Таким образом, именно трудовая теория стоимости позволила Д. Рикардо достичь выдающихся успехов в анализе дифференциальной ренты. Вместе с тем неразвитость этой теории (прежде всего смешение стоимости и цены производства), метафизический характер применения ее в качестве метода исследования привели к неразработанности или ошибочности ряда разделов его теории ренты.
Важных результатов достиг Д. Рикаддо и в анализе заработной платы—дохода рабочего класса. И здесь обнаруживается как научная правомерность, так и научная недостаточность применяемого им метода.
Отражая отношения более развитой ступени капитализма, Рикардо в отличие от Смита проводит различие между трудом, воплощенным в товаре и определяющим его стоимость, и так называемой стоимостью труда, т. е. заработной платой. Он ясно видит, что стоимость товара не может измениться в результате изменения вознаграждения рабочего за его труд. Более того, Д. Рикардо понимает, что стоимость товара, как правило, превышает «стоимость труда», создавшего этот товар. «Для Рикардо,— писал К. Маркс,— является фактом, что стоимость продукта больше стоимости заработной платы. Как возникает этот акт, остается неясным» 29[Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. II. С. 448] .
Не прослеживая исторический процесс превращения простого товарного производства в капиталистическое, Д. Рикардо удовлетворяется своим выводом о том, что заработная плата не противоречит определению стоимости трудом, поскольку именно труд, а не «стоимость труда» регулирует стоимость товаров. Это означает, что буржуазная ограниченность Д. Рикардо помешала ему применить закон стоимости для объяснения отношений труда и капитала. Между тем в соответствии с основной своей методологической предпосылкой он должен был бы считать разрешение этой проблемы одной из центральных задач своего исследования. Ведь «труд» является товаром, лежащим в самой основе капиталистических отношений производства. Однако как буржуазный экономист Д. Рикардо в данном вопросе оказывается наиболее непоследовательным, некоторые его положения теории заработной платы смыкаются с позициями вульгарной политической экономии.
Главным недостатком теории Д. Рикардо является отождествление им рабочей силы как товара с ее функцией — трудом. Тем самым он уходит от проблемы выяснения сущности и механизма капиталистической эксплуатации. «Рикардо должен был бы говорить,— писал К. Маркс,— не о труде, а о рабочей силе. А тогда и капитал был бы представлен как такие вещные условия труда, которые противостоят рабочему в качестве обособившейся самостоятельной силы, и капитал сразу же предстал бы как определенное общественное отношение. Для Рикардо же капитал является лишь «накопленным трудом» в отличие от «непосредственного труда» и берется лишь как нечто просто вещное, просто как элемент в процессе труда, из чего никак нельзя вывести отношение труда и капитала, заработной платы и прибыли»30 [Там же. С. 442].
Тем не менее Д. Рикардо довольно близко подходит к правильному количественному определению цены труда, фактически стоимости рабочей силы. Разграничивая естественную и рыночную цены труда, он считает, что под воздействием спроса и предложения естественная цена труда сводится к стоимости определенной суммы жизненных средств, необходимой не только для содержания рабочих и продолжения их рода, но и в известной мере для их развития. Следовательно, естественная цена труда — это стоимостная категория. И при таком подходе она не определяется суммой жизненных средств, необходимых рабочим. Однако и этот подход не позволяет Рикардо приблизиться к раскрытию сущности прибавочной стоимости.
По Рикардо, рыночная цена труда колеблется вокруг естественной под воздействием естественного движения рабочего населения. В случае превышения рыночной цены труда над естественной численность рабочих значительно увеличивается, возрастает предложение труда, на определенном этапе превышающее спрос на него. В силу этих обстоятельств возникает безработица, рыночная цена труда начинает падать. Ее падение продолжается до тех пор, пока не начнет сокращаться численность рабочего населения, не уменьшится предложение труда в соответствии с величиной спроса на него. При этом рыночная цена труда снижается по отношению к естественной цене. В свою очередь сокращение предложения труда приведет к новому подъему его рыночной цены до уровня естественной. Д. Рикардо писал: «Лишь после того, как лишения сократят их (рабочих.— Авт.) число или спрос на труд увеличится, рыночная цена труда поднимется до его естественной цены...» 31[Рикардо Д. Соч. Т. I. С. 86]. Отсюда видно, что величину естественной цены труда Д. Рикардо фактически сводит к физически необходимому прожиточному минимуму: уменьшение рыночной цены труда по отношению к этому минимуму приводит к лишениям, болезням и преждевременной смерти рабочих.
Таким образом, трактовка естественной цены труда у Д. Рикардо достаточно противоречива. С одной стороны, рассматривая ее структуру, он выделяет те элементы, которые явно превышают физически необходимый прожиточный минимум. С другой стороны, формулируя «естественный закон» заработной платы, регулирующим фактором которого выступает естественное движение рабочего населения, он фактически трактует данную «цену труда» как физически необходимый прожиточный минимум.
Отводя решающую роль в действии «естественного закона» заработной платы соотношению спроса на труд и его предложения, Рикардо явно отступает от своей основной методологической предпосылки — определения стоимости трудом. Характеризуя позицию Д. Риккардо по данной проблеме, К. Маркс писал: «Здесь, в одном из основных пунктов своей системы, Рикардо определяет стоимость посредством спроса и предложения, как не без злорадства замечает Сэй...»32 [Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. II. С. 442].
Тем не менее трудовая теория стоимости позволяет Д. Рикардо подойти к раскрытию экономических противоречий классов буржуазного общества. «...Рикардо,— отмечал К. Маркс,— вскрывает и формулирует экономическую противоположность классов — так, как ее показывает внутренняя связь...»33 [Там же. С. 179]. Разумеется, до конца эта проблема не могла быть решена без научной разработки проблемы прибавочной стоимости. Все же положение Рикардо о труде как единственном источнике стоимости дает верный ключ к пониманию единой и притом эксплуататорской основы всех форм доходов классов капиталистов и земельных собственников. Именно здесь находится скрытая причина того, почему представители вульгарной школы политической экономии и XIX в., и современной тоже столь ревностно выступают против трудовой теории стоимости Д. Рикардо. Они либо противопоставляют ей тот или иной вариант концепции факторов производства, либо фальсифицируют ее, поднимая на щит слабые, ненаучные или недостаточно научные положения и пытаясь поставить под удар научное ядро этой теории Д. Рикардо. Как и прежде, классовой основой самой борьбы является апология капитализма, в том числе стремление затушевать углубляющиеся антагонизмы буржуазного общества.
Опираясь на трудовую теорию стоимости, Д. Рикардо устанавливает, что заработная плата и прибыль, а также прибыль и земельная рента находятся в обратно пропорциональной зависимости. Он, в частности, пишет: «Какая доля продукта уплачивается в форме заработной платы — вопрос в высшей степени важный при изучении прибыли. Ибо нужно сейчас же заметить, что последняя будет высока или низка в той же самой пропорции, в какой будет низка или высока заработная плата» 34 [Рикардо Д. Соч. Т. I. С. 46].
Большой интерес представляет основанная на данном положении Д. Рикардо его концепция динамики доходов классов буржуазного общества. По Рикардо, с развитием этого общества экономические противоречия классов имеют тенденцию усиливаться. Д. Рикардо считал, что с ростом численности населения~общество вынуждено будет переходить к обработке все более худших участков земли. По этой причине стоимость сельскохозяйственных товаров будет возрастать, а вместе с ней будет увеличиваться рента. Отсюда денежная заработная плата будет иметь тенденцию к росту, в то время как реальная — через различного рода колебания — будет стремиться остаться неизменной. Следовательно, по мере роста богатства общества относительное положение лиц наемного труда будет ухудшаться. Что же касается прибыли, то она, по Рикардо, будет иметь тенденцию к уменьшению в силу роста ренты. В итоге получается, что с развитием буржуазного общества экономические противоречия между классами будут обостряться и вместе с тем (в результате падения прибыли, отождествляемой в данном случае Рикардо с нормой прибыли) будет ослабевать внутренний стимул развития капиталистического производства.
