Когда император Александр получил первые доклады о
происходящем движении, он отнесся к ним так, что смутил
докладчиков. "Вы знаете, -- сказал он одному докладчи-
ку, -- что я сам разделял и поддерживал эти иллюзии; не
мне их карать!" Другому докладчику он ответил невнима-
нием. Однако последующие известия уже не о предосуди-
тельных иллюзиях, а об определенном заговоре, заставили
Александра в последний год его жизни начать дознание.
Во время этого дознания он и скончался.
В такой неутешительной обстановке окончилась дея-
тельность того, чье появление на престоле уподоблялось
"светлому празднику". Ряд перемен в настроении и нап-
равлении власти оставался непонятным для управляемого
общества; двойственность натуры Александра удивляла ок-
ружающих, а способность к быстрым переменам отдаляла от
него всех тех, кто хотел быть уверен в своем завтрашнем
дне. "Сущий прельститель", Александр в конце дней своих
как бы потерял свои чары и стоял очень далеко от всех,
кого ранее чаровал.
Вопросы о престолонаследии и кончина императора
Александра I. Александр не имел сыновей, а две его до-
чери умерли в младенчестве. Бездетность государя сооб-
щала право наследования старшему по нем брату, цесаре-
вичу Константину Павловичу. Но и Константин не имел де-
тей, да к тому же во втором браке он был женат на гра-
фине Грудзинской, которая не принадлежала ни к царству-
ющему, ни к владетельному дому и пользовалась титулом
светлейшей княгини Лович. По закону 1820 г., дети от
такого брака "с лицом, не имеющим соответственнаго дос-
тоинства", лишены были права на наследование престола.
Разного рода личные соображения привели Константина к
твердому решению отречься от прав на престол. В 1823 г.
это отречение было им оформлено с согласия императора
Александра и матери их, императрицы Марии Федоровны.
Константин заявил об отречении своем в официальном
письме государю: государь по этому поводу дал 16 авгус-
та 1823 г. манифест, в коем, принимая отречение брата
Константина, назначал наследником престола следующего
за ним брата, великого князя Николая Павловича. Но,
оформив дело, Александр почему-то не желал огласить
его. Манифест 16-го августа был вручен московскому ар-
хиепископу Филарету для секретного хранения в московс-
ком Успенском соборе, а копии с манифеста, тоже секрет-
но, были положены на хранение в Государственном совете,
Сенате и Синоде. На всех пакетах с текстом манифеста
было государем написано: "Хранить до моего востребова-
ния, а в случае моей кончины раскрыть прежде всякого
другого действия". Секретный для подданных, манифест 16
августа был секретом и для великого князя Николая Пав-
ловича. Он о нем ничего не знал, если же и думал ког-
да-либо о возможности царствовать, то лишь на основании
беглого и немного загодочного разговора с ним императо-
ра Александра в июле 1819г. Безо всякого внешнего пово-
да император Александр сообщил ему тогда за обедом, в
присутствии лишь одной супруги Николая Павловича, Алек-
сандры Федоровны, о том, что он имеет в виду отречься
от престола и поэтому смотрит на великого князя Николая
как на своего наследника, ибо и брат Константин решил
не принимать престола. Пораженный таким открытием, Ни-
колай не имел ни одного случая вернуться к этой теме и
не видел основания верить в отречение Константина.
Таинственность, излишняя в таком деле, как переда-
ча прав наследования мимо второго брата третьему, при-
несла непредвиденные неудобства. Император Александр,
отвезя свою больную супругу Елизавету Алексеевну для
лечения в Таганрог, неожиданно там скончался 19 ноября
1825 г. от случайной простуды, полученной во время по-
ездки по Крыму. Известие о его кончине было отправлено
генерал-адъютантом Дибичем в Варшаву Константину Павло-
вичу и в Петербург императрице Марии Федоровне, -- и
случилось так, что в Таганроге и Петербрурге считали
императором Константина и принесли ему присягу, а в
Варшаве Константин объявил императором Николая. Нача-
лось междуцарствие, которое продолжалось до 13 декабря.
Николай Павлович не считал себя вправе занять престол,
раз он присягнул Константину. Несмотря на то что князь
А. Н. Голицын поставил его в известность о существова-
нии секретного манифеста об отречении Константина, Ни-
колай настаивал на приезде Константина в Петербрург для
выяснения дела. Константин же решительно уклонялся от
этого и просил Николая принять власть. Между Варшавой и
столицей летали фельдъегеря, и по важности дела пос-
редством между двумя братьями ездил третий брат Михаил
Павлович. Наконец, к вечеру 12 декабря выяснилось, что
цесаревич Константин Павлович престола не примет и в
Петербург не приедет. Николаю оставалось, призвав войс-
ка и народ к присяге на свое имя, объявить манифестом о
вступлении своем на престол. Этим моментом и воспользо-
вались заговорщики для революционной попытки.
Время Николая I (1825-1855)
14-е декабря 1825 г. Принесение присяги новому го-
сударю было назначено на понедельник 14 декабря, нака-
нуне же вечером предполагалось заседание Государствен-
ного совета, в котором император Николай желал лично
изъяснить обстоятельства своего воцарения в присутствии
младшего брата Михаила, "личнаго свидетеля и вестника
от цесаревича Константина". Дело немного затягивали по-
тому, что Михаил Павлович находился тогда на пути из
Варшавы в Петербург и мог вернуться в Петербург только
вечером 13 декабря. Но так как он опоздал, то заседание
Государственного совета состоялось без него, в полночь
с 13-го на 14-е декабря, а утром 14-го, также еще до
приезда Михаила, принесена была присяга начальниками
гвардейских войск, и затем эти начальники отправились в
свои части приводить к присяге солдат. В церквах в то
же время читался народу манифест о вступлении на прес-
тол императора Николая.
