3 блок
Стали попадаться ветхие дома, сварочные мастерс-
кие, стоянки старых автомашин, свалка их разрозненных и
искалеченных частей. Фонари освещали черные окна бро-
шенных домов; от кустов, переходящих в подлесок, бежали
тени. Холодало. Джим и Мак пошли еще быстрее.
- Вон, по-моему, фонари у моста, с каждой стороны
по три, видишь? - показал Джим.
- Вижу. От моста, кажется, налево свернуть?
- Да, налево.
Мост о двух пролетах перекрывал узенькую речушку,
сейчас, летом она превратилась в маленький грязный ру-
чеек, змеящийся по песчаному руслу.
Взяв от ската моста влево, Джим и Мак обнаружили
вскоре бегущую по самой кромке старого русла тропу, она
уводила в ивняк. Мак шел первым. Через минуту они оку-
нулись в кромешную тьму, спереди, сзади и по бокам их
обступили густые ивовые заросли. Лишь изредка над голо-
вой меж веток проглядывало вечернее небо, справа по са-
мому берегу темной стеной высились тополя.
- Не вижу я тропы, - посетовал Мак. - Придется на-
ощупь пробираться. - И медленно, осторожно шагнул впе-
ред. - Джим, подними руки, чтоб ветками глаза не выко-
лоть.
- Уже чуть не выколол. По губам только что хлеста-
нуло.
Некоторое время шли молча, старательно держась
утоптанной тропы.
- Дымом запахло. - заметил Джим. - Считай, добра-
лись.
Вдруг Мак остановился.
- А вот и огоньки впереди. Значит, так, как и
прежде, разговор завожу я.
- Идет.
Тропинка неожиданно вывела на большую поляну, по-
середине горел костер. На другом краю виднелись три
грязные, некогда белые палатки. В одной горел свет и по
стенам бродили огромные черные тени. На поляне было че-
ловек пятьдесят: кто спал прямо на земле, завернувшись
в одеяло, кто сидел вокруг костра. Не успели Джим с Ма-
ком выйти на поляну, как услышали короткий вскрик из
освещенной палатки. И сразу задергались, закопошились
тени на брезентовой стене.
- Может, кто заболел, - тихо сказал Мак. - Но счи-
тай, что мы ничего не слышали. Очень неразумно совать
нос не в свое дело.
Они подошли к костру, подле которого, обхватив ко-
лени руками, сидели в кружок мужчины.
- Можно ли к вам присоединиться? - спросил Мак. -
Или ваше общество только для избранных?
Несколько небритых лиц повернулись к нему, в гла-
зах бусинками отражалось пламя костра. Один из мужчин
подвинулся.
- Садись, земли всем хватит.
Мак только крякнул.
- Может, где и хватит, да только не в моих краях.
Заговорил худолицый, освещенный костром мужчина,
сидевший по другую сторону.
- Ты, брат, попал в замечательное место. Здесь
всего хватает - жратвы, выпивки, автомобилей, домов.
Присаживайся, у нас роскошный ужин.
Мак присел на корточки, кивнул и Джиму - садись.
Вытащил кисет, аккуратно свернул изящную самокрутку.
Затем, будто спохватившись, предложил:
- Ну, что, капиталисты, кому курить охота?
К нему потянулись несколько рук. Кисет пошел по
кругу.
- Только что приехал? - спросил худолицый.
- Именно. Дай, думаю, пособираю яблочек, да обрат-
но - свои миллионы считать.
Худолицый зло выкрикнул:
- А знаешь, сколько нам платить будут? Пятнадцать
центов! Пятнадцать, чтоб им подавиться, собакам!
- А сколько ты, собственно, хочешь? - воскликнул
Мак. - Имей совесть, парень! Или у тебя хватит наглости
заявлять, что тебе, видите ли, хочется есть? Яблоки со-
бираешь, вот их и жуй. Они такие вкусные, красивые! Тон
его вдруг ужесточился. - А что, если мы эти яблоки не
станем собирать?
Худолицый так и взвился.
- Придется! Никуда не денешься! Все до последнего
гроша на дорогу сюда потратили!
- Не станем мы собирать, другие охотники найдутся!
- А если мы этих охотников - в шею? - крикнул Мак.
Люди у костра насторожились.
- Так ты чего ж... бастовать предлагаешь? - спро-
сил худолицый.
Мак рассмеялся.
- Ничего я не предлагаю.
Коротышка, сидевший опершись подбородком о колени,
сказал:
- Лондона чуть удар не хватил, когда сообщили,
сколько платить будут.-И повернулся к соседу: - Ты,
Джо, видел его. Правда, ведь его чуть удар не хватил?
- Аж позеленел весь, - подтвердил тот, - стоит,
молчит, а сам весь зеленый. И деревяшку, что в руке
держал, всю раскрошил.
