ГЛАВА VI.
ФЕОДАЛЬНАЯ РЕНТА В ВОТЧИНЕ
ТРОИЦЕ-СЕРГИЕВА МОНАСТЫРЯ.

Окладной единицей в троицких вотчинах по крайней мере с середины ХVI в. была выть. Информация о ней в актовом материале первой половины ХVI в., кормовой книге 1549-1592 гг. и писцовых книгах 1590-х гг. была подробно проанализирована в ряде наших статей. Говорилось о вытной системе и в предшествующей главе. Вряд ли следует все это здесь повторять 1. Подчеркнем лишь, что выть являлась единой обложения монастырских крестьян и феодальной рентой, и государственными налогами. То разнообразие поземельного значения выти в многочисленных вотчинах Сергиева монастыря, о котором шла речь в гл. 5 сказалось и на разнообразии конкретной картины крестьянских повинностей и платежей. Имеющиеся в нашем распоряжении источники позволяют раскрыть данную проблему на трех хронологических срезах - в 1590-е гг., 1617-1623 гг. и в 1690-е гг.

Материал о крестьянских повинностях, содержащийся в комплексе троицких писцовых книг 1592-1594 гг. (по публикации Н.В.Калачова), был обстоятельно проанализирован в работах Ю.А.Тихонова и Е.И.Колычевой. Ученые подробно рассмотрели состав феодальной ренты, ее повытные и подворные нормативы, организацию обложения владельческими повинностями монастырских крестьян. И все же целостной картины феодальной ренты в вотчинах крупнейшего русского монастыря в конце ХVI в. в научной литературе до сих пор нет. Предпринимаемое нами повторное обращение к писцовым книгам 1590-х гг. строится не только на их дореволюционной и не во всем исправной публикации, но и на привлечении архивных экземпляров этих ценнейших источников, а также на не введенных еще в оборот фрагментах оброчных и вытных описаний самого монастыря 1590-х гг. Обращение же к позднейшим источникам - оброчной 1617 и вытной 1623 гг. книгам и переписным вытным и оброчным книгам 1696 гг. позволяет представить длительную эволюцию феодальной ренты в крупнейшей вотчине-сеньории России с конца ХVI в.- в 1620- и 1690-е гг. Наконец, в них содержится ценная информация и о государственных налогах и повинностях монастырских крестьян, что дает возможность сопоставить степень их вотчинной и государственной эксплуатации. Фактический материал по проблематике данной главы систематизирован у нас в табл. 6,27-3 2. Отправной же точкой этих разысканий должно быть выяснение, все-таки, основного вектора рентного развития троицкой сеньории, как оно определилось к концу ХVI в.

5.1.Общая картина феодальной ренты в конце ХVI в.

Всего писцовые и внутривотчинные описания 1590-х гг. содержат сведения о феодальной ренте более, чем по 4,7 тыс. дворам, то есть по 36 % сельского населения корпорации, расположенного в 13 уездах России (преимущественно центральных и северных). Из них 72 % дворов (в абс.3419) привлекались и к полевой барщине, и к различному "изделью", и к денежному оброку, и к внесению определенных натурально - продуктовых компонентов ренты, то есть, строго говоря, имели смешанный рентный статус. При конкретном рассмотрении оказывается, что в отмеченном смешанном составе повинностей уже в конце ХVI в. у большинства дворов троицких крестьян и бобылей преобладали в том или ином объеме денежные обязательства перед земельным собственником.

Доля дворов, исполняющих только денежную ренту в упомянутой совокупности, по которой имеются сведения о повинностях, в конце ХVI в. составляла 27,8 % (в абс.1322 дв.). В рамках же уездов соотношение чисто оброчных и оброчно-издельных, барщинно-оброчных дворов весьма варьировало. Более всего (67 %) "чисто" оброчных дворов было у Троицкого монастыря в Кашинском и Звенигородском уездах, 60 % - в Галицком, 50 % - в Костромском и Угличском, 38 % - в Дмитровском, 42 % - в Свияжском, 25 % - в Казанском, 23 % - в Ярославском уездах, 21 % - в Деревской пятине, по 14-15 % в Ростовском и Московском уездах. В Ярославском уезде денежно-оброчный облик остальных 77% дворов в очень незначительной степени дополнялся малым объемом полевой барщины в с.Коприне (всего 10 дес.). То же самое можно сказать и о составе повинностей троицких крестьян в Галицком уезде: преобладание денежного оброка и символический домен (5 дес.).

В ряде уездов вотчинные комплексы Сергиева монастыря по составу повинностей крестьян прямо-таки распадались на барщинно-оброчные и чисто оброчные половины. Это левобережная сторона Кашинско-Угличского рубежа (барщинно-оброчный состав) и правобережная его сторона (исключительно денежный оброк); Луговая сторона Костромского уезда (чисто оброчный состав) и Нагорная его сторона (барщинно-оброчный состав). Из двух звенигородских сел одно -Андреевское (37 дв.) - было по преимуществу барщинным с малым нормативом денежного оброка (по 5,3 ден. на двор), а другое - Кляпово Никольское (77 дв.) -чисто оброчным, в котором ставка ренты на двор была 136 ден. Южные и юго-западные вотчинные комплексы монастыря в Верейском, Боровском, Малоярославецком, Серпейском уездах имели барщинно-оброчный профиль, в них денежная рента составляла 5,7 - 5,9 ден. на двор. В группе южных имений корпорации наивысший норматив полевой барщины указан в коломенских селах Остафьево и Екиматово в монастырской уставной грамоте 1590 г. - по 5 дес. на выть. Полевую повинность крестьянского двора при столь высоком нормативе не позволяет вычислить характер писцовой книги 1594 г, не сообщающей ни о количестве господской пашни (она дана неразделенно от крестьянской), ни о вытях и их поземельном значении в Коломенском уезде. Во фрагментах вытной книги 1595/96 г. в селах Остафьво и Екиматово о барщине ничего не говорится, а размер выти указан -10 четв.3 Возможно, от 1590 к 1596 г. барщинное тягло в данных селах было отменено либо приходится допустить, что урок полевой барщины был равен крестьянской выти, а это маловероятно.

