НАУЧНАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ В КИРИЛЛОВЕ.
9-10 ноября 2005 года в Кирилло-Белозерском музее-заповеднике состоялась крупная региональная научная конференция «Сохранение и использование памятников деревянной архитектуры в XXI веке». Конференция была организована по инициативе Кирилло-Белозерского музея-заповедника и 000 «Реставрационный Центр - Архитектура, Производство, Обучение». Инициатива была поддержана Федеральным агентством по культуре и кинематографии. На конференцию в Кириллов прибыли около тридцати ученых и специалистов в области реставрации и использования памятников деревянной архитектуры. Значительная часть из них выступила с докладами и сообщениями. Ученые и специалисты из Москвы, С.-Петербурга, Новгорода, Архангельска, Ярославля, Владимира, Костромы, Вологды делились опытом реставрации и использования памятников деревянной архитектуры как в нашей стране, так и за рубежом. В то же время большинство докладов было посвящено проблемам, связанным с состоянием нормативно-правовой базы реставрации, качества работ, подготовки кадров, участию в этих вопросах законодательной и исполнительной власти. Первый день работы конференции был посвящен теоретическим вопросам. В течение второго дня участники конференции ознакомились с памятниками деревянной архитектуры, расположенными на территории Кирилло-Белозерского музея-заповедника, а также работой Реставрационного центра обучения историческим ремеслам г. Кириллова, побывали в м. Цыпино, где ознакомились с ходом реставрации Ильинской церкви 1755 г. Затем участники конференции побывали на экскурсии в Архитектурно-этнографическом музее Вологодской области. Там же состоялся и «круглый стол» на тему «Сохранение, реставрация, приспособление памятников деревянной архитектуры». По итогам конференции и «круглого стола» участники конференции приняли резолюцию. В ней ученые и специалисты выразили озабоченность состоянием памятников деревянной архитектуры и предложили правительству осуществить ряд мер, направленных на поддержку реставрационных центров и организаций, занимающихся реставрацией и использованием деревянных памятников.
По завершении конференции ее участники выразили огромную благодарность организаторам конференции за проведение этого форума и за теплый, хороший прием.
Участники конференции предложили опубликовать материалы конференции. Эта инициатива нашла поддержку у Федерального агентства по культуре и кинематографии, которое выделило деньги на публикацию материалов конференции. К сожалению, не все участники конференции предоставили свои доклады и сообщения для печати, поэтому в сборнике опубликована лишь часть выступлений. Для удобства пользования и исходя из значимости материалов решено сборник разделить на три крупных блока. Исследовательская часть сборника дополнена материалами о наиболее известных деревянных памятниках Белозерья.
Будем надеяться, что материалы и решения конференции позволят решить ряд проблем, накопившихся в последние годы в реставрации памятников.
СОХРАНЕНИЕ И ИСПОЛЬЗОВАНИЕ
ПАМЯТНИКОВ ДЕРЕВЯННОЙ
АРХИТЕКТУРЫ В XXI ВЕКЕ
Л. И. Кашина
Вологодская область относится к числу регионов с наиболее высоким потенциалом культурного наследия различных эпох, и Правительство области, департамент культуры рассматривают вопрос его сохранения как одно из стратегических направлений своей политики.
Сохранение памятников не только способствует популяризации высоких образцов национальной культуры, воспитанию патриотических чувств. Историко-культурное наследие - особого рода экономический ресурс. И именно вокруг памятников истории и культуры мы намерены создать полноценно развивающуюся социально-экономическую среду. Каждый восстановленный объект должен способствовать устойчивому развитию целой территории, ее инфраструктуры, содействовать созданию новых рабочих мест и пополнению бюджетов. В качестве примеров приведу известный многим проект «Великий Устюг - родина Деда Мороза», где в туристских маршрутах активно задействованы великолепные храмы и музейные экспозиции этого древнего и уникального города, а также программу комплексного развития Кирилловского района на базе историко-культурного наследия, разработанную при участии Института культурного и природного наследия им. Д. С. Лихачева, финансирование и реализацию которой планируется начать с будущего года. Последняя программа заявлена в подраздел «Культура Русского Севера» Федеральной целевой программы «Культура России. 2006-2011 гг.» Кроме того, муниципальными образованиями исторических поселений (а их на территории области 11 из 28) совместно с подразделениями Правительства области разрабатываются и реализуются областные планы мероприятий по развитию туризма.
Богатое наследие Вологодчины -это 3,5 тыс. объектов, представляющих историко-культурную ценность, причем это далеко не полная цифра, потому что половина территории области в свое время не была обследована, а затем финансирование работ Министерством культуры было прекращено (4 района - Кадуйский, Чагодощенский, Шекснинский, Бабаевский - не обследованы; 10 районов - Вашкинский, Вожегодский, Кичменгско-Городецкий, Тотемский, Харовский, Великоустюгский, Кирилловский, Междуреченский, Усть-Кубинский и Вологодский - были обследованы частично). Второй год в областную программу противоаварийных и реставрационных работ мы включаем мероприятия по обследованию и паспортизации объектов культурного наследия за счет средств областного бюджета.
Под государственной охраной состоит 770 объектов культурного наследия, из них 254, или 1/3 - памятники деревянного зодчества. По категории охраны 69 - это памятники федерального значения, 185
- регионального. Из 254 деревянных памятников наибольшее их количество сосредоточено в Вологде
- 105 ед., далее идут Великий Устюг и Великоустюгский район -59, Устюжна и Тотьма, где сохранилось 22 и 20 объектов; Череповец и Череповецкий район - 15 деревянных памятников. В остальных районах количество их не превышает 10.
По характеру использования или по назначению характеристика такая:
- объекты культового назначения (федеральные и региональные) - 11;
- жилые дома - 175;
- административные, объекты социально-культурного назначения - 68.
Итого: 254.
Состояние деревянного историко-культурного наследия области, как и в целом по России, внушает серьезное опасение за его дальнейшую судьбу. Анализ ситуации в регионе позволяет определить несколько наиболее тревожных факторов.
Это, прежде всего, необоснованный и во многих случаях незаконный снос или поджог деревянной застройки и новое строительство на исторических территориях, которые приобрели в последние годы массовый характер.
Продемонстрируем это на примере г. Вологды. Итак, 105 памятников деревянной архитектуры федерального (49) и регионального (56) значения. За последние 15 лет отреставрировано 26 объектов (16+10), утрачено полностью 25 (9+16) и частично 4, в крайне аварийном состоянии 4 объекта, искажено переделками 10 объектов. Как видите, данные статистики - с отрицательным знаком.
После того, как в департаменте культуры отклонили проект реконструкции деревянного дома по Торговой площади, 15 (памятник регионального значения) и потребовали его реставрации, дом в 2005 году дважды горел. Сегодня реставрировать практически нечего. Также дважды в текущем году горел и дом Шахова по ул. Воровского, 34 - объект федерального значения. В свое время дом был приватизирован жильцами, а теперь они стучат во все двери с просьбой помочь его восстановить. И таких собственников, далеко не богатых, проживающих в завалившихся и провалившихся деревянных домах, в Вологде очень много.
