Хронологически мы переступили порог XXI столетия. Однако культура по своей сути инерционна, глубоко укоренена в почве и питается предшествующими традициями, поэтому нам трудно осознать факт ее перехода на какой-то новый этап. Чтобы сделать этот переход менее болезненным и более успешным, необходимо усвоить уроки, которые нам преподала жестокая и славная история прошлого XX века. В этом свете на первый взгляд частная история литературных отношений М. Горького и В. Железняка представляется весьма поучительной. Она восстанавливается по неопубликованной переписке этих писателей, хранящейся в архиве А. М. Горького Института мировой литературы РАН в Москве.
В начале весны 1931 года проживавший в Сорренто М. Горький получил из Москвы большое письмо от молодого писателя В. Железняка. Объясняя причину, побудившую его обратиться к М. Горькому, В. Железняк писал: "Если верить тем осведомителям по вопросам советской действительности, выступающим в зарубежной прессе, - мы, советские граждане, переживаем "крепостное право" во всех областях жизни - не только на лесозаготовках, но и в колхозах, на фабриках, в советских учреждениях, и даже наше искусство и литература задавлены ужасающей цензурой О. Г. П. У. и т. д. и т. д. Мне хочется поговорить с Вами о том, как неправильно и гнусно обрабатывается общественное мнение запада слезоточивыми сообщениями о "советских зверствах на культурном фронте". Приходится говорить о самом себе, так как до некоторой степени я один из тех, в защиту которых "гуманные" люди Европы проливают крокодильи слезы"1.
Далее писатель подробно рассказывал о своей необычной судьбе. Оказывается, легендарный революционный матрос Железняк, разогнавший Учредительное собрание, отнюдь не был его однофамильцем. Железняк - это литературный псевдоним Владимира Степановича Белецкого. Он родился в 1904 году в городе Ковно (Каунасе) в семье известного царского сановника. Его отец Степан Петрович Белецкий с 1910 по 1916 год руководил полицией, сначала в качестве директора департамента полиции, затем в должности товарища министра внутренних дел. Вступление С. П. Белецкого на должность директора департамента полиции было связано с усилением политического розыска и провокационной деятельности "охранки". Он способствовал проведению провокатора Малиновского в IV Государственную Думу и руководил его деятельностью, был связан с Г. Распутиным, являлся одним из главных организаторов процесса Бейлиса. Имя С. П. Белецкого фигурирует в двух томах сборника "Падение царского режима". После Февральской революции он вместе с другими членами царского правительства был арестован и посажен в Петропавловскую крепость. На допросах С. П. Белецкий совершенно пал духом, плакал, раскаивался в содеянном, говорил, что ему стыдно перед своими детьми2. Александр Блок, который в качестве члена комиссии по расследованию преступлений царского режима присутствовал на допросах Белецкого, 21 мая 1917 года записал в дневнике: "Никого нельзя судить. Человек в горе и унижении становится ребенком Сердце, обливайся слезами жалости ко всему, ко всему, и помни, что никого нельзя судить; вспомни еще, как плакал на допросе Белецкий,что ему стыдно своих детей"3. 11 сентября 1918 года, в период красного террора, объявленного после покушения на В. И. Ленина, С. П. Белецкий был расстрелян.
Сын, которому в то время было всего четырнадцать лет, очень тяжело пережил смерть отца. В годы гражданской войны семья потеряла все свое имущество, бедствовала и голодала. "В 1918 году, - рассказывал В. Железняк М. Горькому, - моя мать распродала все, что было у нас в квартире, голод заставлял за несколько фунтов муки продавать - сначала мебель, потом золотые вещи. Тогда были года тифа, блокады, мерзлой картошки и черных сухарей". С большим трудом молодой В. Белецкий сумел закончить советскую трудовую школу, потом поступил на Высшие литературные курсы. Он был членом литературной группы "Кузница" и Московской ассоциации пролетарских писателей, руководил рабочими литературными кружками. С 1926 года В. Белецкий начал печатать под псевдонимом "Вл. Железняк" свои первые рассказы и очерки. В 1930-1931 годах в двух выпусках альманаха "Недра" вышли его повесть "Она с Востока" и роман "Пассажиры разных поездов", сделавшие его имя известным в советских литературных кругах. К этому времени В. Белецкий полностью "перековался", стал на рельсы коммунистической идеологии, проклял свое прошлое и мечтал искупить своим "пролетарским" творчеством вину отца. "... я почувствовал, - уверял он М. Горького в письме, - что моя родина не та, которая шла вместе с Юденичем и Родзянко восстановить Россию моего отца, а что моя родина - та, которая принуждена была расстрелять моего отца, и что этой новой Родине, творящей великое дело - моя юность и моя жизнь".