Разумеется, Д. Рикардо далек от раскрытия подлинного антагонизма интересов труда и капитала, его неустранимости в рамках капитализма и исторически преходящего характера капиталистического строя. Тем не менее в концепции динамики доходов у Рикардо намечается понимание внутренней противоречивости капиталистической экономики, подрывающей ее собственные движущие силы, что невольно подводило к заключению об исторической природе капитализма. Как отмечал К. Маркс, Рикардо, «предполагая абсолютное господство свободной конкуренции... фактически, помимо своей воли, признал историческую природу капитала и ограниченный характер свободной конкуренции» 35[Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 46. Ч. II. С. 155].
***
Учение Д. Рикардо оказало огромное воздействие на всю экономическую мысль. В той или иной форме оно ощущается и в наши дни. Если буржуазные экономисты свои главные усилия направляют на вульгаризацию теории Рикардо, на ее приспособление к стоящим перед ними задачам апологии капитализма, то пролетарская экономическая мысль — сначала в лице социалистов-утопистов рикардианцев, а затем и марксизма — выступает подлинной наследницей научных достижений его теории, стремится поставить их на службу интересам освобождения пролетариата от капиталистической эксплуатации.
Давид Рикардо явился завершителем научной буржуазной политической экономии именно потому, что раскрытые им научные истины в условиях обострения классовых антагонизмов буржуазного строя все в большей степени становились социально опасными для политических и экономических позиций господствующего класса. По этой причине после Рикардо складывается сложная, противоречивая картина кризисной эволюции буржуазной политической экономии.
Классическая школа как достаточно целостная теоретическая система прекращает свое развитие. Однако кризисные процессы в буржуазной политической экономии затушевывались тем обстоятельством, что научная мысль в ее рамках некоторое время (примерно до середины XIX в.) продолжала развиваться, но это касалось лишь отдельных, частных, хотя и нередко весьма важных проблем. Представители классической школы послерикардианского периода (Дж. Рамсей, А. Шербюлье, Р. Джонс) приблизились к разграничению постоянного и переменного капитала, правильному пониманию структуры стоимости товара, природы прибавочной стоимости, неизбежности относительного ухудшения положения рабочего класса с накоплением капитала, более того, к выявлению исторически преходящего характера капиталистических отношений. Отмечая, что Дж. Рамсей «объявляет наемный труд, а следовательно, и капитал — ту социальную форму, которую средства воспроизводства получают на основе наемного труда,— чем-то несущественным и вызванным лишь бедностью основной массы народа», К. Маркс делает вывод о том, что здесь «сама политическая экономия, на основании своего анализа, объявляет капиталистическую форму производства, а потому и капитал, не абсолютным, а лишь «случайным», историческим условием производства» 36 [Там же. Т. 26. Ч. III. С. 339].
Вместе с тем все более определяющую роль играют процессы разложения экономической теории Д. Рикардо и ее постепенной смены вульгарной политической экономией. Отталкиваясь от противоречий экономической теории Рикардо, которые он оказался не в состоянии разрешить, буржуазные экономисты, выступавшие под флагом защиты рикардианства (Р. Торренс, Дж. Милль, Мак-Куллох и др.), фактически выхолащивали из его теории одно научное положение за другим.
Принципиально иной является судьба научного наследия Давида Рикардо в трудах представителей пролетарской политической экономии. Уже первые попытки представителей утопического социализма опереться на научные положения Рикардо свидетельствовали о стремлении изменить социальную направленность разработанной им теории, поставить ее на службу интересам эксплуатируемых масс и социального прогресса, в известной мере и развить ее 37 [См. там же. С. 246].
Подлинным наследником научных ценностей учения Давида Рикардо стало экономическое учение марксизма. Опираясь на научные достижения своих предшественников, прежде всего Д. Рикардо, К. Маркс создал подлинно научную экономическую теорию.
Глава 3
ЗАВЕРШЕНИЕ СОЗДАНИЯ КЛАССИЧЕСКОЙ БУРЖУАЗНОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭКОНОМИИ КАК НАУЧНОЙ СИСТЕМЫ
1. Роль А. Смита.
Весь период развития политической экономии до А. Смита К. Маркс характеризует как период исканий истинного источника богатства. Политическая экономия развивалась как наука о богатстве. И хотя субъективные исследования концентрировались вокруг проблемы богатства вообще, фактически все дороги вели к богатству в его буржуазной форме. На этой позиции стоял и Смит. В центре его внимания также находилось богатство буржуазного общества, его природа и причины.
То, что именно разделение труда Смит принял в качестве исходного пункта своей экономической системы, имеет глубокий смысл. Если труд является единственным источником богатства, т. е. создаваемых в обществе продуктов, то причинами роста богатства могут быть или увеличение количества труда, занятого в производстве, или же — и это главное — повышение его производительности. Решающий фактор производительности Смит видел в разделении труда. Значение разделения труда как производительной силы хорошо понимал еще У. Петти. «Действительный труд,— писал К. Маркс,— он с самого начала рассматривает во всем его общественном целом как разделение труда...» Он и «раскрыл значение разделения труда... в более обширном плане, чем Адам Смит» 1 [Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 13. С. 39]. Смит, таким образом, не был оригинален. До него Тюрго, как уже отмечалось, положил разделение труда (правда, в земледелии) в основание своей системы.
Разделение труда есть общее основание товарного производства и обмена, их предпосылка. Исследование капиталистического производства имеет, стало быть, разделение труда в качестве обязательного условия. Только при наличии этого условия могут быть выяснены и специфика общественного труда в товарном хозяйстве, и та форма, которую принимает в нем овеществленный труд,— форма стоимости, форма товара, являющаяся, как показал К. Маркс, элементарной формой богатства в буржуазном обществе. Но А. Смит, начиная свое исследование с разделения труда, не берет его в качестве предпосылки. Руководствуясь неверным взглядом, будто буржуазный строй — идеальная форма производства, Смит стихийно приходит к разделению труда в том качестве, которое свойственно ему в условиях простого товарного хозяйства. А оно неразрывно связано с товарным обменом.
Как было показано в первой главе, Смит исходит из того, что человеку от природы присуща естественная склонность к обмену, а реализуется она благодаря разделению труда. Он рассуждает по такой схеме: склонность к обмену — разделение труда — обмен. Обмен опять-таки определяет степень разделения труда. Поэтому разделение труда, открывающее систему Смита, это не общее основание товарного хозяйства, а разделение труда в социально обусловленной форме, т. е. фактически простое товарное хозяйство, или, как он говорит, «трудовой и торговый союз». Товарный обмен затруднен без денег, поэтому появляются деньги — «орудие торговли». Таким образом, из неверной методологической посылки (идеализация буржуазного строя) стихийно рождается верная догадка, что капиталистическое производство, которое Смит рассматривает как единственный источник богатства, надо исследовать прежде всего как товарное производство с органически присущим ему товарным обменом и деньгами — орудием этого обмена. Такое представление о капиталистическом хозяйстве — это, конечно, абстракция, простейшая, элементарная форма, далеко не исчерпывающая его содержание в целом. Но это — научная абстракция, позволяющая Смиту нащупать ту «сферу» в сложном механизме капиталистического способа производства, в которой можно путем анализа найти действительное основание, общий принцип экономической системы капитализма — стоимость (по Смиту, меновую стоимость).
К стоимости А. Смит подходит в конце четвертой главы первой книги своего труда, посвященной деньгам. Но фактически стоимость становится центральной осью всего сочинения. Весь предшествующий анализ Смиту необходим для того, чтобы подойти к стоимости и дать знаменитое определение: «...труд представляет собой действительное мерило меновой стоимости всех товаров» 2 [Смит А. Указ. соч. С. 38]. В этом пункте заканчивается закладка фундамента здания смитовской экономической системы. Понятие стоимости (цены) служит в ней тем общим родовым признаком экономических явлений, по которому они вовлекаются в круг исследуемых объектов, в предмет политической экономии капиталистического способа производства.
