А.Е. Новиков. «Странности» великого мастера (Несколько замечаний о личности В.В. Верещагина) // «Н. В. Верещагин и проблемы социально-экономического и культурного развития России конца XIX – начала XX веков» – Череповец. – 2009

В.В. Верещагин был «человеком противоречий»1. Художник, всю жизнь рисовавший войну, но не считавший себя баталистом; ярый противник войн и отважный воин, участник нескольких военных кампаний; личность эгоцентрическая2, и в то же время нежный, любящий муж и отец, и добрый товарищ; человек необычайно честолюбивый, но принципиально отказывавшийся от почестей, званий и наград; начитанный, широкообразованный, просвещенный, умудренный немалым жизненным опытом и доверчивый порой, как ребенок...

В.В. Верещагин был личностью яркой, необычной, выдающейся и в то же время непонятной, загадочной, сотканной из контрастов, «странностей». Об этих «странностях» великого мастера или, точнее сказать, об особенностях личности художника и некоторых фактах его биографии и пойдет речь в настоящем материале.

В своих повседневных взаимоотношениях с людьми Верещагин, по словам И.Н. Крамского, был способен «устроить иногда и нечто неожиданное»3. Особенно, если он был занят творческой работой, работал в своей мастерской.

«Попасть в мастерскую постореннему было совершенно невозможно, – писал в своих воспоминаниях П.В. Андреевский, младший брат второй жены художника Лидии Васильевны. – Верещагин резко отклонял всякие попытки этого рода; при неожиданных приездах бывал просто неделикатен»4. «Таков, например, (по словам Павла Васильевича) случай с профессором Н.В. Склифосовским, старым его знакомым и приятелем еще по турецкому ранению: когда Верещагин увидел подъезжавшую к дому карету Склифосовского, то выскочил на крыльцо и закричал: «Я ведь велел никого не принимать! Меня нет дома!». Почтенному профессору пришлось поворотить оглобли»5. «Впрочем, – писал далее П.В. Андреевский, – на другой день Василий Васильевич поехал к Склифосовскому в Москву, но не извиняться, а узнать, зачем он приезжал»6.

Следует заметить, что подобный случай был далеко не единственным. О нелюбезном приеме художником «одного важного генерала – товарища Верещагина по морскому корпусу»7 сообщал в своих воспоминаниях писатель и театральный критик П.А. Сергеенко8. А великому князю Владимиру Александровичу, президенту Академии художеств, пожелавшему осмотреть в мастерской картины, над которыми Верещагин работал, Василий Васильевич (по воспоминаниям сына со слов матери) резко ответил: «А ко мне не попадете! У меня собаки злые»9.

Как видим, В.В. Верещагин, дороживший возможностью спокойно поработать в мастерской, в которой он трудился с раннего утра и до вечера, крайне негативно реагировал на любые попытки помешать ему – иногда в довольно экстравагантной форме.

«Странности» поведения великого мастера в ходе его творческой деятельности были связаны также с его стремлением добиться большей правдивости, документальной точности в изображении героев своих картин, в отражении реалий той или иной эпохи. Так, В.В. Верещагин мог «на денек» съездить то в Париж, «чтобы набросать этюд кровати Наполеона, то в Лондон – зарисовать его карету»10.

Стремление же к изображению подлинных костюмов доводило порой Верещагина до крайностей. Например, «мундир солдата какого-то французского полка стоил ему 2000 франков»11, а «зеленая бархатная шуба Наполеона обошлась в несколько тысяч рублей, так как вся была оторочена соболем»12. По воспоминаниям П.В. Андреевского, «как ни упрашивала жена Василия Васильевича заменить соболя более дешевой куницей – уломать его не удалось»13. «Но и это еще не все, – отмечал Павел Васильевич далее. – Ведь Наполеон был в походе, следовательно, шуба должна быть подержанной – и вот ее надевают на работника, который в соболях и бархате раскидывает навоз по огороду, убирает лошадей, таскает воду и т.д. – к немому удивлению проезжающих мимо крестьян и огорчению Лидии Васильевны»14.

Заслуживают внимания, на наш взгляд, и особенности («странности») взаимоотношений В.В. Верещагина с другими людьми в повседневной жизни. «Приемы, отношенияВерещагина к людям были далеко не мирного характера, – были наступательные, боевые»15, – писал М.В. Нестеров. Кроме того, будучи болезненно самолюбивым, Василий Васильевич бывал порой резок и груб при малейшем оскорблении или даже подозрении на него.