Для ряда московских и дмитровских сел был характерен барщинно-натуральный облик (предоставление в большом количестве продуктовых запасов в виде яиц, сметаны, сливок, сыров, оброчной ржи, других натуральных компонентов ренты - холстов, поярков, овчин; изготовление пива, кваса, хлеба). В некоторых селах Подмонастырья удалось насчитать 16 % дворов, освобожденных за полполтины (50 ден.) оброка от монастырской пахоты "изделья" и мелкого дохода (Муромцево, Путилове, Рахманцово, Федоровское, Михайловское "на пупках" и др.). Барщинно-натуральные устои для большинства крестьянских дворов в селах Подмонастырья сохранятся и в конце ХVII - начале ХУШ в. в. (гл.4). На северо-западе рентный статус двух небольших волосток Троицкого монастыря в Деревской пятине также отличался - в с. Сытине (Кунья гора) -оброчный профиль с повинностью рыболовства на монастырь, в с. Сопки (Мокрой остров) - оброчно-барщинный профиль. Именно в с.Сытине в писцовой книге конца ХVI в. видим наивысший показатель денежного оброка - по 2,5 руб. (500 ден. ) на выть, в пересчете на двор - 250 ден, а на душу м.п. - 104 ден. (табл.20). Объяснение можно видеть в том, что Сытинские дворы были особенно плотно населены - по 2,4 чел. на двор, поскольку здесь практиковалось подселение бобылей к крестьянам (см. гл.З). В с. Сопки при малом объеме полевой барщины достаточно высок был уровень ренты - при такой же ее повытной ставке - 2,5 руб. - в пересчете на двор получалось 90 ден.

В среднем Поволжье состав феодальной ренты существенно отличался в вотчинах приписных Троице-Казанского и Троице-Свияжского монастырей. В первом большинство дворов (23) в с.Петрецы и дер.Тевелды привлекалось в одной только полевой барщине "за всякие доходы", норма которой была 1 дес. на выть. Меньшинство (8) дворов ( в троицком жребии в с.Царицыне), наоборот, было пооброчено "за пашню и всякие доходы" в размере по 20-40 алт. с выти (+ изделье мельничное в г.Казани). Больше разнообразия в составе и организации феодальной ренты наблюдаем в конце ХVI в в. Свияжском уезде. На полевой барщине специализировались сельца Городище и Килдеево (всего 76 дв., или 58 %), а село Услон и ряд деревень (всего 54 дв., или 42 %) были чисто оброчными, повытная ставка ренты в которых варьировала от 40 алт. (240 ден.) до рубля (200 ден.). 40 % дворов в свияжском с.Услон являлись бобыльскими и облагались довольно высоким оброком в 60 ден. со двора, не намного устVIIавшим ренте крестьянского двора - по 63 ден.4. Практиковалось и обложение отдельных селений в целом ( с починка Карнаухова - полтина), и льготное освобождение ряда починков от ренты вообще. Мы видим, что рентный статус свияжских сел, деревень и починков во многом определялся условиями интенсивного земледельческого освоения и заселения этого края в конце ХVI в.

В Белозерском, Пошехонском уездах, на Красносельской стороне Угличского уезда и в Копринском комплексе деревень Ярославского уезда смешанный характер денежно-оброчному профилю всех дворов придавал большой объем "провозных"и подводных повинностей для местных крестьян два раза в году по р.Суде, Шексне и Волге до ярославского села Коприна. Помимо многоуздной организации повозов, существовала повозная повинность для отдельных вотчинных комплексов -коломенского с.Дубешни, московского с.Тушина, костромского с.Марьинского. Вотчинное обложение многочисленного и разнородного по составу населения Сергиева монастыря в конце ХVI в. осуществлялось не только в рамках вытной системы. В ряде уездных вотчинных комплексов в 1590-е гг. "вытей не знали", и рента собиралась с данной вотчины-волости(в целом (белозерское с.Танищи, подмосковная волость Вохна). В последней обложение осуществлялось на основе сох. В писцовой книге 1594 г. говорится, что здесь с 2 1/4 сохи без 1/16 был взят универсальный денежный оброк в 80 руб. Наряду с вытным принципом обложения, корпоративный собственник в эксплуатации сельского населения в конце ХVI в. ориентировался и на отдельных тяглецов, то есть существовал и "подворный принципа их обложения. Он использовался применительно к сельским и городским дворникам, огородникам, отдельным бобылям монастыря. Сам же размер оброка в каждом случае мог отличаться от другого. В Ярославле, например, с городского, дворника брался 1 руб., в Солигаличе, Малой Соли, Костроме, Нерехте - по 1-3 руб. В оброчной книге 1595/96 г. в верейских деревнях фигурируют "оброчники" -крестьяне, с которых бралось по 4 алт. с десятины 5. Бобыльство в 1590-е гг. выглядит самой текучей и динамичной группой в плане обложения. Какие-то бобыли называются льготными, погорелыми, какие-то приходцами - все они вовсе освобождались от денежных выплат. В комплексе писцовых книг 1590-х гг. при весьма частом упоминании бобылей намного реже сообщается о размерах их оброка. Мы располагаем сведениями из Свияжской писцовой книги 1594 г. о 60 ден. оброка с бобыльского двора (о чем уже говорилось) и из фрагментов оброчной книги 1595/96 г. о "бобыльском со дворца" в бежецких деревнях в размере 1 алт. (6 денег). Наблюдения эти нам пригодятся ниже при изучении денежно-оброчной эволюции сельского населения огромной вотчины.

