Николай Верещагин. На благо России. – Вологда: Вологжанин, 2009. – 139 с.
ГЛАВА 1
13 октября 1839 года в семье потомственного дворянина Череповецкого уезда Новгородской губернии Василия Васильевича Верещагина родился сын Николай.
Верещагиным принадлежали несколько деревень в Новгородской и Вологодской губерниях. В Череповце они имели двухэтажный деревянный дом на Благовещенской улице в приходе Воскресенского собора. Жалованное поместье Верещагиных находилось в Вологодском уезде, а имение Пертовка, как и соседний Любец, - наследство по линии матушки, в девичестве носившей фамилию старинного боярского рода Башмаковых. Итак, это была обычная дворянская семья весьма умеренного достатка и к тому же быстро беднеющая.
Детство Николая прошло в Пертовке на берегу Шексны, путь до уездного города Череповца насчитывал двадцать верст. Десятилетним родители отдали его вместе с младшим братом Василием (будущим художником) в Морской корпус. Но сначала братья были зачислены воспитанниками Александровского кадетского корпуса в Царском Селе. В положенный срок Николай стал гардемарином, а тут война нарушила распорядок теоретических занятий старших воспитанников.
Летом 1854 года флот противника под командованием Персиваля и Нэпра подошел к российским берегам на Балтике. Гардемарины были приписаны к кораблям, но в плавание не выходили - в заливе уверенно чувствовали себя англичане и французы, русский же флот укрывался в портах под защитой береговых батарей и минных заграждений. До конца кампании Николай служил на паровой канонерской лодке Кронштадтского отряда, а потом в столице. При выпуске из корпуса Николай получил именной подарок - подзорную трубу с надписью: «За превосходные успехи и отличное поведение».
После производства в мичманы Николая Верещагина среди прочих лучших зачислили в офицерские классы, целью которых было «усовершенствование некоторого числа отличнейших из вновь произведенных офицеров в высших частях наук, к морской службе потребных». В 1858 году в «Морском сборнике» печатались его переводы специальных английских статей, но уже в ту пору интересы флота перестали его занимать. Верещагин решил проситься в отставку. Судьба миллионов крестьян в преддверии отмены крепостного права - вот о чем он задумывался основательно. В родной Пертовке Шексна протекала у самого дома, и не единожды видел Николай тянущих баржи бурлаков. Может быть, именно тогда зародилось в нем окрепшее с годами намерение сделать жизнь простого люда легче и сытнее. Готовясь к новому делу, в 1859 г. молодой мичман подал прошение и получил разрешение посещать вольнослушателем университет. Среди прочих слушал он на естественном отделении Санкт-Петербургского университета лекции профессора Советова о травосеянии и пришел к убеждению, что это наиболее верный путь для обеспечения скотоводства в северных краях качественными кормами. Брат Николая, художник Василий Верещагин, точно подметил его тягу «...к университету, к хозяйству, рабочим артелям, а не морским наукам, ...чинам, крестам, звездам». Сам Василий тоже не прельстился открывшейся перспективой блестящего морского офицера. Несмотря на несогласие семьи и отказ отца в материальной поддержке, Василий, с детства увлекавшийся рисованием, поступает после окончания Морского кадетского корпуса в Академию художеств.
Еще до реформы 1861 года Верещагин вышел в отставку с твердым намерением послужить благородному делу на мирном поприще. Наиболее прогрессивные представители дворянства пошли тогда в мировые посредники. По окончании учебы Николай возвращается к отцу в родовое имение Пертовку. Отставной лейтенант Верещагин баллотируется и избирается в кандидаты мирового посредника своего уезда. После утверждения в должности Сенатом он с энтузиазмом принялся за работу. Три года занимается он различными заботами об улучшении крестьянского хозяйства. Близкое знакомство с крестьянским бытом, с недопустимо низким уровнем жизни в деревне подталкивали Николая к поиску путей скорейшего реформирования уклада жизни и хозяйства крестьян. Земледелие позволяло едва сводить концы с концами даже в благоприятные годы, а такие в северной стороне чередовались с неурожайными - то засушливыми, то дождливыми.
Среди трех крупных фигур, стоявших у истоков реформ 1860-х годов в Череповецком уезде, помимо мирового судьи и городского головы Ивана Андреевича Милютина, были: председатель уездного земского собрания Александр Николаевич Попов и гласный от землевладельцев Любецкой волости в уездном земском собрании Николай Васильевич Верещагин.
Сам Милютин был хорошо известен в столице как среди представителей высшей государственной власти, так и в среде литераторов и журналистов. Разносторонне одаренный человек, он заработал капитал как поставщик стад коров из Череповецкого уезда в Петербург. Будучи на посту городского головы, он внимательно следил за деятельностью и успехами первых земцев - Попова и Верещагина. Отставной штабс-капитан А. Н. Попов также был из местных дворян, также вернулся в Череповец из Петербурга, оставив военную службу. Был человеком развитым, довольно образованным, избран гласным в 1865 году, не достигнув и 25 лет от роду. Собрание ходатайствовало перед новгородским губернатором Лерхе и губернским земским собранием об оставлении г-на Попова гласным, ввиду того, что 25 лет ему исполнится уже через несколько недель, а он со своими отличными качествами мог быть весьма полезен для земского дела в Череповецком уезде. С головой окунулся Попов в земское дело, в первую же сессию был избран председателем уездной управы и оставался на этом посту почти три трехлетия. Первым практическим результатом стало открытие 35 школ в уезде, устройство медицинской части. Попов принимал участие в издании первых трех томов Истории Российского земства, в 1871 году готовил вместе с князем Васильчиковым доклад о преобразовании подушной подати. В том же году был избран председателем Новгородской губернской земской управы, а в 1905 году стал депутатом первой Государственной Думы.
Верещагин же сконцентрировал свою деятельность на организации артелей, чем заслужил прозвище «апологет артелей». На песчаных землях хорош был лишь урожай картофеля, эту особенность угодий близ реки Уломы знали издавна. Верещагин был уверен, что артельный подход может улучшить жизнь уломских крестьян. С помощью местного и губернского земства он организует переработку картофеля на крахмал, устроив для этого артельный крахмальный завод и общественные подвалы для картофеля при нем.
Убедившись в перспективности нового дела, Череповецкое земство изыскало средства на отправку за границу своего человека, выпускника Петровской академии Николая Каменева, для изучения передового опыта картофельно-крахмального производства. Наличие производства оживило денежный оборот среди крестьян, и по договоренности Верещагина с уездным казначейством открывается сберегательная касса, позднее было организовано также некое подобие общества взаимного кредита для крестьян, поставлявших картофель на крахмальный завод.
Череповецкий уезд с более чем девятью тысячами десятин прекрасных заливных лугов не случайно был привлекателен для Верещагина, и не для него одного. Производство швейцарского сыра началось здесь еще в первой половине XIX века. В селе Малечкино Дементьевской волости первая сыроварня открылась в 1830 году, дело вел приглашенный швейцарец Лейцингер, через три года открылась вторая сыроварня в селе Павловское Ягановской волости под присмотром того же Лейцингера.
Первая сыроварня в соседней Вологодской губернии открылась в 1835 году в Погорелове - имении помещика Зубова. К 1869 году в пределах современной Вологодской области было более десятка сыроварен.
Решение заняться сыроварением не было необдуманным. Когда в году более двухсот постных дней, напрашивается выход - перерабатывать молоко в другие продукты, но длительного срока хранения. Но сыроварение требовало как минимум соответствующего опыта, а сыровары-швейцарцы, издавна работавшие у местных помещиков, работали за закрытыми дверями и наотрез отказались открывать свои секреты. В Пертовке вопреки воле родителей Николай женился на простой крестьянке Татьяне Ивановне Ваниной, а посему оставаться дома он далее не мог. Это стало решающей причиной отъезда за границу для обучения сыроваренному делу в Швейцарии.