Кисет наконец вернулся к владельцу, Мак помял его,
убедился, что табаку осталось кот наплакал и сунул в
карман.
- А кто такой Лондон?
Ответил ему худолицый.
- Лондон-мужик что надо, голова! Мы с ним всегда
ездим. Что и говорить - голова!
- За старшего у вас?
- Да нет, просто хороший мужик. Мы с ним ездим.
Послушал бы ты, как он с легавыми держится. Он...
Снова из палатки раздался крик, на этот раз дол-
гий. Все повернули головы, потом снова безразлично ус-
тавились на огонь.
- Болеет, что ли, кто? -спросил Мак.
- Невестка Лондона рожает.
- Да, не самое удачное место для родов. А врач-то
есть? - поинтересовался Мак.
- Откуда! Где ж его возьмешь?
- А почему ее в окружную больницу не свезут?
Худолицый глумливо бросил:
- Как же! Будут они цацкаться с бродягами залетны-
ми! В больнице нет мест. Вечно она забита до отказа.
Будто сам не знаешь.
- Я-то знаю, - вздохнул Мак. - Видно, и тебе это
не в новинку.
Джим поежился, подобрал ивовый прутик, сунул его в
костер, прутик сначала задымил, потом заиграл пламенем.
Мак протянул в темноте руку и незаметно пожал руку Джи-
ма. А вслух спросил:
- А есть там, с ними, кто в родах кумекает?
- Старуха одна, - ответил худолицый; вопрос пока-
зался ему странным, и взгляд сделался подозрительным. А
тебе-то что?
- Я кое-что в этом смыслю, - ответил Мак. - Учился
немного. Мог бы сейчас помочь.
- Ну, так иди к Лондону! - Худолицему, видно, не
хотелось самому принимать никакого решения. - А нам не
след о нем языком трепать.
Мак словно бы и не заметил подозрительности собе-
седника.
- Пожалуй, и впрямь надо сходить. - Он поднялся.
Пойдем со мной, Джим. Где он, в той палатке, где свет?
- Да, там.
Сидевшие у костра проводили Мака и Джима внима-
тельными взглядами, потом снова засмотрелись на костер.
Двое друзей шли поляной, старательно обходя кучи
тряпья - под ними спали люди.
Мак прошептал.
- Ну и повезло же нам! Если в грязь лицом не уда-
рю, считай, что начали мы удачно.
- Я не совсем понимаю... Даже не знал, что ты ме-
дицине учился.
- Да никто на белом свете этого не знал! - усмех-
нулся Мак. Они подошли к палатке: за подсвеченной бре-
зентовой стеной суетились черные силуэты людей. Мак
встал у входа и позвал:
- Лондон!
Почти мгновенно взлетел палаточный полог и вышел
высокий мужчина. В плечах не обхватить. Жесткие черные
волосы обрамляли похожую на тонзуру лысину на макушке.
По лицу пролегли волевые морщины; черные, налитые
кровью, как у гориллы, глаза смотрели свирепо. Угадыва-
лась в этом человеке властность. Вести за собой людей
для него столь же естественно, как и дышать. Выйдя, он
опустил за собой полог.
- Что нужно? - сказал - точно отрезал.
- Мы только что приехали, - объяснил Мак. - Ребята
у костра говорят, здесь роженица.
- Ну и что с того?
- Вот я и подумал, может, чем помочь, раз у вас
доктора нет.
Лондон приоткрыл полог-полоска света упала на лицо
Маку.
- Ну, и чем ты можешь помочь?
- Я работал в больницах. Доводилось и роды прини-
мать. Так почему б и сейчас не попробовать.
- Заходите, - уже спокойнее сказал великан. - Хоть
старуха здесь и вертится, она, помоему, малость чокну-
тая. Заходите, сами все увидите.
В палатке было тесно и душно. На блюдце горела
свеча. Посреди палатки стояла самодельная печурка - ее
смастерили из керосинового бака, - рядом сидела смор-
щенная старуха; в углу стоял бледный парень. У дальней
стены на земле разложен матрац, на нем лежала молодая
женщина, лицо у нее побелело, по нему грязными ручейка-
ми стекал пот, волосы растрепались. Все трое разом
взглянули на вновь пришедших. Старуха отвела взгляд и
уставилась на раскаленную печку, поскребла ногтями ла-
донь.
Лондон подошел к матрацу, опустился на колени. Ро-
женица перевела взгляд с Мака на свекра. Тот сказал:
- Теперь у нас есть доктор. Больше опасаться нече-
го.
Мак взглянул на молодую женщину и подмигнул: лицо
у нее застыло от страха.
Парень подошел к Маку, тронул его за плечо.