5.2. Сеньориальная эксплуатация монастырских крестьян в конце ХVI - ХVII в. (региональные очерки)

а) 1590-1620-е годы.
- отработочная рента

Важнейшей ее формой являлась полевая барщина, количественные показатели и широкое территориальное распространение которой у Троицкого монастыря в конце ХVI в. (по 28 уездам) представлены в табл.6. Наблюдения над динамикой домена, приведенные в специальном параграфе предшествующей главы, служат фактической основой для понимания эволюции полевой барщины в изучаемой огромной по масштабам вотчине. Основу в организации полевой пашни в 1590-е гг. составляло крестьянское "десятинное паханье", разверстанное по вытям. Таким образом возделывалось 77 % господских полей. Примерно 7 % пахалось крестьянами "взгоном" и 13 % - детенышами и воловиками, остальная господская земля пахалась "наездом" (и крестьянами, и детенышами). Избегая повторений того, что уже было выяснено о полевой барщине в троицкой вотчине на основании писцовых книг 1590-х гг. в работах Ю.А.Тихонова и Е.И.Колычевой (прим.2 к наст. главе), остановимся на некоторых моментах в этих книгах, которые не привлекли внимание названных авторов. Акцент постараемся сделать на дальнейшей эволюции этой формы ренты, в первой четверти ХVII в.

Характер фиксации вытных окладов и ренты в Кашинской писцовой книге 1592/93 г. позволяет установить степень барщинной эксплуатации для крестьянских дворов разной тяглоспособности. В названном уезде к полевой барщине привлекалось 43 двора в левобережно расположенных селах Фроловское и Михайло-Архангельское, что составляло 31,3 % от числа всех монастырских крестьян здесь. Село Фроловское имело более выраженный барщинный облик, поскольку господскую пашню обрабатывало большинство его населения (66 % дворов). При существовавшей во Фроловском норме барщины в 2 дес. на выть полувытные дворы с наделом в 5 четв. пахали на монастырь по 2 четв., четвертьвытные дворы с наделом в 2,5 четв. - по 1 четв., третьвытные с наделом 3 четв. - по 1,2 четв., шестушные с наделом 1,6 четв. -по 0,6 четв. В селе Михайло-Архангельском, одном из старейших троицких сел (с конца XIV в.), стоявшем на Кашинско-Угличском рубеже, лишь 25 % дворов были барщинными, а отбывали полевую повинность они в соседнем угличском селе Прилуки (на левом берегу р. Волги). С ним же село Архангельское составляло и единый налоговый и административно-судебный округ, подконтрольный троицкому доводчику в Прилуках7. Повытный норматив полевой барщины здесь был вдвое ниже, чем во Фроловском - 1 дес., поэтому и в пересчете на двор показатели уменьшаются. Два наиболее тяглоспособных двора в Михайло-Архангельском, описаные 0,75 долей выти, возделывали на монастырь по 1,5 четв., полувытные дворы - по 1 четв., четвертьвытные дворы - по 0.5 четв., третьвытные - по 0,6 четв. Небольшая господская "делянка" в Прилуках в 2 четв. обрабатывалась архангельскими крестьянами с общей выти, то есть совместного участка размером в 10 четв., размещенного в селе Михайло-Архангельском. Напомним, что в Дмитровско-Кашинском описании 1592/93 г. была зафиксирована унифицированная 10-четвертная выть (гл.5). Следующие по времени описания - дозор 1616 г. и писцовая книга 1620-х гг. отметили полнейшее разорение всего кашинского комплекса владений Сергиева монастыря. Особенно роковую роль сыграл опустошительный рейд польского полковника А.Лисовского в 1615/г. Троицкая сыскная книга 1623 г. упоминает о некотором "вкраплении" господской пашни в ряде пустых деревень Кашинско-Угличского рубежа (см. гл.5), но в прежнем объеме полевая барщина в Кашинском уезде уже не была создана.

Поуездные данные о господской пашне, просчитанные по комплексу и писцовых, и вотчинных книг 1590-1620-х гг., показывают сокращение в первой четверти ХVII в. полевой барщины у Троицкого монастыря в таких уездах центра России, как Угличский - на 26 %, Дмитровский и Костромской - в каждом на 67 %, Тверской - на 65 %, Бежецкий - на 89 %, Старицкий - на 98 %. В табл. 6 в некоторых других центральных уездах отмечено и повышение объемов господской запашки: Переславском - на 20%, Юрьевском - на 16 %, Муромском - на 73 %. Объясняться приведенные цифры могут и ростом самого монастырского землевладения в названных уездах в конце ХVI - первой четверти ХVII в. (гл.З), и широкой датировкой некоторых писцовых книг. По Переславскому уезду, например, описание, начавшись в 1627/29 г., было закончено лишь к 1646 г., поэтому данные о размерах господской запашки в нем по отношению к 1620-м годам выглядят завышенными. Практически не изменился размер монастырской пашни во Владимирском уезде, описание которого относится к 1638-1642 гг.(табл.б). Нет данных по Суздальскому уезду и Стародубу Ряполовскому, поскольку Суздальская писцовая книга 1627/29 г относится в варианту "с неразделенной пашней". Писцовые книги 1620-1640-х гг., представляя собой разнородный и разнокачествнный комплекс источников, помимо абсолютных показателей господской пашни, никаких больше сведений, необходимых для конкретного изучения проблемы полевой барщины, не сообщают.