Вот слова Милютина с оценкой причины отъезда: «...миссия, которую он избрал в начале, вероятно, показалась ему или узкою, или малоплодною: он ... махнул за границу для изучения сыроварения и вообще молочного дела».
Планы Верещагина были действительно масштабными. Поставь он задачу просто заработать капитал, мог бы сделать это довольно скоро. Но желание быть полезным людям, привнести в их жизнь то, что сделает ее лучше, легче, сытнее - истинный смысл служения Отечеству.
Обзаведясь рекомендательными письмами, Николай Васильевич с молодой супругой, недавней крепостной соседа, заняв денег на дорогу, отправились за границу. Сначала Верещагин устроился на работу подмастерьем в маленькой сыроварне в деревне Копне близ Женевы, заслужил за три месяца отличную характеристику и новые рекомендательные письма, а потом перебрался к мастерам, известным своими жирными сырами, близ Фрейбурга. Татьяна Ивановна в это время тоже по мере возможности училась, ей пришлось начинать с простой русской грамоты.
В Россию Верещагин возвратился, обладая не только технологическими познаниями в новом для него деле, но и основательно изучив опыт артельного устройства сыроварен в Швейцарии. Последовало его обращение в Императорское Вольное экономическое общество с предложением распространить опыт устройства артельных сыроварен среди получившего независимость от помещиков русского крестьянства.
В Тверской губернии Верещагин оказался не по своей воле. В октябре 1865 г. собрание ИВЭО рассмотрело предложение и постановило оказать помощь Верещагину из процентов яковлевского капитала, который был завещан на улучшение хозяйства Тверской губернии. Так Верещагин оказался привязанным к местности, ранее не славившейся скотоводством, а не к облюбованным пастбищам между Череповцом и Вологдой.
Зимой, арендовав две избы, он поселился с женой в полузаброшенной пустоши Александровке. Одну избу оборудовали под сыроварню, другую приспособили под жилье.
Во всех отчетах ревизоров ИВЭО просматривается уважительное отношение к Верещагину - суровый быт и тяжелый труд производили неожиданно благоприятное впечатление на всех. Постепенно становясь авторитетом для местных жителей, получив доверие окрестных крестьян, Верещагин начал заводить артельные сыроварни, и число их за два года превысило десять. Параллельно с сыроварением шла работа и по отработке технологии производства масла.
Особенно трудно было начинать в одиночку, Верещагин в это время много публикуется, идеи его статей зажигают оптимизмом молодых и энергичных, жаждущих практических дел энтузиастов. Постепенно вокруг него появляются заинтересованные люди, некоторые из них стали настоящими товарищами и единомышленниками. Своих бывших сотоварищей по Морскому корпусу В. И. Бландова и Г. А. Бирюлева Верещагин посылает для дальнейшего изучения сыроварения в Голландию и Швейцарию. По их возвращении все трое они планомерно объезжают уездные земские собрания сначала в Ярославской, а затем в Вологодской и Новгородской губерниях, и во многих уездах встречают поддержку в вопросе субсидирования устройства сыроварен. Один из товарищей - бывший лейтенант флота В. И. Бландов - проявил изрядную деловую хватку. По возвращении работает в Ярославской губернии, где к тому времени Николай Васильевич уже заручился поддержкой земств и согласием сельских сходов. Потом Бландов взялся за реформирование склада артельных сыроварен в Москве и скоро превратил его в весьма доходное предприятие. Планомерно организовывал торговлю, открыл собственную фирму, построил первый в Москве молочный завод с сетью первоклассных для того времени специализированных магазинов и стал миллионером.
В 1882 году помощником Верещагина становится студент-агроном Аветис Калантар. Верещагин направил его на стажировку в Англию и Францию, после чего доверил руководить научной лабораторией при школе. Впоследствии Калантар сделал карьеру в Министерстве земледелия, а после 1917 года продолжал строить советское масло- и сыроделие.
Среди сподвижников Верещагина заметные фигуры - семья голштинцев Буман. Скотник Фридрих Буман с женой Идой были приглашены учителями в Едимоновскую школу, а по истечении срока контракта открыли с помощью Верещагина собственную маслодельню на Вологодчине. Вскоре оба приняли русское подданство и перешли в православие. На маслозаводе под Вологдой Ида Буман принимала стажеров из Едимонова. За 30 лет у нее прошли стажировку или обучение более 500 учеников. На базе образцового хозяйства супругов в 1911 г. был создан Молочный институт, существующий и поныне.
Верещагин получил знаки общественного признания: благодарности Тверского и Ярославского земств, золотые медали ИВЭО и ИМОСХ, золотые медали за сыр и масло на выставках, извещения об избрании в Комитет скотоводства при ИМОСХ и в члены ИМОСХ.
В 1868 году Верещагина посетил Великий князь Алексей Александрович. Визит не был случайным, многие прогрессивные политики того времени, в том числе и министр государственных имуществ (т. е. земледелия) А. А. Зеленой - выпускники Морского корпуса, и бывшие гардемарины поддерживали друг друга. Вскоре после визита Совет ИВЭО получил от Зеленого письмо, в котором министр просил подробных сведений и мнения самого Совета о деятельности Верещагина. Новая ревизия в лице Д. И. Менделеева подтвердила успехи дела, подробности сообщили министру, и новый 1870 год Верещагин встретил кавалером ордена Святой Анны.
В феврале 1869 года Верещагин опубликовал доклад об осуществленной им поездке в Гамбург с образцами произведенного в Тверской губернии масла с целью выяснить условия сбыта. Сливочное масло ранее Россия никогда не экспортировала, сбывали в Азию только топленое, так называемое русское масло.
Еще в 1868 году Верещагин начал хлопотать об учреждении правительственной школы молочного хозяйства. Проект долго согласовывался в трех министерствах. Благодаря поддержке II Съезда русских сельских хозяев и депутациям от земств бумаги не остались под сукном. Положительное решение министра финансов накануне 1871 г. дало старт новому большому делу.
Школа молочного хозяйства открылась весной 1871 года неподалеку от Твери, в селе Едимоново. За 25 лет ее окончили около тысячи человек.
Здесь учили не только грамоте и счету, в Едимонове учили делать сгущенное молоко, честер, другие сыры, сливочное масло. Велись опыты по производству швейцарского сыра, отличавшегося длительным сроком созревания, добиваясь хорошего качества. На голландском сыре специализировались в селе Коприно Ярославской губернии, где действовал филиал школы.
Швейцарский сыр стал стабильно качественным в Едимонове после устройства лаборатории и усовершенствования подвалов.
Основное количество первых артельных сыроварен просуществовало недолго. Сыроварение с его сложным и длительным производственным циклом приживалось медленнее, чем маслоделие. Распространение же маслоделия в России шло главным образом за счет частных крестьянских и помещичьих заводов.
Просветительно-экономическую деятельность Верещагина в Череповце и уезде продолжал активно поддерживать городской голова И. А. Милютин. Помимо направления учеников в Едимоновскую школу, высоко ценил градоначальник устройство показательных ферм для крестьян. В 1887 году в своем имении Никольская Слобода он открыл сельскохозяйственную школу с целью распространения в народе знаний по применимым в местном климате направлениям хозяйствования - огородничеству, пчеловодству, садоводству и, конечно, молочному хозяйству. Школа размещалась в просторном и красивом доме, имелась в хозяйстве масса построек: зерносушильня, скотный двор с местным и племенным скотом, сад с питомником, пчельник. Для обучения молочному делу при школе была устроена ферма по датскому принципу, среди служащих работали по вольному найму и выпускники Едимоновской школы. Школа в имении Милютина готовила востребованные кадры не только в молочной отрасли, но и по всему широкому спектру применимых в окрестных уездах и ближайших Вологодской и Петербургской губерниях направлениях сельскохозяйственного производства.