- Все будет в порядке, док?
- Конечно, она у тебя молодец. - Мак повернулся к
старухе. - А ты повитуха, что ли?
Та, продолжая скрести морщинистые ладони, лишь
бессмысленно посмотрела на него и не ответила.
- Я спрашиваю: ты повитуха? - прокричал Мак.
- Нет, но раза два детей принимать доводилось.
Мак взял ее руку, поднес поближе к свече: ногти
длинные, неровные, грязные, кожа серая с синевой.
- И они, конечно, родились мертвыми. Нужно много
чистых тряпок, у вас что-нибудь есть?
Старуха показала на кучу газет.
- У Лизы схватки пока два раза только были, -
проскрипела она. - А подтереть и газетами можно.
Лондон подался вперед, рот приоткрылся от напря-
женного внимания - он испытующе глядел Маку в лицо. В
неярком свете тускло поблескивала лысина.
- У Лизы схватки два раза были, последний раз
только что, - повторил он старухины слова.
Мак молча кивнул ему на палаточный полог и вышел
следом - Лондон и Джим.
- Слушайте, а вы видели ее руки? - опросил Мак.
Ребенок-то, может, и выживет, а снохе вашей ничего не
светит. Давай-ка от старухи избавимся.
- А роды ты, что ли, будешь принимать? - набычился
Лондон.
Чуть помолчав. Мак оказал:
- Я приму. Джим кое в чем поможет. Но его помощи
мне мало.
- Ладно, я помогу, - сказал Лондон.
- И этого мало. Из ребят никто не подсобит?
Лондон усмехнулся.
- Коли позову - помогут, как же иначе?
- Так позови, - попросил Мак, - не тяни резину.
Он, а следом и Мак с Джимом, подошли к маленькому
костру, вокруг которого сидели притихшие люди; они тут
же подняли головы.
Худолицый кивнул:
- Привет, Лондон.
Тот громко заговорил:
- Послушайте-ка, ребята, что вам док скажет.
Подошли еще несколько человек, заслышав голос сво-
его вожака, однако лица у них оставались безучастными.
Мак откашлялся.
- У Лондона тут невестка сейчас рожает. Он хотел
ее в местную больницу определить, но ему отказали. Мест
говорят, нет, да еще и бродягами вшивыми нас всех обо
звали. Что ж, помощи от них не дождешься. Придется са-
мим управляться.
Люди вокруг посуровели, сдвинулись плотнее вокруг
костра, безразличие отступало. А Мак продолжал:
- Мне случалось в больнице работать, так что сей-
час я кое в чем помогу, но и ваша помощь, ребята, тоже
нужна. Своих бросать нельзя.
Худолицый поднялся на ноги.
- Дело говоришь. В чем наша помощь?
В отблесках костра на лице Мака заиграла доволь-
ная, торжествующая улыбка.
- Молодцы, ребята! Понимаете, что такое сплочен
ность. Во-первых, поставьте греть воду, достаньте белое
тряпье, прокипятите. Где и как будете доставать - дело
ваше. - Он указал на троих: - Ты, ты и ты - разожгите
большой костер, раздобудьте два больших котла. Поищите
литров на пятнадцать - двадцать. Остальным - собирать
тряпье. Все сгодится: носовые платки, старые рубашки,
все, что угодно, лишь бы белое. Когда вода закипит,
бросьте тряпье в котел и полчаса кипятите. А пока мне
нужен чайник горячей воды, да поскорее.
Люди вокруг засуетились, забегали. Мак прибавил:
- И вот еще что. Нужна лампа, хорошая лампа. Хоть
из-под земли мне ее достаньте. Не дадут - украдите. Без
света не обойтись.
Как быстро все переменилось! Безразличия у людей
как не бывало. Растолкали спящих, объяснили, что де-
лать, зарядили всеобщим возбуждением; работалось всем в
охотку. Быстро разложили костры, поставили четыре котла
с водой, насобирали тряпье. Каждый хотел пособить. Один
даже снял майку и бросил в котел, а рубашку надел на
голое тело. Вдруг всем сделалось хорошо, люди смеялись,
обменивались шутками-прибаутками, подбрасывая в костры
тополиные ветви.
Джим стоял подле Мака и наблюдал за людьми.
- А мне что делать? -спросил он.
- Пошли со мной. Поможешь мне там, в палатке.
Тут же из палатки донесся вскрик. Мак протянул
Джиму пузырек и на ходу бросил:
- Вот таблетки: бросишь по четыре штуки в каждый
котел, остальные вернешь мне, потом набери ведро горя-
чей воды - и бегом ко мне!
Мак поспешил в палатку, а Джим, разбросав таблетки
по котлам, зачерпнул из одного ведро воды и пошел сле-
дом за Маком. Старуха, чтобы не мешать, забилась в
угол. Она все чесала ладони и с подозрением глядела,
как Мак опустил две таблетки в горячую воду и окунул
руки.
