Успенская пустынь находилась в Семигородской волости Кадниковского уезда. Волость получила свое наименование по главному в этой местности кусту поселений, располагавшихся, подобно Древнему Риму, на семи холмах, или, как говорили и писали о них в старину, на Семи Горах. До выделения Кадниковского уезда Семигородская волость относилась к Заозерской трети Вологодского уезда[1].
По преданию, пустынь основана иноками — выходцами из Дионисиева Глушицкого моностыря, но вскоре запустела из-за гибели населения от чумы. Своим возникновением эта легенда обязана двум старинным иконам — «Успение Богородицы» и «Иоанн Предтеча в пустыне», почитавшимся как произведения, написанные рукой преподобного Дионисия Глушицкого, и составлявшим славу пустыни[2]. По сведениям писцовой книги Вологодского уезда 1628—1630 годов, в начале XVII столетия на месте Семигородной пустыни существовал Успенский погост с деревянной церковью клетского типа во имя Успения Богородицы. Составлявшие перепись писцы об этой церкви записали, что она «от литовского разорения» запустела и службы в ней не ведется («стоит без пения»); построена же та церковь была иждивением «тое ж Семигородцкой волости крестьян»[3].
Успение Богородицы.
Икона XV в. из Успенской Семигородней
пустыни.
Из фондов ВГИАХМЗ
В монастырской летописи сообщается, что восстановление разоренной Успенской церкви и возобновление в ней церковнослужения было предпринято старицей Московского Новодевичьего монастыря Иулианией, происходившей из рода белозерских дворян Медведевых, в конце XVI - начале XVII века. Она тяжело болела, была парализована и на протяжении трех лет оставалась без движения. В 1593 году молитвами, обращениями к Богородице она чудесным образом в результате явления ей Божьей Матери получила исцеление, по данному обету пришла в Семигородскую волость к Успенскому храму и обнаружила в нем сохранившиеся старинные иконы, в том числе чудотворную икону «Успение Богородицы». С 1602 года в Успенской церкви восстановили богослужение, а в 1632-1633 годах близ нее поставили несколько деревянных келий для пришедших сестер и положили таким образом начало женской Успенской пустыни. С 1643 года настоятельницей пустыни стала старица Мариамна, которая построила в пустыни вторую деревянную церковь во имя Казанской иконы Богоматери с приделом Николая Чудотворца и колокольней. Но после 1648 года за какую-то провинность старица Мариамна подверглась церковному наказанию и была отдана «под начал» в Вологодский Горний девичий монастырь, а сестры из пустыни разошлись. Монашеская жизнь в пустыни была восстановлена в 1651 году, но с этого времени обитель стала уже мужской[4].
Первой каменной постройкой в Семигородной пустыни стала Успенская пятиглавая соборная церковь, возведенная в 1753 году при настоятеле строителе Феофилакте. Позднее церковь неоднократно ремонтировалась (в том числе после сильного пожара 1809 г.), серьезной перестройке с увеличением объемов она подверглась в 1859-1864 годах. В конце XVIII века деревянные стены вокруг пустыни были заменены невысокими каменными; в это же время вместо деревянных келий начато было возведение каменных[5]. Каменная надвратная церковь построена в середине XIX века на средства вологодского помещика П. И. Цорна по его собственному проекту[6].
Относительно благополучно пережив драматическую для многих монастырей екатерининскую секуляризационную реформу 1760-х годов, Успенская Семигородная пустынь в первой четверти XIX века считалась одной из «достаточных» обителей Вологодской епархии.
Число монашествующей братии в ней было сравнительно невелико, даже в лучшие времена оно не превышало 16 человек; но при этом в пустыни проживало много послушников и трудников, практически бесплатно выполнявших большинство монастырских работ[7]. Во владении пустыни находились земли при устье реки Катромы, а также часть Катромского озера, где были устроены монастырские рыбные ловли, существовали рыболовецкая изба и амбар. Эти ловли являлись существенным подспорьем для экономического благополучия пустыни, поскольку рыба составляла преобладающую часть монашеского рациона. Здесь же монастырскими властями была устроена мельница; мельница принадлежала пустыни и в селе Александрове на реке Кихти[8].