Милютин однозначно оценивал заслуги Верещагина: «...Не примись Верещагин за сыроварение и не вложи в него свою душу, а правительство не помоги ему ... не было бы у нас до сих пор ни сыроварения, ни маслоделия, которое развивается теперь с необыкновенной быстротой, побуждая крестьян к улучшению скота и увеличению его, что, в свою очередь, удваивает производительность земли, а там посмотришь, крестьянин и его семья сделались и сытее, и веселее».
Выработка сыра и масла в Череповецком уезде к концу XIX века из помещичьих усадеб переместилась в деревню. Для улучшения породы выписывались коровы класса «элита» из Домшино Вологодского уезда и из Холмогор. Превращение диких пустошей и заброшенных вырубок в культурные угодья повысило ценность земель в два-три раза.
Став в 1889 г. председателем Комитета скотоводства при ИМОСХ, Верещагин настоял на организации ежегодных выставок областного крестьянского скота. Повсеместный интерес крестьян заставил заниматься выставками и земства. Стало ясно - хороший корм окупается переработкой большого количества молока на масло и сыр.
Также пропаганду среди крестьян вели передвижные маслодельни и отряд датских мастеров, приглашенных министерством. Работой датчан руководил выдающийся практик К. X. Риффесталь, привлеченный Верещагиным в 1891 году.
Чуть ли не основным препятствием оказались традиционные грязь в укладе крестьянского хозяйства и жульничество. За чистоту боролись, вводя в обращение луженую посуду. Снабжать крестьян-артельщиков специальной посудой помогало земство, чаще всего бесплатно. Разбавленное же молоко продолжали носить до тех пор, пока не появились надежные химические способы контроля.
Постепенно дело приобретало размах, в него поверили и включались тысячи людей. Трудности вначале решались по мере их выявления: появилась нужда в посуде из луженого металла - Верещагин с помощью шведских мастеров решает вопросы по организации специализированной мастерской; столкнулись с диктатом цен столичных торговцев - Верещагин открывает при поддержке ИВЭО склад артельных сыроварен; из-за длительности транспортировки портится масло и сыр - Верещагин добивается, чтобы вагоны с молочной продукцией цепляли к скорым поездам.
Но трудности росли соразмерно масштабу дела... Железных дорог много, и все частные. Упорядоченности нет ни в тарифах, ни в расписании движения, ни в передаче вагонов от одной дороги к другой... Комиссия графа Э.Т. Баранова по ограждению интересов публики от злоупотреблений железнодорожных обществ оказалась практически бессильна, министр путей сообщения помочь не может... Верещагин начинает методичную и, так сначала казалось, безнадежную борьбу. Он посещает съезды железных дорог с ходатайствами, объясняет! перспективы начатого им дела, просит строить вагоны-холодильники, организовывать хранилища для льда на узловые станциях, настаивает на введении льготных тарифов. Во многом благодаря его энтузиазму, но еще очень не скоро перевозка молочных продуктов станет образцовой среди перевозок всех скоропортящихся грузов в системе МГТС.
Верещагин прекрасно понимал значение выставок для продвижения нового дела. В Москве в 1878 и 1879 годах Верещагин участвовал в организации двух специальных молочных выставок, а в Петербурге в 1899 - I Всероссийской выставки молочного хозяйства.
Организация выставок удавалась Верещагину как никому другому. Для повышения авторитета сельских выставок русского молочного скота Верещагин приглашал губернаторов, признанных знатоков, экспертов ИВЭО и ИМОСХ, учреждал утешительные призы мужикам, оставшимся без наград.
В городах, где проводились выставки, устраивались съезды или конференции с докладами известных специалистов. Доклады и их обсуждения оперативно доводились до широкой общественности через газеты. Пожелания направлялись железным дорогам, в министерства, губернаторам и градоначальникам.
Популярностью на выставках пользовались всегда обязательно представленные отделы демонстрации техники и технологии, где на глазах у множества людей делали сыр и сбивали масло ученики школы из Едимонова или Коприна.
Карл Густав Патрик де Лаваль (1845-1913) изобрел центрифугу для разделения на фракции смесей, состоящих из жидкостей с разной плотностью. Это изобретение он использовал как молочный сепаратор. Узнав о производстве де Лавалем молочных центробежных сепараторов, Верещагин оперативно договорился с ним о поставке, и в 1881 г. аппарат изумлял посетителей Вологодской выставки. Странствующие инструкторы маслоделия (передвижные маслодельни учреждены МГИ с 1886 г.) с помощью демонстрации чудо-машин быстро получали согласие сельского схода на организацию производства.
Интересный факт: в 1894 году де Лаваль запатентовал доильный аппарат. Первый действующий образец был выпущен уже после его смерти компанией «Альфа-Лаваль», основанной де Лавалем и Оскаром Ламмом в 1883 году. Компания и по сей день является признанным лидером в области оборудования для производства и переработки молока.
Крупнейшие всероссийские выставки сельского хозяйства (Харьков, 1887, 1903; Москва, 1895), промышленные выставки (Москва, 1882; Нижний Новгород, 1896) и многие другие имели отделы скотоводства, молочного хозяйства и демонстрационные отделы, устроенные при самом активном участии Верещагина.
На выставке в Нижнем Новгороде один из павильонов комплекса - «Скотоводство» - готовил сын Верещагина, Василий Николаевич. По примеру отца два его сына занялись молочным хозяйством, оба были женаты на выпускницах Едимоновской школы.
Распространив свою деятельность на Тверскую, Новгородскую, Архангельскую, Смоленскую, Вологодскую и Ярославскую губернии, Верещагин задумался о Кавказе, природа которого была чем-то схожа с горной Швейцарией, славившейся своими сырами. Ученик Едимоновской школы А. А. Кирш согласился попробовать. Первая поездка окончилась неудачей, но в следующем, 1878 г., он сумел открыть завод, потом второй, третий... Успех был несомненный.
После начала движения поездов по Сибирской дороге Верещагин, высоко оценив экспортные перспективы сибирского масла, командировал за Урал бывшего странствующего маслодела В. Ф. Сокульского. Усилиями Сокульского и последовавшего с ним купца А. А. Валькова маслодельные заводы стали активно открываться в Тобольской губернии. Уверенному росту заводов вдоль дороги Курган - Обь способствовало то, что сибирские переселенцы уже имели артельный навык, и стал доступен к тому времени государственный кредит, так необходимый для организации любого масштабного мероприятия.
В 1896 году для нужд маслоделов при непосредственном участии Верещагина в Кургане открылась контора механической мастерской. Годом позже он содействовал открытию там филиала ИМОСХ, который, не мешкая, занялся вопросом формирования специальных поездов для вывоза масла - заводы сразу были ориентированы на выработку продукции экспортного качества. К этому моменту МПС начало серийный выпуск вагонов-ледников, о которых Верещагин не переставал хлопотать более двадцати лет. Только в 1901 году из Сибири экспортировано в Европу почти 30000 тонн масла на сумму более 23 миллионов рублей. Две трети получили крестьяне за сданное молоко.
После начала экспорта сибирского масла Верещагин проследил путь его движения, детально обдумал и сформулировал меры по устранению задержек в пути, предотвращению хищения и порчи масла. Его пожелания были одобрены Съездом маслоделов в Петербурге в 1899 году, а затем в виде рекомендаций направлены в правительственные инстанции. Тот же съезд поручил Верещагину отобрать на конкурсной основе фирмы, способные осуществлять регулярные рейсы из России в Европу. Прибытие эшелонов с маслом приурочили к погрузке пароходов, отправлявшихся в Европу, а рейсы транспортных судов подгадывали к биржевым дням рынков Лондона и Гамбурга.
В 1898 г. закрылась Едимоновская школа, и общественная работа в области молочного хозяйства переместилась в Вологду, Ярославль и Курган.