- Руки у нас должны быть чистыми, - пояснил он.
- А что это за таблетки?
- Двухлористая ртуть. Всегда при себе ношу. Вымой-
ка и ты, Джим, руки, а потом принеси еще воды.
Снаружи раздался голос:
- Док, вот лампы!
Мак поднял полот: ему передали большую керосиновую
лампу и газовый фонарь.
- Какому-то бедняге фермеру утром придется впоть-
мах коров доить, - усмехнулся Мак, прибавил давления в
фонаре, включил, газокалильная сетка засветилась ярким
белым светом, в фонаре мерно зашипело. А снаружи доно-
сились голоса, треск сучьев для костров.
Мак установил фонарь рядом с матрацем.
- Все будет в наилучшем виде, Лиза, - подбодрил он
роженицу и стал осторожно снимать с нее грязное стега-
ное одеяло. Лондон и бледный парень не сводили с него
глаз Лиза вцепилась в край одеяла, стесняясь своей на-
готы.
- Ну, ну, мне же нужно тебя подготовить, - хотя
Мак и говорил как мог убедительно, женщина не отпускала
одеяла.
Подошел Лондон.
- Делай, что тебе говорят, - только и сказал он.
Лиза испуганно взглянула на него и разжала пальцы.
Мак закатал одеяло ей на грудь, начал освобождать ее от
исподнего.
- Джим, - попросил он, - принеси-ка тряпицу и мы-
ло.
Джим вернулся с тряпицей, от которой еще шел пар,
и с тоненьким обмылком. Мак обмыл роженице ноги, живот.
Делал он все очень осторожно, и мало-помалу Лиза успо-
каивалась
Принесли еще прокипяченных тряпок Но начались роды
лишь к рассвету. Раз палатку крепко тряхнуло. Мак огля-
нулся.
- Эй, Лондон, твоему парню дурно. Вынеси-ка его на
свежий воздух.
Вконец смутившись, Лондон взвалил своего худосоч-
ного сына на плечи и вышел.
Вот показалась голова младенца. Мак осторожно под-
вел под нее руку. Лиза, обессилев, лишь застонала, и ее
мучения кончились Мак перерезал пуповину прокипяченным
перочинным ножом. Сквозь брезентовую стену уже проникли
первые солнечные лучи, а фонарь в изголовье все шипел и
шипел Мак обмыл маленькое, сморщенное тельце, потом до-
чиста отмыл руки старухе и лишь после этого передал ей
новорожденного. Через час вышел послед, и Мак вновь бе-
режно обмыл Лизу.
- Ну, а теперь все тряпье - вон и в костер! - ска-
зал он Лондону.
- Даже то, что не пригодилось? - удивился тот.
- Да, все тряпки до единой. Больше они не нужны.
Мак устало оглядел палатку. Старуха держала запеленуто-
го младенца. Лиза лежала, закрыв глаза, и дышала ровно.
- Пойдем, Джим. И нам выспаться не грех.
На поляне еще спали. Солнце позолотило макушки ив.
Мак с Джимом нашли ямку под кустом и улеглись.
- У меня словно песок в глазах, - сказал Джим. Ус-
тал, видать. А я и не знал, Мак, что ты в больнице ра-
ботал.
Мак подложил руки под голову.
- И не думал там работать
- А где же ты научился роды принимать?
- Да нигде не учился, не видел даже ни разу, как
рожают. Знал только, что чистота кругом не помешает.
Слава Богу, все обошлось. Случись что не так - нам
крышка! Старуха куда больше моего в таких делах смыс-
лит. Да она и сама все прекрасно поняла.
- Но ты так уверенно действовал!
- Еще бы! Нужда заставила. Мы же должны каждую
возможность использовать Сейчас нам повезло Что ж нам,
от своей удачи бежать? Конечно, девчонке помогли - это
тоже неплохо, но и случись с ней что, главное - чтоб мы
не упустили возможность. - Он повернулся на бок, подпе-
рев щеку рукой. - Хоть устал как собака, зато на душе
легко. Мы за ночь завоевали и доверие Лондона, и дове-
рие мужиков. Да еще и поработать их заставили, они ж
работали ради себя, отстаивали свои интересы, и работа-
ли сплоченно. Для этого-то мы сюда и приехали - научить
их бороться сообща, а не просто выклянчить себе за ра-
боту лишний грош. Да ты и сам это понимаешь
- Понимать-то я понимал, - ответил Джим, - но не
представлял, с какого конца за дело браться.