По результатам проводимого мониторинга, более 50 % недвижимых объектов культурного наследия находится в неудовлетворительном и аварийном состоянии и требует срочного вмешательства реставраторов. Среди памятников деревянной архитектуры ситуация еще плачевнее. При этом особую тревогу как в Вологде, так и в других городах вызывают жилые деревянные дома, состоящие на балансе ЖКХ муниципальных образований, многие из которых давно требуют капитального ремонта, но не ремонтируются. Здания приходят в такое состояние, когда ремонт становится невозможным. Это в равной степени относится и к памятникам, и к средовой деревянной застройке.
Серьезной проблемой в настоящее время становится тенденция к уничтожению подлинных памятников и созданию вместо них более или менее точных копий из современных строительных материалов.
Статья 47 ФЗ от 25 июня 2002 года №73-ФЗ гласит, что воссоздание объектов культурного наследия осуществляется в исключительных случаях при особой значимости объекта, а работы по воссозданию утраченных объектов культурного наследия осуществляются с использованием старинных технологий. Эта норма не предусматривает снос существующих объектов культурного наследия.
У нас в области особенно преуспел в этом Череповец, где Воскресенский проспект - центральная магистраль в исторической части города - отстроен практически заново.
Большой резонанс среди жителей города вызвало решение властей снести бывший дом городского головы Ивана Милютина, много сделавшего для сограждан, и на его месте выстроить аналог. Так, дескать, быстрее и дешевле. Затянувшаяся дискуссия, перетягивание каната между департаментом культуры, музейными работниками, краеведами с одной стороны и представителями мэрии, строительного комплекса с другой привели в итоге к тому, что в 2004 году здание дважды горело. Второй, деревянный, этаж выгорел полностью, первый, каменный, - аварийный, и по заключению экспертной комиссии, куда не были приглашены специалисты-реставраторы, дом подлежал сносу. Это был памятник регионального значения, муниципальная собственность.
Хотелось бы добавить, что требования Федерального закона от 25 июня 2002 года № 73-ФЗ о необходимости проведения на объектах культурного наследия ремонтно-реставрационных работ и привлечения для их выполнения специалистов-реставраторов зачастую игнорируются муниципальными органами власти, балансодержателями, арендаторами, выступающими заказчиками работ по памятникам, что приводит к подмене ремонтно-реставрационных работ работами по реконструкции объектов культурного наследия. И на это есть, казалось бы, веские причины. Одна из них - отсутствие реставрационных организаций, в том числе работающих с деревом, их слабая материально-техническая база, маломощность и малочисленность.
При таком подходе заказчиков существует реальная опасность, что в ближайшее время могут быть безвозвратно утрачены многие историко-культурные ценности региона.
В настоящее время тяжелое, подчас аварийное состояние многих объектов культурного наследия свидетельствует о том, что эта сфера деятельности перестала быть одной из приоритетных в государственной политике нашей страны.
Значительное сокращение государственного финансирования работ по сохранению объектов культурного наследия привело не только к резкому ухудшению их состояния, но и к разрушению научно-проектной, нормативно-правовой и производственной системы сохранения культурного наследия, сокращению квалифицированных кадров реставрационных профессий.
Пятнадцать-двадцать лет назад на весь Советский Союз была известна сильнейшая на Северо-Западе научно-реставрационная организация «Вологдаспецреставрация».
Она имела мощную производственную базу со множеством цехов и мастерских, большой коллектив высококвалифицированных реставраторов: каменщиков, резчиков по дереву, плотников, художников, архитекторов, краснодеревщиков, мастеров по металлу и т. д.
Однако начавшиеся в начале 90-х годов рыночные преобразования привели к тому, что уже несколько лет этой организации нет, и попытки департамента культуры, музеев, других заинтересованных лиц как-то возродить, реанимировать ее не увенчались успехом. Многое в этой жизни изменилось, но создать что-то новое и эффективное пока не удается.
Российская реставрационная школа складывалась не одно десятилетие, и это было одним из главных достижений государственной охраны памятников. Ведущие проектные и реставрационные организации, их кадры стали воплощением этой школы - прежде всего ЦНРПМ, институты «Спецпроектреставрация», межобластные научно-реставрационные художественные управления. Необходимо сохранить статус хотя бы этих ведущих государственных предприятий. Иначе мы потеряем и кадры, и архивы, и научно обоснованную школу реставрации.
Одновременно следует думать о новых формах создания, существования, государственной поддержки аналогичных структур в современных экономических условиях, изучать опыт других стран. Нельзя разрушать, не создав чего-то взамен. В области предпринимаются попытки создания специализированного центра реставрации на базе профессионально-технического училища г. Кириллова. Инициатором выступил архитектор-реставратор высшей категории, лауреат Государственной премии А. В. Попов (г. Москва), который и руководит этим центром на протяжении четырех лет. О трудностях и первых успехах лучше расскажет он сам.
Несмотря на общее тревожное состояние за судьбу объектов историко-культурного наследия, необходимо отметить, что руководством области, ее Губернатором многое делается для сохранения памятников. Областная программа по реставрации в области реализуется с 1997 года. И за прошедшие 9 лет в противоаварийные, консервационные и реставрационные работы вложено более 500 млн. рублей средств областного и федерального бюджетов. При этом большая часть средств - это областные деньги. За счет программы «Культура России» мы получаем неоправданно малые суммы, и если бы не президентские гранты, то о федеральном источнике можно было бы не говорить вообще. Заказчиком-инвестором выступает департамент культуры. Заказчиками-застройщиками - государственные учреждения культуры, такие как музей-заповедник, дирекция по реставрации и использованию памятников в Вологодской области и др.
За эти годы различного вида работы проведены на 150 памятниках истории и культуры. Из них 39 - памятники деревянной архитектуры, среди которых 11 объектов культового назначения.
Говоря об объектах деревянного зодчества, назову наиболее интересные, где проведен или проводится полный комплекс ремонтно-реставрационных работ. Это дом Засодимского (ныне там музейная экспозиция), так называемый Сталинский дом в г. Вологде; просфорня или служебный корпус Ферапонтова монастыря, Ильинская церковь на Цыпином погосте Кирилловского района, церковь Успения Александро-Куштского монастыря в Прилуках, три бывших жилых дома по ул. Герцена №№ 36, 37, 38, где разместились литературный дом с центром Н. М. Рубцова и департамент культуры; мемориальный дом-музей И. Кускова - открывателя Аляски в г. Тотьме; Георгиевская церковь, а также ряд деревянных домов и хозяйственных построек в Архитектурно-этнографическом музее.
Обращают на себя внимание парково-усадебные комплексы. Это, в первую очередь, усадьба Гольских под г. Череповцом, интереснейший деревянный памятник, работы на котором ведутся с 1997 г. и наконец-то реально близятся к завершению. Последние годы проектирование и реставрацию объекта ведут ЦНРПМ (архитектор Куликов С. Б.), генподрядная организация 000 «Электра» (руководитель Смирнов К. Л.), заказчик «Череповецкое музейное объединение» (директор Сергеева Т. И.). А также усадьба Батюшковых в с. Даниловское Устюженского района (заказчик -Дирекция по реставрации и использованию памятников в Вологодской области); дом А. Ф. Можайского в с. Можайское Вологодского района (заказчик - Вологодский музей-заповедник).