Новый государь не с полным спокойствием ждал конца
присяги. Еще 12 декабря узнал он по донесению, прислан-
ному из Таганрога, о существовании заговора, или заго-
воров, а 13-го у него уже могли быть сведения и о том,
что в самом Петербурге готовится движение против него.
Петербургский военный генерал-губернатор граф Милорадо-
вич на все вопросы по этому делу отвечал успокоительно:
но он не имел о заговоре правильного понятия и не счи-
тал нужным принять принудительные меры, несмотря на то
что 13-го обнаружились кое-какие признаки агитации в
полках. Первый беспорядок 14 декабря произошел в конной
артиллерии, где офицеры и солдаты желали видеть у при-
сяги великого князя Михаила Павловича. В городе знали,
что он не присягал до того дня никому, и удивлялись его
отсутствию в такую важную минуту. В это время Михаил
уже приехал в Петербург; не медля он явился в артилле-
рийские казармы и успокоил смутившихся. Но затем пришла
во дворец весть, что части гвардейских Московского и
Гренадерского полков не присягнули и, увлеченные неко-
торыми офицерами, после насилий над начальниками, вышли
из казарм и сгруппировались в две толпы на Сенатской
площади близ памятника Петру Великому. К ним пристали
матросы гвардейского экипажа и уличная публика. Среди
собравшихся раздавалось "ура Константину Павловичу!".
Против возмутившихся были поставлены со всех сторон
гвардейские войска, и сам император Николай приехал на
Сенатскую площадь. Попытки увещания не привели ни к че-
му: успокаивавший мятежников граф Милорадович был убит
выстрелом из пистолета. Натиск на мятежников конной
гвардии не удался: толпа устояла против скользивших по
гололедице лошадей и стрельбой из ружей отбила атаку.
Тогда прибегли к пушкам; несколько картечных выстрелов
из орудий, стоявших у Адмиралтейства, рассеяли толпу, и
она побежала по Галерной улице и вдоль Невы. Оставалось
искать виновных.
В сущности, происшедший уличный беспорядок не был
серьезным бунтом. Он не имел никакого плана и общего
руководства, не имел и военной силы. Весь день толпа
провела в бездействии и рассыпалась от первой картечи.
Внешнее значение этого эпизода так и было понято импе-
ратором Николаем, по словам которого бунтовавшие роты
"впали в заблуждение". Но важность происшедшего 14 де-
кабря мятежа состояла в том, что он был внешним выраже-
нием скрытого политического движения, которое вырази-
лось и другими подобными же признаками, вроде мятежа в
Черниговском полку на юге. Руководители этого движения
были обнаружены и задержаны очень скоро после 14 декаб-
ря. К лету 1826 г. заговор был уже изучен, и виновные,
в числе до 120 человек, были преданы особому верховному
суду, в состав которого были введены "государственные
сословия": Государственный совет, Сенат и Синод. По
приговору суда, смягченному несколько императором Нико-
лаем, пять виновных были преданы смертной казни, ос-
тальные были сосланы в каторжные работы и на поселение
в Сибирь. Так закончилось "дело декабристов", послужив-
шее прологом к царствованию императора Николая I.
Это дело было самой существенной частностью в той
обстановке, в какой совершилось воцарение Николая; оно
всего более определило настроение новой власти и нап-
равление ее деятельности. Новая власть вступила в жизнь
не совсем гладко, под угрозой переворота и "ценой крови
своих подданных" ("au prix du sang de mes sujets", как
выразился император Николай). Попытка переворота исхо-
дила из той же дворянской среды, которая в XVIII в. не
раз делала подобные попытки, а орудием переворота изб-
рана была та же гвардия, которая в XVIII столетии не
раз служила подобным орудием. В XVIII в. перевороты
иногда удавались, и создаваемая ими власть получала тот
или иной характер, то или иное направление в зависимос-
ти от условий минуты. Теперь, в 1825 г., попытка пере-
ворота не удалась, но тем не менее она оказала влияние
на новую власть. Не только самое существование заговора
и мятеж, но и планы заговорщиков, их идеи и проекты,
обнаруженные следствием, дали толчок правительственной
мысли. Император Николай и его советники сделали из 14
декабря два вывода. Из них один, более широкий, можно
назвать политическим; другой, более узкий, -- админист-
ративным.
Изучая оппозиционное движение, бывшее для многих
совершенной неожиданностью, император Николай неизбежно
должен был заметить, что оно направлялось не только
против реакционного настроения последнего десятилетия
жизни императора Александра, но и против общих основ
русского правопорядка, построенного на крепостном пра-
ве. Крестьянский вопрос был одним из существенных пунк-
тов в освободительных мечтаниях декабристов, и освобож-
дение крестьян связывалось в их проектах с другими не
менее существенными реформами общественной жизни и об-
щественного устройства. Проекты декабристов получили
особенное значение в глазах новою государя потому, что
они не стояли уединенно: многое из того, что говорили
привлеченные к следствию заговорщики, говорилось не
только в замкнутых кружках тайных обществ, но и в широ-
ком кругу не причастных к заговору лиц. Французский по-
сол Лаферроне, беседовавший о декабристах с самим имп.