С методологической точки зрения Смит в общем, если рассматривать структуру всей его системы, шел путем, который К. Маркс назвал «правильным в научном отношении»: восхождения от абстрактного к конкретному, от простого к сложному, от единичного к целому. Это хорошо заметно в строении его системы в пяти книгах «Исследования».
Насколько удачно составил Смит композицию своей системы, можно заключить из того плана, который набросал К. Маркс в предисловии «К критике политической экономии»: «Я рассматриваю систему буржуазной экономики в следующем порядке: капитал, земельная собственность, наемный труд, государство, внешняя торговля, мировой рынок. Под первыми тремя рубриками я исследую экономические условия жизни трех больших классов, на которые распадается современное буржуазное общество; взаимная связь трех других рубрик очевидна» 3 [Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 13. С. 5]. А если учесть, что анализ капитала К.. Маркс начинает с товара и денег, то связь между этой схемой и структурой «Исследования» Смита очевидна. Научные элементы системы Смита получили у Маркса дальнейшее развитие.
Возможность разработки Смитом научной системы вытекала из принятой им методологии. Смит порвал с методом одностороннего анализа. Опираясь на философию Юма и Локка, Смит наряду с анализом и индукцией широко использовал синтез и дедукцию. Учение Локка и Юма имело для системы Смита и положительное, и отрицательное значение. Их дуализм и противоречивость в теории познания были воспроизведены и в системе Смита.
Адам Смит начинает свое исследование, руководствуясь заранее определенным методологическим положением, и идет дальше дедуктивным путем: выведения новых положений на основе ранее сформулированных, постепенно переходя в общем от простого к более сложному и, наконец, к целому. Такой подход позволил Смиту обосновать главный принцип его системы — положение о том, что труд вообще является источником всякого богатства.
Методологическая предпосылка, которой руководствуется Смит и которая лежит в основе его дедукции, обусловлена его позицией идеолога буржуазного общества. Для Смита буржуазный строй — лучший в мире, соответствующий истинной, естественной природе человека. На деле это была «природа» определенной социально-экономической фигуры — товаропроизводителя, хотя буржуазным идеологам, начиная с французских просветителей XVIII в., представляется, будто это человек вообще, существующий с незапамятных времен, а не представитель буржуазного общества.
Как отмечалось в первой главе, Смит исходит из «природы» буржуа, частного собственника и объявляет его действительную черту — эгоизм — присущей человеку вообще. Из эгоизма вытекает склонность к обмену, якобы врожденная у человека. Чтобы реализовать эту склонность, необходим обмен, а чтобы осуществлялся обмен, необходимы деньги. Здесь всюду дедукция. На ней покоится и определение стоимости трудом, которое выводится из разделения труда и обмена как причины и средства увеличения богатства 4 [См.: Смит А. Указ. соч. С. 308].
Однако методологическая посылка, на основе которой Смит дедуктивно пришел к определению стоимости трудом, с самого начала таила в себе изъяны. Они сказались затем и на положительных выводах Смита, и в целом на его дедуктивной системе.
Ограниченность буржуазного кругозора не позволила Смиту уловить и выделить специфику буржуазного богатства, а потому и специфику труда, создающего стоимость. Поскольку буржуазное богатство — это богатство вообще, различия между тем и другим не замечаются. Богатство вообще есть совокупность потребительных стоимостей. По словам Маркса, «потребительные стоимости образуют вещественное содержание богатства, какова бы ни была его общественная форма» 5 [Маркс К, Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 44]. Для Смита же это специфическая форма буржуазного богатства. Он не видел, что такой формой буржуазного богатства является товарная форма, суть которой выражается не потребительной стоимостью, а стоимостью. Отсюда следовало дальнейшее смешение разных явлений. Не различая товарную и натуральную форму богатства, Смит объявляет труд единственным источником потребительной стоимости, а это уже неверно.
Смешав источники потребительной стоимости и стоимости, Смит, естественно, не мог разглядеть и двойственного характера труда, создающего товар. Для того чтобы труд стал производить стоимость, необходимо, по его мнению, разделение труда. Однако он не видит, что разделение труда возможно и без товарного обмена, а стало быть, и при отсутствии товарной, стоимостной формы продуктов труда. Тем самым специфически общественную определенность труда, создающего стоимость, Смит растворял в общеисторическом понятии труда вообще. А отсюда неизбежное игнорирование различия между потребительной стоимостью и стоимостью, хотя сам Смит это различие и провозглашал. Волей-неволей он отходит от предмета политической экономии, ибо, по словам Маркса, «потребительная стоимость как потребительная стоимость, находится вне круга вопросов, рассматриваемых политической экономией. К области последней потребительная стоимость относится только лишь тогда, когда она сама выступает как определенность формы» 6 [Там же. Т. 13. С. 14]. То же наблюдается у Смита и при анализе разделения труда, когда он снимает различия между разделением труда внутри мастерской и в обществе в целом.
Все это накладывает отпечаток на его систему, создает в ней ряд слабых мест, делает искусственными переходы от одних категорий к другим. Деньги есть самостоятельное бытие стоимости, но Смит выводит их не из товара, не из движения стоимости. Напротив, стоимость появляется у него после анализа денег и рассматривается как результат разделения труда вообще, т. е. условий, которые имеют место при всякой общественной форме.
Система Смита внутренне противоречива. Следуя Локку и Юму, он не мог найти подлинного единства дедукции и индукции, синтеза и анализа.
А. Смит постоянно находится в кругу противоречий, не зная, в каком направлении искать выход. Как теоретик, он стремится проникнуть в сущность явлений и для этого использует дедукцию. Однако к тем же явлениям он подходит со стороны их внешней видимости, старается объяснить их индуктивным путем. Но между сущностью и видимостью явлений имеется качественное различие. Его-то и не может преодолеть Смит.
Противоречивость взглядов Смита нагляднее всего проступает в трактовке стоимости — общего принципа экономической системы. Смит, как было показано, дает три разных, противоречащих друг другу определения стоимости: 1) стоимость есть затрата труда на производство товара, 2) стоимость определяется трудом, покупаемым на товар, 3) стоимость слагается из доходов — заработной платы, прибыли и ренты. Первое — научное определение стоимости — является результатом проникновения во внутренние связи производства, второе и третье — следствие обобщения внешних фактов. Такое противоречивое основополагающее начало экономической системы не могло выполнить своей функции связующего элемента. Тем не менее оно отвечало методологическим задачам, стоявшим перед Смитом. Смит не замечал противоречия между своими первым и вторым определениями стоимости. Но сказать, что он вообще не замечал противоречий, в тиски которых он попал, на наш взгляд, было бы неточно. Противоречие между первым и третьим определениями стоимости Смит, конечно, чувствовал, чем и объясняется его отказ от трудовой теории стоимости применительно к развитому капиталистическому хозяйству.
Противоречивость исходного принципа системы Смита предопределила противоречивость и всей его системы. Отказ Смита от первоначально принятого определения стоимости трудом вызван тем, что это определение пришло в конфликт с фактами реальной действительности. В развитом капиталистическом хозяйстве (а к нему во времена Смита уже начался переход) трудовая стоимость действительно непосредственно не управляет движением рыночных цен. На этой стадии типичная рыночная цена обеспечивает покрытие издержек производства, в том числе расходов на заработную плату, и получение средней прибыли на капитал. Но Смит не смог устоять на позициях трудовой теории стоимости. Перед ним возникла альтернатива: или трудовая теория стоимости истинна — и тогда фактами надо пренебречь, или трудовая теория стоимости ложна — и тогда надо от нее отказаться. Верх взяло второе. Приверженность к локковской и юмовской индукции сделала и здесь свое дело, перевесив чашу весов на свою сторону. Индукция возобладала над дедукцией.