К тому времени основные теоретические и практические вопросы новой отрасли были достаточно освещены в научных изданиях, развитие ее шло интенсивно, наконец-то заработала бюрократическая машина. Правительством был увеличен штат специалистов и выделены дополнительные ассигнования. Наряду с Министерством земледелия и государственных имуществ интересы маслоделия стали учитываться и другими ведомствами. Стали нормой межведомственные совещания и заседания Государственного Совета по вопросам развития маслоделия. Ведь экспорт в Европу только сибирского масла давал золота столько же, как и все золотые прииски.
Заложив имение, в 1896 г. Верещагин постепенно отошел от дел и ограничился обязанностями председателя Комитет скотоводства ИМОСХ и штатного консультанта Министерства земледелия. Одна из последних его забот - участие в под готовке русского отдела молочного хозяйства для Всемирной выставки в Париже в 1900 году. Экспонаты отдела получили множество высших наград, а весь отдел в целом был отмечен почетным дипломом.
К 1902 г. в пяти губерниях, активно освоенных едимоновскими выпускниками, - Вологодской, Костромской, Новгородской, Тверской, Ярославской - действовало 1700 маслозаводов В Сибири к 1902 г. открылось более двух тысяч маслозаводов.
Железная дорога, соединившая Череповец с Петербургом вступила в строй в 1905 году, что сделало возможность поставки готового масла и сыра в Петербург и порты на Балтике всесезонной, значительно сократив при этом время нахождения товара в пути. Это же время стало для Н. В. Верещагина периодом обращения к власть предержащим, порой унижающих просителя писем, бесконечных ходатайств к министрам, царю с просьбой избавить его от бремени долгов и кредитов, потраченных на общественные нужды, и вернуть ему возможность продолжать по мере сил и далее служить стране.
В этих письмах Верещагин подводил итоги своей многотрудной деятельности. Выделив главное из сделанного за тридцать лет, он составил список из восьми пунктов:
1. Сыроварение перестало быть секретом.
2. Владельцы небольшого числа коров получили благодаря артелям возможность участвовать в прибыли производства, что ранее было доступно лишь владельцам крупных стад.
3. Все основные сорта масла и сыра, заимствованные из Европы, приспособлены к вкусу местного населения, а производство их согласуется с российским климатом.
4. Обучены молочному хозяйству более тысячи человек только на базе Едимоновской школы, в целом по стране их число много больше.
5. Открыт путь экспорту наших молочных продуктов на рынки развитых европейских стран.
6. Налажено производство в России необходимого инвентаря, принадлежностей и молочной посуды.
7. Значительно изучено наше скотоводство и, как выяснилось при этом, местный скот пригоден при достойном кормлении давать молоко нужного для сыроваров и маслоделов качества.
8. Организовано разведение молочного скота в северных губерниях и налажен его сбыт в другие регионы.
13 марта 1907 г. Николай Васильевич скончался в Пертовке.
«Заслуга Верещагина громадна. Громадна не только по отношению к северу России, нашедшего выход из экономического затруднения, но и по отношению ко всему обширному Отечеству нашему. Он 37 лет трудился в Ярославской губернии и выяснил выдающиеся молочные качества ярославской коровы».
(Из постановления Ярославского губернского собрания. 1903 г.)
«Нынешнее хозяйство отличается от прежнего, как небо от земли, и все это - благодаря Верещагину...»
(Из письма председателя Вологодского губернского земского собрания А. И. Эндоурова министру финансов. 1902 г.)
«Николай Васильевич не щадил ни здоровья, ни средств, имея впереди лишь одну цель - благо Родины, руководствуясь высоким принципом подчинения своих личных интересов интересам общества и государства. Не много найдется людей, достойных почетного имени гражданина в широком смысле этого слова, а Николай Васильевич был именно таким».
(Из обращения Съезда молочных хозяев северных губерний. 1902 г.)
ГЛАВА 2
В мае 1871 года Николаем Васильевичем Верещагиным в селе Едимоново Корчевского уезда Тверской губернии основана школа молочного хозяйства, действовавшая под его руководством до 1 марта 1898 года, оставаясь практически единственной в России.
Значение школы определяется не только тем, что окончили ее около тысячи учеников. Едимоново стало местом, где рождались идеи, опробовались новые технологии, проводились научные исследования. За ходом дел в школе пристально следили представители Императорского Вольного экономического общества (ИВЭО) и Императорского Московского общества сельского хозяйства (ИМОСХ). Здесь собирались и анализировались сведения об успехах и проблемах выпускников школы, трудившихся в различных регионах. В Едимоново приезжали академики, профессора, министр, губернаторы, специалисты разных стран. Тут получали и изучали свежие публикации по молочному делу из Англии, Франции, Дании, Германии, Швейцарии. Одним словом, это был научный, исследовательский, педагогический центр вновь появляющейся отрасли. Школа открыла отделение в селе Коприно Рыбинского уезда и неофициальный филиал под Вологдой, где в своем хозяйстве принимали стажеров супруги Буманы.
К 1871 году в Едимонове насчитывалось около 100 дворов и свыше 500 жителей. В селе стояла церковь, имелся постоялый двор, чайная, несколько мелочных лавочек, три кузницы.
Получив официальное уведомление об ассигновании 15000 рублей на устройство и содержание школы на год, Верещагин заключил договор с едимоновским владельцем бароном Корфом об аренде построек и покупке молока помещичьего стада. Доходы и убытки от производства продуктов по соглашению с министерством были частным делом заведующего школой. Полученная таким образом «независимость» позволила вести опыты по кормлению и содержанию коров. Кроме крестьянского скота, в Едимонове у Корфа было стадо в восемьдесят дойных коров. Это и позволило открыть молочную школу - маслодельня и сыроварня не могли бы существовать без достаточного ежедневного удоя. Деньги, отпущенные министерством на устройство и ежегодное содержание школы, переводились Тверскому губернскому земству. Ему Николай Васильевич отчитывался в тратах. Кроме баланса, контролеры земства проверяли на месте фактические строительные работы, процесс обучения и готовую продукцию на школьном складе.
Продукция школы и артелей отправлялась в С.-Петербург и Москву. Земство помогало подыскивать подходящих учеников для школы, оплачивало им стипендию, субсидировало открытие склада артельных сыроварен в столице, небольшого заводика для лужения посуды.
Тесные связи Верещагина с земством поддерживались постоянно. Он часто выступал на собраниях уездных и губернских гласных.
Верещагину помогало то, что артельные начинания стали модой.
Программа школы молочного хозяйства в селе Едимоново Тверской губернии и отделения ее в селе Коприно Ярославской губернии
1. Ввиду неудовлетворительного состояния молочного хозяйства в России и неимения мастеров, хорошо знакомых с правильным ведением его, основана школа молочного хозяйства, с одной стороны, с целью представить крупным и мелким хозяйствам заведение для обработки молока, могущее служить примером, с другой - приготовлять сведущих мастеров и мастериц.
2. Школа существует на средства, отпускаемые ей Министерством государственных имуществ в количестве 15000 рублей в год сроком на шесть лет, считая с 1 марта 1871г., из означенной суммы на содержание собственно школы 12000руб. и 3000 на содержание специалистов по молочному хозяйству вне ее.
3. К имеющимся при школе средствам и пособиям принадлежат:
- правильно и хорошо устроенный скотный двор на 100 голов скота;
- помещение для телят, как воспитываемых на племя, так и на убой;
- свинарник;
- шведская посуда для отстаивания молока;
- маслодельня для сбивания масла;
- сыроварня для варки грюйерских сыров и при ней три подвала; есть приспособление для выварки сыра из сыворотки (Myzet ost) no норвежскому способу;
- сыроварня для варки честера и при ней сушильня;
- помещение для сгущения молока;
- корпус для приготовления зеленого сыра;
- мастерская для приготовления бочонков и некоторых других принадлежностей;
- помещение для локомобиля;
- шведский ледник;
- собрание наглядных пособий ко всем специальностям.
4. Состав служащих в школе: заведующий школой, заведующий отделением школы, семь мастеров по всем производствам; учительница при элементарной школе грамотности и бухгалтер.