Николаем, думал, что в оппозиции состоит все высшее
русское общество. "Главная беда в том, -- писал он, --
что люди самые благоразумные, те, кто с ужасом и отвра-
щением взирали на совершившиеся события (14 декабря),
думают и говорят, что преобразования необходимы, что
нужен свод законов, что следует совершенно видоизменить
и основания, и формы отправления правосудия, оградить
крестьян от невыносимого произвола помещиков, что опас-
но пребывать в неподвижности и необходимо, хотя бы из-
дали, но идти за веком и немедленно готовиться к еще
более решительным переменам". Если бы мы и решились
признать такой взгляд излишне пессимистичным и пугли-
вым, мы все-таки должны помнить, что он отражает наст-
роение самого императора Николая и потому имеет для нас
большую важность. Он показывает, что сам Николай считал
реформы (и в том же числе крестьянскую) назревшим де-
лом, которого желало общество. Но вопрос о реформах
имел не одну оппозиционную генеалогию: император знал,
что его брат и предместник мечтал о реформах и был соз-
нательным противником крепостного права на крестьян, а
отец своей мерой о барщине положил начало новому нап-
равлению правительственных мероприятий в крестьянском
вопросе. Поэтому реформы вообще, и крестьянская в част-
ности, становились в глазах императора Николая прави-
тельственной традицией. Настоятельная их необходимость
делалась для него очевидной потребностью самой власти,
а не только уступкой оппозиционному движению различных
кружков. Именно мысль о необходимости реформ была пер-
вым (как мы его называли, политическим) выводом, какой
был сделан императором Николаем из тревожных обстоя-
тельств воцарения.
Второй вывод был специальнее. Не было тайной, что
заговор декабристов явился новым проявлением старой
шляхетской привычки мешаться в политику. Изменились с
XVIII в. общественные условия и строй понятий; в зави-
симости от этого получила новый вид организация и внут-
ренний характер движения декабристов. Вместо сплошной
дворянской массы XVIII в. гвардейское солдатство стало
в XIX в. разночинным; но офицерство, втянутое в движе-
ние, было по-прежнему сплошь дворянским, и оно думало в
своих видах руководить гвардейской казармой. Вместо
прежних династических и случайных целей того или иного
движения декабристы под видом вопроса о престолонасле-
дии преследовали цели общего переворота. Но от этого не
менялся общий смысл факта: представители сословия, дос-
тигшего исключительных сословных льгот, теперь проявили
стремление к достижению политических прав. Если раньше
императоры Павел и Александр высказывались против дво-
рянского преобладания, созданного в русском обществе
законами Екатерины, то теперь, в 1825 г., власть должна
была чувствовать прямую необходимость эмансипироваться
от этого преобладания. Шляхетство, превратившееся в
дворянство, переставало быть надежной и удобной опорой
власти, потому что в значительной части ушло в оппози-
цию; надобно, значит, искать иной опоры. Таков второй
вывод, сделанный императором Николаем из обстоятельств
воцарения.
Под влиянием этих двух выводов и определились от-
личительные черты нового правительства. Подавив оппози-
цию, желавшую реформ, правительство само стремилось к
реформам и порвало с внутренней реакцией последних лет
императора Александра. Став независимо от заподозренной
дворянской среды, правительство пыталось создать себе
опору в бюрократии и желало ограничить исключительность
дворянских привилегий. Таковы исходные пункты внутрен-
ней политики императора Николая, объясняющие нам все ее
свойства. Если мы примем еще во внимание личные особен-
ности самого императора, свежего и бодрого человека,
серьезно смотревшего на свой жребий, но не подготовлен-
ного к власти и не введенного своевременно в дела, то
поймем, что новое правительство, при определенном нап-
равлении своем и большой энергии, вступало во власть
без той широты юных замыслов, которая придавала такое
обаяние первым дням власти Александра I. Кроме того,
встреченное на первых же порах попыткой декабристов и
ответившее на нее репрессией, новое правительство полу-
чило в общем сознании, как своем, так и чужом, характер
охранительный, несмотря на то что было готово на рефор-
мы.
Внутренние дела времени императора Николая I. С
первых же месяцев царствования император Николай поста-
вил на очередь вопрос о реформах. Он устранил отдел
знаменитого Аракчеева и явил полное свое равнодушие к
мистицизму и религиозному экстазу. Настроение при дворе
резко изменилось по сравнению с последними годами Алек-
сандрова царствования. К деятельности были призваны
иные люди. Снова получил большое значение Сперанский;
во главе Государственного совета был поставлен Кочубей,
сотрудник императора Александра в годы его юности; ста-
ли на виду и другие деятели первой половины царствова-
ния Александра. Решимость императора Николая начать ре-
формы сказывалась не только в речах его, но и в мероп-
риятиях. Одновременно с отдельными мерами в разных от-
раслях управления был в конце 1826 г. учрежден под
председательством Кочубея особый секретный комитет (из-
вестный под названием "Комитет 6-го декабря 1826 г.")