«Горячий темперамент», «щепетильность в вопросах чести и собственного достоинства»16 В.В. Верещагина несомненно оправданны в столкновениях художника с владельцем парижской газеты «Голуа» И.Ф. Ционом (во время работы персональной выставки В.В. Верещагина в Париже в декабре 1881г.)17 или американскими мафиози-шантажистами в Чикаго в декабре 1901года18. Психологически понятны эмоциональные «вспышки» художника в ответ на оскорбительные, высокомерные замечания высокопоставленных лиц или приближенных самого государя. Такой случай, в частности, произошел во время посещения императором Николаем II второй петербургской выставки картин наполеоновской серии Верещагина. «Василий Васильевич своим непринужденным, веселым обращением сразу изменил натянутую придворную атмосферу»19, – отмечал в своих воспоминаниях П.В. Андреевский. «С большим интересом, – писал он далее, – царь выслушивал образные, подробные объяснения художника и пробыл на выставке необычно для него долгое время; с картин перешли в последний зал, где были помещены фотографии с прежних работ Верещагина, между прочим, и с уничтоженных им «Забытого» и двух других»20 («У крепостной стены. «Вошли!» и «Окружили – преследуют...» – А.Н.). В этот момент «одному из придворных, камергеру И.П. Балашеву, видевшему, что царь заинтересовался этими уничтоженными работами», пришло «в голову сказать: «Ваше Величество, прикажите ему написать их снова!» Верещагин вскипел, подошел к камергеру, наклонился к его уху (тот страдал глухотой) и резко заявил: «Мне приказать, Ваше Превосходительство, нельзя, меня можно просить!»21. После этого Николай II быстро покинул выставку.

У В.В. Верещагина возникали сложности и во взаимоотношениях с близкими друзьями и единомышленниками, которые с психологической точки зрения менее понятны и объяснимы. Например, начавшаяся в 1874 г. дружба художника с критиком В.В. Стасовым неожиданно прерывается в конце 1883 г. по инициативе В.В. Верещагина. Как указывают в своем исследовании А.К. Лебедев и А.В. Солодовников «в этой <...> размолвке Стасов держался более чем благородно», неоднократно пытаясь «восстановить контакты» с Верещагиным22. Наконец, летом 1892 г. Стасов обращается к Василию Васильевичу с письмом, в котором убеждает его согласиться позировать скульптору И.Я. Гинц-бургу, который уже сделал великолепные статуэтки Л. Толстого, Рубинштейна, Антокольского и собирается лепить Репина и Сеченова. В.В. Стасов считает, что в этой галерее образов должен быть представлен и В.В. Верещагин. «Вы крупная, незаменимая единица, личность могуче-историческая..., – писал критик. – Никакие личные, мелкие соображения никогда не способны изменить моего коренного (выделено В.В. Стасовым – А.Н.) мнения отныне и до века»23.

Верещагин потребовал извинений за выражение «Вы мне надоели», «будто бы высказанное в адрес художника в одном из писем»24. Стасов не помнит подобных слов, но, тем не менее, приносит свои извинения. Отношения между ними восстанавливаются, но не носят уже такого характера близости, как раньше, и вскоре вновь прерываются.

Драматично развивались отношения В.В. Верещагина с П.М. Третьяковым, знакомство художника с которым состоялось в 1872 г. Осенью 1883 г. Верещагин попросил Третьякова снять с экспозиции и прислать для выставки в Петербурге одну из картин балканской серии, собственником которой являлся Павел Михайлович. Третьяков ответил вежливым отказом. В ответ последовала следующая телеграмма художника: «Мы с Вами больше не знакомы»25. Добрые отношения Верещагина и Третьякова возобновляются только в 1887 г.

Еще одна характерная особенность, «странность» личности Верещагина. Многие считали его представителем нового, «американизированного» типа художника26, с деловой хваткой, с четкой коммерческой направленностью деятельности. Но факты его биографии и свидетельства современников опровергают это. Так, по словам сына В.В. Верещагина, «торговаться он совершенно не умел <...> и потому всегда переплачивал»27. Широко известен случай, когда В.В. Верещагин доверил свои картины какому-то предприимчивому американскому дельцу, не подписав при этом никакого договора, и лишился их. Он был человеком скорее, не расчетливым, а наивным и доверчивым. «Детство, чистота намерений, честность простираются до невинности новорожденного и действуют чрезвычайно обаятельно»28, – писал по этому поводу И.Н. Крамской.