Долгое время профессиональное дело сохранения памятников истории и культуры находилось в сфере интересов относительно узкой группы специалистов - прежде всего, архитектуры и искусства. В последнее время памятники становятся объектами пристального внимания политиков и общественных деятелей, экономистов, потенциальных покупателей и инвесторов, которые в наследии видят не только воспитательную и духовную основу развития общества, но и мощную экономическую составляющую.
Охрана наследия - дело общенародное, общенациональное, и от нас в немалой степени зависит, насколько убедительны, понятны и реально выполнимы будут наши призывы, предложения или требования.
ЗОДЧЕСТВО РОССИИ:
ПРОБЛЕМЫ СПАСЕНИЯ
М.И. Мильчек
Еще в XIX в. деревянные постройки определяли облик большинства деревень и городов России. Теперь этот огромный пласт строительной и художественной культуры находится на грани полного исчезновения. Уже не существует более 80 % храмов, зафиксированных до Октябрьской революции. Только за последние годы в Архангельской области погибли Рождественская церковь (1763 г.) в селе Бестужеве на реке Устье, церковь Двенадцати апостолов (1799 г.) в селе Пиринемь на Пинеге, полностью сгорели ансамбли Усть-Кожского и Верхнемудьюжского погостов (XVII - XVIII вв.) на реке Онеге, обрушилась церковь Трех святителей (1782 г.) на Ваге - последний памятник некогда весьма значительного Богословского монастыря. Рухнул шатер Никольской церкви (1670 г.) в селе Волосово Каргопольского района, стоит без кровли Предтеченская церковь (1780 г.) в селе Литвинове на Ваге. В 2004 году сгорела знаменитая Спасская церковь на сваях (1628 г.), перевезенная из волжского села Спас-Вежи на территорию Костромского музея, погибла башня Якутского острога (1683 г.) - один из последних подлинных памятников деревянного крепостного зодчества... Этот скорбный список, к сожалению, имеет длинное продолжение.
Вызывает тревогу состояние деревянных храмов XVI - XVIII вв. Ленинградской области, без которых невозможно изучать русскую деревянную архитектуру. Она представлена здесь чуть ли не самыми древними церквами клетского типа в Юксовичах (Подпорожский район) и Лиственке (Бокситогорский район), отличающимися высокими художественными достоинствами. Шатровые церкви в Согиницах и Гимреке, являясь редкими образцами прионежской школы, относятся к следующему этапу развития народного зодчества, а десятистенная церковь в Важинах или шестистенная колокольня в Согиницах, по существу - единственные в своем роде сооружения подобного рода. Расположенная неподалеку церковь в Щелейках знаменует собой относительно поздний этап в истории деревянного зодчества. Ансамбль же Волнаволокского погоста (Подпорожский район) - один из немногих на российском Севере, сохранявший все три постройки, сгорел три года назад.
Деревянные усадьбы на территории области, из которых ныне существуют буквально единицы, - яркие памятники именно русской культуры: Западная Европа не знает деревянного классицизма. Строгие усадебные дома, напоминавшие дворцовые постройки, беседки, мостики, павильоны, нередко спроектированные известными петербургскими зодчими, как правило, являются важнейшими частями дворцово-парковых ансамблей. Самый старинный из усадебных деревянных домов еще недавно стоял на реке Оредеж в селе Рождествено Гатчинского района. Первоначально он был построен в 1780-1784 гг. как дом городничего для незадолго до того учрежденного города Рождествено, в конце XIX в. он принадлежал будущему писателю Владимиру Набокову и стал «героем» многих его произведений. В апреле 1995 г. дом сгорел и теперь воссоздается с включением сохранившихся частей в новое здание. Немалую выразительность этому дому и ему подобным придавала органическая связь с природным окружением, нередко преобразованным ландшафтными архитекторами - паркостроителями.
К концу прошлого века гибель памятников деревянного зодчества приобрела лавинообразный характер. С глубокой болью можно утверждать, что в ближайшие 10-15 лет в сельской местности они исчезнут полностью, возможно, лишь за исключением нескольких церквей и часовен, находящихся ныне в удовлетворительном состоянии, и тех, что перенесены в музеи под открытым небом. Из-за почти полного отсутствия бюджетного финансирования, неумения, а часто и нежелания местных властей что-либо предпринимать, остановились даже те немногие работы, которые были начаты несколько лет назад. Один из примеров - упомянутая церковь в Согиницах. Нет нужды говорить, сколь губительна такая остановка для памятника. Однако даже после реставрации памятники нуждаются в постоянном уходе. Так, уже более 20 лет не чинили кровли на церквах в Щелейках и Гимреке, в 1980-х гг. приведенных в порядок. Вовремя не устраненные протечки ведут к быстрому разрушению бревен, и вскоре потребуются сложные и дорогостоящие работы по замене сгнивших венцов сруба. Пример тому - пятишатровая Троицкая церковь в Неноксе (1727 г.) Онежского района Архангельской области.
Гибель самой оригинальной части нашей национальной культуры - еще не осознанная обществом катастрофа. Ее основные причины следующие: приближение предельного возраста жизнеспособности жилых построек, возведенных более ста лет назад, и культовых, построенных более двухсот лет назад; многочисленные пожары и почти полное отсутствие какой бы то ни было противопожарной защиты; целенаправленное разрушение церквей и часовен в 1930-1950-х гг.; резкое изменение бытового уклада крестьянской жизни после коллективизации; несмотря на принятие нового закона об охране культурного наследия, отсутствие действенного законодательства в области охраны памятников; недостаточное в прошлом финансирование государством ремонтно-консервационных работ на памятниках деревянной архитектуры и почти полное прекращение их теперь; отсутствие службы постоянной поддержки даже выдающихся памятников. К тому же теперь, после бездумного разделения органов охраны объектов культурного наследия на региональные и федеральные, памятники просто-напросто остались бесхозными: у семи нянек дитя без глазу.
Неудивительно, что ныне стала предельно актуальной проблема спасения того немногого, что еще осталось от деревянного зодчества. Главным способом сохранения памятников деревянной архитектуры на протяжении последних 30-40 лет была их перевозка в музеи под открытым небом, что неизбежно приводило к изъятию памятников из их естественного окружения, исторически сформировавшейся среды, а местные жители лишались самых зримых свидетелей истории родного края. К тому же необходимо иметь в виду, что при перевозке древесина заменяется новой на 50 % и более, декоративные детали в своем большинстве воссоздаются по аналогам, а реставраторы часто стремятся представить памятник в его так называемом первоначальном виде, в той или иной степени гипотетичном или в лучшем случае в «оптимальном облике» (А. В. Ополовников), представляющем собой «синтез его первоначальной части и традиционных наслоений». К тому же значение перевезенного (или перебранного полностью) памятника как неисчерпаемого источника по его собственной истории, по технологии строительства, организации работ резко снижается.