для разбора бумаг императора Александра и вообще "для
пересмотра государственного управления". Работая в те-
чение нескольких лет, этот комитет выработал проекты
преобразования как центральных, так и губернских учреж-
дений, а кроме того, приготовил обширный проект нового
закона о сословиях, в котором предполагалось, между
прочим, улучшение быта крепостных. Из трудов комитета
многое осталось без дальнейшего движения. Закон о сос-
ловиях был внесен в Государственный совет и им одобрен,
но не был обнародован вследствие того, что революцион-
ные движения 1830 г. на Западе внушили страх перед вся-
кой реформой. С течением времени лишь некоторые меры из
проектов "Комитета 6-го декабря 1826 г." были осущест-
влены в виде отдельных законов. Но в целом труды коми-
тета остались без всякого успеха, и реформа, проектиро-
ванная им, не удалась.
Пока комитет обсуждал общий план необходимых пре-
образований, правительство принимало целый ряд практи-
ческих мер для улучшения разных отраслей администрации
и для упорядочения государственной жизни. Из таких мер
наиболее замечательны: 1) устройство отделений "собс-
твенной Его Величества канцелярии"; 2) издание "Свода
законов";
3) уничтожение ассигнаций; 4) меры для улучшения
быта крестьян и 5) меры в области народного просвеще-
ния.
1. Собственная Его Величества канцелярия существо-
вала и до императора Николая, но не играла заметной ро-
ли в управлении государством, служа личной канцелярией
государя по делам, которые он брал в свое личное веде-
ние. При императоре Николае в личное ведение государя
взято было столько дел, что маленькая канцелярия очень
разрослась и была поделена на отделения. Первое отделе-
ние канцелярии продолжало заведовать теми делами, кото-
рые раньше составляли ее предмет, т.е. исполняло личные
повеления и поручения государя, представляло государю
поступающие на его имя бумаги и объявляло по ним его
решения. Второе отделение было образовано (в 1826 г.) с
целью привести в порядок русское законодательство, дав-
но нуждавшееся в упорядочении. Третье отделение канце-
лярии (также с 1826 г.) должно было ведать высшую поли-
цию в государстве и следить за законностью и порядком в
управлении и общественной жизни. Чины этого отделения
должны были "наблюдать, чтобы спокойствие и права граж-
дан не могли быть нарушены чьею-либо личной властью,
или преобладанием сильных или пагубным направлением лю-
дей злоумышленных". Но вскоре надзор за законностью во-
обще перешел в надзор за политическим настроением об-
щества, и "третье отделение" заменило собой те тайные
канцелярии по политическим делам, которые существовали
в XVIII в. Четвертое отделение было основано после кон-
чины императрицы Марии Федоровны (1828). Оно заменило
собой канцелярию государыни по управлению теми образо-
вательными и благотворительными учреждениями, которые
император Павел по вступлении своем на престол (1796)
передал в ведение своей супруги. Совокупность этих за-
ведений (институтов, училищ, приютов, богаделен и боль-
ниц) впоследствии получила наименование "ведомства уч-
реждений императрицы Марии" в память основательницы
этого ведомства. Наконец, при императоре Николае кроме
четырех постоянных отделений его канцелярии бывали еще
временные. Николай все свое царствование держался обы-
чая брать в свое непосредственное управление те дела,
успех которых его особенно интересовал. Поэтому канце-
лярия императора Николая в государственном управлении
всегда играла громадную роль.
2. Мы знаем, что в XVIII столетии попытки привести
в порядок действующее законодательство не удавались. Не
увенчались успехом и позднейшие законодательные работы
Сперанского. Тотчас по воцарении император Николай об-
ратил особое внимание на беспорядок в законах и поручил
второму отделению своей канцелярии дело кодификации.
Составление законодательного кодекса было вверено и на
этот раз М. М. Сперанскому, который сумел постепенно
приобрести полное доверие и привязанность Николая. Спе-
ранский повел дело таким образом, что сначала собрал
все законы, изданные с 1649 г., т.е. со времени Уложе-
ния, а затем из этого собрания законодательного матери-
ала составил систематический свод действующих законов.
Такой способ работы был указан самим императором Нико-
лаем, который не желал "сочинения новых законов", а ве-
лел "собрать вполне и привести в порядок те, которые
уже существуют". В 1883 г. труд Сперанского был закон-
чен. Было отпечатано два издания:
во-первых, "Полное собрание законов Российской им-
перии" и, во-вторых, "Свод законов Российской империи".
Полное собрание заключало в себе все старые законы и
указы, начиная с уложения 1649 г. и до воцарения импе-
ратора Николая. Они были расположены в хронологическом
порядке и заняли 45 больших томов [* Законы, данные в
царствование Николая I и Александра II (1825-- 1881),
также были впоследствии напечатаны в хронологическом
порядке и составили второе "Полное собрание законов" (в
57 книгах). Законы, изданные с 1881 г., печатаются еже-
годно в третьем "Полном собрании законов".]. Из этих
законов и указов было извлечено все то, что еще не ут-
ратило силы действующего закона и годилось для будущего
свода. Извлеченный законодательный материал был распре-
делен по содержанию в известной системе ("Основные го-
сударственные законы", "Учреждения"; "Законы о состоя-
ниях"; "Законы гражданские" и т. п.). Эти-то законы и
были напечатаны в систематическом порядке в 15-ти томах
под названием "Свода законов".
