желтый цвет как раз тебе к лицу!
...И впрямь быть может это цвет измены.
Но желтый цвет как раз тебе к лицу...

– Говорили ли Вы с Н. Рубцовым о будущей совместной жизни?
– Да, он уверял меня, что Дрыгин даст нам двухкомнатную квартиру. И когда мы встречали на улице кого-то из его хороших знакомых, он всегда говорил мне: «Вот, Геточка, когда мы с тобой поженимся, этого человека мы будем впускать в наш дом». Конечно, хотел он и ребенка, но не настаивал на этом, берег меня. А я сейчас очень жалею о том, что не забеременела от него.
– Сколько в общей сложности вы прожили с Рубцовым вместе?
– Я думаю, месяца полтора-два, начиная с ноября 1969-го. Затем мы поссорились и долго не встречались, пока, наконец, 12 декабря 1970-го он не позвонил мне и не пригласил к себе в гости. Я тогда жила в деревянном доме на улице Самойло, 3, неподалеку от Бориса Чулкова.
– Как прошла ваша последняя встреча в декабре 70-го. Чем Вам запомнился этот день?
– Он позвонил мне, пригласил в гости, был очень учтивым. Я приехала, и первое, что мне бросилось в глаза, это ужасная грязь в его квартире. Как я уже говорила, по всей комнате были в беспорядке разбросаны женские вещи, а на платье, лежавшем на кресле, виднелись прилипшие консервы (томаты). Меня это тогда поразило, ведь Рубцов всегда был человеком чистоплотным, и пусть холостяцкий, но порядок в квартире поддерживал. А тут... Конечно, я тут же вымыла у него пол и стала стелить половики. В это время он сделал мне замечание: «Гета, ты стелешь неправильно. Надо вдоль половиц, иначе нарушится композиция». Затем, когда я пришла убираться на кухню, увидела под столом огромный деревенский сундук, который там явно не умещался и выступал наружу. Я позвала Колю и, показав рукой на сундук, сказала: «А это, по-твоему, не нарушает композицию?» Замуж он меня позвал весьма необычным способом. Завел на кухню и робко предложил: «Геточка, ты не могла бы выйти за меня замуж?» Отказав ему, я поняла, что возможно, больше его не увижу и решила попросить у него на память автограф. Он упирался, дескать, давай в другой раз, но я настояла, и тогда Коля принес из комнаты «Звезду полей» и написал: «Дорогой Геточке на память о нас. 12/XII-70 г. Коля Рубцов».
– Встречались ли Вы с Грановской-Дербиной?
– Нет, встретиться нам не довелось. А видела я ее только на фотографии в книге ее стихов, лежавшей на столе у Коли. Я тогда сразу ему сказала: она мне не нравится. Он спросил: почему? Глаза у нее дикие, волчьи. Да и сама она – волчица.
– Как Вы познакомились с Рубцовым?
– Меня привели к нему журналист Александр Сушинов и композитор Алексей Шилов, с которыми я познакомилась во время ужина в ресторане. Поначалу Рубцов, открыв дверь, возмутился: «Что у меня здесь, дом терпимости, что ли?» Я развернулась и побежала, но Сушинов схватил меня за руку. Шилов в это время объяснил Рубцову, кто я такая, и тот стал передо мной извиняться. Затем пригласил нас в квартиру, сели за стол, выпили бутылку крепленого вина на четверых. О чем мы тогда говорили, не помню, но под конец вечера Рубцов позвал меня на кухню и сказал: «Ты что, собираешься идти с двумя мужиками на ночь глядя?» Я перепугалась и решила остаться у него.
– Нинель Старичкова в книге своих воспоминаний упоминает о Вас как о «ночной бабочке», которую она застала в квартире Рубцова. Когда это произошло, и почему она отзывается о Вас так?
– Произошло это в тот самый день, когда мы с Колей познакомились. Число я не помню, но, по-моему, это было 15-20 ноября 1969 года. А. Шилов и А. Сушинов под вечер разошлись по домам, и спустя какое-то время раздался звонок. Коля открыл. Зашла невысокая худенькая женщина, которая заметно нервничала. Посидев немного, она засобиралась домой и позвала меня с собой. Конечно, я отказалась. Тогда она ушла, но через несколько минут позвонила в дверь снова, сказав, что забыла какой-то журнал или газету. Коля тоже стал нервничать. В конце концов она ушла, а мы с Колей остались. Думаю, что ее злоба по отношению ко мне вызвана только ревностью. Однако зла на нее я не держу.
– Получается, кто-то из друзей Рубцова доложил Нинель Старичковой о том, что Вы находитесь в его квартире?
– Думаю, что так. Но кто из них это сделал, не знаю. Да и особого значения для меня это не имеет.
– Ходили ли Вы с Рубцовым к кому-нибудь в гости?
– Один раз были у Астафьевых на Урицкого, 94, несколько раз ходили к Борису Чулкову на Гоголя. Вот, пожалуй, и все.