Возможно ли было иное, третье решение проблемы? Да, возможно. Но не с позиции метафизической формальной логики, которой руководствовались и А. Смит, и Д. Рикардо. Выход был на путях диалектической логики. Но он еще не был подготовлен историей.
В поисках основы движения цен А. Смит шел как бы двояким путем: со стороны явлений цены (индукция) и со стороны их сущности (дедукция). Но это кажущееся встречное движение мысли не могло привести к одному согласованному с обеих точек зрения результату, во-первых, потому, что между сущностью и явлением нет тождества, они качественно различны, во-вторых, потому, что при капитализме стоимость и рыночная цена, как показал К. Маркс, опосредованы ценой производства — превращенной формой стоимости. Без того, чтобы вывести цену производства из стоимости, невозможно установить связь между стоимостью и ценой. Но цену производства нельзя вывести из стоимости путем обычной формально-логической дедукции, путем силлогизма, так как здесь имеется качественное превращение одного в другое, требующее учета новых, дополнительных условий. Цену производства надо развить из стоимости. В то же время цену производства нельзя найти путем анализа, путем обобщения, как некое формально-логическое общее, присущее всем явлениям рыночной цены. Можно, конечно, установить какой-то функциональный эмпирический закон среднего уровня рыночных цен, но от этого среднего уровня цен нельзя подойти к его основе — превращенной форме стоимости, не начиная со стоимости. В этом суть. Поэтому применение Смитом и индукции, и дедукции не спасает положения, поскольку это делается метафизически. Не нашел решения данной проблемы и Давид Рикардо.
2. Экономическая система Д. Риккардо.
Экономическая система Давида Рикардо — завершителя английской классической буржуазной политической экономии — в отличие от системы Смита характеризуется гораздо большей цельностью, логической стройностью, последовательностью. Речь идет не о внешнем ее оформлении. Со стороны своей внешней формы система Рикардо во многом уступает Смиту и даже Тюрго * [Из 32 глав произведения Рикардо «Начала политической экономии и налогового обложения» его теория, как отмечал К. Маркс, содержится в первых шести главах. Остальные главы, за исключением раздела о деньгах, состоят «из практических применений, разъяснений и дополнений».Эти главы следующие: I. «О стоимости», II. «О ренте», III. «О ренте с рудников», IV. «О естественной и рыночной цене», V. «О заработной плате», VI. «О прибыли». Как видим, ренту Д. Рикардо рассматривает до цены и до заработной платы и прибыли. Кроме того, за исключением теории ренты, Рикардо рассматривает все вопросы шести глав уже в первой]. Но за композиционной несообразностью книги Рикардо скрывается строгий монизм, глубокое единство, пронизанное одним общим принципом. Во второй главе было показано, что вся система Рикардо покоится на принципе определения стоимости трудом. С него Рикардо начинает изложение системы, с ним согласует все ее части, достигая тем самым «единства многообразия», т. е. конкретного изображения всей системы капиталистических производственных отношений в целом.
Когда говорят, что метод Рикардо есть метод современных ему естественных наук 7 [См.: Розенберг Д. История политической экономии. М., 1934. Ч. I. С.251], то это надо понимать, на наш взгляд, с известными оговорками. И дело вовсе не в том, что в политической экономии этот метод применяется иначе, без обращения к эксперименту. Рикардо, положив в основание своей системы и неукоснительно проведя сквозь строй ее категорий трудовую стоимость, применяет дедукцию. Он всюду стремится показать, что различные экономические категории буржуазного общества — заработная плата, прибыль, рента — не что иное, как выражения стоимости. Рикардо хочет вывести их из стоимости, теоретически развить их как формы проявления стоимости.
Как завершитель английской классической политической экономии, Рикардо, конечно, является и завершителем в разработке ее метода. Но в методологии он шел по линии преодоления той приверженности эмпиризму, которая имела место у его предшественников. Рикардо развил дальше применение дедукции и синтеза, не отказавшись в то же время от индукции и анализа.
Если говорить о связи Рикардо с современной ему философией (с точки зрения положительного влияния на разработку его системы), то на его метод оказали влияние те новые идеи, которые несли в философию Гоббс и Декарт, идеи, связанные с развитием математики и распространением ее в сфере собственно естествознания. Речь идет не о том, что Рикардо применил в политической экономии математические методы исследования. Рикардо использовал метод построения математических систем для разработки своей системы.
В математике дедукция наиболее яркое выражение получает в так называемом аксиоматическом методе. Суть его состоит в том, что в основание системы кладутся принимаемые без доказательства аксиомы и постулаты, а из них по определенным правилам выводятся остальные понятия. Соответственно этому все элементы системы определяются через предыдущие понятия, а в конечном счете через первичные, основополагающие элементы.
До Рикардо в философии аксиоматический (дедуктивный) метод пытался применить известный голландский философ Б. Спиноза. Спиноза, как известно, отстаивал точку зрения первичности «субстанции» (приводы), которая является причиной самой себя и из которой должно выведено все богатство реального мира. Поэтому некоторые исследователи-философы не без основания говорят о близости Рикардо (имея в виду его дедуктивный метод) и Спинозы.
Откуда же Рикардо «взял» начало своей системы? Как он обосновал определение стоимости трудом и почему именно это определение он положил в основание своей системы?
Рикардо особенно не утруждал себя доказательствами правильности определения стоимости трудом. Он опирался на два момента. Во-первых, на тот очевидный, практический и исторический факт, что «подавляющее большинство всех благ, являющихся предметом желаний, доставляется трудом. Количество их может быть увеличиваемо... в почти неограниченном размере, если только мы расположены затратить необходимый для этого труд» 8 [Рикардо Д. Соч. Т. I. С. 34]. Те блага, которые даны непосредственной природой и в создании которых труд не принимал участия, не имеют и стоимости, определяемой трудом. Выпадает (как исключение) из сферы такого определения и часть редких товаров. Из трудового происхождения товаров (а что это так, говорит опыт, практика) вытекает и правило их обмена в соответствии с количеством затраченного на их производство труда, т. е. в соответствии с их стоимостью. Это правило не вызывает у Д. Рикардо никакого сомнения. На ранних ступенях общественного развития стоимости товаров зависели от количества труда, затраченного только на их производство. На более поздних ступенях к этим затратам труда присоединяются затраты на производство потребленных средств производства, затраты «капитала». Сумма всех трудовых затрат на производство товара определяет его стоимость.
Во-вторых, трудовую теорию стоимости Д. Рикардо воспринял у своих предшественников как неоспоримо правильную. В ней содержалась квинтэссенция более чем двухсотлетнего опыта политической экономии, которая стихийно, ощупью, отвечая на запросы общественного развития, постепенно выработала определение стоимости трудом. Д. Рикардо оказался преемником этого научного наследства.
Указанные два момента говорят вместе с тем о том, что дедукция в системе Рикардо не была априорной, надуманной, лишь плодом творчества его ума. В конечном счете она опиралась на практический опыт в широком смысле этого слова, была действительно разумной и реальной. Определение стоимости трудом выглядит в системе Рикардо как аксиома, на основе которой, по примеру математических систем, выводятся все остальные положения. Но это и на самом деле аксиома научной политэкономической системы буржуазного общества, обобщающая история его экономического развития.
Приняв стоимость в качестве основополагающей категории своей системы и поставив перед собой в общем правильную задачу — вывести остальные экономические категории из этой основы, Д. Рикардо, однако, пошел дальше неверным путем и решил эту задачу метафизически. Здесь он не смог преодолеть недостатки философского метода Бэкона, Гоббса, Локка. Отсюда все слабые места его системы. По учению этих мыслителей, «общее» ничего большего, чем «единичное», не выражает, оно слагается из элементов единичного. У них общее, стало быть, непосредственно разлагается на отдельные элементы, имеющие достоинство единичного, отдельного. Такое понимание взаимоотношения общего и отдельного привело еще Смита к отождествлению прибавочной стоимости с прибылью, а отсюда и к конфликту между трудовой стоимостью и конкретным ценообразованием на основе средней прибыли и цены производства. «Эта ошибка,— отмечает К. Маркс,— сохраняется у Рикардо и у всех последующих экономистов. Отсюда (в более резкой форме это имеет место у Рикардо, у которого основной закон стоимости проводится с большим систематическим единством и последовательностью, а потому у него резче выступают также непоследовательности и противоречия) возникает ряд непоследовательностей, неразрешенных противоречий и бессмыслиц...» 9 [Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. I. С 64].