Так было завершено крупное и трудное дело состав-
ления кодекса. Оно удалось благодаря исключительным
способностям и энергии Сперанского, а также благодаря
упрощенному плану работы. Собрать и систематизировать
старый русский законодательный материал было, конечно,
легче и проще, чем заимствовать материал чуждый и сог-
ласовывать его с потребностями и нравами русского об-
щества или же "сочинять новое уложение" на отвлеченных,
еще не испытанных жизнью, принципах. Однако и более
простой прием, принятый при императоре Николае, удался
так блестяще лишь потому, что во главе дела был постав-
лен такой талантливый и усердный человек, как Сперанс-
кий. Понимая все трудности кодификации, Сперанский не
удовольствовался тем, что было им сделано для составле-
ния Свода: он предложил план устройства постоянных ра-
бот над исправлением и дополнением Свода в будущем. По
этому плану "второе отделение" (превратившееся в одно
из отделений государственной канцелярии) непрерывно
следит за движением законодательства и постоянно вносит
дополнения и изменения в Свод; когда текст какого-либо
тома Свода существенно изменится от подобных дополнений
и изменений, то его печатают новым "изданием" в отмену
старых, и таким образом состав Свода постепенно обнов-
ляется в уровень с движением законодательства.
3. Император Николай наследовал от времени Алек-
сандра большое расстройство финансовых дел. Борьба с
Наполеоном и действие континентальной системы оконча-
тельно потрясли государственное хозяйство России. Уси-
ленные выпуски ассигнаций были тогда единственным
средством покрывать дефициты, из года в год угнетавшие
бюджет. В течение десяти лет (1807--1816) было выпущено
в обращение более 500 млн. руб. бумажных денег. Не муд-
рено, что курс бумажного рубля за это время чрезвычайно
упал: с 54 коп. он дошел до 20 коп. на серебро и только
к концу царствования Александра поднялся до 25 коп. Так
и укрепился обычай вести двоякий счет деньгам: на се-
ребро и ассигнации, причем один серебряный рубль стоил
приблизительно 4 ассигнационных. Это вело ко многим не-
удобствам. При расчетах продавцы и покупатели обыкно-
венно условливались, какими деньгами (монетою или бу-
мажками) произвести платеж; при этом они расценивали
самые деньги, и более ловкий из них обманывал или при-
жимал менее догадливого. Так, например, в 1820 г. в
Москве рубль крупным серебром ценили в 4 рубля ассигна-
циями; рубль мелким серебром -- в 4 руб. 20 коп. ассиг-
нациями, а за рубль медью давали на ассигнации 1 руб.
08 коп. При такой путанице люди бедные и мало понимав-
шие в расчетах несли убытки при каждой сделке и покуп-
ке. В государстве не существовало устойчивого курса ас-
сигнаций;
само правительство не могло установить его и сла-
дить с произвольной расценкой денег (с "простонародным
лажем"). Истинным злом для народного рынка был этот
"простонародный лаж", произвольная оценка денежных зна-
ков при торговых сделках. Крестьянин, продавая на рын-
ке, например, сено, получал за него ассигнациями по 3
руб. 35 коп. за серебряный рубль; а покупая себе тут
же, на рынке, например, сукно, платил за него в лавке
ассигнациями по 3 руб. 60 коп. за серебряный рубль;
иначе говоря, получив ассигнационный рубль за 30 коп.,
он должен был отдать его за 28 коп. Казна же держала на
ассигнации свой курс и при приеме оттого же крестьянина
казенных платежей считала ассигнационный рубль в 29
примерно коп. Таким образом, в один и тот же день, в
одном и том же месте приходилось считаться с трояким
курсом бумажных денег. Попытки правительства уменьшить
количество ассигнаций не привели к хорошему результату.
В последние годы Александра было уничтожено много ас-
сигнаций (на 240 млн. руб.), но их осталось еще на 600
млн., и ценность их нисколько не поднялась. Надобны бы-
ли иные меры.
Министром финансов при императоре Николае был уче-
ный-финансист генерал Е. Ф. Канкрин, известный своей
бережливостью и умелой распорядительностью. Ему удалось
составить в государственном казначействе значительный
запас золота и серебра, с которым можно было решиться
на уничтожение обесцененных ассигнаций и на замену их
новыми денежными знаками. Помимо случайных благоприят-
ных обстоятельств (большая добыча золота и серебра),
образованию металлического запаса помогли выпущенные
Канкриным "депозитные билеты" и "серии". Особая депо-
зитная касса принимала от частных лиц золото и серебро
в монете и слитках и выдавала вкладчикам сохранные рас-
писки, "депозитные билеты", которые могли ходить как
деньги и разменивались на серебро рубль на рубль. Сое-
диняя все удобства бумажных денег с достоинствами ме-
таллических, депозиты имели большой успех и привлекли в
депозитную кассу много золота и серебра. Такой же успех
имели и "серии", т.е. билеты государственного казна-
чейства, приносившие владельцу небольшой процент и хо-
дившие как деньги с беспрепятственным разменом на се-
ребро. Депозитки и серии доставляли казне ценный метал-
лический фонд, в то же время приучали публику к новым
видам бумажных денежных знаков, имевших одинаковую цен-
ность с серебряной монетой.
Меры, необходимые для уничтожения ассигнаций, сос-
тавили предмет долгого обсуждения, в котором деятельное
участие принимал, между прочим, Сперанский. Было решено
(1839) объявить монетной единицей серебряный рубль и
считать его "законною мерою всех обращающихся в госу-
дарстве денег". По отношению к этому рублю был узаконен
постоянный и обязательный для всех курс ассигнаций по
расчету 350 руб. ассигнациями за 100 руб. серебром.
