титульная страница

Сочинения Николая Рубцова
Николай Рубцов – человек и поэт
Творчество Рубцова
Об отдельных произведениях и сборниках
Жизнь поэта
Память
Преподавание творчества Николая Рубцова в школе
Творчество Н. Рубцова в культурно-просветительской работе
Николай Рубцов в искусстве
Библиография
Николай Рубцов на кинопленке
Песни на стихи Н. М. Рубцова
Нотные сборники песен на стихи Н. М. Рубцова
Николай Рубцов в художественной литературе
Фотографии


 

 

Филиппова В. И.
Поэзия Николая Рубцова в графических работах Владислава Сергеева

/ В. И. Филиппова // Рубцовский сборник : материалы науч. конф., [27-28 апр. 2006 г., посвящ. 70-летию со дня рождения поэта] / Федер. агентство по образованию, ГОУ ВПО «Череповец.гос. ун-т». – Череповец, 2008. – Вып. 1. – С. 33-37 : ил. – Библиогр. в примеч. в конце ст.

 

Графические работы заслуженного художника России Владислава Александровича Сергеева, сопровождавшие отдельные поэтические сборники известного вологодского поэта Николая Михайловича Рубцова, могут по праву быть причислены к лучшим образцам отечественной книжной графики. В оформлении этого художника вышло в свет четыре сборника поэта: «Последний пароход» в 1973 г. [1] [Рубцов Н. Последний пароход. Стихи. М: «Современник», 1973.], «Подорожники» в 1975 г. [2] [Рубцов Н. Подорожники. Стихотворения. М.: «Молодая гвардия», 1976.], «Видения на холме» в 1990 г. [3] [Рубцов Н. Видения на холме. Стихи, переводы, проза, письма. М: «Советская Россия», 1990.] и «Россия, Русь! Храни себя, храни!» в 1991 г. [4] [Рубцов Н. Россия, Русь! Храни себя, храни! Стихи, переводы, воспоминания, проза, письма. Вологда: ИЧП «Крис-Кричфалуший», 1991.]
В работах этого цикла очень остро и полно раскрылось лирическое дарование графика. Причем иллюстратор по эмоциональной и технической характеристике своих работ удивительно созвучен, родственен поэтической лирике Н. Рубцова. Возможно, это внутреннее созвучие началось еще в том раннем детстве, когда у обоих отцы ушли на фронт в годы Великой Отечественной войны защищать Родину, когда у того и другого не стало матери. Возможно, оно началось в тех детских домах, где прошли их первые годы становления... Так или иначе, но их встреча состоялась... Талант графика В. Сергеева встретился с поэтическим дарованием Н. Рубцова...
Великолепный вологодский пейзаж с его многоплановым «поющим» ландшафтом мы можем увидеть в работе «Юноша в поле» (1973), выполненной к поэтическому сборнику «Последний пароход». Стихотворение с одноименным сборнику названием было написано Рубцовым в 1969 году и посвящалось памяти А. Я. Яшина:

И нас, пестрея, радовала вязь
Густых ветвей, заборов и домишек,
Но он, глазами грустными смеясь,
Порой смотрел на нас, как на мальчишек... (II, 33).

Бесконечные дали с узорчатыми вкраплениями северных домиков, редкими деревцами на горизонте... И над всем этим — монументально-могучая фигура юноши, как будто уходящая своими крепкими корнями туда, откуда выросло и молодое деревце, стоящее по соседству с этой фигурой. Мать у них одна — плодородная земля Вологодская. Глубокий философский смысл, неразрывность души человека и природы переданы посредством ярких художественных образов. Словно слышишь пение птиц, затерявшихся в прозрачных высоких небесах, ощущаешь пьянящий аромат зрелых луговых трав. И вдруг душу пронзают грусть и боль о безвременно ушедшем из жизни друге и наставнике:

...Скажите мне, кто в этом виноват,
Что пароход, где смех царил и лад,
Стал для него последним пароходом?
Что вдруг мы стали тише и взрослей,
Что грустно так поют суровым хором
И темный лес, и стаи журавлей
Над беспробудно дремлющим угором... (II, 34).

