Народная песня притеснялась тупыми невежественными представителями власти. Рассказывая о поисках певцов в Великом Устюге, Е. Линева вспоминает о встрече с городовым, который «с самодовольством верного исполнителя приказаний начальства отрапортовал: «Их нигде не найти-с! Как только где покажется слепец, мы его тотчас увольняем-с! Смута от них. Народ скопляется!» 76 [76 Е. Линева. Великорусские песни в народной гармонизации, вып. II, СПб, изд. АН, 1909, с. LXXIII, XLVII, XXXII, XIV, XLVII.].
Еще В. Александров и Н. Иваницкий отметили зарождение в Вологодском крае нового песенного жанра – частушки. По словам Е. Линевой, механическая «вертушка», частое нелепым набором слов стала вытеснять к концу века старинную поэтическую песню. Впервые наиболее обстоятельно заговорил о частушке Глеб Успенский, посетивший летом 1889 года Череповецкий уезд и собравший здесь образцы этого нового жанра 77 [77 Глеб Успенский. Новые народные песни (Из деревенских заметок.). – «Русские ведомости», 1889, № 110, с. 2–3.]. Некоторые песни записаны самими крестьянами и доставлены писателю.
Рассматривая частушку как самостоятельный жанр народной поэзии, ставя ее в ряд с другими явлениями устнопоэтического творчества, писатель отмечает неистребимость творческой народной мысли: «Не из чего собрать и сложить народу песню, былину, но создать «стишок», откликнуться на разнообразнейшие явления обыденной жизни,– от этого даже и утерпеть нельзя народу. И вот он создал так называемую «частушку»... и этими «частушками» откликается на каждую малость жизни, недреманно следя за всеми этими малостями... Собрав эти частушки с такою же тщательностью, как собираются статистические сведения обо всяких мелких подробностях хозяйства в крестьянском дворе, можно было бы иметь поучительный материал о широте духовной народной жизни. «Частушки», собранные тысячами, сотнями тысяч, но разработанные соответственно тем сторонам народной жизни, которых они касаются, дали бы поистине прелестнейшую картину нравственной жизни народа». Цитируя образцы череповецких частушек, Гл. Успенский подмечает свежесть и силу народной души, выраженные в них. Писатель не только указал на «несметное количество» частушек, создающихся каждый день в каждой деревне, но и поставил задачу изучения отраженной в них духовной жизни народа 78 [78 См.: В. Племянникова. Статья Гл. Успенского о частушке. – «Художественный фольклор», 1929. т. IV–V, с. 160–166. В приложении опубликованы 53 № частушек и 3 песни из Череповецкого уезда.].
Как разновидность современной песни, быстро откликающейся на все перемены народной жизни, объектом собирания и изучения становится и вологодская частушка. Собиратели нередко сетуют на «разложение» народной поэзии 79 [79 И. Львов. Новое время – новые песни (о повороте в народной поэзии). В. Устюг, 1891, 39 с.], но тем не менее охотно используют частушку, изучая современный быт вологодского крестьянства и происходящие в нем перемены 80 [80 А. Тарутин. Черты современного быта и поэтического творчества вологодского крестьянства В кн: Помочь. 1892, с. 130–148; К. М. Гарднер. Песни-сбирушки в Череповецком уезде. – «Этнографическое обозрение», 1897, № 2, с. 104–113; П. А. Дилакторский. Частушки или тарантушки, записанные в Двиницкой волости. – «Этнография, обозрение», 1898, № 1–2, с. 339–343; И. Судаков. Несколько замечаний об особенностях говора в Устюженском уезде. Частушки. – «Живая старина», 1903, вып. 4, с. 441 – 460; Н. И&;lt; льинск&;gt;ий. Отражение войны в вологодских частушках.-–«Известия Вологодского Общества изучения Северного края», вып II, Вологда, 1915, с. 132–138; вып. III. I916, с. 86–101; А. Полуянов. Частушка как живой отзвук народной жизни. – Там же, вып. II. Вологда, 1915, с. 120–128; и др.]. Большой сборник череповецких и устюжспских частушек публикует Д. Зеленин. Вологодские частушки входят в общерусские своды В. И. Симакова и Е. Н. Елеон-ской 81 [81 Д. Зеленин. Сборник частушек Новгородской губернии (По материалам из бумаг В. А. Воскресенского).– «Этнографическое обозрение», 1905, № 2–3, с. 164–230; В. И. Симаков. Сборник деревенских частушек. Ярославль, 1913, 671 с. (810 №№ вологод. частушек); Сборник великорусских частушек. Под ред. Е. Н. Елеонской. М., 1914, 540 с. (183 №№ вологодских частушек).].
Народная поэзия Вологодского края широким потоком вливается в творчество всего русского народа. Богатый песенный репертуар вологжан широко представлен в сводах А. И. Соболевского «Великорусские народные песни» (т. 1–VII, 1895–1902), П. В. Шейна «Великорусе» (1898– 1900), Ф. М. Истомина и С. М. Ляпунова «Песни русского народа» (1899). М. Ф. Миллера «Исторические песни русского народа XVI–XVII вв.» (1915). В труд И. И. Иллюстрова «Сборник российских пословиц и поговорок» (1904) вошли и вологодские записи этого жанра. Русское Географическое общество издаст большой «Сборник великорусских сказок», включающий в себя 48 вологодских сказок 82 [82 A. M. Смирно в. Сборник великорусских сказок Архива Русского Географического Общества, вып. I. Пг., 1917, с. l35–232, 290–334 (Записки русского Географического Общ-ва по отд. этнографии, т. XLIV).].