Более детально эту проблему можно рассмотреть на примере трех уездов -Костромского, Ростовского и Бежецкого, по которым благодаря оброчной 1617 и вытной 1623 г. книгам имеется сопоставимый с концом ХVI в. материал (табл.27). Были просчитаны количественные объемы полевой барщины, способ ее организации (повытно или "згоном), а также повытные, подворные и подушные ставки этой повинности в крупнейших селах. Отметим, что характер сообщаемых данных о полевой барщине и в конце ХVI в., и в 1617-1623 гг. в трех избранных уездах не позволяет вывести ее нормативы для дворов разной тяглоспособности и соответственно с разными наделами, в отличие от приведенного выше Кашинского описания 1592/94 г. Дело в том, что оброчная книга 1617 г. поземельного значения выти нигде не раскрывает, а интересующий нас Бежецкий раздел вытной книги 1623 г. как раз по тому комплексу, где еще оставалась барщина (с.Присеки) сохранился лишь в виде итогов, а не развернутого описания.

В Костромском уезде на правобережной (Нагорной стороне) полевая барщина была организована в крупных комплексах Федоровское-Поемечье-Кувакино (волость Нерехта) и Марьинское (волость Емстна). Сопоставление писцовой 1594 и оброчной 1617 г. книг по с.Федоровскому с приселками показывает сокращение господского поля с 290 до 198 четв., то есть почти на 32 %. Повытная норма барщины - 2 дес. в Федоровском и 3 дес. в Поемечье - от 1594 к 1617 г не изменилась, а подворная -увеличилась вдвое. Если в конце ХVI в. крестьянский двор пахал на монастырь в среднем по 0,6 четв., то в 1617 г. - 1,3 четв. Подушная норма барщины в с.Федоровском в 1594 г. из-за характера описания (один двор - один дворохозяин) не может быть выведена, поэтому совпадает с подворной. Оброчная же книга 1617 г. более подробно описывает мужской состав двора, на основании чего можно вывести его населенность -1,4 чел., а подушную ставку полевой барщины - 0,9 четв. в 1 поле. В Федоровский комплекс входил приселок Кувакино, расположенный на Ярославско-Костромском рубеже и имеший более выраженный оброчный профиль. Под полевую барщину здесь были отданы земли запустевших соседних ярославских деревень, а ее повытная норма была уменьшена здесь вдвое (с 2 до 1 дес.) и соответственно подворная ее ставка составила 0, 2 четв. в 1 поле. Таким образом, дифференцированный характер нормативов полевой барщины для разных сел в волости Нерехте, имевший место в 1594 г., был сохранен и в 1617 г. В самой же организации этой повинности изменение заключалось в том, что в 1617 г. пашня "взгоном" уже не практиковалась, тогда как в конце ХVI в. таким способом обрабатывалось 37,2 % господского клина (в абс. 108 четв. в 1 поле).

В другом костромском селе, Марьинском, объем господского поля с 1594 до 1617 г. уменьшился почти на 39 % (табл.27). Количество дворов, в отличие от с.Федоровского, почти не изменилось, хотя оброчная книга 1617г. дает более полные сведения об их населении (141 чел.), на двор выходит 1,5 чел. Вытный урок полевой барщины в Марьинском оброчная книга 1617 г. не сообщает, а в конце ХVI в. он был таким же, как и в с.Федоровском (2 дес.), что в переводе на двор означало 1,2 четв.

Проведенные нами вычисления показали, что в 1617 г. урок этот уменьшился до 1,8 дес. на выть и до 0,7 четв. на двор, а на душу составила - 0,4 четв., то есть барщинная эксплуатация для марьинских крестьян в 1617 г. по сравнению с концом ХVI в. стала слабее в 1,5-2 раза (табл.27). В оброчной книге 1617 г. ничего не говорится о тяжелой подводной повинности для местных крестьян, существовавшей в конце ХVI в. - по 5 повозов в год с выти. Вероятно, она была отменена.

Таким образом, в Нагорных волостях Костромского уезда троицкие власти комбинировали и возрастание подворно-подушных уроков полевой барщины (с.Федоровское, приселок Поемечье), и их уменьшение (приселок Кувакино, с.Марьинское), стремясь в целом сохранить эту форму повинности, хотя бы и в значительно уменьшенном количественном объеме. Напомним, что в целом по Костромскому уезду объем этот сократился к 1620-м годам более, чем на треть (см. гл.5). Некоторой компенсаций сокращению барского клина в Федоровском и Марьинском стало заведение монастырем небольшой по величине господской пашни в с.Медведкове (тоже на правобережной стороне Костромского уезда, ближе к Плесу) - 21 четв. В конце ХVI в. известен его универсально-оброчный профиль - "за все про все 81 руб.", и очень высокий норматив денежной ренты, на который обратил внимание Ю.А.Тихонов: 166 ден. со двора, а с учетом платежа "за приказчиков доход" - 180 8. Повытная норма полевой барщины, введенная монастырскими властями в Медведкове во втором десятилетии ХVII в., была вдвое меньше, чем в Федоровском и Марьинском, и такой же, как в оброчном приселке Кувакине - 1 десятина, а подворная и подушная ставки - соответственно 0,4 и 0,2 четв. в 1 поле.