Критерий подлинности за редкими исключениями не был определяющим при принятии реставрационных решений. Реставрация методом полной переборки, осуществленная на изначальных местах, отличалась лишь тем, что памятник оставался в родной для него среде. Конечно, в ряде случаев переборка являлась единственным способом спасения гибнущего храма, но до сих пор не выработано строго объективных критериев для решения этого острого вопроса.
Мне представляется необходимым осознать устаревшим понятие «оптимального облика» как критерия при выборе реставрационного метода, а также считать, что многие позднейшие наслоения, в том числе и так называемые «стилевые», представляют, по крайней мере, историческую ценность и потому должны быть сохраняемы. В случае же возникновения вопроса о необходимости полной переделки следует предусмотреть как непременное условие проведение независимых экспертиз и принятие окончательного решения на уровне Федерального совета по охране культурного наследия.
В 1960-1980 гг. в европейской части России были созданы следующие музеи под открытым небом: на острове Кижи в Карелии, в Малых Корелах под Архангельском, в Витославлицах под Новгородом, в Подмонастырской слободе около Ипатьевского монастыря в Костроме, в Хохловке под Пермью, около Кремля в Суздале, около Ново-Иерусалимского монастыря под Москвой, в селе Василеве под Торжком (Тверская область) и на Щелоковском хуторе под Нижним Новгородом, в д. Семенково под Вологдой.
За исключением Кижей, где музей возник вокруг древнего погоста, все перечисленные музеи - новые образования. В отличие от зарубежных аналогов здесь акцент сделан не столько на типичные объекты преимущественно этнографического характера, сколько на выдающиеся произведения деревянного зодчества. Сами же музеи, репрезентативность представленных в них экспонатов, ориентация на восстановление их «эстетической функции» неизбежно отражают уровень наших знаний, естественно, относительный, и уровень господствующих эстетических представлений данной эпохи. Характерно, что еще сравнительно недавно противоположная точка зрения была определена А. В. Ополовниковым как«безыдейное сохранение памятников ради самого сохранения».
Тем не менее при всех изъянах названные музеи, конечно же, способствуют популяризации народного зодчества, включению его в современную жизнь, а также в какой-то мере и сохранению, пусть даже в искусственной среде и в виде сооружений, подчас приближающимся к макетам в натуральную величину. Бесспорно и то, что формирование музеев явилось толчком к массовому изучению памятников, сбору разнообразных сведений, с ними связанных. Однако, к сожалению, ни один музей не стал методическим и организационным центром для сети местных музеев-филиалов, которые должны были бы возникнуть вокруг «своих» памятников. Так или иначе, но музеи под открытым небом все более являются чуть ли не единственным источником знания новых поколений о народном зодчестве и строительной культуре прошлого. И тут надо сказать о ставшей чрезвычайно острой для музеев проблеме текущих ремонтов перевезенных в них памятников. Назрела необходимость создания там служб поддержки и школ плотников-реставраторов. Первый шаг в этом направлении в виде «Плотницкого центра» уже сделал Кижский музей-заповедник.
К сожалению, не получили у нас развития национальные парки - несравненно более совершенная форма сохранения культурного и природного наследия. В этом отношении счастливым исключением является Кенозерский национальный парк, где, кстати сказать, осуществляется плодотворное сотрудничество с норвежскими реставраторами.
Между тем как раз именно Норвегия, где сохранились деревянные церкви XII- XIII вв., дает нам пример бережного и заботливого отношения к этой наиболее хрупкой части своего культурного наследия. Там понимают, что их деревянная архитектура - это предмет национальной гордости, привлекающий туристов со всего мира, ибо такого рода памятники, отличающиеся высочайшими художественными достоинствами, сохранились лишь в двух странах Европы - у них на родине и в России.
Для спасения остатков деревянного зодчества в нашей стране необходимо принятие ряда экстраординарных мер. Вот основные из них:
1. Проведение тщательной фиксации (мониторинга) гибнущих памятников по специально составленной программе;
2. Разработка программы первоочередных противоаварийных мероприятий с целевым государственным финансированием и льготами для всех организаций и лиц, подключенных к выполнению этой программы;
3. Создание временного комитета по спасению с широкими полномочиями;
4. Временный отказ от реставрации памятников деревянной архитектуры (за редкими исключениями, к каковым относится, например, знаменитая Преображенская церковь в Кижах или Ильинская церковь в Ципино, около Ферапонтова, где уже идут реставрационные работы) во имя сосредоточения сил и средств только на противоаварийных работах на самых неблагополучных объектах;
5. Срочное утверждение государственных расценок на реставрационные работы, соответствующие уровню цен 2006 года;
6. Создание плотницких центров (школ) и бригад для проведения таких работ;
7. Признание того факта, что правильно устроенная обшивка увеличивает долговечность сруба, а потому в ряде случаев необходимы ее ремонт и даже восстановление;
8. Для противоаварийных работ разрешать производить заготовку лесоматериалов в порядке рубок ухода в лесах 1 категории;
9. Принятие мер для развития и поддержки системы национальных парков в местах наибольшего сосредоточения памятников;
10. Создание на основе двустороннего сотрудничества со странами Скандинавии - Финляндией и другими - совместных бригад как для фиксации гибнущих памятников, так и для проведения противоаварийных работ, используя успешный опыт сотрудничества с Норвегией.
Разумеется, названные предложения могут быть уточнены и расширены. Однако надо признать, что неосознанность обществом и властными структурами трагичности положения делает принятие перечисленных мер весьма маловероятным делом. В таком случае для сохранения памяти о гибнущем зодчестве особое значение приобретает первое предложение - создание банка данных по максимально широкому кругу построек, что не связано со значительными материальными затратами. При этом важно систематизировать уже накопленный материал (в частности, многочисленными экспедициями для составления Свода памятников). Кстати, такая работа была начата в Ленинградской области около четверти века назад, но, к сожалению, не доведена до конца. Создание систематизированного банка данных наряду с сохранением в музеях подлинных элементов гибнущих памятников представляется задачей реальной даже в нынешних неблагоприятных условиях. Такого рода работа под эгидой ЮНЕСКО могла бы стать одной из главных задач для реставрационных организаций, музеев под открытым небом, специализированных учебных заведений, а собранные материалы в будущем явились бы основным источником для строительства копий погибших шедевров.
Бездействие же с неизбежностью приведет к тому, что от народного зодчества, этой яркой и оригинальной страницы не только в истории русской, но и мировой культуры, не останется достаточно полных сведений. Мы - последнее поколение, которое еще может выполнить эту поистине историческую задачу.
АКТУАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ РЕСТАВРАЦИИ
ПАМЯТНИКОВ НАРОДНОГО ДЕРЕВЯННОГО ЗОДЧЕСТВА
В СОВРЕМЕННЫХ УСЛОВИЯХ
М.И. Коляда
Уважаемые дамы и господа, коллеги!
Во-первых, выражаю свою искреннюю благодарность организаторам данной конференции, которая собрала нас вместе, позволяя обсудить наболевшие вопросы нашей профессиональной заботы не только в этом зале с трибуны, но главное, как мне кажется, в коридорах в частных беседах, глядя глаза в глаза.