Самым, наконец, значительным явлением на этом этапе собирания и изучения народного творчества Вологодского края стала книга Б. М. и Ю. М. Соколовых «Сказки и песни Белозерского края», вобравшая в себя громадный материал, собранный в 1908 и 1909 годах в Кирилловском и Белозерском уездах 83 [83 Сказки и песни Белозерского края. Записали Борис и Юрий Соколовы. М., изд. ОРЯС АН, 1915, СХУIII + 466 с.]. Книга свидетельствует о широком бытовании в западной части Вологодского края народной сказки (в нее вошло 163 сказки, записанных от разных сказителей), эпической, обрядовой и лирической поэзии. Собиратели дают обстоятельное описание свадебного обряда с текстами сопровождающих его песен и причетов, публикуют рекрутские и похоронные причитания, детские, юмористические песни, частушки, пословицы, поговорки, загадки, заговоры. Наука еще не знала такого обстоятельного изучения одного края. Б. и Ю. Соколовы вводили в научный обиход ценнейший материал, раскрывая глубокие социальные противоречия в предреволюционной деревне, отношение народа к актуальным общественным событиям и явлениям. Неслучайно сборник Соколовых с большим трудом увидел свет и разрешен был только для закрытого обращения.
«Жизнь движется вперед, – писали Соколовы, – важно наблюдать ее изменяющийся ход. Поэтому, записывая вековые старинки, традиционные сказки, древние песни, мы одинаково обращали внимание и па новые обряды, новые сказочные формулы, новые песни. В собранном нами материале можно найти выражение новых вкусов, стремлений и надежд современного крестьянства».
Собиратели обстоятельно описывают жизнь и быт белозерскои деревни, изучают остатки былин и исторических песен, отмечают перемены в устнопоэтическом репертуаре народа, рисуют типы сказочников и характеризуют их сказки. Книга снабжена обстоятельным научным аппаратом и до сих пор остается образцом научного издания произведений народной поэзии. Продолжая самые передовые традиции в собирании и изучении поэзии народа, Соколовы связывают ее образцы с жизнью и бытом народа, его социальным чаяниями и эстетическими вкусами. Интерес к жизни и психологии народа, глубокая заинтересованность в его судьбах, делают книгу «Сказки и песни Белозерского края» не только значительным научным, но и общественным документом эпохи, реалистически воссоздающим жизнь предреволюционной деревни.
Среди собирателей и исследователей народной поэзии Вологодского края начала XX века выделяется М. Б. Едемский (1870–1933). Сын крестьянина села Кокшеньги Тотемского уезда, он трудно пробивал дорогу в науку, став уже в советские годы профессором геологии. Будучи народным учителем, М. Едемский много сил и энергии отдавал собирательской деятельности и особенно этнографическому изучению родной Кокшеньги. Круг его интересов обширен и разнообразен. Он изучал говор местных жителей, крестьянские постройки на Севере, старинные кокшеньгские предания и поверия, народные обряды. Его «Свадьба в Кок-шеньге» – уникальное по научной тщательности и полноте описание свадебного обряда со всеми сопровождающими его песнями и причетами. М. Б. Едемский оставил ценные записки народных игр и хороводов, лирических песен, припевок, загадок, высказал свои наблюдения об особенностях бытования различных жанров устной поэзии на Севере 84 [84 М. Едемский. Из кокшеньгских преданий. – «Живая старина», 1905, вып. 1 и 2, с. 102–106; Вечерованье и городки (хороводы) в Кокшеньге Тотемского уезда (Читано на заседании РГО 1 апреля 1905 года).– Там же, 1905, вып. 3 и 4, с. 459–512; Загадки в Кокшеньге Тотемского уезда.–Там же, 1906, вып. I, отд. II, с. 6.9–74; Прозвища в Кокшеньге. – Там же, 1907, вып. 1, отд. V, с. 2; Из кокшеньгских преданий.– Там же, 1908, вып. 1, с. 75–83; вып. 2, с. 211–218; Припевки в Кокшеньге Тотемского уезда. – Там же, 1909, вып. 1, с 28–33; 1910, вып. 1 и 2, с. 108–120; Свадьба в Кокшеньге Тотемского уезда (Читано на заседании РГО 5 декабря 1908 г.).–-Там же, 1910, вып. 1–2, с. 1–48 (прилож.); вып. 3, с. 49–96 (прилож.); вып. 4, с. 97–137 (прилож.); отд. оттиск: СПб, 1911, 136+VII с; Семнадцать сказок, записанных в Тотемском уезде Вологодской губернии в 1905–1908 годах. – Там же. 1912, вып. 2–1, с. 211–258.].
Особенно целеустремленно М. Едемский собирал и изучал классическую народную сказку. Он принял активное участие в работе Сказочной комиссии, организованной в 1912 году при Русском Географическом обществе и возглавленной академиком С. Ф. Ольденбургом. В архиве этого общества и хранится значительная часть записей сказок, сделанных М. Едемским.
Почти одновременно с Н. Е. Ончуковым и Д. К. Зелениным, М. Б. Едемский применил к сказкам те научные методы записи и изучения, которые впервые установлены были Рыбниковым и Гильфердингом по отношению к былинам. Собиратель тщательно изучал личность сказочника, давал обстоятельные сведения о нем, характеризовал его манеру рассказывать, изучал условия бытования сказки, ее связи с бытом народа.
Раскрывая методы записывания сказки, М. Едемский указывал на перемены «в укладе жизни народной», приводившие к утрате того, что «сохранилось от старины». Отдавая преимущество старинной русской сказке, М. Едемский, к сожалению, сознательно обходил сказки, которые, по его мнению, «были недостаточно старыми» как по содержанию, так и по манере повествования 85 [85 С. И. Минц, Н. И. Савушкина. Указ, соч., с. 21.]. Особенно не устраивали его «сказочники-балагуры», охотно вводившие в сказку события окружающей жизни.