5. В школу принимаются лица обоего пола и всех сословий не моложе восемнадцатилетнего возраста.
6. Ученики в школе подразделяются на получающих пособие от школы (помещение и не менее шести рублей в месяц на содержание) и на неполучающих пособие. Получающие пособие и в тоже время неграмотные ученики поступают не иначе, как в сроки, ниже определенные, и кончают курс в два года; получающие пособие и грамотные поступают в те же сроки, но кончают курс в один год; не получающие пособия поступают в школу во всякое время года, без определенного срока пребывания в ней, в таком только случае, если есть свободные места для практических занятий.
7. Полный комплект учеников определяется приблизительно в 80 человек.
8. Время для приема в школу назначается с января месяца по апрель каждого года.
9. Занятия в школе для неграмотных разделяются на два курса.
10. Занятия на 1 курсе: уход за скотом; доение коров, выпаивание телят и откармливание свиней; первоначальный уход за молоком; приготовление сметаны и творога; приготовление зеленого сыра; занятие в школе грамотности.
11. Занятия на 2 курсе: уход за молоком; приготовление масла из свежих сливок; голштинское маслоделие; варка грюйерских сыров (швейцарских); варка эдамских сыров (голландских) при отделении школы; варка честера (американское сыроварение); варка сыров комамбер, бри, куломье (французское сыроварение); сгущение молока; занятия в школе грамотности.
12. Предметы обучения в элементарной школе грамотности: твердое и объяснительное чтение и письмо с знанием некоторых грамматических правил; закон Божий; арифметика; простое счетоводство.
13. Грамотные, поступающие в школу на один год, обучаются общим предметам и одной из специальностей. Общие предметы: уход за скотом, доение коров, выпаивание телят и откармливание свиней; уход за молоком; приготовление сметаны и творога; приготовление сметаны из свежих сливок. Специальные предметы: голштинское маслоделие и приготовление зеленого сыра; варка грюйерских сыров; варка эдамских сыров; варка честера.
14.Для теоретических объяснений назначаются по временам беседы мастеров, в которых, между прочим, ученики ознакомляются со сметами и планами построек для маслоделия и сыроварения.
15. Для полного изучения маслоделия и швейцарского сыроварения, как специальностей, требующих большой практики, ученики, поступившие неграмотными, по окончании 2 курса, а грамотными - своего годичного обучения, посылаются на лучшие маслодельни и сыроварни частных лиц по взаимному с ними соглашению школы.
16. Получившим удовлетворительные познания в школе молочного хозяйства, выдаются аттестаты и некоторые руководства по маслоделию и сыроварению.
Заведующий школой молочного хозяйства
Николай Верещагин.
За подробной программой и дополнительными сведениями просят обращаться к Николаю Васильевичу Верещагину, в Завидовскую станцию Николаевской железной дороги».
Учителями первое время были приглашенные иностранцы. Но по мере подготовки кадров в школе их заменили уроженцы Тверской губернии.
Можно не сомневаться, что жизнь самого Верещагина была видна и известна окрестным жителям до мелочей. Дела говорили сами за себя, и с годами недоверие и враждебность сменились на неподдельное уважение.
В каждом из окрестных сел Верещагин старался заводить артели. И скоро крестьяне убедились, что если прежде доход от коровы составлял в год 6-8 рублей, то теперь - как минимум в три раза больше. Прокормить ее стоило 12-15 рублей; следовательно, владелец двух коров мог внести подати и оброк только за счет «молочных денег». Корова прибавила в значимости для хозяйства и почти уже сравнялась с лошадью, ее стали лучше кормить, а это привело к росту удоя. Новшество отозвалось на всем устройстве крестьянского хозяйства. Поверив Верещагину, крестьяне решались не только на учреждение артелей, но и на более смелый шаг - они открывали ссудо-сберегательные товарищества.
Случались, и не единожды, просчеты в новом деле. К примеру, в Едимонове крестьяне не беспокоились о выручке денег за голштинское масло, которое, как показала практика, находит гарантированный сбыт. Но когда в школе началось приготовление сыра, крестьяне предложили покупать у них молоко по твердой цене, оценив неизбежность порчи части молока учениками. Цену запросили ультимативно высокую, ведь без сырья школе не обойтись, но Верещагин, желая показать независимость, договорился о поставке молока из близрасположенных сел Видогощи и Городня. Он рассчитывал, что недостатки привозного молока не скажутся на качестве чеддера, ведь варка его проще швейцарских сыров, вызревает он скорее и не требует деликатного ухода. Но молоко из Городни не выдерживало транспортировку через Волгу. В результате четверть всего произведенного сыра оказалась негодной.
Верещагин объяснял неудачи своими ошибками. На заседании управы зимой 1871 года он отказался от 2000 рублей, выделенных ему на разъезды, и заявил, что считает своей ошибкой первоначальное производство швейцарского сыра, а не маслоделие или варку других сыров, более доступных крестьянскому хозяйству. Мнение Тверского земства иное: «...Верещагин, говоря о причинах, дурно влиявших на ход дела, упускает главную, а именно - недостаток умственного и нравственного развития населения. Влияние этой причины так сильно, что нужны особо благоприятные условия для того, чтобы какое-либо общественное начинание, сколько-нибудь выходящее из рутины, могло развиваться и дать ожидаемые плоды...»
Тридцать лет Верещагин своей практической деятельностью старался опровергнуть эту мрачную оценку. Среди окрестного населения он нашел и вырастил помощников, заменивших иностранных учителей в школе, обучил и воспитал множество мастеров, разъехавшихся по всем губерниям России.
О работе Едимоновской школы и артелей Верещагин ежегодно публиковал подробнейшие отчеты в «Трудах ИВЭО» и газете Министерства государственных имуществ. Все хозяйственные новости и принципиальные вопросы технологии описывались им очень тщательно, чтобы привлечь последователей.
Сметные ассигнования были выделены школе в виде эксперимента, и лишь на первые шесть лет. Поэтому на четвертом году существования Едимоновской школы Министерство финансов и МГИ решили устроить совместную проверку ее работы и вообще всей деятельности Верещагина. Назначили трех ревизоров, в том числе превосходного финансиста Н. Ф. Фан-дер-Флита. Фан-дер-Флит с коллегами из Департамента земледелия и сельской промышленности объехали за три недели верещагинские сыроварни под Вологдой, Рыбинском, заводы близ Едимонова и, разумеется, обследовали саму школу. Проверяли не только отчетность, но и наблюдали за работой мастеров, беседовали с учениками, старостами, губернаторами. Проделав путь в сотни верст, ревизоры вернулись в столицу и доложили в министерствах результаты проверки. Фан-дер-Флит, кроме продолжительных бесед с их министрами, сделал двухчасовой доклад о школе молочного хозяйства и русском сыроварении на юбилейном собрании ИВЭО.
На основании результатов ревизии Фан-дер-Флита правительство решило продлить содержание школы молочного хозяйства после завершения шестилетнего срока. Тем временем вокруг Верещагина постепенно сплотилась группа ближайших единомышленников: отставной лейтенант Владимир Иванович Бландов, молодая тихвинская помещица Анна Ивановна Тимирева, дворянин Адольф Альфонсович Кирш. Все они, пройдя практику в Едимоновской школе, ездили на учебу и стажировку в Европу, где освоили по нескольку новых технологий. Благодаря Тимиревой в школе и на двух соседних заводах освоили и усовершенствовали производство честера (чеддера). Честер не был известен русской публике и не находил спроса на рынке, поэтому Верещагин решил отправить партию товара в Англию.
Первый опыт оказался очень удачным, опыт второго года, наоборот, плачевный: из-за длительного времени в пути сыр портился, а почти 40000 рублей убытка Верещагин принял на свой счет. Дальнейшие поставки по инструкциям Кирша шли, как правило, без потерь. Русский честер пришелся по вкусу английским потребителям. На очередной международной выставке молочного хозяйства в Лондоне Верещагин был удостоен первой премии за этот сыр. Бландов на той же выставке получил три премии за голландский сыр, сваренный под Рыбинском.