Денежные доходы пустыни, употреблявшиеся на оплату разного рода покупок и монастырских работ, составлялись из нескольких источников. Значительной их частью являлись взносы и пожертвования благотворителей и состоятельных паломников, приходивших на поклонение пустынским святыням. Среди благодетелей Семигородной пустыни, имена которых заносились на помин души в монастырский синодик, были многие известные вологодские и кадниковские дворянские и купеческие роды. В сохранившемся синодике Успенской пустыни XIX века (начат при епископе Вологодском и Устюженском Онисифоре, бывшем на кафедре в 1814— 1827 гг.) значатся семьи вологодских дворян Зубовых, Бердяевых, Золотиловых, Брянчаниновых, Межаковых, Левашовых, вологодских купцов Цорна и Барша, богатых устьяновских крестьян (ставших позднее купцами) Никуличевых[9].
Обычные же доходы пустыни происходили от продажи свеч, от молебнов, из кружки, находившейся на постоялом дворе, куда опускали свои пожертвования постояльцы — паломники незнатных родов, от продажи льна, выращивавшегося на монастырской земле. Кроме того, часть рыбных ловель на Катромском озере, а также бывшая здесь мельница в некоторые годы отдавались в кортому, денежные средства от которой поступали в монастырскую казну[10]. Немалый доход приносили пустыни многочисленные богомольцы самого различного чина и звания, массами прибывавшие в пустынь по праздникам для участия в крестных ходах и на исповедь. Так, в 1904 году у исповеди в пустынском Успенском соборе побывали 584 человека из различных мест Российской империи: из Задонска, Касимова, Псковской губернии, а также из Устюжского, Шенкурского, Никольского уездов, из Костромской губернии. Среди них были крестьяне, купцы, учителя, даже телеграфист со станции «Семигородный монастырь» Федор Дмитриев, от роду 21 года. В 1909 году таких паломников было уже 1139 человек[11].
Однако же главные доходы Успенской Семигородной пустынью в XIX — начале XX века получались от крестьянских ходов и молебнов, устраивавшихся «с участим» чудотворной иконы «Успение Богородицы»[12]. Такие крестьянские ходы и молебны происходили во время больших календарных праздников. Но особенной популярностью пользовались шествия и выносы чудотворной иконы, предпринимавшиеся по случаю каких-либо чрезвычайных обстоятельств, чаще всего стихийных бедствий или эпидемий.
Выдающимся вологодским историком-краеведом XIX века П. И. Савваитовым описан один из таких случаев. В 1830— 1831 годах в Вологде и ее окрестностях свирепствовала эпидемия холеры, которую не могли остановить предпринимавшиеся светскими властями меры. Тогда в июне 1831 года по предложению верующих священник церкви Иоанна Предтечи в Рощенье протоиерей Петр Васильев был послан за чудотворной иконой «Успение Божией Матери» в Семигородную пустынь. На протяжении семидесятиверстного пути из Семигородной пустыни до Вологды икону несли на руках многолюдным шествием, с хоругвями и крестами. 22 июля икона была доставлена в Вологду и поставлена в Софийском соборе, где перед ней было совершено торжественное богослужение при большом стечении народа и духовенства. В последующие дни были предприняты крестные ходы с этой иконой из Софийского собора в различные приходские храмы, а также в некоторые частные дома. После этого эпидемия резко пошла на убыль, и благодарные вологжане украсили икону сребропозлащенной ризой (окладом)[13].
Обе почитавшиеся в Семигородной пустыни иконы сохранились и находятся в настоящее время в экспозиции Вологодского музея-заповедника, куда они доставлены в 1926 году после ликвидации пустыни[14].