- А правило у нас только одно по обстоятельствам
использовать любую возможность. Посторонних средств
оружия или солдат - у нас нет. Сегодня удачная ночь:
возможность представилась -лучше не сыскать, да и мы
лицом в грязь не ударили. Лондон теперь наш Он прирож-
денный вожак. А куда вести - мы подскажем, особо ста-
раться, думаю, и не придется А вести людей должен всег-
да один из них. Мы лишь растолкуем Лондону, что и как
делать, а действовать вожаки должны сами. Лондона мы
уже сейчас обучать всем премудростям начнем, а он это
учение до остальных донесет. Вот увидишь, о прошедшей
ночи все в округе знать будут сегодня же Ну, что ж,
первый блин у нас отнюдь не комом. Конечно, потом нас
могут за решетку упрятать, дескать, занимаетесь врачеб-
ной практикой без разрешения Но люди за нас горой вста-
нут.
- А как получилось, что все они вдруг так слажен-
но, так дружно заработали - прямо как часы, да и с охо-
той. Ведь ты им и сказал-то всего пару слов, а им все
было в радость.
- А как же иначе? Людям нравится работать плечом к
плечу. У них в этом потребность. Знаешь, десять человек
могут поднять в двенадцать раз больше, чем один. Чтоб
их зажечь, нужна только искорка. Конечно, они недовер-
чивы, почти всякий раз, когда им предлагают делать
что-то сообща, плоды их труда присваивает другой. Но
взгляни на них, когда они работают на себя. Сегодня как
раз такой случай, они старались не ради хозяина. Пото-
му-то все у них и ладилось.
Джим заметил:
- Но тебе ведь так и не пригодились все тряпки.
Зачем же ты велел Лондону их сжечь?
- Неужто не понимаешь? Каждый, кто хоть малую то-
лику дал, сознавал, что дает на общее дело, на его де-
ло. Потому что ребенок этот появился на свет стараниями
каждого. И отдай я кому тряпки, значит, его помощь не
пригодилась, значит, обошлись без него. Они пожертвова-
ли чем-то, оторвали что-то от себя - и нет вернее спо-
соба объединить людей, нацелить их на общее дело.
- А сегодня будем работать? - спросил Джим.
- Нет, пусть сначала весь лагерь узнает о том, что
произошло ночью. А к завтрашнему дню это станет уже ле-
гендой. Вот и подождем до завтра. А сейчас нужно отос-
паться. О лучшем заделе мы и мечтать не могли.
Шелестели ивы у них над головами, изредка роняя,
листья.
- Не помню уж, когда так уставал, - признался
Джим, - а душа радуется.
Мак приоткрыл глаза.
- Ты держишься молодцом. Толк из тебя выйдет. Хо-
рошо, что ты со мной поехал. Ты здорово помог мне
ночью. А сейчас закрывай-ка глаза, хватит разговари-
вать, пора спать.
5
Полуденное солнце, обозрев верхушки яблонь, загля-
нуло под тяжелые кроны, раскидало косые лучи, отпечата-
лось светлыми полосами и пятнами на темной земле. Ябло-
ни, разделенные широкими междурядьями, выстроились в
длинные, сливающиеся на горизонте шеренги. В огромном
саду кипела работа. К яблоням приставлены длинные лест-
ницы, меж рядами - штабеля новеньких желтых ящиков. Из-
дали доносился скрежет сортировочных конвейеров да пе-
рестук молотков. Сборщики с большими ведрами на верев-
ках через плечо проворно взбирались по лестницам, осто-
рожно снимали крупные яблоки с веток, наполняли ведра
доверху, так же проворно спускались, высыпали яблоки в
ящик. Меж рядами деревьев разъезжали грузовики, на них
погружали полные ящики и отправляли на сортировку и
упаковку. Подле каждой кучки ящиков стоял учетчик и по-
мечал в блокноте, кто сколько ведер набрал. Яблони
словно ожили: качали ветвями, напрягаясь под тяжелыми
лестницами; сбрасывали переспелые плоды, и они глухо
стукались о землю. Соловьем разливался какой-то свис-
тун-виртуоз, скрытый от глаз кроной.
Джим быстро спустился с лестницы, подтащил ведро к
ящикам, высыпал яблоки. Молодой русоголовый учетчик в
белых джинсах пометил в блокноте, кивнул и предупредил:
- Аккуратнее яблоки вываливай, а то мякушки оста-
ются.
- Ладно, - бросил на ходу Джим, при каждом шаге он
поддавал ведро коленкой. Взобрался на дерево, повесил
ведро на крепкую ветвь. И тут заметил еще одного сбор-
щика, тот стоял на толстом суку и тянулся к ветке, на
которой росло много яблок. Под тяжестью Джима дерево
качнулось, и сборщик посмотрел вниз.