Имеется официальное описание тех же самых троицких сел Нагорной половины Костромского уезда 1627-1629 гг. (книга так называемого "оптимального варианта"). В нем находим, на наш взгляд, сильно преувеличенные данные о размерах монастырской запашки - 635 четв., которую пашут, якобы, детеныши9. Более достоверными представляются приведенные выше сведения о масштабе полевой барщины в костромских волостях Нерехта и Емстна из оброчной книги 1617 г., которые на 55 % отличаются от официальных (в сторону уменьшения). Не подтверждается информация писцовой книги и о наличии у монастыря детенышей для обработки пашни. На самом деле такой группы населения в Нерехте и Емстне корпорация не имела, домен ее, не столь значительный, обрабатывался на основе повытной раскладки тяглыми крестьянами.

Костромской раздел оброчной книги 1617 г. содержит подробное описание монастырских сел и левобережной (Луговой) стороны уезда, расположенных в Андомском и Шачебольском станах (Сухоруково "что на железном враге", Буяково, Кишема, Богородицкое, Костомы, Новое и др.). Характерно, что ни в одном из них троицкого домена и полевой барщины не отмечено, а в конце ХVI в. лишь в с.Костомах было 10 четв. монастырской запашки. Следовательно, во втором десятилетии ХVII в. окончательно возобладал оброчный профиль этой группы сел. Отработочная повинность для крестьян перечисленных сел заключалась не в полевой барщине, в обслуживании монастырской водяной мельницы "железного промыслу" на р.Андоме.

В этой связи представляются недостоверными сведения Костромской писцовой книги Луговой стороны 1629-1631 гг. ("деформированного варианта"), сообщающей о 285 четв. господской пашни здесь, обрабатываемой, к тому же, детенышами 10. О существовании железоделательных промыслов в селах Андомского и Шачебальского станов и у крестьян, и у монастыря ни в одном из официальных описаний 1590-1610-1620- х гг. не говорится. На самом деле корпорация конце ХVI в. разворачивала на Луговой стороне Костромского уезда не земледельческое, а железоделательное производство, которым занимались и ее крестьяне, и не имела здесь такой группы населения, как детеныши. Объяснить же подобные расхождения между источниками можно, вероятно, тем, что писцы заведомо искаженные сведения о господской пашне и категориях населения могли получать от представителей монастырских властей на местах. В условиях обеления троицкой запашки (по указным грамотам 1616, 1617 и 1619 гг.) последним было выгодно представить больший ее объем, чем тот являлся на самом деле. Указы о "живущей четверти", требовавшие более подробной фиксации крестьянских дворов, также могли быть обойдены, если монастырю удавалось часть крестьянского населения представить не как полноценных тяглецов, а выдать его за необлагаемых монастырских работников на пашне - детенышей.

В Ростовском уезде Сергиев монастырь имел два крупных барщинных центра. Один располагался к юго-западу от города, в Саввине стане, в селах Дебалы и Новое, другой - к северо-востоку от него, в Лутском стане, в селах Ивашково и Берлюково. От 1594 к 1617г. произошло значительное сокращение размеров полевой барщины по уезду. Теперь они составили 46 % от уровня 1594 г., что можно объяснить падением на 41 % крестьянского населения в ростовских вотчинах монастыря. Наибольшее сокращение барщины произошло в тех селах, которые в предшествующем столетии были особенно плотно населены и где в конце ХVI в. она была особенно значительна - в с.Новом на 33 % к уровню 1594 г., в с.Дебалы - на 23 %. В качестве некоторой компенсации корпорация отвела под домен "пусторную пашню" в с.Поникарове - 20 четв. в 1 поле, тем более что здесь относительно благоприятной оказалась ситуация с населением (8). В способе обработки господского клина в селах Новое и Дебалы в 1617 г. сохранялась пашня "згоном", в отличие от костромского с. Федоровского, хотя объем такой обработки уменьшился на 60 %. Повытная норма полевой барщины в селах Саввина стана была уменьшена вдвое (с 3 дес. до 1,5 дес.) и с учетом упавшей численности дворов подворные и подушные ее ставки для крестьян также стали меньше - соответственно 1,5 и 0,9 четв. в 1 поле. И хотя общее ослабление барщинного гнета к 1617 г. в с.Новом произошло в 1,9 раза, а в с.Деболы - в 3,7 раза, эти показатели оставались самыми высокими для полевой барщины в троицкой вотчине во втором десятилетии ХVII в. в пределах уездов, освещаемых нашими источниками. В конце ХVI в. комплекс Дебалы-Новое также отличался особенно сильной барщинной эксплуатацией.