Рассказывая М. Горькому о своей жизни, В. Железняк старался найти и привести доказательства справедливости и гуманности большевистского режима, позволившего ему, отпрыску царского сановника, стать советским писателем. Каковы же были подлинные причины обращения молодого прозаика с подобным письмом к М. Горькому? Вероятно, он хотел обратить на себя внимание великого современника, чтобы при случае прибегнуть к его покровительству и помощи. Если это так, то его замысел частично удался. Его письмо чрезвычайно заинтересовало М. Горького и как художника-исследователя человеческой психологии, и как идеолога нового строя. М. Горький отредактировал текст этого письма, выделил карандашом наиболее важные, на его взгляд, места, где описывалась история семьи адресата, и обратился к нему с предложением опубликовать письмо в сокращенном виде в одном из прогрессивных французских журналов. "Эта публикация, - писал М. Горький,- кроме ее морального значения, имела бы,мне кажется, и серьезное практическое. Дело в том, что среди эмигрантов есть люди внутренне вполне подготовленные к возвращению на родину, но они не имеют достаточно ясного представления о советской действительности и о том, какие позиции могли бы они занять в ней. Ваше письмо, мне кажется, могло бы разрешить некоторые их сомнения"4. В. Железняк ответил на просьбу М. Горького согласием. Было ли опубликовано его письмо в иностранной прессе, установить пока не удалось.
Летом 1931 года, когда М. Горький приехал в Россию, В. Железняк дважды писал ему, надеясь на личную встречу и разговор с писателем. В те годы к М. Горькому с аналогичными просьбами обращались сотни людей. Секретарь писателя П. П. Крючков жестко ограждал больного и очень занятого М. Горького от посетителей, и даже его корреспонденция не всегда доходила до адресата. Возможно, и эти письма В. Железняка не были переданы писателю. В них он снова напоминал о себе и просил оказать ему содействие в заключении предварительного договора с ГИХЛ о создании большой автобиографической книги о двух поколениях-антагонистах - своем и своего отца. Объясняя свой замысел, В. Железняк писал:
"Главное - я не могу забыть, что я человек нового поколения, что на поступки отца я смотрю глазами 1931 года. Вот в этом-то и цель. Я хочу сделать свои записки некоторым документом эпохи. В нашей художественной литературе нет еще такой книги. Книги, где поколение мое, поколение начала XX столетия судит (и имеет право на этот суд) своих отцов"5.
Не получив ответа, В. Железняк перестал писать своему корреспонденту. Следующее, последнее обращение к М. Горькому, которое состоялось только через четыре года, было вызвано чрезвычайными обстоятельствами. "Дорогой Алексей Максимович! - писал В. Железняк 18 августа 1935 года. - Несколько месяцев тому назад я был арестован и постановлением Особого Совещания при НКВД административно сослан в г. Вологду. Такая же участь постигла еще двух молодых московских литераторов, поэтов Яр. Смелякова и Н. Ассанова, высланных в другие местности. В Вологде я чувствую себя каким-то "изгоем". Меня, как ссыльного, не допускают к работе в органах печати. Мне также, несмотря на то, что я окончил Литвуз, нельзя быть преподавателем. Я лишен возможности работать в библиотеке и клубе. Других специальностей я не знаю. По слабости своего здоровья (больные легкие и сердце) я не могу быть чернорабочим. Материальных средств не имею и вынужден влачить жалкое существование в Вологде, не имея возможности помочь оставшейся в Москве трехлетней дочке.
Винить никого не приходится кроме самого себя. И здесь невольно вспоминаешь, Алексей Максимович, Ваши "Литератур-ные забавы", в которых Вы предупреждали молодых литераторов от бытового морального разложения, говоря, что отсюда один шаг до антисоветских вредных настроений. Своим чутьем великого писателя и большого человека Вы поняли, что если вчера литератор пьянствовал, а сегодня пьянствовал и рассказывал анекдоты, то завтра такой "художник" может дойти до отрицания того прекрасного и нужного, что делается в нашей социалистической стране .
Что же содействовало моему аресту и высылке? А вот что - неудовлетворенность своим положением, ущемленное самолюбие, когда казалось, что "затирают" и не дают дороги из-за социального происхождения (я сын крупного царского чиновника), когда казалось, что ты более талантлив, чем другие, имеющие "имена" - тогда началась пьянка, богемная жизнь, нездоровые настроения и анекдоты. За свои ошибки я был взят НКВД к ответу в конце апреля 1935 г. и в августе из Бутырского изолятора поехал в ссылку. На следствии я чистосердечно признался в своих настроениях и дал слово в будущем и словом, и делом заслужить право быть в шеренге советских писателей.