(Таким образом была совершена "девальвация", т.е. уза-
конение пониженного курса бумажных денег). А затем
(1843) был произведен выкуп по этому курсу в казну всех
ассигнаций с обменом их на серебряную монету или же на
новые "кредитные билеты", которые разменивались на се-
ребро уже рубль за рубль. Металлический запас и был не-
обходим для того, чтобы произвести этот выкуп ассигна-
ций и чтобы иметь возможность поддержать размен новых
кредитных билетов. С уничтожением ассигнаций денежное
обращение в государстве пришло в порядок: в употребле-
нии была серебряная и золотая монета и равноценные этой
монете бумажные деньги.
4. Начиная со времени императора Павла, правитель-
ство обнаруживало явное стремление к улучшению быта
крепостных крестьян. При императоре Александре I, как
мы знаем, был дан закон о свободных хлебопашцах, в ко-
тором как бы намечался путь к постепенному и полюбовно-
му освобождению крестьян от власти их владельцев. Одна-
ко этим законом помещики не воспользовались почти вов-
се, и крепостное право продолжало существовать, несмот-
ря на то что возбуждало против себя негодование прог-
рессивной части дворянства. Вступая на престол, импера-
тор Николай знал, что перед ним стоит задача разрешить
крестьянский вопрос и что крепостное право в принципе
осужде-но как его державными предшественниками, так и
его противниками -- декабристами. Настоятельность мер
для улучшения быта крестьян не отрицалась никем. Но
по-прежнему существовал страх перед опасностью внезап-
ного освобождения миллионов рабов. Поэтому, опасаясь
общественных потрясений и взрыва страстей освобождаемой
массы, Николай твердо стоял на мысли освобождать посте-
пенно и подготовил освобождение секретно, скрывая от
общества подготовку реформы.
Обсуждение мер, касающихся крестьян, производилось
при Николае в секретных комитетах, не один раз для этой
цели образуемых. Началось оно в секретном "Комитете
6-го декабря 1826 г." и коснулось как государственных
крестьян, так и крестьян владельческих. В отношении го-
сударственных крестьян были выработаны более существен-
ные и удачные меры, чем в отношении крепостных. Положе-
ние первых было улучшено более, чем положение вторых.
В составе класса государственных крестьян были
прежние "черносошные" крестьяне, населявшие государевы
черные земли; далее -- крестьяне "экономические", быв-
шие на церковных землях, секуляризованных государством;
затем -- однодворцы и прочие "ландмилицкие" люди, т.е.
потомки того мелкого служилого люда, который когда-то
заселял южную границу Московского государства. Разно-
родные группы казенного крестьянства были на разной
степени благосостояния и имели различное внутреннее
устройство. Предоставленные местной администрации (ка-
зенным палатам и нижним земским судам), казенные
крестьяне были нередко угнетаемы и разоряемы. В "Коми-
тете 6-го декабря 1826 г." Сперанский заговорил о необ-
ходимости "лучшего хозяйственного управления для
крестьян казенных" и высказал мнение, что такое управ-
ление "послужило бы образцом для частных владельцев".
Мысль Сперанского встретила одобрение государя, который
привлек к этому делу графа П. Д. Киселева. Это был один
из образованных русских людей, сделавших походы
1812--1814 гг. и видевших европейские порядки. Прибли-
женный императором Александром, Киселев еще в его время
интересовался крестьянским делом и представил государю
проект уничтожения крепостного права. Как знаток
крестьянского вопроса он обратил на себя внимание импе-
ратора Николая и приобрел его доверие. Киселеву было
поручено все дело о казенных крестьянах. Под его управ-
лением временно возникло (1836) пятое отделение собс-
твенной Его Величества канцелярии для лучшего устройс-
тва управления государственными имуществами вообще и
для улучшения быта казенных крестьян. Это пятое отделе-
ние скоро было преобразовано в Министерство государс-
твенных имуществ (1837), которому и вверено было попе-
чительство над казенными крестьянами. Под влиянием Ми-
нистерства государственных имуществ в губерниях стали
действовать "палаты" (теперь "управления") государс-
твенных имуществ. Они заведовали казенными землями, ле-
сами и прочими имуществами; они же наблюдали и над го-
сударственными крестьянами. Эти крестьяне были устроены
в особые сельские общества (которых оказалось почти
6000); из нескольких таких сельских обществ составля-
лась волость. Как сельские общества, так и волости
пользовались самоуправлением, имели свои "сходы", изби-
рали для управления волостными и сельскими делами "го-
лов" и "старшин", а для суда (волостной и сельской
"расправы") -- особых судей. Так было устроено, по мыс-
ли Киселева, самоуправление казенных крестьян; впос-
ледствии оно послужило образцом и для крестьян частнов-
ладельческих при освобождении их от крепостной зависи-
мости. Но заботами о самоуправлении крестьян Киселев не
ограничился. При его долгом управлении министерство го-
сударственных имуществ провело ряд мер для улучшения
хозяйственного быта подчиненного ему крестьянства:
крестьян учили лучшим способам хозяйства, обеспе-
чивали зерном в неурожайные годы; малоземельных наделя-
ли землей; заводили школы; давали податные льготы и т.
д. Деятельность Киселева составляет одну из светлых
страниц царствования императора Николая. Довольный Ки-
селевым, Николай шутливо называл его своим "начальником
штаба по крестьянской части".