По старинным описаниям пустыни, для чтимых икон в храмах обители существовали специальные киоты и сени, где они устанавливались в дни торжественных богослужений. Обе иконы были богато украшены серебряными позолоченными окладами с драгоценными камнями, жемчугами и эмалью. Для иконы «Успение» при настоятельнице Мариамне между 1643 и 1645 годами была изготовлена широкая рама, где на верхнем поле изображены «Святая Троица» и «Богоматерь во славе», на боковых полях — вселенские и московские святители, на нижнем поле — богородичные праздники («Зачатие», «Рождество», «Введение во храм» и «Покров»)[15].
В результате реставрационных работ, произведенных на иконах в 1927 — 1966 годах, с них удалены позднейшие наслоения, искажавшие цвет и рисунок оригиналов, и выявлена относительно неплохо сохранившаяся живопись, которая датируется XV столетием и может быть соотнесена с последним периодом жизни прославленного северного иконописца преподобного Дионисия Глушицкого, умершего в 1437 году в возрасте 75 лет. Но могут ли эти уникальные памятники иконописи вологодского Севера почитаться как произведения, написанные им собственноручно?
На иконе «Успение Богородицы» представлена сцена прощания апостолов с преставившейся Марией и восприятия ее души Иисусом Христом. Богоматерь возлежит на ложе, накрытом красным покрывалом. Над ней в шатрообразной синей мандорле-сиянии возвышается фигура Христа с завернутой в белые пелены фигуркой — душой Марии — на руках. По сторонам в скорбном молчании предстоят апостолы и два святителя (подписи у святителей не сохранились, но по иконографическим особенностям можно определить, что это Иаков и Иерофей). Действие происходит в Синодской горнице, что уточняется архитектурным стаффажем на фоне и графически обозначенной выгнутыми в виде дуги линиями Иерусалимской стены. Композиция стены «Успения» дана в сокращенном иконографическом изводе (без стен перенесения апостолов на облаках и наказания нечестивого Авфония), как она сложилась в византийском искусстве к X столетию.
На другой иконе изображен Креститель Иоанн, живший, по Евангелию, в пустыне и облаченный во власяницу, прикрытую грубым плащом. В левой руке он держит свиток, надпись на котором не сохранилась (обычно это слова из его проповеди «Покайтеся, приближибося...»), а правая его рука в жесте моления обращена к небу, символически изображенному в виде голубой сферы с благословляющей рукой Божией в правом верхнем углу иконы. За спиной Предтечи написано полузасохшее дерево, символизирующее грешный род человеческий, с топором у его корня (напоминая о необходимости готовиться к Судному дню, Предтеча в той же проповеди предупреждал: «И секира бо уже при корени древа»). В качестве указания на высокую степень духовного восхищения Крестителя и на его жертвенную миссию изображены возносящиеся ввысь горки и усекновенная глава Иоанна на блюде Саломеи.
Иоанн Предтеча в пустыне.
Икона XV в. из Успенской Семигородней
пустыни.
Из фондов ВГИАХМЗ
Проблема атрибуции чтимых икон Семигородной пустыни как творений Дионисия Глушицкого осложняется двумя обстоятельствами. Прежде всего необходимо отметить, что эти иконы написаны в разной манере, в разных стилистических ключах. «Успение Богородицы» с его чистыми и звучными голубыми и киноварными тонами на прозрачном охристом фоне написано рукой мастера, воспитанного в системе художественных традиций Ростова Великого. Вологодский уроженец Дионисий Глушицкий (в миру Димитрий) в молодые годы принял постриг в Спасо-Каменном монастыре, управлявшемся тогда ученым греком, выходцем из Афона, Дионисием Святогорцем и относившемся к юрисдикции ростовских владык. Именно в Спасо-Каменном монастыре осваивал в молодости преподобный Дионисий премудрость иконного художества, и черты ростовской художественной традиции в его творчестве были бы вполне объяснимы. Но такие особенности иконы, как неуверенное владение пропорциями в изображении крупноголовых фигур персонажей, а также неровная и нечеткая графика букв и ошибки в титульной надписи иконы (перевернутое «У», «ОУСПЛЕНИЕ» вместо «ОУСПЕНИЕ», «ПРИСТЫ» вместо «ПРЕСТЫ») не свидетельствуют о тренированной руке мастера и искусного иконописца, каким предстает преподобный Дионисий со страниц жития, написанного его учеником.