Совсем недавно, в октябре месяце текущего года, в Санкт-Петербурге состоялась конференция реставраторов по проблемам сохранения исторического и культурного наследия России, на которой весьма активно полемизировались вопросы законодательства и ценообразования в реставрации. Особенно яростно обсуждалось современное положение ценообразования.
Так как я в числе тех, кто неудовлетворен ценообразованием реставрационных работ на современном этапе существования нашей страны, я и начну с этого вопроса.
Ясно как божий день, что реставрация деревянного зодчества убыточна, что приводит к снижению качества работ, в том числе и качества используемого в реставрации нового материала, не говоря уже о методике реставрации.
Сейчас на культуру, как всегда было, денег нет, и выполнить серьезную работу по нормированию реставрационных процессов нет возможности. В этой ситуации мною было предложено на упомянутой конференции в ценообразовании реставрации деревянного зодчества использовать нормы времени, изложенные в «Урочном положении», составленном инженером-архитектором графом Н.И. де Рошефором, выпущенном шестым изданием в 1916 году в Петрограде.
В этом «Положении» значительный объем посвящен работам с деревом, в каждом частном случае дан перечень работ (операций) и норма времени их выполнения. Я не думаю, что современные плотники работают интенсивнее, чем плотники, работавшие до Октябрьской революции. Атак как технология производства реставрационных работ по возможности приближается к исторической, т. е. ручной, поэтому нормы времени «Урочного положения» вполне легитимны и могут использоваться в ценообразовании реставрационных работ деревянного зодчества.
Еще одна из проблем современности - система согласования научно-проектной документации для открытия финансирования и производства реставрационных работ на памятнике.
Мне представляется, что в современной ситуации следует в первую очередь активизировать деятельность сохранившихся структур, в частности, секцию памятников деревянной архитектуры и музеев деревянного зодчества. Научно-методического совета по охране и сохранению культурного наследия народов Российской Федерации при Министерстве культуры и массовых коммуникаций Российской Федерации. Приказом по Министерству следует закрепить за секцией право рассматривать, рецензировать и согласовывать научно-проектную документацию, и совсем было бы не лишним поручить секции контроль за использованием средств в реставрации памятников из дерева и формировать перспективные планы федерального бюджета реставрации и сохранения деревянного зодчества. В порядке профессионального воспитания кадров из молодого поколения представляется целесообразным ввести обязательным публикацию научно-реставрационных отчетов после завершения реставрации каждого памятника деревянного зодчества. Таким образом формировать отечественную литературу опыта реставрации. Думаю, что редколлегия межвузовского сборника «Народное зодчество» при Петрозаводском государственном университете не откажется помочь в публикации этих материалов.
Безусловно, что каждый опытный реставратор должен своей работой воспитывать не менее двух молодых специалистов, следует шире привлекать молодежь на подобные конференции, на которых непосредственное общение с опытными реставраторами, участие в их спорах и обсуждениях проблемных вопросов методики дадут им больше, чем лекции в учебной аудитории. Это относительно архитектурных кадров.
Плотницкие же кадры, естественно, необходимо воспитывать системой плотницких центров - профессиональных учебных заведений. Сегодня можно говорить всего лишь о двух плотницких центрах: центре А.В.Попова в Кириллове и Кижском, которым руководит тоже Попов, но Николай Леонидович. Для России это по масштабу - ничто, но надо не забывать, что могучее дерево вырастает из маленького ростка.
Современное сельское население молодого и среднего возраста не то, что было до революции 1917 года, и надежды на плотницкие кадры из местных напрасны, в чем меня твердо убедил опыт Ленинградской области. За мои 35 лет работы я встретил всего троих плотников, которые могли бы быть реставраторами. Нужна серьезная профессиональная подготовка плотников-реставраторов в специальных центрах. Рождение таких центров - один из важнейших вопросов сохранения народного деревянного наследия.
Летом этого года для меня было приятной неожиданностью опекать отряд добровольцев, собравшихся консервировать церковь Дмитрия Мироточивого 1783 года в с. Щелейки Подпорожского района Ленинградской области (на юго-западном берегу Онеги, севернее реки Свири).
Мне представляется это очень хорошим симптомом, когда проблемы консервации памятников на какой-то недлительный период решаются таким образом. В данном случае можно обойтись и неквалифицированной силой энтузиастов (какое красивое забытое слово).
В период 1970-х - первой половины 1980-х годов в Ленобласти под крышей областного отделения ВООПИК широко использовались поисково-консервационные отряды, формировавшиеся из добровольцев-энтузиастов разных возрастов и специальностей для обследования области с целью выявления ценных сельских построек и консервации вновь выявленных или находящихся на учете. Только один яркий пример из опыта этих отрядов: в 1969 году была выявлена в д. Лиственка Боксито-горского района, вблизи границы с Вологодской областью, ц. Рождества Богородицы, построенная в 1499 году. В 1970 году она была законсервирована, в 1983 году утверждена как памятник республиканского значения и только в 1991 году представилась возможность реставрировать ее на месте автору этой статьи. Такие отряды надо специально готовить при помощи занятий и экскурсий. Каждому отряду формировалась программа работе маршрутом. Через местные органы власти и партии добивались содействия на местах и обеспечения объектов консервации материалами за счет местных строительных организаций.
Касаясь вопроса сохранения памятников деревянного зодчества, мне представляется, что музейная форма лучше, чем памятник оставлять на месте, когда он никому не нужен, туристские пути к нему не проложены и выходит, что выполненная реставрация только продлила агонию его разрушения.
В свое время (в 1970 - 1980-е гг.) специалисты Санкт-Петербургского института «Спецпроектреставрация» предлагали систему музеефикации памятников деревянного зодчества на территории области, состоящую из локальных музеев (памятники на своем месте), региональных - музей на базе исторического поселения с характерным этно -топографическим обликом и зональных - областной с секторами характерных регионов области.
Безусловно, что эта система может быть живучей при развитом тематическом туризме.
Как видите, какой бы стороны нашей проблемы мы ни касались, для решения ее требуется, помимо средств, еще и энтузиаст, профессионально задавшийся решением вопроса. Но таковых не находится.
ВЗАИМООТНОШЕНИЯ ЗАКАЗЧИКА
И ПОДРЯДЧИКА ПРИ РЕСТАВРАЦИИ ПАМЯТНИКОВ
ДЕРЕВЯННОЙ АРХИТЕКТУРЫ
Г. О. Иванова
Вначале хотелось бы сказать несколько слов о том, как и когда Кирилло-Белозерский музей-заповедник получил права заказчика.
Долгие годы эти функции по всей стране осуществляли централизованно специальные структуры при отделах культуры либо так называемые дирекции по охране памятников. Вологодская область в этом отношении не была исключением: здесь, как и везде, права заказчика при реставрации даже самых отдаленных и труднодоступных памятников осуществляла дирекция, находившаяся в Вологде. Как правило, дирекции не были укомплектованы необходимым числом специалистов, поэтому контроль за качеством проектов и производством работ был чисто формальным и сводился к тому, что раз в месяц кто-то из сотрудников дирекции выезжал на объект для приемки работ. Музей в этом процессе почти не участвовал, т. к. изданный в 80-е годы Управлением культуры приказ о подписании музеем актов сдачи-приемки работ не имел юридических оснований, и подрядчики прекрасно это понимали. Результатом такой практики было очень плохое качество, несвоевременная сдача работ, незавершенка, приписки и т. д. Уже получив права заказчика, музей столкнулся с еще более неприятными фактами: на отдельных объектах не оказалось фундаментов, хотя по документам подводка фундаментов якобы была осуществлена. Скрытые работы, по сути дела, вообще не контролировались никем и целиком отдавались на откуп подрядчику.