Суть дела состоит в том, что для Рикардо (как и для Смита) стоимость с логической точки зрения есть нечто общее, объединяющее конкретные формы буржуазной экономики в один род. Поэтому главная задача заключается прежде всего в том, чтобы «согласовать» их, свести к единству. Классическая политическая экономия, подчеркивал К. Маркс, «интересуется не тем, чтобы генетически вывести различные формы, а тем, чтобы свести их посредством анализа к их единству, так как она исходит из них как из данных ей предпосылок» 10 [Там же. Ч. III. С. 526].
В этом и сказывается приверженность к односторонне аналитическому и индуктивному методу, от которой до конца не отказался Рикардо. Пользуясь этим методом, Смит представил стоимость как результат сложения заработной платы, прибыли и ренты. Рикардо же доказывал, что стоимость не слагается из этих элементов, а разлагается на них. Тем самым признавалась первичность стоимости по отношению к данным формам распределения. В этом, между прочим, проявляется его существенное отличие от Смита. На это обратил серьезное внимание К. Маркс. Рикардо хочет идти от стоимости к заработной плате, прибыли и ренте, а не наоборот. Но, намереваясь идти дедуктивным путем, от общего к частному, вывести остальные категории из стоимости, он тем не менее исходное общее понимает так же, как и Смит. При этом Рикардо трактует стоимость как нечто, к чему чисто логическим способом абстрагирования сводятся все эти конкретные формы.
Когда Рикардо исследует стоимость, он сразу же рассматривает ее как общий элемент форм, составляющих ее части. «В том-то и состоит как раз ошибка Рикардо,— подчеркивал К. Маркс,— что он в своей первой главе о стоимости все возможные категории, которые еще должны быть выведены, предполагает данными, чтобы доказать их адекватность закону стоимости» 11 [Там же. Т. 32. С. 461].
В силу своего метода Рикардо попадает в порочный круг: категория стоимости есть обобщение конкретных экономических форм, которые в свою очередь выводятся из стоимости. Пытаясь выйти из этого круга, Рикардо приводит свою систему в конфликт с реальной действительностью.
Поскольку Рикардо непосредственно выводит конкретные формы из стоимости, он искусственно снимает действительное противоречие между законом стоимости и этими формами, например, между стоимостью и прибылью. В системе противоречия нет. Но, минуя промежуточные формы, связывающие конкретную практику с законом стоимости, Рикардо сделал свою систему несостоятельной. Стоимость перестает объяснять цену и прибыль.
Развить трудовую теорию стоимости, развить основу, на которой покоится вся экономическая система капитализма,— стоимость было сверх возможностей Рикардо. Для этого надо было стать на точку зрения историзма и рассмотреть буржуазный способ производства как исторически развивающийся общественный организм. Рикардо защищал интересы развития производительных сил, подъема производительности человеческого труда. Для него это был высший критерий общественного прогресса. Мысль Рикардо верна, но он ее абсолютизировал. И именно поэтому буржуазный экономический строй он идеализировал и увековечивал. Экономические категории этого способа производства для Рикардо неизменны. Точка зрения их развития органически чужда Рикардо. В этом отношении он более последователен и менее историчен, чем А. Смит, который все же почувствовал модификацию закона стоимости при капитализме. Не было и метода, который позволял бы рассмотреть экономические категории в их историческом развитии. Формальная логика и метафизика были не способны отразить исторический процесс.
Суть противоречия системы Рикардо в том и состоит, что свойственный ей логический монизм (трудовая теория стоимости) оказался несовместимым с действительным историческим развитием. Экономическая теория Д. Рикардо дает нам пример того, что система конфликтует с реальностью, если восхождение от абстрактного к конкретному, дедукция осуществляются метафизически, на основе принципов формальной логики.
Разрешить противоречие между монизмом и историзмом оказалась способной только экономическая система К. Маркса, построенная путем диалектического восхождения от абстрактного к конкретному.
Глава 4
СИСМОНДИ КАК ПРЕДСТАВИТЕЛЬ КЛАССИЧЕСКОЙ БУРЖУАЗНОЙ ПОЛИТЭКОНОМИИ И МЕЛКОБУРЖУАЗНЫЙ КРИТИК КАПИТАЛИЗМА.
В период завершения научного этапа буржуазной политической экономии началось формирование мелкобуржуазного направления в экономической мысли Западной Европы, названное В. И. Лениным экономическим романтизмом. Основателем этого направления был Жан Шарль Леонар Симонд де Сисмонди (1773—1842). Уроженец французской части Швейцарии, он принадлежал к французским экономистам.Его взгляды представляют своеобразное сочетание мелкобуржуазного романтизма с научными экономическими идеями классической школы. «Если в лице Рикардо политическая экономия беспощадно делает свои конечные выводы и этим завершается, то Сисмонди,— писал Маркс,— дополняет этот итог, представляя на себе самом ее сомнения» 1[Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 13. С. 47].
Симонд де Сисмонди родился в семье протестантского пастора в родовом имении Шатлен на берегу Женевского озера. Среднее образование он получил в основанной еще Кальвином протестантской коллегии. Поступив затем в университет, Сисмонди вынужден был оставить его в связи с серьезными материальными затруднениями своего отца и поступить на службу в лионский банкирский дом. Начавшееся в Лионе революционное движение, перекинувшееся затем из Франции на другие европейские страны, вынудило Сисмонди, спасаясь от революции, переехать из Франции в Швейцарию, а затем в Англию и Италию. В 1800 г. он возвратился на родину и получил место секретаря Торговой камеры в Женеве. Сисмонди не прерывает постоянных научных изысканий в области экономики и истории. Он оставил огромное литературное наследие. В 1801 г. вышла его работа «Картина сельского хозяйства Тоскании», в 1803 г.— «О коммерческом богатстве, или Принципах политической экономии в их применении к торговому законодательству», в которой Сисмонди почти полностью воспроизводит идеи Смита. В 1807 г. была опубликована «История итальянских республик» в двух томах. В 1818 г. он подготовил статью для Эдинбургской энциклопедии «Политическая экономия». Но громкую известность Сисмонди принес его основной труд — «Новые начала политической экономии, или О богатстве в его отношении к народонаселению» (1819). Далее были изданы «Этюды по политической экономии» (1837) и фундаментальные исторические работы: «История французов», «История падения Римской империи», «История возрождения свободы Италии».
В эпоху промышленного переворота, когда формировались идеи Сисмонди, обнаружилась экономическая несостоятельность ремесленного производства. Победа капитализма над феодализмом была и победой крупного производства над мелким. В. И. Ленин отмечал, что «отличительной чертой той эпохи, когда писал Сисмонди, было быстрое развитие обмена (денежного хозяйства — по современной терминологии), особенно резко сказавшееся после уничтожения остатков феодализма французской революцией. Сисмонди, не обинуясь, осуждал это развитие и усиление обмена, нападал на «роковую конкуренцию», призывая «правительство защищать население от последствий конкуренции...» и т. п.» 2[Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 2. С. 202]. Симонд де Сисмонди, критикуя капитализм с позиции экономического романтизма, мечтал о задержке его развития и возврате к мелкотоварному производству. Но к этому выводу он пришел не сразу.