Вызывает интерес и отношение В.В. Верещагина к религии. «Отец был атеистом», – подчеркивает в своих воспоминаниях В.В. Верещагин, сын художника. – ...Ни он, ни наша мать, ни мы, дети, не ходили в церковь, не молились и не соблюдали постов»29. Это приводило к некоторым осложнениям во взаимоотношениях в семье и с окружающими. Так, по словам П.В. Андреевского, «Лидии Васильевне много приходилось воевать с ним из-за венчания, из-за крещения детей и т.д., и победа давалась с большим трудом; достаточно сказать, что детей крестили на 7-м, 8-м году жизни, да и на это его удалось уломать только после того, как пришлось много хлопотать, давать взятки и т.д., чтобы похоронить его маленькую дочку, умершую некрещеной»30. Известны и конфликты художника с католической церковью из-за картин палестинской серии31... В то же время, по словам В.В. Верещагина-сына, «отец был терпим по отношению к верующим». «В прежние времена, – вспоминает он, – на праздники Рождества и Пасхи приходской священник с дьяконом и с одним или двумя певчими обходили дома наиболее зажиточных прихожан для совершения богослужений. И к нам на эти праздники приходил священник церковного прихода... Пока священник шел от ворот к дому, в столовой спешно ставили на полку в углу заранее приготовленную для этого случая икону с лампадой. Встречала священника бабушка и остальные верующие из служащих усадьбы. Во время службы приходили и отец с матерью, но становились позади молящихся и по окончании богослужения не подходили целовать крест, а лишь обменивались со священником обыкновенным рукопожатием и благодарили его за поздравление с праздником»32. С большой любовью В.В. Верещагин относился к церковному искусству, у него, как сообщает П.В. Андреевский, «было немало знакомых священников (преимущественно сельских), с которыми он вел переписку, охотно беседовал о русской старине, пчеловодстве, сельском хозяйстве и т.д.»33. С особенным уважением художник относился к о. Иоанну Кронштадтскому…34

В.В. Верещагин был противником всякой мистики, но его гибель и судьба его семьи, несомненно, носили роковой35 и, по существу, мистический характер...

Много странного и непонятного, пожалуй, связано не только со смертью художника, но и в целом с его биографией, которая, по мнению некоторых авторов, носила ярко выраженный авантюрный характер36. Вероятно, поэтому предпринимаются и новые попытки интерпретации судьбы В.В. Верещагина. Так, в 2008 г. по первому телевизионному каналу был продемонстрирован документально-игровой фильм «Гении и злодеи. Василий Верещагин» (автор – Сергей Муравьев, режиссер – Юлия Маврина, ведущий и художественный руководитель программы – Лев Николаев), в котором художник представлен тайным сотрудником Военного ведомства России. Все это выглядит весьма маловероятным, тем более что отношения Верещагина с правительством Российской империи в действительности всегда складывались непросто37.

Таким образом, «странности» (или, проще говоря, особенности) облика В.В. Верещагина объясняются во многом, на наш взгляд, потребностями творческого процесса, определенными человеческими слабостями великого мастера, своеобразием его мировоззренческой позиции и, конечно же, широтой и сложностью его необыкновенной натуры.

Примечания

1 Брук Я.В. Василий Верещагин. – М., 2004. С. 30.

2 Как отмечают А.К. Лебедев и А.В. Солодовников, В.В. Верещагину был присущ эгоцентризм. «Он требовал внимания к себе и не очень обременял себя заботами насчет понимания других», – подчеркивают исследователи (Лебедев А.К., Солодовников А.В. В.В. Верещагин. – М., 1988. С. 176). О «самовлюбленности», о ненасытной ревности «к славе своей» Верещагина писал в воспоминаниях о художнике и М.В. Нестеров (Нестеров М.В. Давние дни. (Воспоминания, очерки, письма). – Уфа, 1986. С. 401; 403).

3 Крамской И.Н. Письма, статьи. Т. 1. – М., 1965. С. 248. Цитир. по: Андреевский П.В. Воспоминания о В.В. Верещагине// Панорама искусств. 8. – М., 1985. С. 131.

4 Андреевский П.В. Воспоминания о В.В. Верещагине// Панорама искусств. 8.-М., 1985. С. 131.

5 Андреевский П.В. Воспоминания о В.В. Верещагине... С. 131.

6 Андреевский П.В. Воспоминания о В.В. Верещагине... С. 131.

7 Андреевский П.В. Воспоминания о В.В. Верещагине... С. 131.

8 Сергеенко П.А. Встречи с В.В. Верещагиным // Русские ведомости, 1914, 1 апреля, № 75; 3 апреля, № 77.

9 Василий Васильевич Верещагин. Воспоминания сына художника. – Л., 1982 (цитируется по электронной версии, размещенной в Интернете).