Сложившиеся отношения «заказчик» - «подрядчик» очень не устраивали музей, т. к. именно ему приходилось расхлебывать все последствия дурной реставрации, не имея на то ни сил, ни средств. Поэтому с середины 1980-х годов началась активная борьба за получение музеем прав заказчика. Перипетии этой борьбы были порой забавны, порой драматичны, но результатом стало получение этих прав в 1990 г. и очень долго все функции по реализации этого права осуществлял один человек - заместитель директора по реставрации. Потребовались годы, чтобы добиться введения в штатное расписание должностей инженера, архитектора, специалиста по мониторингу недвижимых памятников.
Таким образом, музей уже 15 лет выступает заказчиком реставрационных работ в отношении памятников, находящихся на его балансе, а это три монастырских комплекса и три деревянных сооружения XV-XIX вв. Наиболее известна церковь Ризоположения 1485 г. Помимо этого древнейшего деревянного строения России, в состав музея входят церковь Ильи Пророка XVIII в. и перевезенная на территорию Кирилло-Белозерского монастыря в 1960-е годы ветряная мельница. Все деревянные памятники музея за последние 30 лет подвергались так называемой реставрации. Ильинская церковь стала настоящей жертвой этого процесса: в 70-80-е гг. вокруг нее и в ней дважды были сооружены леса, простоявшие почти 20 лет. Для установки очередных лесов в храме выпилили полы, от скопления влаги быстро сгнили и без того ветхие кровли, обрушились верхние восьмерики храма и к 2001 г. - началу современной реставрации - от многоярусного храма осталось уже немного.
С какими же проблемами столкнулся музей, осваивая новое поприще заказчика реставрации деревянной архитектуры?
Первая проблема является общей для всей деревянной реставрации - это проведение торгов. Академик Панченко в одной из телепередач о днях давно минувших как-то сказал:
«В России законы испокон веков издавались не для исполнения, а для устрашения». Современные законы в полной мере сохраняют эту традицию и закон о торгах - не исключение. Реставрация памятника, даже при условии, что он невелик по объему, длится, как правило, несколько, а иногда и десятки лет. Нам же предлагают проводить торги не на работы по объекту, а на выделенную на год сумму денег. И если побеждает предложивший наименьшую сумму, то в течение реставрации одного объекта подрядчик может многократно поменяться. Ни о какой ответственности за качество работ не может быть и речи. В ситуации с деревянными памятниками, которые зачастую находятся в удалении от больших населенных пунктов, перед каждым новым подрядчиком неизменно встает вопрос об организации производства, начиная с поисков жилья, доставки рабочих к объекту и т. д.
Трудно предположить, что при годовом финансировании в 1-2 млн. на деревянный объект в чистом поле без гарантий дальнейшей работы польстится какая-то фирма из Москвы или из другого крупного центра.
Уже дважды мы давали объявления о проведении торгов по реставрации Ильинской церкви и неизменно получали только одно предложение оттого предприятия, которое начало работы в 2001 г.
Закономерен и другой вопрос: почему мы должны отказываться от подрядчика, который профессионально ведет работы, полностью отвечает всем предъявляемым требованиям? Где гарантии, что новый претендент, предложивший наименьшую цену, не окажется котом в мешке?
В последние годы многие строительные предприятия умудрились получить реставрационные лицензии, но наличие этой бумаги не сделало их реставрационными по сути, в чем довелось неоднократно убедиться на собственном опыте.
Очень болезненной является тема расценок. Говорить о том, что бесконечно навязываемые руководством расценки 1984 г. устарели - значит переливать из пустого в порожнее. Беда в том, что применение этих расценок все более стирает грань между реставрацией и новым строительством.
Несколько лет назад в Кириллове проходил международный семинар, на котором американский реставратор рассказывал о работах на доме Томаса Джефферсона, удивление и недоверие вызвали два приведенных им факта: работы длятся более 20 лет и реставраторы склеивают половинки кирпичей, а затем вставляют их в кладку. У нас работы «длятся» только из-за отсутствия финансирования, а все подлинные половинки и даже целые кирпичи вывозятся на свалку, поскольку ценовая политика отечественной реставрации никогда не стимулировала сохранение подлинных материалов и конструкций. Совершенно не случайно зарубежная теория и практика сохранения памятников ушла от термина «реставрация» и заменила его «консервацией».
Производство работ на деревянных памятниках особенно тем, что постоянно возникают нестандартные ситуации: выявляются новые приемы, детали, конструктивные особенности. Заказчик и подрядчик всегда стоят перед дилеммой: закрыть глаза на непредвиденные и необусловленные никакими сметами работы либо что-то изобретать. И тут возникает такое понятие, как применительная расценка, которая неизменно вызывает непонимание и раздражение со стороны контролирующих органов. Еще большее изумление вызывает существование двух смет на один объект, когда получаем смешанное финансирование. К примеру, в реставрации Ильинской церкви участвуют деньги федерального и областного бюджетов.
Первоначально была утверждена документация в сметно-нормативной базе, разрешенной МК РФ. Когда на этот же объект были выделены средства областного бюджета, существующая смета не была принята и пришлось составлять другую в иной нормативной базе.
Существующая нормативная база не позволяет надеяться на достижение гармонии в треугольнике памятник - заказчик - подрядчик.
Если подрядчик с заказчиком действуют исключительно в рамках разрешенных нормативов, то страдающей стороной остается памятник, нестандартные решения, как правило, делают уязвимыми и заказчика, и подрядчика.
Помимо вышеописанной, существует еще одна ситуация, когда заказчик оказывается в противоречивом положении. Я имею в виду отношения заказчика с проектировщиками и научно-методическим советом. При работе над деревянными памятниками корректировки проекта неизбежны, поскольку только при разборке или конкретной работе с каждым элементом вырисовывается полнота картины, в чем мы вполне убедились, занимаясь восстановлением Ильинской церкви.
В незначительных случаях заказчик в состоянии повлиять на выбор решения, но чаще всего требуется вмешательство методсовета.
Если решения, обсуждаемые и принимаемые между заказчиком и подрядчиком являются, как правило, вполне оперативными, то иначе обстоит дело с методсоветом. Из-за организационных сложностей (не все члены методсовета живут и работают в Москве) решения откладываются на длительное время.
Практика подтверждает, что даже в случае, когда имеется хороший проект, одобренный методсоветом, может возникнуть необходимость пересмотра проектного решения. В этом отношении показательна история башни Сумского острога: пока методсовет собирался и обсуждал судьбу памятника, не стало последней деревянной крепостной башни России, ее распилили, чтобы кусочки старой древесины вставить в новодел.