Не прекращая собирательской деятельности и в советское время, М. Б. Едемский передавал эстафету преемственности в изучении народной поэзии края новым поколениям советских краеведов и исследователей творчества народа. Собирание и изучение устнопоэтических произведений на территории Вологодского края имеет богатую историю, свои сложившиеся традиции. До нас донесены те драгоценные образцы эпической народной поэзии, которая еще в начале XIX века широко бытовала в Вологодском крае. Бережно сохранены остатки календарной обрядовости, хороводов и игрищ. Описания семейных обрядов вологжан с их плачами и песнями стали классическими в науке о русской народной поэзии.
Богата по содержанию, жанрово многообразна, великолепна по поэтическому и музыкальному уровню вологодская песня – балладная, лирическая, хороводная, шуточная, сатирическая, колыбельная. Значительное место в репертуаре вологжан занимает сказка. Неисчерпаемы запасы частушек, мудрых пословиц, поговорок, загадок.
Все эти многообразные жанры русской народной поэзии свидетельствуют о талантливости народа, его природной чуткости к образному слову и тонкой музыкальной культуре. Собиратели и исследователи не только бережно сохранили лучшие образцы устного народно-поэтического творчества Вологодского края, по и проследили бытование и развитие основных жанров народной поэзии в тесной связи с жизнью ее создателей и исполнителей.
V
Давние устпопоэтические традиции, высокая песенная культура, которыми всегда славился Вологодский край, богатый сказочный репертуар, не раз привлекали собирателей и в советское время. Большие материалы, накопленные за годы советской власти в результате экспедиций вологодских краеведов, ленинградских и московских собирателей, до сих пор остаются разбросанными по трудно доступным периодическим и краеведческим изданиям. Значительная часть этих материалов не опубликована, даже не разобрана и не систематизирована. Не определен и тот вклад, который внесен вологжанами в общую сокровищницу русского народного искусства за годы советской власти. Остается невыясненным в достаточной мере и жанровый состав этого богатого народно-поэтического наследия, что, безусловно, затрудняет его научное осмысление.
Настоящее издание – первая попытка создать антологию устного народно-поэтического творчества Вологодского края. Первый том включает все известные жанры устной народной поэзии, записанные в бывшей Вологодской губернии в дореволюционное время (за исключением записей, сделанных на языке коми в уездах, отошедших теперь к Коми АССР), а также в уездах Череповецком, Белозерском и Устюженском бывшей Новгород-: ской губернии и в Вытегорском уезде бывшей Олонецкой губернии, территория которых входит теперь в Вологодскую область.
Второй том составят произведения народной: поэзии, записанные в советские годы. В него войдут как опубликованные записи, так и произведения, извлеченные из архивов, а также материалы экспедиций, регулярно проводимых за последнее время кафедрой литературы Вологодского пединститута.
Составители настоящего сборника поставили перед собой задачу отобрать из записей, сделанных в дореволюционное время, наиболее значительные произведения народного творчества и представить народную поэзию Вологодского края во всем ее жанровом многообразии, дать цельную картину развития поэтических традиций на территории области. Этой центральной задачей и определялся отбор произведений устной народной поэзии, си-стематизация и распределение их в сводном издании. Наиболее ранние по возникновению жанры выдвинуты на первый план, а в рамках каждого из них сохранялся по возможности принцип хронологического расположения материала. Наиболее ранние записи предшествуют последующим. Составители стремились представить все жанры в их многообразии, учитывали варианты, а также бытование произведения в различных районах области. Отбирались лучшие из известных вариантов и по качеству записи, и по полноте охвата сюжета.
При публикации текстов составители отказались от фонетической транскрипции там, где ее использовали собиратели, и стремились сохранить лексические, морфологические и синтаксические диалектные особенности (например, факты народной этимологии: клубарем–кубарем, болтарь – алтарь и т. п., формы, возникшие в результате утраты интервокального йота: высватывашь – высватываешь, чула – чуяла и т. п., формы, отражающие чередование твердых и мягких заднеязычных согласных в личных глагольных формах: пекёт и т. п., именительный падеж в конструкциях типа: «топить баня» и т.п.). Однако ряд специфически диалектных фонетических черт (например, изменение ударяемого гласного «а» в «е» между мягкими согласными, произношение гласного «и» на месте старого «ять» под ударением перед мягкими согласными, еканье, цоканье, «у» неслоговое и др.) в текстах настоящего свода не получил отражения. В публикациях по рукописям XVI– XVII веков сохраняются архаические языковые формы (апостоли, сотворивый, поясы – тв. мн. и др.). Старая орфография приведена в соответствие с современными нормами правописания там, где это не нарушало ритмику стиха.
Местные и малоупотребительные слова и выражения разъясняются в специальном словаре, которым завершается книга.
В комментариях к публикуемым текстам составители стремились дать самые минимальные сведения, необходимые для прочтения произведений, вошедших в сборник. Преимущественное внимание обращалось на факты записи текстов. Во всех случаях указываются источники (рукописные и печатные), откуда заимствованы тексты. Однако объем книги не позволил широко представить известные составителям варианты произведений, сведения об условиях их бытования и степени распространения как в различных районах области, так и за ее пределами.
Первый том «Народного устнопоэтического творчества Вологодского края» подготовлен авторским коллективом, в который вошла в полном своем составе кафедра русской и зарубежной литературы Вологодского пединститута, а также учителя и журналисты Вологды.
Для настоящего тома просмотрены многочисленные фольклорные сборники, губернские ведомости, журналы, издания краеведческого характера, труды по истории, этнографии, памятные книжки, вологодские, олонецкие и новгородские статистические сборники. Кроме того, использованы материалы рукописных отделов и архивов Академии наук СССР, Государственной Публичной Библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина, Библиотеки Академии наук СССР, Географического Общества Союза ССР, Института Русской Литературы (Пушкинский Дом) Академии наук СССР в Ленинграде, Государственного Литературного музея в Москве, Областного Государственного архива в Вологде. Большую помощь в библиографической работе, в разыскании печатных источников оказала Вологодская областная библиотека и ее сотрудники Е. А. Кондратьева, В. В. Печенская, А. А. Седова.