В отношении крепостных крестьян сделано было мень-
ше, чем в отношении казенных. Император Николай не раз
образовывал секретные комитеты для обсуждения мер к
улучшению быта крепостных. В этих комитетах Сперанский
и Киселев немало поработали над уяснением истории и
юридической природы крепостного права и над проектами
его уничтожения. Но дело не пошло далее отдельных мер,
направленных на ограничение помещичьего произвола. (Бы-
ла, например, запрещена продажа крестьян без земли и "с
раздроблением семейств"; было стеснено право помещиков
ссылать крестьян в Сибирь). Самой крупной мерой в отно-
шении крепостного права был предложенный Киселевым за-
кон 1842 г. об "обязанных крестьянах". По этому закону
помещик получал право освобождать крестьян от крепост-
ной зависимости, давая им земельный надел (в наследс-
твенное пользование на известных условиях, определяемых
добровольным соглашением). Получая личную свободу,
крестьяне оставались сидеть на владельческой земле и за
пользование ею обязаны были (откуда и название "обязан-
ных") нести повинность в пользу владельца. Закон об
обязанных крестьянах был торжественно обсуждаем в Госу-
дарственном совете, причем император Николай в прост-
ранной речи высказал свой взгляд на положение крестьян-
ского дела в его время. "Нет сомнения, -- говорил он,
-- что крепостное право в нынешнем его у нас положении
есть зло, для всех ощутительное И очевидное;
но прикасаться к оному теперь -- было бы злом, ко-
нечно, еще более гибельным". Поэтому крестьянское осво-
бождение государь считал делом будущего и думал, что
оно должно совершиться лишь постепенно и с непременным
сохранением права помещиков на их землю. В этом смысле
и был дан закон 1842 г., сохранявший крестьянские наде-
лы в вечной собственности помещиков. Однако и на таком
условии помещики не стали освобождать своих крепостных,
и закон об обязанных крестьянах не получил почти ника-
кого применения в жизни.
Между тем общий ход русской жизни так влиял на всю
систему крепостных хозяйств и крепостных отношений, что
надобно было ждать скорого падения крепостного строя.
Патриархальные формы крепостного труда уже не соответс-
твовали изменившимся общественным условиям:
крепостной труд вообще был малопроизводителен и
невыгоден. Помещичьи хозяйства были почти бездоходны и
впадали в задолженность, особенно в неурожайные годы,
когда помещики должны были кормить своих голодных
крестьян. Масса дворянских населенных имений была зало-
жена в казенных ссудных учреждениях; считают, что к
концу царствования императора Николая в залоге находи-
лось больше половины крепостных крестьян (около 7 млн.
человек из 11 млн. крепостных мужского пола). Естест-
венным выходом из такой задолженности была окончатель-
ная уступка заложенной земли и крестьян государству, о
чем и думали некоторые помещики. К экономическим зат-
руднениям помещиков присоединялась боязнь крестьянских
волнений и беспорядков. Хотя в царствование императора
Николая не было бунтов, вроде пугачевского, но кресть-
яне волновались часто и во многих местах. Ожидание кон-
ца крепостной зависимости проникло в их массу и возбуж-
дало ее. Вся жизнь складывалась так, что вела к ликви-
дации крепостного права.
5. Меры в области народного просвещения при импе-
раторе Николае I отличались двойственностью направле-
ния. С одной стороны, очевидны были заботы о распрост-
ранении образования в государстве; с другой же стороны,
заметен был страх перед просвещением и старания о том,
чтобы оно не стало проводником революционных идей в об-
ществе.
Заботы распространения образования выразились в
учреждении весьма многих учебных заведений. Учреждались
специальные учебные заведения: военные (кадетские кор-
пуса и академии военная и морская), технические (Техно-
логический институт и Строительное училище в Петербур-
ге, Межевой институт в Москве); возобновлен был Главный
педагогический институт для приготовления преподавате-
лей. Все эти учебные заведения имели в виду удовлетво-
рение практических нужд государства. Для образования
общего сделано также немало. Учреждено было несколько
женских институтов. Основывались пансионы с гимназичес-
ким курсом для сыновей дворян. Было улучшено положение
мужских гимназий. По мысли министра народного просвеще-
ния графа С. С. Уварова, среднее образование, даваемое
гимназиями, должно было составлять удел лишь высших
сословий и предназначалось для детей дворян и чиновни-
ков. Оно было сделано "классическим", чтобы "основать
новейшее русское образование тверже и глубже на древней
образованности той нации, от которой Россия получила и
святое учение веры, и первые начатки своего просвеще-
ния" (т.е. Византии). Для детей купцов и мещан предназ-
начались уездные училища, причем правительство принима-
ло некоторые меры к тому, чтобы лица из этих сословий
не попадали в гимназии. Однако стремление к знанию нас-
только уже созрело в населении, что эти меры не приво-
дили к цели. В гимназии вместе с дворянами поступали в
большом числе так называемые "разночинцы", т.е. лица,
уволенные из податных сословий, но не принадлежащие к
дворянам потомственным или личным. Наплыв разночинцев в
гимназии и университеты составлял интересное и важное
явление того времени: благодаря ему состав русского об-
разованного общества, "интеллигенции", перестал быть,
как прежде, исключительно дворянским.