Опыт музея в обсуждении проектной документации на стадии ее разработки и одобрения показывает, что участие заказчика на всех этапах рассмотрения и утверждения проекта очень важно. Но решения методсовета принимаются, как правило, без заказчика или балансодержателя (часто это одно и тоже), что представляется в корне неверным.
Влияние заказчика на качество проектной документации напрямую связано с профессионализмом службы заказчика. В условиях провинциального городка с 8 тыс. населения (преобладают люди пенсионного возраста) очень непросто найти архитектора, инженера, специалиста по мониторингу недвижимых памятников, причем нужны люди, не просто обладающие архитектурными или инженерными знаниями, но владеющие спецификой реставрации. Музею потребовались годы сначала для того, чтобы убедить учредителя в необходимости выделения штатных единиц для формирования службы заказчика, а позднее - для подбора и обучения нужных специалистов.
Хотелось бы отметить еще одно существенное обстоятельство: в местах сосредоточения большого количества памятников служба заказчика, безусловно, необходима по месту действия. В последнее время вновь обозначилась тенденция к централизации всех процессов в стране. Периодически поступают предложения от разных фирм и учреждений выполнить те или иные действия, связанные с реставрацией (провести торги, выполнять функции заказчика и т. п.). Понятно, что привлекают деньги, возможность продвигать те фирмы, в которых есть заинтересованность.
В последние годы на вопрос о главной проблеме реставрации приходится отвечать: отсутствие квалифицированных кадров, а не отсутствие денег (их не хватает всегда).
Старая система подготовки реставрационных рабочих была очень несовершенна, но и она разрушилась, а новая не сложилась. На нехватку специалистов жалуются все - это проблема не отдельной отрасли, а страны в целом. Сейчас в разных регионах заговорили о создании учебных реставрационных центров, школ реставраторов и т. п., а разумеется, что каждый идеолог такого центра или школы пытается использовать разные источники финансирования, вт. ч. и государственные, (недалеко не везде подобные попытки подкреплены реальными возможностями: наличием методик, подготовленного преподавательского состава, базы практики и т. д.). Думается, что было бы разумно сообществу реставраторов договориться о приоритетах в обучении реставрационных кадров и выступить в поддержку уже сложившихся обучающих центров и школ, а не плодить новые.
Понимая первостепенность кадровой проблемы, музей активно содействовал созданию школы реставраторов в Кириллове в 2003 году. Ее учредителями выступили фонд Сороса, 000 «Карэнси» и местная администрация. На достижение согласия в этой триаде потребовалось почти два года, и если бы не вмешательство Губернатора Вологодской области, то школа едва ли бы состоялась. Несмотря на то, что готовится уже третий выпуск, статус школы очень неопределен из-за косности местной власти, ее нежелания содействовать профессиональному обучению и занятости молодежи.
Подводя итоги сказанному, следует отметить, что даже при самом благоприятном развитии отношений между заказчиком и подрядчиком, реставрация в современных условиях превращается в неоправданно сложный процесс в силу неразвитости рынка реставрационных услуг; извращенного толкования закона о торгах; ценовой политики, не соответствующей новым экономическим условиям; отсутствию профессиональных кадров.
Деревянное зодчество как наиболее хрупкая и уязвимая часть недвижимого наследия становится первоочередной жертвой нашей порочной реставрационной системы.
И в заключение несколько слов о перспективах использования входящей в состав музея деревянной Ильинской церкви, восстановительные работы на которой ведет в настоящее время 000 «Реставрационный центр - Архитектура, Производство, Обучение». Одна из главных бед деревянных храмов и часовен - они оказались в заброшенных или полностью разоренных деревнях.
Ильинская церковь входила в состав погоста, на котором до уничтожения в советское время стоял каменный храм Дмитрия Солунского. Вблизи находилась усадьба священников Бриллиантовых, церковно-приходская школа. Дом Бриллиантовых уцелел, но его в 30-е годы прошлого века перевезли в г. Кириллов.
В настоящее время музей разрабатывает концепцию развития Цыпинского погоста. Она предусматривает, помимо реставрации храма, реконструкцию дома Бриллиантовых и воссоздание усадьбы в целом как музейного комплекса, куда будут перемещены этнографические коллекции филиала «Музей фресок Дионисия». Методика восстановления Ильинского храма с использованием исторических технологий позволяет говорить о создании музея плотницкого ремесла, что, несомненно, придаст музею своеобразие, обогатит не только музейные возможности, но позволит более тесно сотрудничать со школой реставраторов, помогая процессу обучения и одновременно делая музей более привлекательным для посетителей.
Надежду на реализацию этих планов вселяет данное Губернатором Вологодской области В.Е. Позгалевым обещание построить на Цыпино дорогу и электролинию.
ПРОБЛЕМЫ РЕСТАВРАЦИИ
КАК ВИДА ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ СЕГОДНЯ
А. В. Попов
В выступлении я намерен перечислить проблемы, стоящие сегодня перед структурами, которые выполняют функции заказчика по реставрации деревянных памятников, и перед реставраторами, которые пытаются сохранить русское деревянное зодчество.
Деревянная архитектура в России -это удивительное, не имеющее аналогов в мире зодчество, находящееся сегодня на грани исчезновения.
И виной тому не технические проблемы и даже не отсутствие финансирования, нет!
Главные причины - непроработанная и противоречивая законодательная база, в которой федеральные законы находятся в противоречии с подзаконными и нормативными актами Министерства культуры; устаревшие и тормозящие отрасль экономические отношения, а также постоянно меняющаяся, бюрократическая система в виде Министерства культуры, агентства и других служб.
Следствием этой громоздкой и неурегулированной на правовом уровне системы управления реставрацией становится неэффективное использование уже выделенных средств, плохое качество реставрации.
Все это, в свою очередь, ведет к тому, что в отрасли отсутствует конкуренция, из отрасли уходят профессионалы. Нет притока молодых специалистов, и, как следствие - гибель реставрации как вида экономической деятельности. На практике это приводит к утрате памятников архитектуры и замене их копиями, подмене реставрации низкопробным ремонтом, что в скором времени также приведет к полной потере памятника.
Не устранив эти препятствия, мы должны будем распрощаться с деревянной архитектурой на территории нашей страны, и в этом надо отдавать себе отчет.
Начну разговор с юридической базы. Юридическая база в части сохранения и реставрации памятников деревянной архитектуры имеет массу нестыковок и противоречий (в части федерального закона и подзаконных актов). Нестыковки, в первую очередь, связаны с тем, что Министерство культуры и прошлое, и нынешнее не занималось и не занимается разработкой осмысленных подзаконных актов к существующим законам, разработкой новых федеральных законов, отвечающих задачам сегодняшнего дня. На эту тему могу привести множество примеров, когда подзаконные акты Министерства культуры не соответствуют федеральному закону.
Такое положение вещей невольно ставит работающих в этой отрасли в ряд нарушителей закона. Часто эти нарушения реставраторам (подрядчикам) и заказчикам вменяются в вину, хотя это всего лишь следствие нелепых законов. Силы специалистов идут на то, чтобы обходить законодательные препоны. И это вместо того, чтобы решать профессиональные проблемы, как говорил Микеланджело, «...бороться с материалом...»