- Привет! А я, парень, и не знал, что ты на этом
дереве собираешь. - Говоривший оказался тщедушным ста-
риком с редкой, замусоленной бороденкой. На руках голу-
быми жгутами проступали вены. Ноги - точно спички ров-
ные и худые, не под стать огромным тяжелым башмакам.
- Да какая разница, кто где собирает, - ответил
Джим. - Только мне кажется, ты не по годам резвый ишь,
точно обезьяна по веткам скачешь.
Старик сплюнул и внимательным взглядом проводил
плевок. Водянистые голубые глаза зло заблестели.
- Мало ли, что тебе кажется! Вы, сопляки, все уже
списать меня готовы. Да я вас еще за пояс заткну, за
день больше яблок соберу, заруби себе на носу!
Он нарочито напружил ноги, дотянулся-таки до ветки
с яблоками, обломил ее, снял яблоки, а ветку презри-
тельно швырнул на землю.
- Эй, поосторожней там, яблонь не ломать! - крик-
нул снизу учетчик.
Старик лишь недобро оскалился, выставив большие,
как у суслика, передние зубы, - по два сверху и снизу.
- Ишь, деловой какой! - пробурчал он.
- Студент, небось, - сказал Джим. - Куда ни сунь-
ся, непременно на студентов наткнешься.
Старик присел на толстый сук.
- А много ль они знают? Учатся-учатся в колледжах,
а толку - чуть. В блокноте чиркать умеет, а так - дурак
дураком.
- Зато нос задирать мастера, - поддержал его Джим.
- Взять хотя бы нас, - продолжал старик, - может,
мозгов у нас и впрямь маловато, зато что умеем - делаем
исправно.
Джим попытался сыграть на достоинстве старика, так
часто делал в беседах Мак.
- Ну, ты, к примеру, до семидесяти лет дожил, а
только и умеешь, что по деревьям лазать. А я так даже в
блокноте чиркать или белые штаны носить и то не дорос.
Старик взъярился.
- Волосатой лапы у нас нет! Без нее легкой рабо-
тенки не видать! Потому-то и ездят на нас все, что лапы
у нас нет.
- Ну и что же, по-твоему, делать?
И враз, словно выпустили из старика воздух, поник
он. Пропала ярость. Взгляд сделался нерешительным, да
же испуганным.
- А Бог его знает. Мириться - вот и все. Нас, как
стадо свиней, гоняет нужда по всей стране, и такой вот
молодчик студент еще и пинка даст!
- Он-то не виноват. Работа такая. Хочешь место со
хранить - работай как велели.
Старик ухватил еще одну ветку с яблоками, снорови
сто обобрал ее и осторожно сложил яблоки в ведро.
- В молодости еще думал: можно что-то изменить,
сейчас мне уж семьдесят один, - устало вздохнул он.
Проехал грузовик с ящиками яблок.
Старик продолжал:
- Я на севере лес валил, а тут эти ИРМовцы &;lt; Члены
профсоюзной организации "Индустриальные рабочие мира",
сокращенно "ИРМ"&;gt; такого шороха навели! Я лесоруб что
надо, лучше не сыскать. Да и сейчас, видишь, еще непло-
хо с деревьями управляюсь. А тогда надежд у меня было -
хоть отбавляй. Конечно, ИРМовцы и хорошего кое-что сде-
лали: до них, например, сортиров не было, только ямы
понарыты; помыться негде было. Но плетью обуха не пере-
шибешь. Построили нам и туалеты, и души, да только все
потом прахом пошло, - рука старика безотчетно потяну-
лась к следующей ветке. - Вступал я в профсоюзы, как
же! Бывало, выберем председателя, не успеешь оглянуть-
ся, а он уж задницу хозяевам готов лизать, и начхать
ему на наши интересы. Мы, знай, платим взносы, а казна-
чей нас же еще и ругает. Не знаю, может, вы, молодые да
ранние, лучше понимаете, что к чему. А мы что смогли,
то и сделали.
- А сейчас, значит, готовы хозяевам уступить? Джим
в упор взглянул на старика.
Тот устроился поудобнее на толстом суку, держась
лишь одной рукой, пальцы у него были большие, но кост-
лявые.
- Нутром чувствую: что-то будет. Ты, небось, ска-
жешь, что я совсем рехнулся, уж если раньше все хорошо
продумывалось, и то без толку, чего же теперь ждать. И
все ж я что-то нутром чую.
- Так что чуешь-то?
- Сразу и не скажешь. Знаешь, когда вода закипает,
рябь идет, пузырьки. Вот и сейчас что-то вроде. Я ведь
с бродягами-сезонниками бок о бок всю жизнь проработал.