КАЛЕНДАРНАЯ ОБРЯДОВАЯ ПОЭЗИЯ
КОЛЯДНЫЕ ПЕСНИ
1.
Ходят одни девицы в Васильев вечер, накануне Нового года, по избам и поют «калёду».
Ходила коляда:
По святым вечерам,
Искала коляда
Борисова двора.
Борисов-то двор,
Он не мал, не велик –
На семидесяти столбах,
На восьмидесяти верстах.
Где хозяин-то сидит
Красно солнышко печет;
А где хозяюшка сидит,
Тут светел месяц печет;
Малы детушки сидят –
Там часты звездочки пекут.
Кто дает пирога,–
Тому двор живота,
А кто даст рогушек –
Тому целый двор телушек.
2
Прикажи, сударь-хозяин, ко двору придти,
Виноградье красно-зеленое.
Прикажит-ко ты, хозяин, коляду просказать,
Виноградье красно-зелёное.
Ах! мы ходим, мы ходим по Кремлю городу,
Виноградье красно-зеленое.
Уж ищем мы, ищем господинова двора-;
Виноградье красно-зеленое.
Господин двор на седьми верстах,
Виноградье красно-зеленое.
На седьми верстах, на осьмидесяти столбах,
Виноградье красно-зеленое.
Что же около двора, да железной тын,
Виноградье красно-зеленое.
Что на всякой же тычинке по маковке,
Виноградье красно-зеленое.
Что на всякой же по крестику,
Виноградье красно-зеленое.
Что на всяком же крестику по жемчужку,
Виноградье красно-зелёное.
А среди того двора, что три терема стоят,
Виноградье красно-зеленое.
Что в первом терему красно солнце,
Виноградье красно-зеленое.
Красно солнце, то хозяин в дому,
Виноградье красно-зеленое.
Что в другом терему светел месяц,
Виноградье красно-зеленое.
Светел месяц, то хозяйка в дому,
Виноградье красно-зеленое.
Что во третьем терему часты звезды,
Виноградье красно-зеленое.
Часты звезды, то малы детушки,
Виноградье красно-зеленое.
Хозяин в дому, как Адам в раю,
Виноградье красно-зеленое.
Хозяйка в дому, как оладья на меду,
Виноградье красно-зеленое.
Малы детушки, как олябышки,
Виноградье красно-зеленое.
3
Пришел еси к ворогам.
Дома ли хозяин
С хозяюшкою?
И подайте-ко лучины,
Микольскую трапезку:
Старым посидеть,
Молодым поиграть.
Еще наша коляда
Не великая беда:
Сна в двери не лезет,
В окошко шьет.
Прикажи, либо откажи,
Либо шубой одёжи.
ПОДБЛЮДНЫЕ ПЕСНИ
4.
Живет за рекой богатинька,
У богатинки две веночки.
Кому вынется
Тому сбудется,
Не минуется.
Слава!
5.
Обулся не так,
Оболокся не так,
Заехал в ухаб,–
Не выехать никак.
Кому вынется (и т. д.).
6.
Идет мужик из Питера:
Куницами, лисицами обтыкался,
Черным соболем опоясался.
Кому вынется (и т. д.).
7.
Плывет чашечка
Из-за морья,–
Куда приплывет,
Тут и расцветет.
Кому вынется (и т. д.).
8.
В баенке ледок,
В предбаннике ледок.
Кому вынется (и т. д.).
9.
Брякнула иголка
Во ящичек,–
Полно шить
На батюшку,
Полно шить
На матушку,–
Пора шить
На младу милую.
КОЛЬЦА ТРЯСУТ
10.
Кладут их в чашку, закрывают платком и поют песни: одну хорошую, другую дурную. Если выпадет кольцо на хорошую–то добро, на дурную – плохо.
Идет щука из озера,
На ней чешуя серебреная.
Ладо ладу
Кому мы поем,
Тому честь воздаем.
11.
У бога за дверью
Комар пищит.
Ладо ладу,
Кому мы поем,
Тому честь воздаём.
12.
Растворила баба квашню на донышке,
По утру стала с края ровней.
Ладо ладу,
Кому мы поем,
Тому честь воздаем.
13.
Звал кот кошурку
В печурок спать.
Ладо ладу,
Кому мы поем,
Тому честь воздаем.
14.
Идет мужик из улицы
Несет дубину вязовую.
Ладо ладу,
Кому мы поем,
Тому честь воздаем.
15.
Рылася курочка на завалинке,
Вырыла колечушко серебряное.
Ладо ладу,
Кому мы поем,
Тому честь воздаем.
16.
Стоят санки у лесенки,
Хотят санки уехати.
Ладо ладу,
Кому мы поем,
Тому честь воздаём.
17.
Летел соловей через житенку,
Несет соловей жита горсточку.
Ладо ладу,
Кому мы поём,
Тому честь воздаем.
18.
Полно те, иголочка,
В коробочке лежать,
Пора тебе, иголочка,
Дары припасать.
Ладо ладу,
Кому мы поем,
Тому честь воздаем.
19.
Кузнец, ты кузнец,
Скуй мне венец серебряной.
Ладо ладу,
Кому мы поем,
Тому честь воздаем.
СВЯТОЧНЫЕ ПЕСНИ
20.
Уж я золото хороню, да хороню,
Чисто серебро хороню, хороню,
Я и у батюшки в терему, в терему,
Я и у матушки в высоком, в высоком!
Мое золото пропало!
Чисто серебро пропало!
Пал, пал перстень
В калину, малину,
В черную смородину.
Очутился перстень
Да у дворянина,
Да у молодого,
На правой на ручке,
На малом мизинце.
Девушки гадали,
Да не отгадали.
Уж вы, кумушки, да вы, голубушки,
Вы скажите, не утаите,
Мое золото отдайте!
Меня мати хочет бить
По три утра, по три прута,
По три прута золотые,
Во четвертой жимолостной.
