Все новые публикации о Варламе Шаламове, а так же его произведения, неизвестные ранее, появляются в печати, открывая нам страницы творчества и жизни этого крупного писателя, Вологжанина по рождению.
Большая подборка его «Колымских рассказов» и переписка с Б. Л. Пастернаком напечатана в журнале «Юность» ( № 10). Газета «Московские новости» (№ 49 от 4 декабря) посвятила писателю целую страницу: это подборка из высказываний Шаламова о литературе, отрывки из его литературоведческих статей. Критик Юлий Шрейдер во вступительном слове к подборке, рассказывая о некоторых жизненных и литературных обстоятельствах трагичнейшей судьбы Варлама Тихоновича, в частности, пишет:
«...Варлам Шаламов свой первый лагерный срок получил в 1929 году за участие в подпольном издании «Завещания Ленина». Рассказы о его подневольной работе на строительстве Березниковского химкомбината образуют цикл под названием «Вишерский антироман». Последующий арест по тому же делу привел Шаламова на Колыму. Там он получил и третий срок по доносу, отнюдь не ложному, за то, что назвал Ивана Бунина великим русским писателем. Наконец, в 1953 году Шаламов смог обосноваться в Калининской области, а затем в Москве. Понемногу начинают выходить его стихи, но основная проза автора печатается только за границей.
Помимо «Колымских рассказов», у Шаламова есть не менее примечательные циклы – «Четвертая Вологда» я «Очерки преступного мира»...
Одним из первых Варлам Шаламов понял истинный масштаб шедевров Андрея Платонова – «Котлован» и «Чевенгур», от него я впервые услышал эти названия и получил рукопись первого из них. В 1976 году мне удалось опубликовать статью писателя о стиховой гармонии. Остались и другие литературоведческие тексты да и просто заметки с интереснейшими мыслями о литературе. Через всю жизнь он пронес любовь к Александру Блоку, которому посвятил несколько стихотворений, в том числе из последних, из тех, что были записаны за ним в Доме престарелых».
Интересная «шаламовская» публикация появилась в журнале «Смена» (№ 22).
Большинство публикаций произведений Шаламова и материалов о нем принадлежит И. П. Сиротинской, заместителю директора Центрального государственного архива литературы и искусства, ответственному секретарю по творческому наследию писателя. Ныне она – крупнейший «шаламовед» в стране.
Предлагаем вниманию читателей интервью с И. П. Сиротинской.
– Скажите, пожалуйста, что собой представляет архив В. Т. Шаламова, хранящийся в ЦГАЛИ? Есть ли в нем какие-либо материалы, относящиеся к Вологде, к детству н юности писателя?
– Архив В. Т. Шаламова, переданный им самим в ЦГАЛИ СССР в 1966–1979 годах, состоит примерно из 600 единиц хранения и содержит все его стихи и прозаические произведения в автографах и машкопиях, а также переписку, фотографии, биографические материалы. «Вологодская часть» невелика: ведь архив сложился уже в послеколымские годы. Сохранились лишь несколько фотографий (будут опубликованы в № 3 журнала «Наше наследие») и «Четвертая Вологда», его автобиографическая повесть.
– Варлам Тихонович в одном из своих стихотворений писал: «В нетопленном театре холодно, а я, от счастья ошалев, смотрю «Эрнани» в снежной Вологде, учусь растить добро и гнев». Что можно сказать о «вологодской теме», теме родины в творчестве писателя?
– Вологда–истоки его жизни и творчества. Там сложился он как личность. Оттуда, из юности, – его бескомпромиссное неприятие лжи и несправедливости. Это становится совершенно понятным после прочтения «Четвертой Вологды».
Вологда – начало начал, а в литературном плане повесть о ней, как говорил сам Варлам Тихонович, – это попытка писать по- новому, живой скорописью вслед за мыслью и чувством.
– Какое место в творчестве писателя занимает «Четвертая Вологда»?
– Это самая большая его вещь. Попытка создать не рассказ (рассказы он писал «не отрываясь», это – его манера), а крупную вещь, единую по замыслу, анализ «истории собственной души». Он всегда, правда, писал «историю собственной души». На мой взгляд, он и в прозе этот творческий метод сохранил – писал все через себя, через свою душу. «Новая проза» так, по его словам, и должна быть написана. Тут ни к чему сбор материалов, записные книжки и прочее.
– В каком состоянии ныне находится «шаламоведение» в нашей стране и за рубежом? Имеет ли место его серьезное изучение или оно только начинается?
– Книги Варлама Тихоновича, по моим весьма неполным сведениям, ныне знают во Франции, Англии, ФРГ, США. Сведения о зарубежном «шаламоведении» у меня более чем недостаточны. Но по отдельным дошедшим сведениям можно сказать, что его там считают писателем большого масштаба, изучают, пишут диссертации и т. д.
У нас же все это в начальном состоянии.
Критика – только в пределах десятка небольших статей, диссертаций еще не появлялось.
– Ходит много слухов о мучительной, трагичной судьбе Шаламова в последние его годы. Что можно сказать об этом?
– Варлам Тихонович был очень серьезно болен. Есть у нас в архиве заключение о состоянии его здоровья – его просто страшно читать. Больное все – сердце, печень, нервы, наступала глухота и слепота. С 1979 года он находился в Доме инвалидов. Я там бывала, и это всегда было тяжкое зрелище. Он уже был полным инвалидом, но не сдавался. диктовал свои стихи, воспоминания.
До последней минуты,
До конца, до конца!
В этом искалеченном, бедном теле жила душа – несломленная, неустрашимая.
Последние его месяцы – тема особого разговора. Я об этом написала, надеюсь, когда-нибудь опубликуют. Но этот Дом инвалидов для него, знавшего лагеря, не был страшен. «Здесь очень хорошо». – говорил он, и медленно, веско добавлял: «Здесь очень хорошо кормят». Точки отсчета у нас и у него были другими.
– Каковы ваши личные впечатления о Шаламове как о человеке?
– Первое, что ощущалось, – незаурядность, большой масштаб личности, «крупность». Он и сам был настоящий северянин – высокий, голубоглазый. Сразу ощущался характер – сильный, твердый. Конечно, был он очень не однозначен, противоречив, сложен. Кратко о нем рассказать трудно. Одно скажу – он был таким, каков лирический герой «Колымских рассказов» (Андреев, «кристаллизация» автора). Не было в нем разрыва между тем. что он написал, и тем, что он есть на самом деле. Это – большая редкость, на мой взгляд, в писательском мире.
– Как вы лично пришли к творчеству Варлама Тихоновича? Что побудило вас к этому? Над чем «шаламовским» сейчас работаете?
– Пришла к нему через «самиздат», через рукописи, прочитав его рассказы. Это было потрясение. Произошло это в начале 1966 года. С тех пор мы подружились, и я занималась всем – и писала под его диктовку, и слушала его бесконечные рассказы, и собирала его архив в ЦГАЛИ, и описывала этот архив.
А сейчас готовлю его книги, публикации прозы и стихов и не вижу конца этой работе.

Вологодский краеведческий музей поддерживает с И. П. Сиротинской творческий контакт. Фотокопии некоторых произведений Шаламова и материалов о нем будут переданы из ЦГАЛИ в Вологду.