В развитии социально-экономических взглядов Сисмонди можно выделить два периода. Вначале Сисмонди был правоверным смитианцем. В работе «О коммерческом богатстве» он добросовестно пропагандировал идеи А. Смита, выступал за свободу конкуренции и свободную игру личных интересов. Наблюдая с мелкобуржуазных позиций ломку старых, укоренившихся отношений, экономическим базисом которых было мелкое производство, Сисмонди не мог понять значения этой ломки. «Понятно,— писал В. И. Ленин,— что он прежде всего и больше всего желал, приглашал, взывал, требовал «прекратить ломку»» 3 [Там же. С. 232].
В основном своем труде «Новые начала политической экономии» он уже резко осуждает свободную конкуренцию, в которой видит корень всех зол. Не экономическая свобода, а государственное вмешательство стало требованием Сисмонди. Осуждая режим свободной конкуренции, он не жалеет красок для описания противоречий капитализма, но противопоставляет фабричному производству и фермерскому хозяйству цеховой строй ремесленников и патриархальное крестьянское хозяйство. «Он метко критикует противоречия буржуазного производства, но он их не понимает, а потому не понимает и процесса их разрешения»4 [Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. III. С. 52],— подчеркивал К. Маркс. По словам В. И. Ленина, Сисмонди ограничился «сентиментальной критикой капитализма с точки зрения мелкого буржуа» 5 [Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 2. С. 192]. Хотя противоречия капитализма Сисмонди трактовал с мелкобуржуазных позиций, сама постановка проблем противоречий капитализма и их социальных последствий была значительным шагом вперед в развитии экономической мысли, серьезным вкладом в политическую экономию. С тех пор критика капитализма стала важным разделом политической экономии.
1. Предмет и метод политической экономии.
В «Новых началах политической экономии» Сисмонди дает новое по сравнению со Смитом и Рикардо определение этой науки. «Материальное благосостояние людей,— писал он,— поскольку оно зависит от государства, составляет предмет политической экономии» 6 [Сисмонди С. Новые начала политической экономии. Т. 1. М., 1936. С.148]. В отличие от английских классиков буржуазной политической экономии, которые рассматривали хозяйственные процессы как естественные, Сисмонди считал, что эти процессы должны быть направляемы государством. Он смешивал политическую экономию с экономической политикой, объявляя ее задачей изучение того, как государство должно руководить производством, обращением и распределением богатства. Сисмонди считал политэкономию «нравственной» наукой, которая имеет дело с человеческой природой, а не с экономическими отношениями, она приведет к цели лишь тогда, когда приняты во внимание чувства, потребности и страсти людей. «Мы называем политической экономией управление народным богатством» 7 [Там же. С. 150],— писал Сисмонди. Определяя таким образом предмет политэкономии, Сисмонди игнорирует изучение объективных экономических явлений, закономерностей экономического развития общества. Вместо анализа общественных классовых явлений он говорит о человеке вообще, «которому принадлежит богатство и который должен им пользоваться». Этот абстрактный человек является у Сисмонди не кем иным, как идеализированным мелким буржуа.
Определяя «по-иному» предмет политэкономии, Сисмонди выступил против метода Смита и Рикардо, упрекая их в том, что они абстрагируют богатство от человека, в то время как цель богатства — удовлетворение его потребностей. Из этого он делает вывод, что английские классики отрывают производство от потребления. Но сам Сисмонди критикует метод «абстракции» классиков с субъективных позиций, ибо идеализированный мелкий буржуа, о благе которого печется Сисмонди, существует только в его воображении. За исходный пункт исследования он берет производство и потребление изолированного человека — Робинзона. Внося субъективизм в исследование экономических явлений, Сисмонди лишил свой метод сильных сторон, которые присущи абстракциям английских классиков. Смит и Рикардо, как отмечал Маркс, абстрактно изучали сущее, а Сисмонди абстрактно осуждал сущее, противопоставляя ему должное. Основу исторического процесса он видел не в производственных отношениях, а в моральных идеалах «справедливости», в которые вкладывалось мелкобуржуазное содержание. Именно классовая позиция определила как недостатки, так и положительные черты методологии Сисмонди. Рассматривая капитализм по отношению к мелкому товарному производству, он анализировал его противоречия как противоречия развития. Маркс отмечал, что в «Новых началах политической экономии» Сисмонди есть смутная догадка, что «буржуазные формы являются лишь преходящими и полными противоречий формами» 8 [Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. III. С. 52].
Теории стоимости, капитала и доходов Симонда де Сисмонди в истории экономических учений занимают своеобразное положение. В его экономических воззрениях видное место принадлежит трудовой теории стоимости, которая характеризует его как представителя классической буржуазной политической экономии. Вслед за Смитом и Рикардо Сисмонди определяет стоимость товара трудом. Он заявляет о том, что «труд является единственным источником богатства» 9 [Сисмонди С. Указ. соч. Т. 1. С. 149]. У Сисмонди, как и у его предшественников, не было учения о субстанции стоимости, учения о двойственном характере труда, заключенного в товаре. Однако в отличие от Смита и Рикардо при определении величины стоимости он обратил внимание на противоречие между потребительной стоимостью и стоимостью. Решая проблему величины стоимости, он подчеркивал, что при капитализме эта величина сводится к необходимому времени, которое характеризовал как время, затраченное при средних условиях.
Деньги Сисмонди правильно трактовал как необходимый продукт развития товарно-денежных отношений и считал, что, являясь продуктом труда, они имеют свою внутреннюю стоимость. Сисмонди в отличие от Рикардо видел разницу между бумажными и кредитными деньгами. У него есть замечания об обесценении бумажных денег и характеристика инфляции как результата переполнения сферы обращения излишними бумажными деньгами. Однако происхождения денег, их истинной сущности и функций он так и не понял, рассматривая деньги лишь как средство облегчения обмена.
Существенный вклад Сисмонди внес в разработку теории» прибыли. Он более четко определяет прибыль как доход капиталиста, представляющий собой вычет из продукта труда рабочего. Сисмонди прямо говорит об ограблении рабочего при капитализме, подчеркивая эксплуататорскую природу прибыли. Прибыль предпринимателя является, по мнению Сисмонди, не чем иным, как ограблением используемых им рабочих. Автор «Новых начал политической экономии» выражал сомнения в реальности средней нормы прибыли, правомерности поисков ее закона. Это отражало его трактовку капитализма с точки зрения отсталых экономических условий.
Сисмонди требует четкого разграничения понятий капитала и дохода. Вслед за Смитом он определяет капитал как производственный запас, как часть богатства, приносящую прибыль. Он правильно утверждал, что труд рабочих превратился в капитал для их хозяев. Однако социальную эксплуататорскую природу капитала он не выяснил. Нужно отметить противоречивость трактовки категории капитала у Сисмонди. У него преобладает понимание капитала как «вещи, пребывающей в покое». Он сбивался иногда на позицию Сэя, рассматривая капитал как фактор производства и отождествляя его со средствами производства 10 [См. там же. С. 183, 184], а накопление капитала связывая с добродетелями капиталистов, их бережливостью. Исходя из такой характеристики капитала, Сисмонди давал другое определение прибыли: он сводил ее то к результату производительности самого капитала, то к вознаграждению за бережливость капиталиста.
В учении о ренте Сисмонди придерживался взглядов физиократов (рента — это дар земли). Он писал, что «земля обладает производительной силой»11 [Там же. С. 184] п. Сисмонди отвергал теорию ренты Рикардо, считая невозможным перенесение на земледелие категорий товарного хозяйства и капитализма. Он выступил с критикой положения, будто худшие участки могут использоваться без платежа ренты. Можно сказать, что у Сисмонди есть догадка о существовании абсолютной ренты. Но к сожалению, анализ этой категории у него отсутствует.
Главным в учении Сисмонди о доходах было то, что он подчеркивал эксплуататорскую природу доходов собственников средств производства, противопоставляя трудовые доходы нетрудовым. Характерной чертой капитализма, по мнению Сисмонди, было сосредоточение богатства в руках крупных капиталистов и полунищенское положение трудящихся.