Ежегодная транспортная операция по экспорту честера держалась на личных знакомствах Верещагина, а также на энтузиазме и организаторских способностях лица, сопровождающего груз. Верещагин же думал об организации системы, способной работать и в интересах рядовых отправителей. Пришлась кстати случайная встреча на станции Завидово с адмиралом К. Н. Посьетом, министром путей сообщения. В откровенном и неофициальном разговоре Николай Васильевич, как моряк моряку, обрисовал министру свои планы и рассказал о многочисленных трудностях. Посьет обещал помочь. После этого началась работа Верещагина в специальных комиссиях, а его мнение о положении дел и способах разрешения вопроса было опубликовано в виде статьи «Об улучшении провоза по железным дорогам продуктов, подверженных быстрой порче», где подробно поведано о длительной борьбе с консерватизмом и косностью чиновников правительства и администраций частных дорог.
За время этой продолжительной борьбы только в креслах Министра путей сообщения и Министра финансов сменились двенадцать персоналий. На завершающем этапе Верещагин столкнулся с активным противодействием С. Ю. Витте, который наводил порядок в тарифном деле и был категорически против протекционистских мер для кого бы то ни было. Верещагин же максимально гласно требовал не только строительства специальных вагонов для перевозки подверженных порче продуктов, но и льготных тарифов.
Наиболее сложное время школа пережила в 1881 году, когда Министерством государственных имуществ было прекращено финансирование. В МГИ тоже смены руководства были явлением частым: поддержавшего начинания Верещагина министра А. А. Зеленого ненадолго сменил П. А. Валуев, а его в декабре 1879 года - князь А. А. Ливен, представлявший себе за образец подготовку мастеров молочного хозяйства в Финляндии. Решение прекратить финансирование состоялось по личному усмотрению Ливена на основании единичного критического отчета ревизора. Сумму, отпускаемую одной Едимоновской школе, предполагалось распределить между пятью опытными хозяевами поместий, которые возьмут на себя обязательства готовить мастеров. В этом плане Верещагину отводилась роль одного из частных хозяев, если он пожелает и найдет средства выкупить оборудование и постройки школы.
Официальным письмом от 19 августа 1880 года Департамент земледелия уведомил Тверскую управу, что управляющим министерством признано нужным прекратить с будущего года субсидии на содержание Едимоновской школы, а также и содержание заведующего школой Н. В. Верещагина. Тверское земство довольно резко ответило, что принимать участие в ликвидации школы, признаваемой самим земством полезной, было бы несоответственно достоинству земства и опубликовало всю переписку в газете. Ликвидация Едимоновской школы не состоялась, а сам князь Ливен вынужден был выйти в отставку...
С января 1882 года финансирование возобновили и даже возместили обычную сумму за пропущенный период, но в течение года Верещагин выкручивался, как мог. Смириться он не пожелал, дело не бросил и процесс обучения не прекратил, а все ежедневные выплаты делал из собственных средств.
Деньги он одалживал порой под высокие проценты. Безденежье совпало со смертью спонсора верещагинской газеты «Скотоводство», и ее издание прекратилось. В этот трудный момент Верещагин продал Бландову пай в московском складе и ему же уступил в субаренду девять своих сыроварен. Чтобы расплатиться с растущими долгами, в Едимонове постарались изготовить как можно больше честера для Англии.
Начатое дело на Кавказе обнадеживало первыми положительными результатами. Верещагин срочно приступил к переговорам с торговцами Москвы и Петербурга о продаже швейцарского сыра, приготовленного Киршем в Джигутинском ауле. ... Как только стало известно о первой заводской серии сепаратора де Лаваля, туда немедленно был направлен В. А. Остафьев, один из новых помощников Верещагина, с деньгами на покупку аппарата для школы. После испытания аппарата в деле был сделан специальный доклад о перспективах новинки на заседании Вольного экономического общества. Верещагин же вступил в прямые, без всяких посредников, переговоры с де Лавалем и договорился, чтобы сепараторы пошли в Россию по приемлемой для маслоделов цене. Он сразу оценил высокий потенциал экспорта оборудования из Швеции и оказался прав - уже в 1913 году каждый третий сепаратор шведы поставляли нам, что составляло четверть шведского экспорта машиностроения в Россию.
Не прекращал Верещагин деятельность, связанную с подготовкой выставок в Вологде, Пошехонье и Москве. На Всероссийской художественно-промышленной выставке в Москве он совместно с В. Г. Котельниковым готовил молочный отдел (дату этой выставки после гибели Императора перенесли с 1881 на 1882 год).
Учителями в школе сначала были иностранцы, затем подготовленные здесь же и свои мастера. В разное время работали 24 преподавателя. Одного из преподавателей школы - Валерия Михайловича Фризеля - Верещагин командировал заведовать лудильной мастерской в Москве. Производство, поставленное шведскими специалистами, Фризель довел до совершенства. Посуда мастерской получала медали на выставках в Вене, Москве, Петербурге, Ярославле. После смерти Фризеля дело вел Михаил Никифорович Кондратьев, сын артельного старосты из Городни. При нем производство совершенствовалось и далее (одну медаль прислали из далекого Чикаго). Давая возможность роста своим ученикам и помощникам, Верещагин был противником их обучения в столичных высших учебных заведениях. Он и своим сыновьям не разрешил поступить, полагая, что из сельскохозяйственного института выпускники стремятся стать чиновниками, превращаются в бюрократов, а ведь так много практической работы еще нужно сделать на местах.
Московская выставка на Ходынке занимала огромную территорию, был сооружен настоящий выставочный город с множеством павильонов. Москвичи добирались до Ходынки специальным паровичком.
На выставке школа показала соленое и сладкое сливочное масло, различные сыры. Едимоновские ученики демонстрировали посетителям производство масла, варку честера, бакштейна, французских сыров и работу сепараторов. Один сепаратор работал от паровой машины, второй - от конного привода. Приготовление масла и сыра на глазах у публики на всех выставках пользовалось успехом.
Не случайно, что из 200 участников молочного отдела наиболее отличившимися экспонентами были Верещагин и Бландов. Еще важнее было публичное признание успехов школы молочного хозяйства.
Николай Васильевич мечтал устроить при школе лабораторию для исследования продуктивности разных пород скота и способов кормления, для контроля качества молока. В 1883 году новый министр М. Н. Островский выделил 1000 рублей на лабораторное оборудование. В лаборанты был приглашен молодой выпускник Петровской академии Аветис Айрапетович Калантар, которого за счет школы отправили на стажировку во Францию и Англию. Едимоновцев он учил обращению с приборами, которые могли пригодиться в их будущей работе. К сожалению, результаты двухлетних наблюдений молодого специалиста погибли во время пожара, но лабораторию довольно быстро восстановили. Калантар оставался в Едимонове до 1890 года, после чего перешел на службу в МГИ.
Пожар уничтожил и завод, и подвал. Отстроены вновь они были в улучшенном виде, что позволило вернуться к опытам по приготовлению швейцарского сыра, для чего повторно пригласили сыровара Якова Тоффеля, не поскупившись на высокое жалованье. В новом подвале сыр успешно вызревал свой полный срок. Завершив обязательства по контракту со школой, Тоффель перешел работать к братьям Бландовым. Едимоновские сыровары продолжали дело самостоятельно и приготовили равноценную по качеству партию сыра в двести пудов. Статья под заголовком «Возможно ли в России сварить сыр на манер швейцарского, не уступающий последнему не только по виду, но и по вкусу?» была опубликована в газете «Вестник русского сельского хозяйства» летом 1893 года и содержала развернутый и подтвержденный практикой положительный ответ.