И в стихотворных строках, и в графической работе присутствует такая тишина, которая позволяет стать мыслям и чувствам более отчетливыми, остро ощутить движение времени, человеческой жизни и бренность земного бытия. Художник умышленно не ограничивает пространство каким-либо техническим приемом. Бесконечность движения времени подчеркивается плавным переходом изображения в белое поле формата, в результате чего это белое поле превращается в бесконечное пространство земли и неба, всей России...
Еще В. В. Кожинов в свое время отмечал, что «в поэзии Николая Рубцова есть отблеск безграничности, ибо у него был дар всем существом слышать ту звучащую стихию, которая несоизмеримо больше и его, и любого из нас, — стихию народа, природы, Вселенной» [5] [См.: Рубцов Н. Поэтическая Россия. Стихотворения (1953–1971). М.: «Совкая Россия», 1977. С. 16.].
Что первично, что вторично — поэзия или результат творения гравера? Об этом можно догадываться, только сопоставляя даты их появления на свет. Эти два произведения и самостоятельны в своем звучании, и невероятным образом дополняют и обогащают друг друга.
В правильности такого вывода еще больше убеждаешься, рассматривая и анализируя все графические работы В. Сергеева, выполненные к поэтическим сборникам Н. Рубцова, сопоставляя творчество этих двух выдающихся мастеров...
И совсем не случайно впервые встретились они в одной из деревень, расположенной близ Ферапонтова, на Цыпиной горе, где в деревянном домике В. Сергеев проводил большую часть своего творческого времени.
В графических работах «рубцовского» цикла много гравюр с изображением храмов Вологодчины: «Ансамбль Кирилло-Белозерского монастыря» (ксилография, 1970), «Кириллов. Церковь Сергия Радонежского» (ксилография, 1968), «Воспоминание о Ферапонтове» (ксилография, 1970) и др.
Образы храмов занимают важное место и в поэзии Рубцова:

В потемневших лучах горизонта 
Я смотрел на окрестности те, 
Где узрела душа Ферапонта 
Что-то Божье в земной красоте. 
И однажды возникло из грезы. 
Из молящейся этой души. 
Как трава, как вода, как березы, 
Диво дивное в русской глуши! 
И небесно-земной Дионисий, 
Из соседних явившись земель, 
Это дивное диво возвысил 
До черты, небывалой досель...
(«Ферапонтово», 1970; II, 91).

«Воспоминание о Ферапонтове». Ксилография (1970)
В этих рубцовских строках слышится не простая констатация факта появления монастыря, а глубинно-душевное осмысление свершившегося на высоком духовно-поэтическом уровне.
Иллюстрации к стихам Н. Рубцова в исполнении В. Сергеева — не простое украшение книги. Художник не просто ее оформитель, а равноправный соавтор.
Мастер гравюры меньше всего стремился просто иллюстрировать то или иное стихотворение поэта, тот или иной эпизод. Все работы художника с невероятной точностью, поэтичностью передают дух и общее настроение поэзии Н. Рубцова.
«В идеале иллюстрация, — отмечает искусствовед А. Ушина, — словно музыка, сопровождает литературное произведение, отражает внутреннее настроение автора, а стало быть, и всей книги в целом. Она дополняет образ, создавшийся у читателя на оснований текста, чеканит его, облекает в плоть четкого видения, неясным зримым представлением дает полную наглядность» [6] [Ушина А. Санкт-Петербург в графике. Династия Ушиных. СПб.: LOGOS, 2001. С. 100.].
Приведенные слова как нельзя лучше отражают сущность иллюстраций В. Сергеева, которые очень точно и полно раскрывают образы поэзии Н. Рубцова, «дают полную наглядность» ее. Более того, рассматривая ту или иную работу художника, замечаешь, как необычайно затягивает характер поющих линий, композиция, ее составляющие в процессе более тщательного и глубинного восприятия художественного образа. Подобным магнетизмом обладает и поэзия Н. Рубцова — емкая, зрелая, насквозь пропитанная любовью к России и тревогой за ее судьбу:

Россия, Русь — куда я ни взгляну... 
За все твои страдания и битвы 
Люблю твою, Россия, старину, 
Твои леса, погосты и молитвы, 
Люблю твои избушки и цветы, 
И небеса, горящие от зноя, 
И шепот ив у омутной воды. 
Люблю навек, до вечного покоя... 
Россия, Русь! Храни себя, храни!..
(«Видения на холме», 1962; I, 204–205).

Стихи Н. Рубцова, несомненно, будут читаемы и воспринимаемы, графические работы В. Сергеева будут находить своих зрителей и почитателей, покуда есть и будет Россия, покуда есть и будет русский человек.