Иным является изобразительный язык иконы «Иоанн Предтеча в пустыне». Это произведение отличается более сдержанным и благородным, почти монохромным колоритом, основанным на тонком созвучии охристо-коричневых красок с редким включением светлого и жидким слоем нанесенного голубца. Эта манера ближе к монастырскому письму мастеров, представлявших на Руси в XIV — XV веках греко-балканскую традицию художественной культуры. Многие греческие художники работали в это время в Твери, Ростове, Москве и Новгороде. Грек Дионисий, вероятно, содействовал появлению их и в Спасо-Каменном монастыре, где Дионисий Глушицкий и мог воспринять их приемы письма. Однако удлиненные пропорции фигуры Предтечи, свободная живописная пластика письма, отсутствие ковчега на иконной доске как будто говорят о более позднем времени исполнения иконы, чем годы жизни и деятельности преподобного Дионисия.
Устной и позднейшей письменной традицией преподобному Дионисию Глушицкому приписывалось более тридцати чтимых икон, хранившихся и почитавшихся в храмах и монастырях Вологодской епархии. Однако большая часть сохранившихся из них и реставрированных к настоящему времени оказалась написанной разными мастерами не ранее XVI—XVII веков. Иконы Семигородной пустыни в этом ряду являются самыми ранними и близкими по времени преподобного Дионисия. Дальнейшее более углубленное их изучение, возможно, позволит решить вопрос о его авторстве относительно этих святынь Успенской пустыни.
Ныне Семигородная пустынь вновь разорена и безлюдна. Но активно развивающиеся в наши дни процессы восстановления традиционных форм духовной жизни, возрождения православных храмов и монастырей на обширных пространствах Вологодской епархии дают основание надеяться, что они коснутся и этой небольшой, но славной в прошлом обители и вдохнут в нее новую жизнь.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Успенская Семигородная пустынь находилась в северо-восточной части Вологодского уезда, неподалеку от Кубенского и Катромского озер, в верстовом измерении — от Вологды в 70, от Кадникова в 30 и от Покровского Глушицкого монастыря в 20 верстах.
2 О Семигородной пустыни и о хранившихся в ней иконах, созданных, по преданию, преподобным Дионисием Глушицким, см.: Описание о начале Успенской Семигородной пустыни. СПб., 1823; Савваитов П. И. Описание Семигородной Успенской пустыни СПб., 1856 (дополненное переиздание этой работы позднее напечатано в «Вологодских епархиальных ведомостях». 1870. № 6. Прибавления. С. 201—220; отдельное издание: Вологда, 1881); Мерцалов А. Е. Монастыри-колонизаторы. (Материалы к истории колонизации на севере России) // Вологодская старина. СПб., 1889; Лебедев В. Иконописные труды преподобного Дионисия Глушицкого чудотворца. Вологда, 1900. С. 7—11; Лебедев В. Семигородная Успенская пустынь и приписной к ней Николаевский Катромский монастырь. Вологда, 1901; Вздорнов Г. И. Вологда. Л., 1972. С. 58; Воронов А. А., Соколова Е. Г. Чудотворные иконы Богоматери. М., 1993. С. 109; Рыбаков А. А.. Вологодская икона. Центры художественной культуры земли Вологодской ХIII-XVIII вв. М., 1995. С. 214-215, илл. 136- 137; и др.
3 Савваитов П. И. Описание Семигородной Успенской пустыни и упраздненного Катромского Николаевского монастыря. Вологда, 1881. С. 5.
4 Там же. С. 6-7.