Гадай, гадай, девица,
В коей ручке бильице * [* Кольцо]
Змеяное крыльице.
Уж я рада бы гадать
Да и отгадывати,
Через поле едучи,
Да русу косу плетучи,
Шелком прививаючи,
Златом присыпаючи.
Я вичу, вичу, вичу,
Да за поповича хочу,
Да которого попа
Да за Романовича.
У Романа у попа
Много хлеба, много соли,
Много кислых штей,
Решето сухарей,
Поваренка вшей,
Рукавица блох.
Да помилуй бог!
21. КУМА
Здорова ты, кума?
– Здорова, сударь, я!
Еще что судить,
Не может да лежит.
Чего у тебя болит?
– Головушка болит!
Чего она бажит?
– Платочика бажит!
Уж век воробейку не летывати,
На дубовой тычинке не сеживати,
Семени, горошку не клевывати,
Молодых молодцов не целовывати,
Душ красных девиц не трепывати!
Не чует воробей
Да не слышит молодой,
Как девки лен сеяли,
Да души красны зелен пололи!
При повторении песни, на вопрос: «Чего у тебя болит?» отвечают:
– Рученки болят!
Чего они бажат!
– Перстяточек бажат!
Уж век воробейку... и т. д.
В третий раз, на вопрос «Чего у тебя болит?» поют!
– Ноженьки болят!
Чего они бажат!
– Башмачиков бажат!
Уж век воробейку... и т. д.
В четвертый раз:
Спинушка болит!
Кушачка она бажит!
В пятый раз:
Шейка болит!
Камешков бажит!
МАСЛЯНИЧНЫЕ ПЕСНИ
22.
«На масляничной неделе повсюду устраиваются катанья на лошадях или с гор на салазках и «корежках»... В Кадниковском у. катанье с гор на масленице заканчивается сожжением на берегу реки дегтярной бочки; тут же разбивают об лед и корежки. В Заднесельской волости того же уезда вечером с воскресенья на чистый понедельник чуть только стемнеет зажигаются так называемые «маслёнки», т. е. груды хвороста и всякого .сора, сношенного из деревни ребятами за несколько времени до этого дня. В церемонии сожжения участвуют больше дети, но бывают и взрослые. Зажегши маслёнку, дети прыгают вокруг нее и кричат:
Наша маслёнка,
Гори вплоть до Петрова дня!
23.
В «масляну» ходят ребята под окошками, просят пирога:
Коляда, коляда,
Мне-ка дай пирога
И горохой-ка.
Дай тебе, господи,
Сорок коров,
Пятьдесят порозов,
Теленочка с ягненочком,
Бычка с топорком.
А как не дают пирога:
Дай тебе, господи,
Одна бы корова
По двору ходила,
Яловым доила
Да дьявола родила.
ВЕСЕННИЕ ОБРЯДОВЫЕ ПЕСНИ
24.
Веселитеся, подружки!
К нам весна скоро придет.
Весна придет, солнце зайдет,
Сгонит снежки с гор белой мороз.
Разольются быстры речки,
Все мелкие да ручейки,
Расцветут в поле цветочки,
Все ракитовы куста.
Промежу этих кусточков
Волга речка протекла,
А на этих на кусточках
Мелки пташечки поют,
Мелки пташки, кинарейки,
Весело больно поют.
25.
Воротись-ко, весна красная, назад,
Мы повесим качелюшку опять,
Покачаем дружка милого еще.
Что у нынешних у девок за манера:
Кого любят, все таятся у людей.
Не велят Маше за реченьку ходить,
Не велят Маше молодчика любить.
Ты, любитель, мой любитель дорогой!
Не почувствуешь любови никакой!
Вся любовь на свете горяча,
Разгорючими слезами облита.
Стоит Машенька – оплаканы глаза,
У красавицы затертое лицо.
Вечер Машеньке победушка была,
Меня, Машенька, побили за тебя,
За тебя, за удалого молодца.
26.
Батюшка Егорей,
Спаси нашу скотинку,
Всякую животинку
В поле и за полем,
В лесе и за лесом.
Волку да медведю
Пень да колода,
Ворону, вороне
Камешек дресвяной!
Батюшке Егорью во свечку,
А нам молодцам по яичку!
ХОРОВОДНЫЕ ПЕСНИ
НАБОРНАЯ
27.
У нас на гумнечке немножко:
Пятьдесят молодцов, сорок девок.
«Уж ты, бурлак-детина, догадайся!
Выбирай себе девицу по обычью,
По своему обычью, по мужичью»,
СБОРНАЯ
28.
Ай за тыном было за тыничком,
Дак за зеленой было сосенкой,
Дан за серебряной решеточкой,
Дак девки мылись, умывалися,
Дак белы лебеди сряжалися:
Дак обойду двоюжжан да троюжжан 1 [1 Два раза да три раза.]
Дак любого себе выберу,
Дак за собой парня выведу
Дак за правую за рученьку,
Дак за мезинной малой перстенёк.
КАПУСТУ ЗАВИВАЮТ
29.
Вейся ты, вейся, капустка,
Вейся ты, вейся, белая.
Как мне, капустке, не виться,
Как мне, белой, не ломиться.
Был на капустку дождик,
Был на капустку.
Вил, вил я капустку,
Развивал я белой клубышок,
Расплетал я шелков поясок.
30. ЗАИНЬКУ ИГРАЮТ
В кругу ходит девка и парень. Им поют, а они пляшут:
Заинька, попляши,
Серенький, поскачи!
Взялся зайка за бока,
Взялся серой за бока.
Заинька в ладоши,
Серенькой в ладоши,
Некуда заиньку выскочити,
Некуда серому выпрыгнути.
Девка целует парня, а парень девку. Затем идет в круг другая пара.
31. ПРОСО СЕЮТ
1-я половина хоровода:
Мы-то ли просо сеяли, сеяли.