Опасения правительства относительно того, что
учебные заведения станут распространителями вредных по-
литических влияний, выразились в ряде стеснительных
мер. За университетами должны были наблюдать попечители
учебных округов. Устав университетов, выработанный
(1835) графом Уваровым, давал университетам некоторые
права самоуправления и свободу преподавания. Но когда
на Западе в 1848 г. произошел ряд революционных движе-
ний, русские университеты подверглись чрезвычайным ог-
раничениям и исключительному надзору. Преподавание фи-
лософии было упразднено; посылка за границу молодых лю-
дей для подготовления к профессуре прекращена; число
студентов ограничено для каждого университета опреде-
ленным комплектом (300 человек); студентов стали обу-
чать военной маршировке и строевым уставам. Эта послед-
няя мера была введена и в старших классах гимназии. Ми-
нистерство народного просвещения, которому была в то
время подчинена цензура, чрезвычайно усилило строгости,
запрещая всякую попытку в журналах, книгах и лекциях
касаться политических тем. Последние годы царствования
императора Николая I заслужили поэтому славу необыкно-
венно суровой эпохи, когда была подавлена всякая об-
щественная жизнь и угнетены наука и литература. Малей-
шее подозрение в том, что какое-либо лицо утратило "не-
порочность мнений" и стало неблагонадежным, влекло за
собой опалу и наказание без суда.
Отношение общества к деятельности императора Нико-
лая I. Знакомясь с правительственной деятельностью изу-
чаемой эпохи, мы приходим к заключению, что первое вре-
мя царствования Николая 1 было временем бодрой работы,
поступательный характер которой, по сравнению с концом
предшествующего царствования, очевиден. Однако поздней-
ший наблюдатель с удивлением убеждается, что эта бодрая
деятельность не привлекала к себе ни участия, ни со-
чувствия лучших интеллигентных сил тогдашнего общества
и не создала императору Николаю I той популярности, ко-
торой пользовался в свои лучшие годы его предшественник
Александр. Одну из причин этого явления можно видеть в
том, что само правительство императора Николая I желало
действовать независимо от общества и стремилось ограни-
чить круг своих советников и сотрудников сферой бюрок-
ратии. На это мы уже указывали. Другая же причина слож-
нее. Она коренится в обстоятельствах, создавших попытку
декабристов и репрессию 1825--1826 гг. Как мы видели,
умственное движение, породившее заговор декабристов,
имело и другие ветви. Когда одни из его участников уст-
ремились в практику, другие предались умозрению; когда
одни мечтали о немедленной перемене жизненных условий,
другие ограничивались критикой этих условий с точки
зрения абсолютного знания и определением идеальных ос-
нов русской общественности. Настроение различных круж-
ков было различно, и далеко не вся интеллигенция со-
чувствовала бурным планам декабристов. Но разгром де-
кабристов болезненно отразился не на одном их круге, а
на всей той среде, которая образовала свои взгляды и
симпатии под влиянием западноевропейских идей. Единство
культурного корня живо чувствовалось не только всеми
ветвями данного умственного направления, но даже и са-
мим правительством, подозрение которого направлялось
далее пределов уличенной среды; а страх перед этим по-
дозрением и отчуждение от карающей силы охватывали не
только причастных к 14 декабря, но и не причастных к
нему сторонников западной культуры и последователей ев-
ропейской философии. Поэтому как бы хорошо ни зареко-
мендовала себя новая власть, как бы ни была она далека
от уничтоженной ею "аракчеевщины", она все-таки остава-
лась для людей данного направления карающей силой. А
между тем именно эти люди и стояли во главе умственного
движения той эпохи. Когда они сгруппировались в два из-
вестных нам лагеря "западников" и "славянофилов", ока-
залось, что оба эти лагеря одинаково чужды правительст-
венному кругу, одинаково далеки от его взглядов и работ
и одинаково для него подозрительны. Неудивительно, что
в таком положении очутились западники. Мы знаем, как,
преклоняясь перед западной культурой, они судили русс-
кую действительность с высоты европейской философии и
политических теорий; они, конечно, находили ее отсталой
и подлежащей беспощадной реформе. Труднее понять, как
оказались в оппозиции славянофилы. Не один раз прави-
тельство императора Николая I (устами министра народно-
го просвещения графа С. С. Уварова) объявляло свой ло-
зунг: православие, самодержавие, народность. Эти же
слова могли быть и лозунгом славянофилов, ибо указывали
на те основы самобытного русского порядка, церковного,
политического и общественного, выяснение которых сос-
тавляло задачу славянофилов. Но славянофилы понимали
эти основы иначе, чем представители "официальной народ-
ности". Для последних слова "православие" и "самодержа-
вие" означали тот порядок, который существовал в совре-
менности: славянофилы же идеал православия и самодержа-
вия видели в московской эпохе, где церковь им казалась
независимой от государства носительницей соборного на-
чала, а государство представлялось "земским", в котором
принадлежала, по словам К. Аксакова, "правительству си-
ла власти, земле -- сила мнения". Современный же им
строй славянофилы почитали извращенным благодаря гос-
подству бюрократизма в сфере церковной и государствен-
ной жизни. Что же касается термина "народность", то
официально он означал лишь ту совокупность черт гос-
подствующего в государстве русского племени, на которой
держался данный государственный порядок; славянофилы же
искали черт "народного духа" во всем славянстве и пола-
гали, что государственный строй, созданный Петром Вели-
ким, "утешает народный дух", а не выражает его. Поэтому
ко всем тем, кого славянофилы подозревали в служении
"официальной народности", они относились враждебно; от
официальных же сфер держались очень далеко, вызывая на
себя не только подозрения, но и гонение.