– Вы с ним фотографировались?
– Никогда.
– Встречались ли Вы с Генриеттой Меньшиковой, вашей тезкой?
– Да, один раз мы с ней виделись. Я пришла к Николаю, а у него за столом сидели мужчина и женщина. Он отозвал меня в сторонку и сказал, что это его бывшая жена и мать его ребенка. Затем он познакомил нас с Гетой и усадил меня за стол. Больше мы с Гетой не встречались.
– Как Рубцов относился к Советской власти, к системе?
– Систему он недолюбливал. Не любил и тех, кто слепо ей угождал и жил на ее подачки. Злился на то, что стать известным писателем можно только угождая власти. Считал, что вокруг него плетутся интриги, недолюбливал евреев и неоднократно презрительно о них высказывался. Но Ленина, насколько я знаю, уважал и считал его выдающимся политиком.
– С кем из друзей Рубцова Вы общались?
– Часто бывал Виктор Коротаев, однажды даже пришел в два часа ночи. Василий Белов все время приходил с Александром Романовым. Часто заглядывал Герман Александров, бывал Борис Чулков.
– Насколько мне известно, ваша мать, Трофимова Ольга Федоровна, в ту пору работала надзирательницей в пересыльной тюрьме на улице Чернышевского и помнит, как туда привезли Грановскую. Это правда?
– Да, мама стала свидетельницей короткого диалога между Грановской и сопровождавшим ее офицером, который поинтересовался: «Как можно любить и убить?», на что убийца ответила: «У нас с ним было подано заявление в ЗАГС, а ночью он мне заявил: «Я с тобой расписываться не буду, у меня получше тебя есть женщины».
– Грановская, Астафьев и некоторые другие авторы утверждают, что Рубцов, дескать, не всегда следил за собой, был неряшлив в быту и т.д. Это так?
– Да вы что! Рубцов же бывший моряк, четыре года прослужил на флоте, привык к порядку. В квартире у него всегда было чисто, по крайней мере до тех пор, пока у него не появилась Грановская. И сам он был человеком чистоплотным: дурно от него никогда не пахло, одежда была скромной, но опрятной. И ел он, как едят все нормальные люди. Грановская же, очерняя Рубцова, просто пытается обелить себя, хотя сама по жизни была «валявкой» и элементарный порядок в квартире Николая навести не могла. Приготовление пищи, стирка, мытье посуды и уборка в квартире «унижали ее как поэтессу». Что же касается Виктора Петровича, то в его воспоминаниях есть какой-то нарочитый и, как мне кажется, излишний натурализм. Все женщины Рубцова у него – лахудры, сам поэт – в валенках и грязных носках, ресторан «Поплавок» плавает в дерьме, пища там похожа на глисты и т.д. Еще раз повторяю: Рубцов был человеком опрятным. И относительно его пьянства я тоже готова поспорить: при мне он никогда не напивался до безобразного состояния, пил из маленьких рюмочек, понемногу, преимущественно крепленые молдавские и болгарские вина, иногда шампанское. Навеселе был частенько, но пьяным в стельку – никогда. Я это утверждаю со всей ответственностью!
– Стало быть, Вы считаете, что образ Рубцова сознательно очерняется?
– Конечно! И очерняется целенаправленно, организованно. Читаешь статьи о Николае, и видишь перед собой какого-то бомжа, алкоголика, бродягу, хулигана, садиста и скандалиста. На самом деле – уверяю вас – он был совсем не такой! Я его запомнила вежливым, скромным, деликатным, очень ранимым, впечатлительным и чистоплотным человеком. В отдельные моменты он был и вовсе похож на ребенка, особенно когда радовался чему-либо. Женщины его любили. Он умел произвести на них впечатление, очаровать, привязать к себе. И не надо верить всяким сплетням! Воспоминания Дербиной – не что иное, как бред сумасшедшей. А статьи в газетах и журналах, направленные против Рубцова, порождены элементарной завистью и бессильной злобой».
Суров, М. В. Рубцов : материалы уголовного дела, неизвестные фотографии, новые свидетельства : [документы, фотографии, свидетельства] / М. В. Суров. – Вологда : [б. и.], 2006 (Полиграфист). – С. 145–151.

Из стихов Николая Рубцова

В ТВОИХ ГЛАЗАХ

В твоих глазах
Для пристального взгляда
Какой-то есть
Рассеянный ответ…
Небрежно так
Для летнего наряда
Ты выбираешь нынче
Желтый цвет.
Я слышу голос
Как бы утомленный,
Я мало верю
Яркому кольцу…
Не знаю, как там
Белый и зеленый,
Но желтый цвет
Как раз тебе к лицу!
До слез тебе
Нужны родные стены,
Но как прийти
К желанному концу?
И впрямь, быть может,
Это цвет измены,
А желтый цвет
Как раз тебе к лицу…

<1962>