Приведу только два примера. Фирма, в которой я работал, получала лицензии в МК РФ, заплатила за получение лицензии деньги, а потом выяснилось, что полученная лицензия недействительна. Стали сдавать работы заказчикам, но работы у нас не принимают, поскольку лицензия наша недействительна, а таких лицензий было выдано две: на обучение плотников-реставраторов и противопожарную обработку конструкций зданий и сооружений. Министерские нормативные требования не стыкуются с федеральными законами.
Могу рассказать совсем свежий случай: 000 «Карэнси» прошло в установленном порядке все согласования по реставрации Ильинской церкви в селе Цыпино Вологодской области. Было получено разрешение на проведение реставрационных работ. Начали работы, и вдруг предписание суда останавливает все работы. Пропуская подробности, скажу, что нам пришлось пройти четыре суда, потерять полгода дорогого летнего времени из-за нечетко прописанного закона о выдаче разрешения на проведение реставрационных работ и неурегулированности взаимоотношений органов охраны памятников разных уровней. К сожалению, таких примеров можно привести бесчисленное множество.
Несмотря на многочисленные разговоры о необходимости реставрации в ОКВЭДах (основные коды видов экономической деятельности), на сегодняшний день этого не произошло, то есть реставрация не является видом экономической деятельности.
Значит, и лицензирование в реставрации незаконно. Любая фирма и любой архитектор могут оспорить по суду выдачу лицензий как незаконный акт. Странно, что при этой ситуации Минэкономразвития выделяет деньги на реставрацию.
Аналогично обстоит дело и с определением уровня квалификации реставраторов, присвоение реставраторам категорий является также незаконным. Хотя всем понятно, что и лицензирование, и присвоение категорий реставраторам - необходимые условия грамотной и бережной реставрации и профессионального ухода за памятниками.
Очень древняя проблема - ценообразование. В реставрации за последние годы ценообразование в отрасли кидало из крайности в крайность: от договорных цен до возврата к ценам ССН-84. Однако то, что произошло в этом году, не поддается здравому смыслу. Осенью прошлого года директор НИИ искусствознания А. И. Комеч пригласил вашего покорного слугу на совещание в свой институт, где присутствовали начальник экономического отдела МК РФ К. В. Карнович, его зам. В. В. Волков, директор института «Спецпроектреставрация» Ю. П. Калиниченко и другие. Обсуждался вопрос о расценках на 2005 г.
После этого совещания я принимал участие еще, по крайней мере, в трех. Подготовил и подал несколько записок. А результат плачевный -до сегодняшнего дня мы работаем по расценкам ССН-84, но! с коэффициентом 2003 г.!!! И это при том, что в 2003 г. Госстрой и МК РФ признали расценки ССН-84 непригодными к применению как устаревшие и не отвечающие современным рыночным требованиям!
И это при том, что существует закон о проведении конкурсных торгов на работы, превышающие стоимость в двести тысяч рублей!
Хочу добавить, что я лично писал письма всем послеперестроечным министрам культуры, не исключая нынешнего - А. С. Соколова, о том, что используемые расценки признаны устаревшими и противоречат такому рыночному инструменту, как торги. Собравшиеся в зале руководители реставрационных фирм, надеюсь, выскажут свое мнение.
Напомню, что сметные нормы и единичные расценки ССН-84 взяты из строительства 20-30-х годов прошлого, XX века. Позднее они были пересчитаны с гужевого на автомобильный транспорт.
Сегодня мы живем уже в другом столетии и при другой экономической системе. Более того, строительство и реставрация - это разные виды деятельности, они и разнесены по разным министерствам: строительства и культуры.
Рассмотрим это подробнее.
Первое, в этих расценках нет налогов, которые надо заплатить в различные уровни бюджетов.
Второе, современные реставрационные технологии ушли далеко вперед и их стало много больше. Более того, постоянно появляются новые - в расценках этого нет и им (расценкам) никогда не угнаться за этим процессом.
Третье, реставраторы открыли и открывают исторические технологии, неизвестные к началу XX века. Конечно, эти технологии не могли быть и не были учтены в расценках двадцатых годов прошлого века просто потому, что этих технологий в то время никто не знал.
Четвертое, поиск исторических технологий, исторических реконструкций и исторических инструментов также не учтен в старых расценках. А без этого поиска и воссоздания реставрация превращается в строительство жилья в двадцатые годы прошлого века и, как уже говорилось, в «новодел».
Пятое, и это, пожалуй, одно из главных: реставрационные работы - по сути, уникальные работы, на каждом новом объекте надо начинать как бы с нуля, в противном случае реставрация превращается в ремонт. Реставрационные работы не случайно называют научно-реставрационными работами и в этом их принципиальное отличие от строительства. Эскизный проект как бы обозначает только направление работ, а далее памятник сам ведет архитекторов и реставраторов. Реставраторам надо только увидеть и не пропустить то, что хранит в себе архитектура прошлого.
В существующих же расценках заложены только строительные работы, по таким расценкам можно проводить только ремонт или новое строительство, используя при этом только отработанные современные технологии.
Как известно, цена в рыночной экономике складывается из себестоимости и рентабельности, и не трудно понять, что расценки, взятые из строительства двадцатых годов прошлого века, этим параметрам для нынешней реставрации не отвечают.
Эту тему можно развивать, но главное следствие, и это подтвердит каждый директор реставрационной компании - сметная стоимость получается ниже себестоимости, со всеми вытекающими отсюда последствиями. А последствия эти таковы: качество работ чрезвычайно низкое, такое: что сегодня сделали, а завтра надо начинать всю реставрацию заново. И еще одно: памятники архитектуры тем и привлекают наше внимание, что в них сконцентрирован сгусток ремесленного искусства. При отсутствии ремесленного искусства памятник превращается из исторического наследия в плохой макет.
Второе, на рынке нет здоровой конкуренции фирм. А выбор компаний происходит при помощи банального отката.
Третье, реставрационные компании вынуждены заниматься приписками, давать взятки чиновникам, платить зарплату «в конвертах».
С государственной точки зрения -это грубейшее нарушение закона, а по сути, - выброшенные деньги.
Необходимо сказать и о торгах. Торги в том виде, в котором они существуют сегодня в реставрации, по существу, - серьезный тормоз для реставрации. Проведение торгов предполагает конкуренцию. Но как говорилось выше, конкуренции в реставрации сегодня нет! А это означает только одно: торги сегодня - это фикция. Для проведения реставрационных работ (на три, четыре миллиона рублей) фирма из Москвы не поедет на периферию. А в регионах, как правило, нет реставрационных компаний, которые на конкурсной основе могли бы провести серьезные реставрационные работы.
Торги и государственные расценки - вещи несовместимые: или торги, или расценки, третьего не дано. Если есть расценки, а суммы у разных фирм разные, это означает только одно: в меньшей смете какие-то работы не учтены.
Торги, которые, конечно, необходимы, должны проводиться не на деньги, а на объем работ на объекте. Расчет по работам должен проводиться ресурсным методом. Только при такой постановке вопроса будет действующий рыночный инструмент.