Во втором ростовском барщинном центре, селах Ивашково и Берлюково Лутского стана, господский клин почти не уменьшился, но повытная норма его обработки возросла в 4 раза, составив 2 дес. (в конце ХVI в. было 0,5 дес.), а в условиях резкого сокращения численности населения (и дворов, и людей) это означало утяжеление в 2,3-3,3 раза барщинного гнета, составившего на двор 1 четв., а на душу - 0,7 четв. в 1 поле. По поводу резкого диапазона различий нормативов полевой барщины в ростовских имениях Троицкого монастыря в конце ХVI в. (от 0,5 до 3 дес.) Е.И.Колычева недоумевала, хотя тут же интуитивно (и безошибочно) замечала, что комплекс Новое-Деболы более плотно населен. Полагаем, что объяснение, действительно, в этом: как отмечалось в главе о сельском расселении, юго-восточные станы Ростовского уезда были плотнее заселены, чем северовосточные, в них уже к 1540-м гг. завершился первичный этап земледельческого освоения, и именно там располагались села Новое и Дебалы с высоким новытным нормативом барщины в 3 дес. В интенсивно осваиваемых северо-восточных районах уезда корпорация не могла в ХVI в. завести столь же стабильно функционирующий домен, так как не имела для этого ни земли в достаточном количестве, ни рабочих рук. Допустимо влияние и традиций феодальной ренты в полученных вотчинных комплексах Берлюково и Ивашково до их попадания в монастырь, где и в предшествующее время барщина могла не практиковаться в слишком крупном масштабе. Отсюда и более "щадящий" повытный норматив полевой барщины - 0.5 дес. Во втором же десятилетии ХVII в. монастырь в селах Берлюково и Ивашково, не задаваясь нереальной в тех условиях целью увеличить размер собственной запашки, ужесточает режим ее обработки в рамках уже достигнутого размера. Комбинируя уменьшение нормативов полевой барщины в одних селах, с увеличением их в других, троицкие власти выравнивают тем самым отмеченные для конца ХVI в. различия - с выти должно было обрабатываться по 1,5-2 дес.11 Стремление троицких властей сохранить полевую барщину, хотя бы и в уменьшенном объеме ( в гл.4 отмечены 57 % его сокращения по уезду к уровню 1594 г.) и в условиях резкого падения численности населения, ослабления возможностей крестьянского хозяйства совершенно очевидно и в Костромском, и в Ростовском уездах.

По Бежецкому Верху сравнительные данные о полевой барщине в 1590-1620-е гг. отыскиваются только для крупного вотчинного центра Присеки. Правда, в Бежецкой писцовой книге 1594 г. не сообщается о повытном нормативе полевой барщины. Она вообще не дает ни суммарных сведений о вытях по комплексам, ни вытных окладов по дворам. Сопоставление количественных показателей господской пашни в 1594 и 1623 г. свидетельствует о сокращении объема полевой барщины к началу 1620-х гг. на 78 % по сравнению с концом ХVI в. В 1623 г. на монастырь в селе Присеках пахалось по 2 дес. с выти, а в пересчете на двор и на душу - по 0,4 четв. в 1 поле, что в 2,2-2,3 раза превосходило уровень 1594 г. (табл.27). Изменение в организации полевой барщины к 1623 г. заключались в с.Присеках в отмене пашни "згоном", занимавшей в 1594 г. 18 %. В остальных бежецких селах полевая барщина к 1623 г. была уже полностью упразднена и заменена высоким денежным оброком - в с.Молоково и Ахматово - по 6 руб., в с.Баскаки - по 8 руб. с выти. Для сравнения отметим, что Бежецкая писцовая книга 1627-1629 гг. (так называемого "оптимального варианта") сообщает о 20 четв. монастырской пашни в с.Молокове), хотя данные вытной книги 1623 г. вызывают большее доверие12. Отмена полевой барщины произошла к 1623 г. и в ярославском с.Коприно. В Пошехонском уезде, как показывают все писцово-дозорные и вотчинные описания конца ХVI - первой четверти ХVII в., корпорация эту форму ренты не практиковала совсем. К широкому комплексу отработочных повинностей были привлечены в конце ХVI - первой четверти ХVII в. крестьяне Белозерского, Пошехонского, Угличского и Ярославского уездов. Комплекс этот напоминает "эстафетную палочку", когда провоз продуктов и запасов на корпорацию, начавшись в одном уезде, продолжался в других, к нему как бы подключались следующие исполнители. Исходным пунктом отмеченного движения с севера к центру страны можно считать Белоозеро. Сначала крестьяне белозерского с.Танищи везли по Суде и Шексне соль, хлеб, мед, рыбу, тес и другие продукты и материалы, затем крестьяне приселков с низовьев Шексны доставляли все это по Волге до ярославского с.Коприна. Функционирование данного участка пути подробно описано в писцовой книге 1594 г. и вытной книге 1623 г., где имеется Пошехонский раздел. Провозы рыбы совершались 2 раза в году на основные монастырские праздники - Чудотворцеву память (25 сентября по ст.ст.) и Троицын день. Стоимость таких провозов оценивалась в 12 руб. Раз в 2 года осуществлялся провоз рыбы в монастырь на Успение, и его стоимость определялась в 3,5 руб. Пошехонские крестьяне также обязаны были провозить "рыбные мережи" с Мологи в Ярославль (стоимость 2 руб.). Ответвление маршрута могло вести с низовьев Шексны не только в Ярославль, но и в Углич, а далее через Кашин и дмитровские села Поречье и Синково -в монастырь или в Москву для продажи части продуктов и запасов.