Сисмонди считал, что низкая заработная плата при капитализме связана со специфическими капиталистическими отношениями. Хотя специально факторы динамики заработной платы он не анализировал, тем не менее указывал, что безработица давит на уровень заработной платы, тянет его вниз. Сисмонди не искал регулятора заработной платы в естественных законах природы, как это делали Смит и Рикардо. Он полагал, что заработная плата должна быть равна всей стоимости продукта труда рабочего. Наряду с этим он усматривал наличие прямой связи между ростом населения и заработной платой. Сисмонди предлагал ограничить рост населения рамками дохода и призывал церковь к осуждению браков среди рабочих, если рождение детей не обеспечено достаточными доходами родителей. Эти его взгляды, по мнению В. И. Ленина, складывались из своеобразного сочетания мелкобуржуазных симпатий и мальтузианства. Раз затронут его идеал — мелкий буржуа, Сисмонди является «более мальтузианцем, чем сам Мальтус» 12 [См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 2. С. 176].
2. Теория воспроизводства и кризисов.
Теория воспроизводства и кризисов Сисмонди является тем зеркалом, в котором отражается все его экономическое учение о производстве и потреблении, капитале и доходе, противоречиях капитализма и др. Эта концепция представляет собой основу его утопической программы возврата к прошлому. Сисмонди в главе «Образование богатства у изолированного человека», рассматривая порядок удовлетворения потребностей в робинзонаде, пришел к выводу, что потребности движут производством. Переход к анализу капиталистического общества Сисмонди осуществил чрезвычайно просто, заявив, что история изолированного человека есть история всего человечества. Различие между обществом простых товаропроизводителей и капиталистическим он свел лишь к количественной разнице 13 [См.: Сисмонди С. Указ. соч. Т. 1. С. 171, 174]. Далее он заявил, что потребление как у Робинзона, так и в буржуазном обществе господствует над производством и его определяет. Таким образом, целью капиталистического производства было объявлено потребление, а не прибавочная стоимость. Острие критики Сисмонди направил против капиталистического распределения, считая его главной причиной всех противоречий капитализма.
Общество заинтересовано в том, утверждал Сисмонди, чтобы труд регулировался спросом, чтобы все товары имели сбыт и чтобы не пострадал ни один производитель. Противоположность интересов общества и отдельных производителей, с его точки зрения, должно устранять государство. «Государство должно стремиться к такому порядку, который обеспечил бы и бедному и богатому довольство, радость и покой,— такой порядок, при котором никто не страдает» 14 [Там же. С. 148]. Сисмонди отрицал классовый характер буржуазного государства, предполагая, будто бы оно может противостоять крупному производству и сделать возможной всеобщую социальную гармонию.
Распространение «всеобщего благоденствия» Сисмонди связывал с возвратом к мелкому производству, которое якобы обеспечивает самостоятельность производителя и устраняет противоречия капитализма. В. И. Ленин, критикуя экономический романтизм Симонда де Сисмонди, указывал на его типичную ошибку — исходя из противоречий капитализма отрицать в нем высшую форму общественности. Он сделал вывод о том, что «только утопист, сочиняющий фантастические планы расширения средневековых союзов (вроде общины) на все общество, может игнорировать тот факт, что именно «неустойчивость» капитализма и есть громадный прогрессивный фактор, ускоряющий общественное развитие, втягивающий все большие и большие массы населения в водоворот общественной жизни, заставляющий их задумываться над ее строем, заставляющий их самих «ковать свое счастье»» 15 [Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 2. С. 207, 208].
Исходя из мелкобуржуазной трактовки капитализма, Сисмонди создает свое учение о реализации и кризисах, рассматривая эти две проблемы вместе. Он объявил себя противником теории воспроизводства Смита и Рикардо. Но разгромить теоретические позиции названных противников он не смог, так как за исходный пункт в вопросах воспроизводства взял догму Смита. Вслед за Смитом Сисмонди неправильно определял стоимость совокупного общественного продукта доходами, полностью игнорируя долю постоянного капитала.
Сводя стоимость общественного продукта к доходам, он заявлял, что для реализации всего произведенного товара необходимо, чтобы производство полностью соответствовало доходам общества. Он писал, что годичное производство «слагается из двух частей: одна — это прибыль (ренту в данном случае он объединял с прибылью.— Авт.), проистекающая из богатства; другая — способность трудиться... Итак, национальный доход и годовое производство взаимно уравновешиваются и представляются величинами равными» 16 [Сисмонди С. Указ. соч. Т. 1. С. 192—193]. И далее Сисмонди делал вывод о том, что если производство превышает сумму доходов общества, то продукт реализован не будет. Такой вывод из догмы Смита принадлежит только Сисмонди. Вскрывая классовый характер этой точки зрения, В. И. Ленин отмечал, что «Сисмонди прямо переносит на капиталистическое общество мораль экономного крестьянина и думает серьезно, что он внес этим исправление в учение Смита»17[Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 2. С. 137]. Сисмонди не понимал, что производство имеет своей целью потребление лишь в конечном счете, что производство делится на производство средств производства и предметов потребления и что спрос и предложение должны охватить не только предметы, но и средства производства. Таким образом, он сводил процесс реализации к личному потреблению. Из этого он делал вывод, что капиталисты не могут иметь прибыль. «О том, что реализация таких, напр., продуктов, как железо, уголь, машины и т. п., вообще средств производства, происходит иным путем,— Сисмонди уже забыл, хотя раньше вплотную подошел к этому»,— писал В. И. Ленин 18 [Там же. С. 139]. Правда, в полемике с Мак-Куллохом Сисмонди обратил внимание на то, что, пересказывая Рикардо, он не объяснял реализацию прибыли. Сам же Сисмонди, сводя реализацию к личному потреблению, заявлял, что капиталисты не могут реализовать именно сверхстоимость, ибо из двух частей общественного продукта заработную плату реализуют своим потреблением рабочие. Из этого положения Сисмонди делает вывод, что для капитализма по самим условиям реализации необходим якобы внешний рынок.
Сисмонди рассуждал следующим образом. С развитием капитализма внутренний рынок сужается, доход рабочих сокращается, так как они вытесняются машинами, которые не предъявляют будто бы никакого спроса, поскольку «не знают никаких потребностей». Доход рабочих сокращается и потому, что при безработице нанимают за меньшую заработную плату более сговорчивых рабочих. Не расширяет внутреннего рынка и спрос капиталистов, ибо они, по мнению Сисмонди, не заботятся о том, чтобы производство не превышало доходов, а стремятся производить все больше. Часть же дохода, предназначенную для потребления, капиталисты накапливают. Из этого он делал вывод, что часть «сверхстоимости» остается нереализованной. Выходом мог бы явиться внешний рынок, но он тоже сужается, поскольку идет развитие капитализма вширь. И те страны, которые раньше служили внешним рынком для капиталистических стран, сами становятся капиталистическими и начинают борьбу за внешние рынки. Сисмонди считал, что близится тот момент, когда вовсе не будет внешних рынков для развитых стран капитализма и эти страны должны будут погибнуть. Так он предсказывал автоматический крах капитализма.
В работе «К характеристике экономического романтизма» В. И. Ленин показал научную несостоятельность теории реализации Сисмонди. Некритическое отношение к догме Смита привело его к ошибочному учению о национальном доходе, которое в свою очередь было основой ошибочных выводов о накоплении в капиталистическом обществе. Отметив как заслугу Сисмонди то, что он подчеркивал присущее капитализму противоречие между производством и потреблением, Ленин показал полную несостоятельность его выводов из этого противоречия о невозможности развития капитализма и непрогрессивности последнего по сравнению с прежними формациями. Критикуя Сисмонди за утверждения о невозможности при капитализме реализации продукта вообще и прибавочной стоимости в частности, о необходимости для реализации внешних рынков, Ленин писал, что эти ошибки являются результатом «непонимания основных законов реализации» и того, что «вопрос о внешнем рынке не имеет абсолютно ничего общего с вопросом о реализации» 19 [Там же. С. 153, 154].