2-я половина хоровода:
Мы-то ли просо вытопчем, вытопчем.
1-я половина хоровода:
Чем же вы просо вытопчете?
2-я половина хоровода:
Мы-то ли коней подпустим, подпустим.
1-я половина хоровода:
Мы-то ли коней изловим, изловим.
2-я половина хоровода:
Чем же вы-то коней изловите, изловите?
1-я половина хоровода:
Мы-то ли серебряным узделом.
2-я половина хоровода:
Мы-то ли коней выкупим, выкупим.
1-я половина хоровода:
Чем же вы-то коней выкупите?
2-я половина хоровода:
Мы дадим вам сто рублей, сто рублей.
1-я половина хоровода:
Нам не надо сто рублей, сто рублей.
2-я половина хоровода:
Мы дадим вам тысячу, тысячу.
1-я половина хоровода:
Нам не надо тысячи, тысячи.
2-я половина хоровода:
Мы дадим вам красну девицу, девицу.
Одна девица переходит на другую половину, первая же половина поет:
Что не пряха была, неуряха была,
Не умела прясть, не умела ткать,
Головы чесать и косы заплетать,
Скотину кормить, по сараю ходить;
По сараю ходила, сарай обломила
И скотину задавила.
Другая половина отвечает:
Молодешенька, зеленешенька,
Научится прясть, научится ткать,
Голову чесать и косу заплетать,
По сараю ходить и скотину кормить.
32.
Хоровод кружится и поет:
Как по морю, морю синему
Плыла лебедь с лебедятами.
Плывши, лебедь окунулася,
Окунувшись, встрепенулася.
Под ней море всколебалося.
Над ней вился млад ясен сокол:
«Убью лебедь с лебедятами:
Я кровь пущу по синю морю,
Я пух пущу по поднебесью,
Я перышки по подбережью».
Кому будет это перьице сбирать?
Негде взялась красна девица душа.
Одна девушка выходит из хоровода и начинает ходить в середине крута, изредка наклоняясь к земле, как бы подбирая перья:
Брала перье, приговаривала:
«Я батюшке во подушечку,
А матушке во сголовьице,
Милу дружку во перинушку!»
Негде взялся удал молодец.
Из хоровода выходит парень и начинает ходить за девушкой. Та, как будто не узнавая, отворачивается от него, а он старается попасть ей на глаза. Вместе с хором он поет:
«Божья помочь, красна девица душа,
Спесивая и горделивая моя,
Несклончива непроклончивая!
Молчи, девка, воспокаешься!
Зашлю свата, высватаю за себя,
Станешь, девка, у кроватушки стоять,
Еще станешь горючи слезы ронять,
Еще станешь резвы ноженьки знобить.
Девушка как будто тут только признает молодца, поворачивается к нему лицом, ходит за ним, и, вместе с хором, ему отвечает:
«Я думала, что не ты, милой, идёшь,
Не ты идешь, не ты кланяешься».
Кланяется молодцу, хор поет:
Склонилась, поклонилася,
Поклонилась, поздоровалася.
Играющие целуются.
33. РАЗБОРНЫЕ
Чем нам песенку начать,
Чем ее окончить?
– Разговорами начнем,
Поцелуем кончим.
34.
Ерши, вы ерши!
Рыбка мягонькая,
Костователькая.
Кто ерша изловит,
Того трижды целовать.
35.
Сковородник на печи,
Ты не много хлопочи!
Десяточка два-три
Ты блинов напеки.
Двое ходят, двое бродят,
Двое сойдутся и обоймутся, (2)
Обоймутся и поцелуются
По старому закону:
Четыре на кону, –
Но не выщелкать.
Целовать девять раз,
Против носу, против глаз,
Девяносто один раз.
36.
Из цветов вьюнок совью,
Алой лентой обовью,
Встречу милаго с венком:
Поцелуемся с дружком.
37. ТРОИЦКАЯ ПЕСНЯ
Крушица, ты, крушица моя,
Зелена, садовенькая,
Под крушицей светлица стоит,
В светлице девица сидит,
Разумныя речи говорит:
Ныне времена пошли таки,
Сушит, крушит дальня сторона,
Иссушили милые друзья,
Сулился мил до веку любить;
Нынче, каналья, изменил,
Иную, каналья, полюбил,
Знаю я разлучницу мою,
Пойду я во зелен сад гулять,
Сорву, сорву с травоньки цветок,
Совью, совью милому венок,
Свивши, во карманчик положу,
Выйду я на Волгу на реку
Брошу я веночек на воду.
Сама я подале отойду,
На этот веночек погляжу:
Тонет ли, не тонет мой венок,
Любит ли, не любит мой дружок.
Знать-то мой веночек потонул,
Знать-то меня милый вспомянул
На чужой на дальней стороне,
Во матушке каменной Москве.
ЛЕТНИЕ И ОСЕННИЕ ОБРЯДОВЫЕ ПЕСНИ
38.
В день Аграфены Купальницы (23 июня) ходят вечером в лес и рвут травы, приносят домой, ввязывают в веники и приговаривают:
Приехала купаленка
На семьдесят тележеньках,
Привезла нам купаленка
Добра и здоровья,
Богатства и почести!
39.
Приступая к сенокосу, при начале косьбы, натачивают косу, говорят:
Коси, коса, гладко,
Люби, коса, лопатку,
Лопатка – песок,
Косец– пирожок.
40.
«Дожинки каждый хозяин справляет отдельно; они состоят из заплетения «бороды Илье»... В Никольском у. это делается так. Один колос оставляется несжатым, кругом его кладут колосья плеткой (в виде городка), т. е. четыре стебля кладут так, как бревна в избе, на этот венец кладется другой и т. д., причем соблюдают, чтобы колос одного стебля приходился сверх жнивы другого; оставшийся в середине не сжатый пучек колосьев загибают вниз и нахлобучивают ему хлобучек. Когда одна женщина плетет эту бороду, все молчат. Окончив, она кланяется бороде в землю и говорит:
Вот тебе, Илья, борода!