Отработочные повинности для троицких крестьян, живущих в предместье Соли Галицкой, заключались в солеварении на монастырь - "поделывают варницы и онбары и колодцы варничные". Немалый доход имел монастырь со своих варниц здесь - в писцовой книге 1594 г. фигурируют по крайней мере 300 руб. в год. Не совсем пока ясны пункты транспортировки рыбных запасов, которые шли из новгородского села Сытина, расположенного недалеко от Ильмень-озера. Его крестьянам, также не имевшим барщины, приходилось вылавливать на монастырь "з дву неводов по 20 щук и по 20 судаков больших". К числу отработок можно отнести и мельничную повинность на монастырь. Например, в подмосковном селе Ростокине на р.Яузе крестьяне должны были "ежевесень поделывать мельницу, сечь лес и возить землю к заплотине". Крестьяне подмонастырных сел ( в Радонеже Московского уезда, стане Инобоже Дмитровского у.) занимались приготовлением съестных запасов (хлеба, пива), привлекались к многообразному "изделью". Помня об огромной численности и самой троицкой общины в ХVI-ХVII вв. (свыше 700 чел.), и о периодических царских приходах и приездах, и о паломничестве тысяч верующих со всей России к самой знаменитой и почитаемой обители, нетрудно понять, почему ей были необходимы в огромных количествах и съестные припасы, и разные материалы для торговли и т.д.

- денежная рента.

Анализ ее в конце ХVI в. логично начать опять-таки с Кашинского уезда, в котором, напомним, писцовая книга 1592/93 г. отметила наибольшую долю чисто оброчных дворов - 67 %. Здесь у монастыря было два исключительно оброчных комплекса - с.Олексино Введенское (29 дв.) и группа Пестовских деревень (50 дв.). В последних отмечена наиболее высокая денежная рента - по 1,5 руб. (300 денег) с выти. В табл.28 показаны размеры платежей крестьянских дворов разной тяглоспособности. Наибольший - 90 ден. - приходится на 22 третьвытных двора, тяглые наделы которых при 10-четвертной выти составляли 3 четв. в 1 поле. Мы видим, что наиболее землеобеспеченные дворы являлись и наиболее облагаемыми. Далее в табл. 28 показано 15 четвертьвытных дворов, платившие по 75 денег, 10 "шестушных" дворов - по 50 ден. и 3 осьмачных двора - по 37,5 ден. Всего же более половины, 52 % денежной ренты сходило монастырю в группе Пестовских деревень с треть- и четвертьвытных дворов.

Значительную часть денежных платежей - 37,5 % поступало в монастырь в данной группе деревень и с общих массивов крестьянских полей. В дер.Сухие с 1,3 вытей - 390 ден., в дер.Куриково с 1 выти - 1,5 руб., в дер.Выгари с 3,659 вытей - 5,4 руб., в дер.Ондрониково - с 1,5 вытей - 2,25 руб., а всего с 7,5 вытей (75 четв.) - 11,1 руб. Эта сумма превышает то, что получала корпорация от какой-либо отдельно взятой группы крестьян, включая даже наиболее тяглоспособных. Следовательно, массивы общих полей в Кашинском уезде были важны крестьянам не только как гаранты прожиточного минимума, а феодалу - как круговая порука в деле сбора податей, о чем писала Е.И.Колычева (см. гл.5), но и интенсивно использовались самим последним как объект вотчинного обложения.

Другие ставки денежного оброка существовали в с.Олексино для дворов, описанных ( по крайней мере формально) такими же долями выти, как и дворы Пестовской группы деревень. Например, четвертьвытные дворы в с.Олексино платили по 25-30 ден., третьвытные - по 30 ден., а имевшие больше земли полувытные дворы - 50-60 ден., хотя в Пестовских деревнях значительно выше облагались - по 90 ден. - третьвытные дворы (табл.28). Более всего ренты монастырь в этом селе получал от шести полувытных дворов - 26,9 %. Примерно столько же - 26,1 % платежей сходило ему с массивов общих полей в с.Олексине (3 выти, или 30 четв. в 1 поле). Отдельно от крестьян, вне вытного оклада, платили непашенные (бобыльские) дворы в с.Олексине

- по 20 ден. ("бобыльская гривна").

С еще большим разнообразием показателей денежного оброка на двор сталкиваемся, переходя к рассмотрению уже названных в предшествующем параграфе кашинских сел с барщиной. Из табл.28 следует, что дворы в них или делились на барщинно-оброчные и чисто оброчные (с.Фроловское), или все имели "уравновешенный" барщинно-оброчный облик (с.Архангелькое). Особенно сильным диапазон различий был у крестьян с.Фроловское. Самое высокое изъятие денежной ренты указано именно здесь в оброчных дворах, хотя ее повытная ставка - 138 ден. -значительно устVIIала той, что отмечена в Пестовской группе деревень. По с.Фроловскому в табл.28 отражены следующие данные писцовой книги 1592/93 г. о денежном оброке - по 207 денег для двора на 1,5 выти, по 138 ден. для вытного двора, по 89 ден. для двора на 0,583 выти, по 69 ден. для шести полувытных дворов и т.д. Самый низкий показатель денежной ренты для наименее тяглоспособного, осьмачного двора в оброчной половине с.Фроловского - 17 ден. - как бы "смыкался" с самым высоким ее показателем для наиболее тяглоспособного, вытного барщинного двора в барщинно-оброчной половине этого села, который возделывал на сеньора 4 четв. запашки и платил 3 алтына (18 ден.) оброка. Наиболее многочисленные, полувытные дворы с.Фроловского возделывали на монастырь 2 четв., а оброка вносили 9 ден. (табл.28). Использовались и общие массивы крестьянских полей в барщинно-оброчной половине с.Фроловского. С совместной 1,416 выти (14,16 четв. пашни в 1 поле) обрабатывалось 5,6 четв. барского поля и вносилось 25 денег оброка. Значит, не только для денежного обложения, но и барщинного тягла общие поля имели значение. В другом кашинском селе, Михайло-Архангельском показатели денежного оброка дворов были более высокими (от 33,6 до 12 ден.), чем во Фроловском, вследствие вполовину меньшего норматива полевой барщины (см. предшествующий параграф) - табл.28.