Теория кризисов Сисмонди завершает все его экономическое учение. Она также построена на противопоставлении действительности идеалу. Основной причиной кризисов Сисмонди считал несоответствие производства и потребления. Совершенно ясно, заявлял он, что если продукты покупаются на доходы, то превышение производства над доходами означает и превышение над потреблением и должно привести к кризисам. Говоря об этих противоречиях, Сисмонди выводил кризисы из недостаточного потребления. Он отрицал возможность кризисов в хозяйстве изолированного человека только потому, что Робинзон не допускал превышения производства над потреблением. Он полагал, что 100 мелких производителей потребляют значительно больше, чем один капиталист и 99 рабочих. Правда, Сисмонди настаивал на том, что кризисы органически присущи капитализму, но причины их возникновения связывал с недопотреблением, которое характерно не только для капиталистического общества. «...Именно в эпохи, предшествующие кризисам,— указывал В. И. Ленин,— потребление рабочих повышается... недостаточное потребление (объясняющее будто бы кризисы) существовало при самых различных хозяйственных режимах, а кризисы составляют отличительный признак только одного режима — капиталистического» 20 [Там же. С. 159]. Тот факт, что Сисмонди обратил внимание на противоречие между производством и потреблением, был его заслугой. Но признание этого факта не давало ему возможности вскрыть действительную причину кризиса. Сисмонди не мог понять, что при капитализме противоречие между производством и потреблением — лишь одна из форм проявления противоречия между общественным характером производства и частным характером присвоения. В. И. Ленин подчеркивал, что марксистская теория не отрицает противоречия между производством и потреблением, но марксизм учит, что кризисы вызываются основным противоречием капитализма. При капитализме кризисы являются средством восстановления экономического равновесия в развитии отдельных хозяйств и отдельных государств. «Пропорциональность (или соответствие) «.предполагается» теорией, а на деле оно «постоянно нарушается», что для создающей пропорциональность замены одного распределения капитала другим «необходим кризис»» 21[Там же. Т. 3. С. 620].
В работе «Новые начала политической экономии» Сисмонди характеризовал кризисы как «судороги общества». Капитализм, по его мнению, не может развиваться, ему свойствен перманентный кризис. Сисмонди обращался к правительствам стран, вставших на путь капитализма, с просьбой, чтобы они своей властью прекратили это капиталистическое развитие. С его точки зрения, только власть может подняться выше материальных стимулов к расширению производства, которыми руководствуются отдельные лица, и противопоставить им соображения всеобщего довольства и достатка.
Итак, основной порок теории воспроизводства и кризисов Сисмонди заключается в том, что он не увидел цели капиталистического производства как производства, подчиненного погоне за прибавочной стоимостью. Он ошибочно считал, что целью капитализма является потребление. Именно поэтому он не видел процесса образования внутреннего рынка при капитализме. Отмечая факт разложения мелких товаропроизводителей, Сисмонди не понял, что это ведет к созданию внутреннего рынка при капитализме.
Расширение сети капиталистических предприятий повышает спрос на средства производства, сырье и рабочую силу. Увеличивается вопреки взглядам Сисмонди и личное потребление капиталистов. Растет внутренний рынок и со стороны пролетариата, который вынужден продавать рабочую силу капиталистам и приобретать у них средства потребления.
Сисмонди отрицал возможность создания внутреннего рынка при капитализме, указывал на временный выход — внешнюю торговлю. Дело в том, что он не различал капитал и доход с общественной точки зрения, смешивал личное и производительное потребление, игнорируя последнее. Осталось за бортом его исследования возмещение по стоимости и в натуре затраченного в процессе производства постоянного капитала.
Правильно отметив кризисный характер капиталистического производства, Сисмонди не постиг причин и сущности кризисов перепроизводства. Поскольку из стоимости совокупного общественного продукта он исключил постоянный капитал и игнорировал производительное потребление, ему не удалось вскрыть сущность капиталистического воспроизводства. Сисмонди так и не понял, что в процессе воспроизводства в условиях капитализма важную роль играет производство средств производства. Рост внутреннего рынка идет не только за счет роста производства средств потребления, но и за счет производства средств производства. Для капитализма рост внутреннего рынка до известной степени независим от роста личного потребления. Это выражается в том, что производительное потребление растет быстрее личного потребления. Нужно иметь в виду, однако, что в конечном счете производительное и личное потребление взаимосвязаны. Причем расширение производства предметов потребления при капитализме наталкивается на низкий платежеспособный спрос населения, связанный с низкой заработной платой рабочих или отсутствием ее у безработных. Капитализму свойственны периодические кризисы перепроизводства, а не перманентные, как об этом писал Симонд де Сисмонди.
И тем не менее Сисмонди сделал значительный шаг вперед по сравнению с другими представителями классической школы. Он обратил внимание на существование противоречия между производством и потреблением, отметил важность проблемы личного потребления в теории воспроизводства. Ошибка же Сисмонди заключалась в том, что противоречие между производством и потреблением он рассматривал как единственное, не видя, что оно само — одна из форм проявления основного противоречия капитализма. Сисмонди недооценивал прогрессивную роль крупного машинного производства, отрицал классовый характер буржуазного государства и наивно предполагал, будто капиталистическое государство будет сдерживать крупное производство и добьется всеобщего благоденствия в условиях патриархального мелкого производства. В «Манифесте Коммунистической партии» отмечалось, что во Франции с ее крестьянским населением появились писатели, которые, «становясь на сторону пролетариата против буржуазии, в своей критике буржуазного строя прикладывали к нему мелкобуржуазную и мелкокрестьянскую мерку и защищали дело рабочих с мелкобуржуазной точки зрения. Так возник мелкобуржуазный социализм. Сисмонди стоит во главе этого рода литературы не только во Франции, но и в Англии» 22 [Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 4. С. 450].
Классики марксизма-ленинизма дали глубокий научный анализ теории Сисмонди, показав ее особенности, заслуги и ошибки. Марксистско-ленинский анализ сисмондизма, его мелкобуржуазной сущности имеет важное значение для критической оценки моделей мелкобуржуазного социализма, которые активно пропагандируются противниками реального социализма.
Раздел II
ВОЗНИКНОВЕНИЕ ВУЛЬГАРНОЙ БУРЖУАЗНОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭКОНОМИИ. РАЗЛОЖЕНИЕ КЛАССИЧЕСКОЙ ШКОЛЫ.
Глава 5
ЗАРОЖДЕНИЕ ВУЛЬГАРНЫХ ЭКОНОМИЧЕСКИХ ТЕОРИЙ.
1. Ж. Б. Сэй.
В конце XVIII в. во Франции разразилась величайшая из буржуазных революций в Западной Европе. Она до основания разрушила устои феодального режима в стране, открыла простор для развития капитализма. Однако, разделавшись с феодальными порядками, французская революция не удержалась в рамках, угодных крупной буржуазии. Напуганная радикализмом масс и революционной деятельностью якобинцев, французская крупная буржуазия уже в 90-е годы XVIII в. становится на путь контрреволюции. Сказались революционные выступления городской бедноты (так называемых бешеных и бабувистов).
Ярким выразителем этих тенденций французской буржуазии в области экономической науки был Жан Батист Сэй (1767—1832). Он родился в семье лионского купца, стал крупным фабрикантом. Свои экономические взгляды Сэй изложил в работах «Трактат политической экономии» (1803), «Катехизис политической экономии» (краткое изложение «Трактата») (1817) и шеститомном «Курсе политической экономии» (1828—1830). Сэй выступил ревностным идеологом промышленной буржуазии, противником меркантилизма и поборником идей экономического либерализма. Под видом систематического изложения и «комментирования» учения А. Смита Сэй старательно выделял и превращал в систему все вульгарные элементы смитианства. Тем самым Сэй положил начало вульгарной буржуазной политической экономии во Франции.