И сейчас вижу: задумки у них никакой. Просто само по
себе все, как вода закипает. - Глаза у него затумани-
лись. Он вскинул голову, так что разгладились складки
кожи на дряблой шее. - Просто мы слишком долго голода-
ли, слишком долго нами хозяева помыкали. Объяснить не
берусь, а вот нутром чую.
- Так что ж это? - снова спросил Джим.
- Злоба! - выкрикнул старик. - Вот что! Знаешь
ведь, как перед дракой сначала кровь в голову ударит,
аж жарко станет, потом вроде как под ложечкой засосет,
и внутри все задрожит. Вот и сейчас так же. Только не в
одном человеке, а в целом миллионе. И этот миллион -
как один великан, его и бьют, и голодом морят, и вот он
приготовился к драке, и внутри аж все дрожит. Сами пар-
ни еще не понимают, что происходит, но лопнет у нашего
великана терпение, и ни один в стороне не останется.
Даже подумать страшно. Они всем глотки перегрызут, сож-
рут с потрохами. - Старик покачнулся и вцепился обеими
руками в ветку. - Нутром чую, закипает-закипает вода. И
так бывало повсюду.
- Но ведь нужно все продумать. - Джима даже броси-
ло в дрожь от волнения. - Составить план и направить
людей, чтоб на пользу им вышло.
Старик, похоже, выдохся после столь пламенной ре-
чи.
- Когда великан начнет все крушить, никакими пла-
нами его не сдержать - будет бросаться на все и вся и
рвать на части. Уж больно изголодался да и лиха натер-
пелся. А хуже всего то, что уж очень долго его унижали
как могли.
- Но если найдется несколько предусмотрительных
людей и они все же составят план...не унимался Джим.
- Надеюсь, не доживу до этого дня, - покачал голо-
вой старик. - Они ведь друг другу горло перегрызут, пе-
ребьют друг друга. И не останется ни людей, ни сил, и
все пойдет постарому. Глаза б мои всего этого не виде-
ли, умереть бы до этого дня. Вы, сосунки, еще на что-то
надеетесь. - И он полез с полным ведром вниз. - А у ме-
ня уже надежды никакой. Ну-ка, уйди с дороги. Болтовней
много не заработаешь, пусть студенты языки чешут.
Джим переступил с лестницы на ветку и пропустил
старика. Тот высыпал яблоки, и направился к другому де-
реву. Все так же шуршали конвейеры в сортировочной и
стучали молотки. А по шоссе проносились грузовики. Джим
взял полное ведро, отнес к ящикам. Учетчик снова сделал
пометку в блокноте.
- Будешь баклуши бить - много не заработаешь, еще
нам задолжаешь, - предупредил он.
Джим покраснел, набычился.
- Занимайся-ка лучше своей писаниной, - буркнул
он.
- Ишь, какой сердитый!
Джим взял себя в руки и смущенно улыбнулся.
- Что-то устал я с непривычки, - примирительно
сказал он.
Русоголовый усмехнулся.
- Известное дело, намаешься, так на всякого лаять
станешь. Ты б на дерево залез да там и устроил перекур.
- Так и сделаю, - и Джим направился к яблоне. Под-
нявшись, повесил ведро на ветку и принялся собирать яб-
локи. А вслух произнес:
- Вот и я, как цепной пес, злой стал. Нельзя так.
Хватит того, что отец в злобе жил.
Работал он теперь не спеша, каждое движение стало
расчетливым и выверенным, как у машины. Солнце уже кло-
нилось к закату, вот почти скрылось, лишь на верхушках
деревьев догорали последние блики. Далеко в городке
прозвучал гудок. Но Джим все работал и работал. Уже
смеркалось, когда наконец остановился конвейер и учет-
чики объявили:
- Кончай работу! На сегодня все!
Джим спустился на землю, высыпал последнее ведро,
поставил его в ряд с другими. Учетчик записал общее ко-
личество, подвел итоги. Сборщики некоторое время еще не
расходились, сворачивали самокрутки, негромко перегова-
ривались. Потом не спеша пошли по яблоневой аллее к до-
роге, за которой их ждал кров.
Впереди Джим увидел старика, прибавил шагу, догнал
его. Шагал старик тяжело, худые ноги сгибались плохо.
- А, опять ты, - узнал он Джима.
- Не пойти ли вместе, думаю.
- Да кто ж тебе мешает? - старик, очевидно, был
доволен.
- Родные-то у тебя здесь есть?
- Родные-то? Нет.
- Так если ты один-одинешенек, прилепился бы к ка-
кой богадельне, пусть местные власти тебя поят-кормят.
Старик ответил с холодным презрением.
- Я деревья валил, мне равных не было. Ты, сосу-
нок, и леса-то, поди, не видел. Все равно ничего не
поймешь. До моих лет никто из лесорубов не дотягивал.