Вы, Алексей Максимович, не так давно подняли интересный и нужный вопрос о создании истории городов. Вологда - старинный русский город (основан более 600 лет тому назад), имеющий ряд исторических памятников и свою большую историю. В Вологде имеется замечательный архив. Я бы с большим удовольствием и упорством поработал над этой темой и постарался бы создать действительно настоящую книгу для нашей молодежи"6. В заключение В. Железняк просил М. Горького "возбудить перед Литфондом ходатайство о временной помощи" ему, чтобы он мог начать работу над книгой об истории Вологды.
В этом письме В. Железняк более откровенно, чем прежде, написал М. Горькому о своих подлинных чувствах и мыслях, о том, что он постоянно испытывал унижение и страх из-за своего социального происхождения, о том, как трудно было сыну царского сановника пробиваться в литературу в стране диктатуры пролетариата. Личная судьба писателя, арест и ссылка по ничтожному поводу, лишение возможности работать по специальности - все это опровергало его же собственные прежние дифирамбы советскому строю, при котором, якобы, процветало искусство и не было никакого духовного гнета над литературой.
В. Железняк недаром упоминал в письме о статье М. Горького "Литературные забавы". Она была направлена против П. Васильева и других молодых литераторов и послужила сигналом к их травле в прессе. Тогда П. Васильев обратился к М. Горькому с письмом, в котором сообщал о последствиях его выступления. М. Горький, не ожидавший, что его статья послужит толчком к расправе над писателями, напечатал в "Литературной газете" письмо П. Васильева и свой ответ ему, призывая более бережно относиться к литераторам7. Однако это выступление М. Горького не спасло литературную молодежь. Кампания травли в печати закончилась для некоторых из них плачевно - арестом, тюрьмой и высылкой. В их число попал и В. Железняк. Таким образом, М. Горький невольно оказался в какой-то мере причастным к несчастью, постигшему его корреспондента. Не исключено, что В. Железняк и попал-то в поле зрения органов ОГПУ в связи со своей перепиской с М. Горьким. Сейчас уже точно известно, что несмотря на славу и почет, которыми окружило М. Горького советское правительство, за ним был установлен строгий надзор и вся его переписка перлюстрировалась.
Сведений о том, что последнее письмо В. Железняка дошло до М. Горького и что он оказал какую-либо помощь ссыльному писателю, разыскать не удалось. Дальнейшая судьба В. Железняка сложилась сравнительно удачно. Вероятно, в ссылке ему пришлось пережить тяжелую душевную драму, пересмотреть прежние взгляды и убеждения. Он приехал в Вологду тридцатилетним молодым человеком и остался в ней навсегда. Вторую половину своей жизни (а она длилась почти полвека) писатель посвятил вологодскому краю, изучению русской истории, старинного искусства, того самого "проклятого прошлого", от которого он прежде столь яростно открещивался. Жизнь в старинном русском городе, работа в Вологодском краеведческом музее - все это способствовало духовному выздоровлению В. Железняка и сообщило новые импульсы его творческой натуре. В 1943 году Железняк как искусствовед был принят в Союз художников СССР, а затем избран ответственным секретарем Вологодской областной организации художников. В 1968 году стал членом Союза писателей СССР. Он работал в жанре художественно-документальной прозы, писал исторические повести и рассказы о Русском Севере. Писатель прожил долгую творческую жизнь, он умер 28 октября 1984 года в возрасте 80 лет.
Одно из своих произведений - повесть "Зарницы над Русью" - В. Железняк предварил эпиграфом из сочинения М. Горького: "Чем лучше будем знать прошлое, тем легче, тем более глубоко и радостно поймем великое значение творимого нами настоящего". В жизни писателя Владимира Степановича Железняка переписка с М. Горьким была лишь эпизодом, который не принес ему ни успеха, ни материального благополучия. Но в этой переписке, как в зеркале, отразилась целая эпоха нашего исторического прошлого, в котором было много мучительного и радостного, жестокого и доброго, постыдного и славного. Не судить, а изучать его - наша задача.
1 Архив А. М. Горького в ИМЛИ РАН.
2 Падение царского режима. - Л., 1925. - Т. 3. - С. 401.
3 Блок А. Собр. соч. в 6 т. - М., 1971. - С. 286.
4 Архив А. М. Горького в ИМЛИ РАН.
5 Там же.
6 Там же.
7 Об этом см. главу "Васильева - не надо!" в книге: Примочкина Н. Н. Писатель и власть: М. Горький в литературном движении 20-х годов. - М., 1998.