5 Кирпич на строительство стен и келий заготавливался с 1787 г. в деревне Залесье Закуштской волости, а возведение каменного строения производилось в 1794—1797 гг. прилуцкими каменщиками Кириллом и Андреем Алексеевыми-Водолазовыми. См.: Расходные книги Успенской Семигородной пустыни за 1787 — 1788 и 1794-1798 гг. (ГАВО. Ф. 524. Оп. 1. Д. 7, 8). В 1847 г. послушником Успенской пустыни Петром Кониным был составлен проект устройства новой, значительно увеличивавшей площадь пустыни каменной ограды. См.: Планы и проекты строений и иконостасов Семигородной пустыни. 1851 — 1890 гг. (ГАВО. Ф. 496. Оп. 1. Д. 12224. Л. 9).
6 П. И. Цорн в середине XIX в. занимал должность вологодского губернского архитектора. Его загородное поместье находилось в с. Токморово на р. Шореге. См.: Савваитов П. И. Указ. соч. С. 11.
7 Так, в 1906 г. в пустыни проживали 16 монахов разных монашеских степеней в возрасте от 43 до 89 лет во главе с игуменом Антонином, и число послушников в это время в обители возросло до 61 человека.
8 См.: Дело о размежевании земель Успенской Семигородной пустыни с крестьянскими землями на р. Катроме. 1870-1876 гг. (ГАВО. Ф. 524. Оп. 1. Д. 69. д. 2 — 3 об.; Приходо-расходная книга Успенской Семигородной пустыни за 1775 г. (ГАВО. Ф. 524. Оп. 1. Д. 6. Л. 2 об.-З).
9Синодик Успенской Семигородной пустыни, XIX в. (ГАВО. Ф. 524. Оп. 1. д. 126). Наличием рода Брянчаниновых в этом синодике, возможно, объясняется тот факт, что начало монашеского пути св. Игнатия Брянчанинова состоялось именно в Семигородной пустыни в 1820-е гг.
10 Приходо-расходная книга Успенской Семигородной пустыни 1805 — 1807 гг. (ГАВО. Ф. 524. Оп. 1. Д. 9. Л. 1 - 1 об).
11 Книга о лицах, бывших у исповеди и св. причастия в Успенской Семигородной пустыни, 1904-1910 гг. (ГАВО. Ф. 524. Оп. 1. Д. 108. Л. 4-133).
12 Например, в 1884 г. от молебнов получено 345 руб. 50 коп., за свечи выручено 330 руб. 50 коп., а «из крестного хода с Чудотворною иконою Божьей Матери — 5461 руб.». См.: Приходо-расходная книга по Семигородной пустыни за 1884 г. (ГАВО. Ф. 948. Оп. 1. Д. 127. Л. 2 об).
13 [Савваитов П. И.]. Описание некоторых монастырей, пустынь и церквей Вологодской епархии (ОР РНБ. F. 1. Л. 218-221); Лебедев В. Семигородная Успенская пустынь... С. 8.
Неоднократно приносилась икона «Успение Богоматери» из Семигородной пустыни в Вологду и позднее. См. «Вологодские епархиальные ведомости» за 1871 и 1881 гг. Прибавления. С 1816 г. установлен крестный ход с иконой «Успение» от пустыни к Пустораменской Николаевской церкви в память об избавлении «от скотского падежа».
В 1873 г. московским купцом 1-й гильдии Н. В. Немировым-Колодкиным на икону устроена новая серебряная позолоченная риза. См.: Лебедев В. Семигородная Успенская пустынь... С. 9.
14 «Успение Богородицы», XV в., инв. № 7816, 48,8 х 36,3 х 2,2; реставрацию иконы выполнил в 1927 г. А. И. Брягин.
«Иоанн Предтеча в пустыне», XV в., инв. № 7873, 40 х 33,9 х 2; реставрацию выполнил в 1927 г. А. И. Брягин, повторная реставрация произведена в Москве реставратором Е. М. Кристи.
15 При реставрации в музее оригинал иконы «Успение» XV в. отделен от рамы XVII в. и экспонируется ныне без рамы.