Такие, как ты, слабаки, в обморок падали, лишь глядя,
как я работаю. А здесь по этим паршивым яблоням лазай!
И богадельня не по мне! Я всю жизнь в опасности рабо-
тал. Я на тридцатиметровой высоте был, и веткой мне
сорвало спасательный пояс. Работал с ребятами, а их
возьми, да де ревом придави - только мокрое место оста-
лось. А ты меня в богадельню! "Дан, иди похлебку
есть!", и я хлебу шекпокрошу, и рад стариковской тюре.
Да я скорее с яблони вниз головой прыгну! Я, брат, де-
ревья валил.
Они медленно шли садом. Джим снял шапку, взял в
руку.
- Ну, и что твоя работа дала? Состарился ты, тебя
и выбросили.
Дан крепко, до боли, ухватил Джима за локоть.
- Давала мне работа немало, ох немало. Бывало, за-
лезу на самую что ни на есть верхотуру, и душа радует-
ся: ведь у хозяев моих кишка тонка сюда залезть. А я -
на верху, и смотрю вниз, все такое маленькое, и люди -
ровно муравьи, а я тут - наверху, во весь свой рост.
Так что работа мне много давала.
- А наживались на ней другие, - вставил Джим. Они
разбогатели, а тебя - коленкой под зад, когда сил поу-
бавилось.
- Ну и что. Да, уволили. Так я и впрямь уже сда-
вать начал. А впрочем, мне на них плевать.
Впереди обозначился приземистый беленый сарай мет
ров пятьдесят в длину. - его поставили хозяева для
сборщиков - двери и квадратики окон каждые десять мет-
ров. Коекакие двери открыты, свет ламп и свечей падал
на землю. Кое-кто сидел на пороге, вглядываясь в густе-
ющие сумерки. Перед сараем торчала водопроводная колон-
ка, вокруг собрался народ, каждый по очереди набирал в
пригоршню воды, ополаскивал лицо, волосы, оттирал руки.
Женщины наполняли ведра, котелки. У полутемного дома
сновали детишки, непоседливые и озорные. Доносились об-
рывки вялого разговора - люди устали. Мужчины возвраща-
лись из сада, женщины - с сортировки и упаковки. Впри-
тык к северному углу барака стоял магазин, окна его
сейчас ярко горели. Там продавались в кредит по рабочим
талонам продукты, одежда. У входа выстроилась очередь.
А из магазина гуськом выходили мужчины и женщины с кон-
сервными банками, буханками хлеба.
Джим и Дан подошли к бараку.
- А вот и конура, - сказал Джим. - Тебе б не поме-
шало старуху под боком иметь, чтоб хоть готовила.
- Схожу-ка я, пожалуй, в магазин, куплю банку фа-
соли. Вот дураки: платят по семнадцать центов за фунт.
А сушеной фасоли за те же деньги можно целых четыре
фунта купить. А сваришь - так, почитай, ее в два раза
больше станет,
- А что ж ты сам тогда в банках фасоль покупаешь?
- Некогда мне возиться, готовить. Я прихожу уста-
лый как собака и голодный.
- Так ведь и у остальных времени не больше. И жен-
щины, и мужчины с утра до ночи работают. А бакалейщик
еще и три цента сверху дерет, потому что, видите ли,
продукты почти с доставкой на дом, не приходится изму-
ченным людям в город ходить.
Дан повернулся, нацелив жидкую бороденку на Джима.
- А тебе, малый, везде нужно нос сунуть, да? Ты
как щенок с костью: мусолишьмусолишь, а зубки-то сла-
бенькие, не ровен час сломаешь.
- Если побольше ребят за эту кость возьмутся разг-
рызем!
- Как знать! Я семьдесят один год прожил, и на лю-
дей, и на собак насмотрелся - все так и норовят кость
друг у друга утащить, не видел я, чтоб две собаки одну
кость грызли, зато горло друг дружке перегрызть за эту
кость - сколько угодно.
- Что-то безнадегой от тебя несет, - заметил Джим.
Старик осклабился, снова выставились четыре огром-
ных резца.
- Мне семьдесят один год, - примирительно сказал
он.- Не обращай на меня внимания, грызи, давай, свою
кость. Может, сейчас уж и люди, и собаки совсем переме-
нились.
Они поравнялись с водопроводной колонкой, земля
вокруг уже превратилась в месиво. Вдруг от очереди от-
делился человек и пошел им навстречу.
- Это мой приятель, Мак. Славный парень.
Но старик ответил нелюбезно:
- Не хочу я ни с кем больше разговаривать. Ничего
не хочу, даже фасоль на ужин подогревать.
Подошел Мак.
- Привет, Джим. Как день прошел?
- Неплохо. Знакомься, это Дан. Он на севере лес
валил во времена ИРМовцев.