Расти овес на прок,
Корми доброго коня!
Потом она поднимает сноп на голову и говорит:
Вот этакий высокий,
Расти овес на прок!
Затем все дожинальщики идут в избу.
Там сноп ставят в судки и говорят:
Клопы, блохи, цыганы
Вон из избы;
Скот па двор.
Потом сноп этот относится на поветь и лежит там до Покрова, когда скот поступает на корм; тогда этот сноп разделяется между всей домашней скотиной и этим начинается его зимняя кормежка в хлевах.
Дожинки устраиваются на всем пространстве от Никольска до Тотьмы и до Устюга; кроме собственного семейства на дожинки приглашаются чужие и угощаются вином. В Устюгском уезде» связав бороду Илье, приговаривают:
К этому хозяину
Приходили бы купить и займовать!
Кто зернышко съест,
Если девушка – замуж идти,
Парень – жениться,
Если женщина – дитя родить,
Если корова – телушку родить,
Если овечка – двойничков принести.
Затем несут сноп на голове в судке и оставляют так стоять в течение трех недель, молятся в угощают гостей саламатой и вином.
СЕМЕЙНАЯ ОБРАДОВАЯ ПОЭЗИЯ
СВАДЕБНЫЕ ПРИЧИТАНИЯ
КАК ПРОСВАТАЮТ
1.
Бог судья, кормилец-батюшка,
Бог судья, родима матушка,
Не дали да красной девице,
До люба да насидетися,
До охоты нагулятися,
Цветного платья наноситися,
Мне дополнить лицо белое,
Мне доростить да русу косу
До единого до волоса,
Так и что я, красна девица,
Со годам да не сверсталася,
С умом-разумом да не собралася.
У меня, у красной девицы,
Как мое да лицо белое,
Что берестичко лежалое,
Лежалое, годовалое.
Сам ты знаешь, сам ты ведаешь,
Мой кормилец, сударь-батюшка,
Государыня моя матушка,
Как мне, да красной девушке,
Как мне да чужи люди:
Вместо ножа они мне вострого,
Вострого ножа булатного.
Уж как я, да красна девица,
До того, да прежде этого,
Я ходила, красна девица,
По широкой да по улице,
Так у меня, у красной девицы,
Не глядели очи ясные
На ихнюю темну темницу,
На темную потюремщину.
Мой кормилец, сударь-батюшка,
Государыня ты, матушка,
У меня, у красной девицы
Не жемчуг, да горючи слезы,
Не бумага – лицо белое.
Как уж вьюсь я, увиваюся,
Шелковым клубом катаюся,
Со голубушкам-подруженькам,
С верстной ровнюшкой великою.
Как у вас, мои голубушки,
Жалостливы отцы-матери,
Вам дают, сестрицы милыя,
До люба да насидетися,
До охоты нагулятися,
Цветного платья наноситися,
Вам доростить да русу косыньку
До единого до волоса,
До шелкового до пояса.
Как у меня-то, красной девицы,
Руса коса расплетается,
Алы ленты развиваются,
Что померкли очи ясныя,
Что потускли щеки алыя.
2.
Когда родители едут к жениху «смотреть место», невеста причитает:
Ты не езди, родимый батюшка,
На чужую дальню сторону,
На злодеюшку незнамую;
Не кидайся, родимый батюшка,
На хоромы-то высокие,
На запоры-то крепкие,
На самовары-то чистые,
На скотинушку рогатую,
Того пуще, тяжелее
На удала добра молодца.
3.
...Ой, уж бывала я девицей,
Ой, я не слывала невестой,
Ой, жила молодехонька,
Ой, это я уничжаючи,
Ой, жила я уступаючи,
Ой, ходила молодехонька
Ой, я по гулянкам по ярмонкам
Ой, всё тулилась да пряталась,
В за людей хоронилася,
Ох, я не глядела-то девица
На красу молодецкую,
Слава, слава, слава богу,
Слава истинному Христу,
Сберегла да сохранила
Ой, свою-то честную красоту,
Я ей честно содержала,
Не опустила я красоты
Ой, уж я во листья зеленые,
Не затоптала я красоты,
Ох, уж я во грязи во черные,
Не опустила я красоты
Ох, уж я во речки во быстрые.
Ох, я берегла да схоронила
Ой, от ветра, от вихоря,
Ох, я от часта-мелка дождика,
И от красы молодецкие.
Ох, ты поступил, сударь-батюшка,
Ох, ты без вины да без винушки;
Ох, ты выдаешь меня, батюшко,
Ох, на чужую на сторону
Ой, ты большой неохотою.
Ой, как на чужой дальней стороне,
У чужих у добрых людей
Ох, да будет наприматися
Ох, мне скудости и бедности,
Ой, что говорят люди добрые, Ой
уж у их место неправо:
Ой, да семеюшка виноватая,
Ой, да улочка неметеная,
Ой, уж лесенка нескребеная.
Ох, уж у их место неправо:
Как возьмут добра молодца
Ой, во солдаты во рекруты,
Ой, как что угонят-то молодца
Ой, на службу на царскую,
Ой, на войну государскую,
Ох, меня оставит-то девицу
Ой, вдовою злосчастною,
Ой, солдаткой горе-горькою,
Ой, будет мне наприматися
У чужих у добрых людей
Ой, уж в ту пору да в то время
Ой, стужи, нужи великие,
Ой, холоду да голоду,
Ой, худые-то мне славушки.
Ой, пригоже, красно солнышко,
Ой, уж мой родимой батюшко
Ой, со родимой со матушкой,
Ой, уж выдаешь меня, батюшко,
Ой, ты на чужу, дальню сторону
Ой, силою да неволею,
Ой, большой неохотою.
Откажи-ко чужим людям.