10 Андреевский П.В. Воспоминания о В.В. Верещагине... С. 135.

11 Андреевский П.В. Воспоминания о В.В. Верещагине... С. 135-136.

12 Андреевский П.В. Воспоминания о В.В. Верещагине... С. 136.

13 Андреевский П.В. Воспоминания о В.В. Верещагине... С. 136.

14 Андреевский П.В. Воспоминания о В.В. Верещагине... С. 136.

15Нестеров М.В. Давние дни (Воспоминания, очерки, письма). – Уфа, 1986. С. 402.

16 Лебедев А.К., Солодовников А.В. В.В. Верещагин. – М., 1988. С. 174.

17Лебедев А.К., Солодовников А.В. В.В. Верещагин. – М., 1988. С. 173.

18 Лебедев А.К., Солодовников А.В. В.В.Верещагин. – М., 1988. С. 173-174.

19 Андреевский П.В. Воспоминания о В.В. Верещагине... С. 132.

20 Андреевский П.В. Воспоминания о В.В. Верещагине... С. 132.

21 Андреевский П.В. Воспоминания о В.В. Верещагине... С. 132.

22 Лебедев А.К., Солодовников А.В. В.В. Верещагин. – М., 1988. С. 177.

23 Лебедев А.К., Солодовников А.В. В.В. Верещагин. – М., 1988. С. 178.

24 Лебедев А.К., Солодовников А.В. В.В. Верещагин. – М., 1988. С. 178.

25 Переписка В.В.Верещагина и П.М.Третьякова. – М., 1963. С. 69. Лебедев А.К., Солодовников А.В. В.В. Верещагин. – М., 1988. С. 185.

26 «Его характер, ум, техника и принципы в жизни и искусстве были не наши. Они были, быть может, столько же верещагинские, сколько, сказал бы я, американизированные», – писал, например, М.В. Нестеров (Нестеров М.В. Давние дни. (Воспоминания, очерки, письма). – Уфа, 1986. С. 401-402).

27 Василий Васильевич Верещагин. Воспоминания сына художника. – Л., 1982 (цитируется по электронной версии, размещенной в Интернете).

28 Крамской И.Н. Письма, статьи. Т. 1. – М., 1965. С. 368. Андреевский П.В. Воспоминания о В.В. Верещагине// Панорама искусств. 8. – М., 1985. С. 135.

29 Василий Васильевич Верещагин. Воспоминания сына художника. – Л., 1982 (цитируется по электронной версии, размещенной в Интернете).

30 Андреевский П.В. Воспоминания о В.В. Верещагине... С. 141.

31 Лебедев А.К., Солодовников А.В. Василий Васильевич Верещагин. – Л., 1987. С. 67-68; Лебедев А.К., Солодовников А.В. В.В. Верещагин. – М., 1988. С. 138-147; Василий Васильевич Верещагин. Избранные письма. – М., 1981. С. 139-142.

32 Василий Васильевич Верещагин. Воспоминания сына художника. – Л., 1982 (цитируется по электронной версии, размещенной в Интернете).

33 Андреевский П.В. Воспоминания о В.В. Верещагине... С. 141.

34 Бородулин М., Риммер Э. Две встречи с отцом Иоанном Кронштадтским // Василиев остров. Верещагинские дни.газета – Череповец, 1993. С.4.

35 «Есть трагические семьи, над которыми тяготеет какой-то неуловимый рок, – такова семья Верещагина, – писал П.В.Андреевский. – Его младший брат Сергей погиб под Плевной, Василий Васильевич – на дне Великого Океана, брат Петр сгорел в поезде, младший Александр – застрелился. Жена его Лидия Васильевна застрелилась, чувствуя, что умирает от рака; старшая дочь в 1919 году застрелилась, как говорят, узнав о гибели своего мужа...» (Андреевский П.В. Воспоминания о В.В. Верещагине... С. 151).

36 «Верещагин прожил готовый сценарий приключенческого фильма...», «судьба Верещагина... – художественная авантюра», – пишет о нем Л. Лунина (Лунина Л. Василий Верещагин, реальный гуманист...// Василиев остров. Верещагинские дни.газета – Череповец, 1993. С.2.

37 «Русское правительство всегда держало его под подозрением: когда он жил за границей, за ним определенно шпионили, и, как ему впоследствии передавал бывший русский посол в Берлине, возбуждался вопрос о запрещении ему въезда в Россию», – утверждал в своих воспоминаниях П.В. Андреевский (Андреевский П.В. Воспоминания о В.В. Верещагине... С. 149).

назад