Внедрение в жизнь ранее озвученного проекта по созданию большого количества маленьких школ не подкреплялось серьезным финансированием. Только появление сибирского маслоделия побудило правительство принять реальные меры к подготовке мастеров, формированию штата инструкторов. Наиболее серьезные шаги в области сельскохозяйственного образования начались уже при П. А. Столыпине.
Не могли не затронуть Верещагина и ветеринарные проблемы того времени. Закон от 3 июня 1879 года об обязательном забое местного зачумленного скота (не только больного, но и подозреваемого) вводился постепенно, сначала в шести северных губерниях.
Хотя население вознаграждалось за павший скот, владельцы скота, особенно в южных регионах, активно сопротивлялись ветеринарным мерам. Верещагин знал проблемы, связанные с эпизоотиями как на юге, так и в северных губерниях. В Едимонове, пострадавшем от падежа накануне его появления в уезде, Верещагину удалось повлиять на увеличение поголовья (три коровы на двор) и оградить село от новой беды. Летом 1877 года в имении барона Корфа появились случаи чумы у коров. Верещагин убедил управляющего имением уничтожить весь скот: здоровый убивали на мясо, а больной и зараженный убивали и зарывали, не снимая кож.
Верещагин составил при школе стадо покупкой в деревнях, чтобы доказать, что деревенские коровы молочны при хорошем уходе и содержании. Потеря стада была бы не только убытком, но и прервала бы важные многолетние опыты. В газете «Правительственный вестник» напечатали статью о едимоновских опытах кормления.
Трудности, с которыми Верещагин сталкивался, решались им не как сиюминутные, личные, а во всем их объеме как государственные проблемы. По просьбе из столицы ездил он для переговоров с Харьковским земством, стараясь объяснить позицию Ветеринарного отдела МВД. Ему многое удалось, причем он заслужил и благодарность ветеринаров, высказанную в журнале «Ветеринарное дело» (1887), и Харьковского губернского земства - Верещагин был избран почетным членом Харьковского общества сельского хозяйства.
Чуму постепенно оттеснили на юг, а с 1895 года ликвидировали полностью в Европейской России.
Еще в конце 60-х годов XIX столетия Верещагин командировал группу своих учеников (Ивашкевича, Сокульского, Попова) в северные районы молочного скотоводства для изучения удоев и жирности молока местных коров. В результате было показано, что местный скот не уступает заграничному, особенно жирное молоко преобладало в Вологодской губернии. Впоследствии и голштинцы Буманы, и многие помещики, занимавшиеся производством масла, перешли на местные породы коров с высокой (4,5-5,5%) жирномолочностью. Первое серьезное исследование ярославского скота принадлежит ближайшему сподвижнику и товарищу Верещагина - В. И. Бландову. Ярославская порода превосходила отродья северорусских и иностранных пород и по удоям, и по жирности молока.
Новое поколение помощников Николая Васильевича подготовило к печати под его руководством «Материалы по исследованию молочного скотоводства в России...» (Москва, т. 1 и 2; 1888, 1891). Материалы показывали достоинства местного скота в некоторых уездах Рязанской, Вологодской и, особенно, Ярославской губернии.
Авторами дорогостоящих четырехлетних исследований были: воспитанник Бландова, крестьянский сын Александр Чичкин, и практикант Едимоновской школы поляк В. Ф. Сокульский. Первый позднее стал успешным московским купцом и заводчиком, а второй стал известен внедрением артельного маслоделия в Сибири.
Еще один член авторского коллектива, И. Ф. Ивашкевич, занимаясь по заданию Верещагина выращиванием «ярославок» на продажу, был экспонентом многих выставок и в том числе первой Всероссийской выставки молочного скота (1910). Он разделял убеждение своих соавторов, что этой породе суждено занять первенствующее место в северной России.
Среди авторов был и лаборант Едимоновской школы А. А. Попов, наблюдавший за местным стадом. Из записей последнего явствует, что стадо «ярославок» в Едимонове давало в год по двести ведер молока (150 пудов) при жирности 4,2%.
Сам Верещагин для коллективного труда написал статью «О мерах к устранению препятствий развитию молочного скотоводства и молочного хозяйства в России».
Обобщая исследования своих помощников, Верещагин высказал кратко свои заветные мысли: «Надо убедить не только хозяев, но и высшую администрацию, от которой зависит поощрение тех или иных мер... Выставки должны быть большие, начаты в столицах, а затем они могут перейти и преобразоваться в выставки-ярмарки на местах...».
Далее Верещагин делает расчет стоимости первой большой выставки, на которой будет показано двенадцать пород по 50 голов каждой. Получилось около семидесяти тысяч рублей.
Так как от правительства не последовало помощи в реализации верещагинской программы, он начал это делать сам, пользуясь своими полномочиями президента Комитета скотоводства ИМОСХ. Идеи Верещагина сделались через несколько лет всеобщим достоянием, что стало очевидным на первой Всероссийской выставке молочного скота в 1910 году в Петербурге и на юбилейной пятидесятой выставке животноводства в мае 1914 года в Москве.
Министр государственных имуществ Алексей Сергеевич Ермолов посетил село Едимоново 16 сентября 1893 года.
В течение дня Ермолов осматривал подробно школу, скотный двор, сыроварни, лабораторию, маслодельню, свинарник и пасеку.
На скотном дворе он присутствовал при утренней и вечерней дойке, наблюдая за взвешиванием молока. Его опытный глаз заметил, что в стаде нет строптивых, запуганных коров; животные приручены и различают и ласку, и грубость человека. В лаборатории заинтересовался сопоставлением данных об удое и кормлении коров разных пород: «ярославок», «владимирок», вологодских и зырянских. Затем осмотрел отделение для кормов, устроенное под одной крышей с главным корпусом скотного двора. В главном корпусе поднялся на чердак, где по коридору свободно ходили телеги, груженые кормом, и смотрел, как корм сбрасывают вниз в кормушки. В сыроварне и маслодельне (отдельное каменное здание в два этажа) слушал объяснения сына Верещагина о работе сепараторов и спускался в подвал, в котором вызревали швейцарские сыры. Наконец, осматривая школу, побеседовал с каждым из учеников и учениц.
В этот день состоялся между хозяином и высоким гостем чрезвычайно важный разговор: условились, что Верещагин подаст в министерство просьбу о погашении сверхсметных затрат и долгов в размере ста тысяч рублей, причем Ермолов обнадежил его своей поддержкой.
Результатов визита Верещагин не дождался. Алексей Сергеевич Ермолов был очень образованный, умный человек, прекрасный собеседник, но организаторскими и управленческими талантами не блистал. Он так и не смог направить находившиеся в его ведении государственные возможности на практическую помощь русским землевладельцам и, преимущественно, крестьянам.
Нужды Едимоновской школы среди прочих трат постепенно отошли на второй план - интенсивно росла новая отрасль народного хозяйства. Помощники и агенты Николая Васильевича трудились в Архангельской, Новгородской, Ярославской, Вологодской, Смоленской, Курской, Полтавской, Тобольской губерниях и на Северном Кавказе; их расходы покрывала отчасти казна, отчасти - сам Верещагин. Но Едимоново тоже требовало затрат. В период основания школы Николай Васильевич взял у Корфа в аренду и скотный двор, и все имение (250 десятин пахоты и сенокосов). Годовая арендная плата составляла 5000 рублей, а приступая к опытам по кормлению скота, пришлось произвести улучшения в хозяйстве, вложив единовременно еще 30000 рублей.
В 1890 году Высочайшим повелением разрешено было выдать из казны 45000 рублей в безвозвратное пособие на покрытие частных долгов Верещагина. Но дело требовало от Николая Васильевича все новых вложений, денег не хватало, и школу пришлось закрыть. Накануне разорения и закрытия школы Верещагину пришлось заложить свое родовое имение. Только чудом имение не было продано с публичных торгов, хотя и выставлялось неоднократно на продажу. Дважды спасали положение выплаты из сумм Его Величества по Канцелярии прошений (5000 и 1000 рублей соответственно в 1903 г. и 1904г.)