Ой, бы еще искали добры люди
Ой, меня лучше, дороднее,
Ой, меня всячиной поизряднее,
Ой, личиком покрасивее,
Ой, плечиком бы плечистее.
Ох, уж я тебе, батюшко,
Ой, не привела, тебе, батюшко,
Ой, я указы великие,
Ой, те поношенья негодного.
Ох, уж я стану ведь, батюшко,
Ох, я работала работушку
Ох, уж я скорым да скорехонько,
Ох, подымала тяжелую
Ох, я не ждала у дни вечера,
Ох, я не глядела на солнышко,
Ох, как это я молодехонька
Ох, я ровно шуточку шутила,
Ох, я пела песни веселые –
Ох, уж голоса растекалися,
Ой, уж волоса совивалися.
Ой, покуль была молодехонька,
Ой, ходила молодехонька,
Ой, я по дубовым по лавочкам
Ой, в полотняной рубашечке,
Ой, уж ты брал меня, батюшко,
Ой, ко себе на белы руки,
Ой, ты говорил да накликивал:
Ты расти, мое дитятко,
Ой, ты расти, дочи хорошая,
Не отдам тебя, дитятко,
Ой, ни за купца, ни за барина,
Ой, ни за какого торгового,
Ой, как тотчас, красно солнышко,
Ой, твоя неправда отыскалася,
Ой, уж твоя ложь оказалася:
Отдаешь меня, батюшко,
Ой, на чужую сторонушку,
Ой, за болота зыбучие,
Ой, да за ельники дремучие.
4.
...Как придет пора-времечко,
Увезут молодешеньку
На чужу дальню сторону,
На злодеюшку незнамую.
Уж ты сделай, родна матушка,
Без дороженьки дороженьку,
Без пути перепутьица.
Ты проведай, голубушка,
Свет-родимая матушка:
Как житье будет хорошее,
Я тя встречу, голубушка,
Свет-родимая матушка,
Середи поля чистого,
Середи луга зеленого.
Как житье будет по-среднему, –
Я тя встречу, голубушка,
Свет-родимая матушка,
Середь улицы широкий.
Как житье будет последнее, –
Я тя встречу, голубушка,
Свет-родимая матушка,
У шесточка кирпичного.
Подожму, молодешенька,
Свои рученьки белыя
Ко сердцу ко ретивому.
Не промолвлю я, молода,
С тобой, родимая матушка,
Не единаго словечушка.
5.
...Тебе спасибо же, матушка,
Тебе на хлебе на соле,
На твоей добродетеле!
Сберегла ты, матушка,
Меня от ветра, от вихоря,
Меня от частого дождика
И от красного солнышка,
Не могла сберегчи меня
От чужи дальны стороны,
От злодейки-изменщицы;
На чужой-то на стороне
Надо жить-то умеючи,
Говорить разумеючи;
Надо сердце покорчиво,
Голова надо поклончива,
Малому поклонитися,
Старому покоритися,
Надо назвать да извеличать
Чужого чуженина,
Удалого-то молодца.
На чужой-то на стороне
Растут леей вилявые,
Живут люди лукавые,
Проведут да и выведут,
Из ума вон повыведут
Они меня молодешеньку.
В этом во темном лесу
Ходит медведь со медведицей:
Это – богоданной -от батюшко,
Это– богданная-то матушка.
6.
Я подумала, молода,
Я подумала, зелена,
Что к моей светлой светлице
Не было пути-дороженьки,
Ни летние тропиночки.
Не ходили, не ездили,
Ни конные, ни пешие,
Что вокруг светлой светлицы
Все леса были дремучие
Да болота топучие.
Что в сегодняшний день
Отчего это случилось,
Что пролегла дороженька
И пришли к нам, приехали
Чужи люди незнамые -
По меня молодешеньку?
7.
Не дуйтесь, огни пиящие
Со муравного жарничка.
Не топись-ка, восковая свеча
Перед чудным Спасом-образом!
Не вздымись-ка ручка правая
У кормильца света батюшка
Да на буйную головушку.
Не крести, кормилец-батюшка,
Белобразного бела лица!
Не спешись, кормилец-батюшка,
Крепко бить да по белым рукам,
Неволить меня бедную
Во великую неволюшку,
Во наложную заботушку,
На чужу дальню сторонушку,
Молодым, да молодешеньку,
Не во полном туке возрасте,
Во ребячьем уме-разуме!
Погляди, кормилец-батюшка,
На меня, на красну девушку:
Я тонка, будто тетивочка,
Зелена, будто травиночка.
Я без ветерка шатаюся,
Без дождя да уливаюся.
Желанный, кормилец-батюшка,
Собери-ка сродцев-сродников!
Приобдумай крепко думушку,
Поразбей-ка рукобитьице!
Откажи, кормилец-батюшка,
Злодей чужого чуженина!...
8.
Невеста сестре:
Ты скажи-тко, сестрица милая,
Каково жить во чужих людях?
Сестра невесте:
– Ты голубушка, моя сестрица,
Я не знаю бедна, горькая,
Мне сказывать, иль не сказывать?
Не сказать, дак ты рассердишься,
А сказать, дак испугаешься.
Мене сказывать, не высказать,
Мене пером писать, не выписать.
Если сказывать, мила сестра,
Три денька сидеть нежонные,
Одни ноченьки осенные.
Не могу я никак подумати
Про тебя, моя мила сестра,
Как ты будешь жить да рушиться,
Как ты будешь жить да в чужих людях,
У чужого да отца-матери?
У чужого да у чуженина?
Три ума есть да три разума,
Три карактера негонные.
Ты послушай-ко, мила сестра,
Что скажу тебе, голубушка!
Жить в злодеях да во чужих людях
Надо много да ума-разума,
Надо много да смыслу, сдогаду,
Надо много да могуты, силы,
Надо силушка звериная,
Могута да лошадиная.
Станешь жить, да мила сестра,
У чужого отца-матери,
Ты не жди-тко, сестрица милая,