После закрытия школы в 1903 году Верещагин подал новую просьбу, уже не в министерство, а в Императорскую канцелярию прошений в путях монаршего милосердия.
В поддержку его Вологодское губернское земское собрание направило своего председателя А. И. Эндоурова делегатом к министру финансов. Письменное ходатайство земства отмечало благотворное влияние усилий Верещагина на доходы помещиков и крестьян.
О заслугах Верещагина свидетельствовал также Тобольский (Курганский) отдел ИМОСХ.
Ярославское губернское земское собрание вторило Вологодскому.
Съезд молочных хозяев северных губерний, проходивший одновременно в 1902 году в Ярославле, присоединил свой голос к земским ходатайствам. Междуведомственное совещание, которому были представлены названные документы, не решило вопрос окончательно, предполагая внести его на рассмотрение Государственной Думы, ввиду отрицательного мнения министра финансов. Последующие чрезвычайные события в стране отодвинули завершение дела вплоть до смерти Верещагина. «Дело о возмещении затрат Н. В. Верещагина» рассматривалось повторно, уже по прошению его сына, в 1909-1910 годах. Известное умонастроение большинства членов Думы и заключение министра финансов не позволяли надеяться на положительное решение. Поэтому вдове Верещагина было назначено негласное пособие 3000 рублей в год, поскольку формально по букве закона Татьяна Ивановна Верещагина не имела права на пенсию за мужа.
Все оборудование лаборатории из села Едимоново перевезли в Петровско-Разумовское в Московский институт сельского хозяйства, о чем и был составлен соответствующий отчет бывшим преподавателем школы В. П. Завариным.
Подшивки верещагинской газеты «Вестник русского сельского хозяйства», заботливо переплетенные в дорогие обложки по годам, достались библиотеке института, сегодня это Академия имени К. А. Тимирязева.
ГЛАВА 3
Земские учреждения введены в Ярославской губернии раньше, чем у северных соседей, потому и начал Н. В. Верещагин сотрудничать с Ярославским земством гораздо раньше, чем с Вологодским. Кроме того, железная дорога связала Ярославль со столицами весной 1870 года, а первый поезд в Вологду пришел лишь в 1872 году.
Почин принадлежал гласным Рыбинского уезда. Земское собрание заинтересовалось успехами Верещагина. Управа по поручению собрания обратилась к Верещагину за практическими советами и, не дождавшись ответа (он был за границей), направила в марте 1869 года письмо в Совет Вольного экономического общества с просьбой содействовать введению сыроварения в уезде.
Инициатива Рыбинского земства объясняется тем, что управу возглавлял не кто иной, как князь Ухтомский, родной брат командира канонерской лодки «Бурун», где нес службу гардемарин Верещагин во время блокады Кронштадта. За три года Верещагин трижды объезжал Рыбинск, Пошехонье, Любим и Ярославль, чтобы обследовать местные условия, вести переговоры в уездах и добиться финансовой поддержки на губернском уровне. Это все были короткие наезды, повседневную же работу в Ярославской губернии вел его флотский товарищ, Владимир Иванович Бландов - первый, кто разделил с Верещагиным его труды. Скоро Бландов превратился из наемного сыровара земства в преуспевающего купца и заводчика, основателя московской фирмы «Братья В. и Н. Бландовы».
Братья Бландовы лишились отца, когда младшему исполнилось десять лет, а старшему - одиннадцать. Осенью 1854 года родственники поместили обоих в Морской кадетский корпус на казенный счет, поскольку отец их в молодости служил на флоте и вышел в отставку капитан-лейтенантом. Владимир Иванович Бландов участвовал в плавании нашей эскадры к берегам Америки, стал настоящим моряком и служил на Балтике до 1866 года; брат Николай прослужил в офицерских званиях девять лет, не раз ходил в дальние походы и был уволен в отставку в 1872 году.
Бландовы и Верещагин не встречались в период корабельной службы, а близко познакомились, когда отставной лейтенант Бландов поступил в число студентов Сельскохозяйственной академии в Петровско-Разумовском. В студентах Бландов пробыл недолго, сказалась его тяга к практической деятельности. В октябре 1869 года он выступает на заседании земского собрания в Рыбинске доверенным лицом Верещагина, давая пояснения от имени своего доверителя. К этому времени он поработал в сыроварнях Видогощ, Отрокович, прошел обучение в Голландии (поездку частично оплатил Верещагин), наладил производство эдамского сыра в Сущевской артельной сыроварне и объехал десять уездов по берегам вологодских, костромских, ярославских рек, чтобы составить мнение о перспективах развития артельного молочного хозяйства.
Проекты Верещагина, изложенные Бландовым, с одобрением встретили в Рыбинске и еще в четырех уездах, а затем и в Ярославле.
Последовало официальное обращение Императорского Московского общества сельского хозяйства к земским управам Тверской, Костромской, Ярославской губерний и к губернатору Вологодской губернии. В связи с намеченной новой экспедицией по обследованию молочного скота и условий для развития сыроварения были запрошены и получены открытые листы на имя Верещагина для проезда по тем дорогам, где нет почтовых лошадей. В поездке под эгидой ИМОСХ участвовали трое: Н. В. Верещагин, В. И. Бландов и Г. А. Бирилев, тоже отставной моряк. Отчет опубликовал Бландов, объединив все данные. Это была вторая статья отставного моряка о молочном деле, первая называлась «Приготовление сыра и масла в Голландии».
С 1870 года артельное сыроварение в Ярославской губернии началось, причем успешнее всего в Рыбинском уезде - там работали четыре из десяти заводов. Первые же два года изменили жизнь приволжского села Коприно. Число коров выросло вдвое. Обеспечивая их пастбищем, крестьяне согласились потратить немалые деньги на осушение заболоченной земли. Заведено было Бландовым свиноводство, и начал работу колбасный завод. Открылся филиал Едимоновской школы, а при школе поселился мастер, голландец Герман Шапп с семьей.
Ярославское земство вовремя поддержало своим ходатайством Верещагина; только совместные обращения земств и ИВЭО к министру финансов позволили открыть школу молочного хозяйства в Едимонове и ее Копринский филиал.
Положение всех ярославских заводов упрочилось, когда губернское земство разрешило в декабре 1871 года выдать Верещагину, Бирилеву и Бландову 5000 рублей в ссуду на склад артельных сыроварен в Москве (под 6% годовых, с возвратом через семь лет).
Помещение для склада и магазина подыскали на Большой Никитской улице в доме полковницы Е. Н. Черневой.
Старинный дом Черневой на углу Большого Кисловского переулка и сейчас имеет магазинчик в том самом помещении, где торговал молоденький приказчик Василий Чичкин. На втором этаже Верещагин снял квартиру для себя и Бландова. Место выбрали не случайное: рядом, слева - старое здание университета, справа - новое. Расчет был сделан на лучших покупателей для мелочной торговли - студентов.
Ассортимент сыра и масла расширялся, все делилось на три разряда: товар из Едимоново и Коприно, от артельных сыроварен шести губерний и, наконец, от землевладельцев, сдающих товар на комиссию. Торговля велась розничная и мелочная. В продаже имелись также популярные «народные» пособия по устройству ссудных касс, молочных артелей и разные принадлежности молочного хозяйства. Особый магазин луженых ведер белой жести и фляг из мастерской Верещагина открылся на Мясницкой.
С открытием склада укрепилось личное финансовое положение Владимира Ивановича Бландова. Многие хозяйства в соседних губерниях согласились поставлять товар новому московскому комиссионеру.
Среди клиентов-поставщиков Бландова можно выделить князя П. А. Голицына, имение которого Пречистое перешло позднее в собственность Бландова на паях с А. И. Тимиревой-Муромцевой и замечательную семью Буманов с их превосходным зимним маслом, производимым под Вологдой (до 200 пудов за зиму).