В соседнем с Кашином Угличском уезде повытные ставки денежного оброка резко отличались в двух половинах вотчины - Прилуцкой, барщинно-оброчной (235 дв.) и Красносельской, чисто оброчной (142 дв.). В первой половине они составляли 52 ден. ( по 5,7 ден.на двор), а во второй - 1,5 руб. (по 91 ден. на двор)13. В Красносельской половине мы видим столь же высокие повытно-водворные показатели денежной ренты, как и в кашинской группе Пестовских деревень, которые как раз располагались "за Волгою" смежно с названной половиной.

В отличие от вотчинных комплексов Троицкого монастыря в Кашинском уезде, по двум другим, отраженным в табл.28, имеется сопоставимый материал за 1590-е гг. и второе десятилетие ХVII в. Это группа деревень в волости Верхний Березовец Галицкого уезда и село Костомы на Луговой стороне Костромского уезда, по которым сохранились оброчные книги Сергиева монастыря 1595/96 и 1617 г. (первая - во фрагментах). Обратимся сначала к небольшой группе из 7 березовецких деревень (23 двора). Они как бы связывали троицкие вотчинные комплексы Луговой стороны Костромского уезда ( земледельческие и железоделательные ) с галицким селом Гнездниковым (земледельческим и солеваренным). В оброчной книге 1590-х гг. использовались разновеликие выти (даже в пределах одного сравнительно небольшого комплекса!), и это затрудняет выведение единой повытной ставки денежной ренты в нем. Возможно, что в данной группе деревень таковой и не существовало вовсе. В самом деле, табл.28 показывает, что 69 денег оброка платил и вытный, и три полувытных двора с весьма отличающимися по размерам наделами (от 1 до 10 четв. в 1 поле). Большинство дворов в комплексе были четвертьвытными и вносили по 36 денег ренты, хотя 11 из них имели надел в 1 четв., а четыре других -вдвое меньше (табл.28). Очевидно, определение вытного тягла и размеров денежной ренты зависело, помимо надела, от ряда других факторов. Обработанное с помощью вычиления парных коэффициентов корреляции подворное описание по с.Домнину Муромского уезда 1630 г. это показало (см. гл.5). В данном же случае крайний локанизм дошедшего до нас фрагмента не позволят исчерпывающе в этом разобраться. С учетом отмеченного выше расположения деревень Верхнего Березовца допустимо предположить значительный удельный вес в хозяйственной жизни крестьян неземледельческих, промысловых занятий. Думать так заставляют слишком малые показатели крестьянских наделов: в 1595 г. в среднем 1,3 четв., в 1617 г. - 0.73 четв. на двор в 1 поле. К этому добавим, что писцовая книга 1594 г. упоминает о непашенных бобыльских дворах в ряде березовецких деревень - Княже, Борсино, Матково.

В оброчном описании костромского с.Костомы (27 дворов), как видно из табл.28, в 1595/96 г. также использовались разновеликие выти, хотя и с меньшим диапазоном различий (4-5 четв. в 1 поле). Рента полувытных дворов колебалась от 14 до 75 денег, а четвертьвытных - от 6 до 24 денег. Более усредненные величины находим по с.Костомам в писцовой книге 1594 г. В ней повытная ставка оброка определена в 120 ден., а подворная - 60 ден., из которых 48 ден. собственно оброк + 12 ден. "за мелкий доход" (табл.29).

Если в 1590-е гг. повытный норматив денежного оброка для группы деревень Верхнего Березовца вывести невозможно, то в оброчной книге 1617 г. он указан - 3 руб. (табл.29), что в пересчете на двор составляло 111 денег оброка. По сравнению с 1590-ми гг. это выше, чем самый высокий подворный показатель денежного оброка для данной группы деревень. С определенной поправкой на обесценение денег в первой четверти ХVII в. такое сравнение наводит на мысль об увеличении денежного обложения крестьянского двора в данном комплексе от 1594 к 1617 гг. по крайней мере в 1,6 раза. Слабее - в 1,2 - 1,1 раза - выглядит изменение повытно-подворных нормативов денежного оброка и при сравнении данных по с.Костомы за 1594 и 1617 гг.: повытных от 120 до 200 ден., то есть до 1 рубля, подворных - от 60 до 66 ден. Более полная фиксация населения в оброчной книге 1617 г. позволяет даже вывести подушную величину денежной ренты в с.Костомы - 44 ден.- отдельно зафиксировано обложение бобыля-захребетника - по 10 ден.

По другой части галицкой вотчины монастыря - комплексу Гнездниково - есть возможность сравнить данные о феодальной ренте в писцовой книге 1594 г. и оброчной книге 1617 г. В конце ХVI в. повытная ставка денежного оброка здесь была 20 алт. (или 120 ден.) + 25 ден. "за сыры, масло и "московские дрова", что в пересчете на двор составляло в среднем 50-52 ден. (табл.29). Оброчная книга 1617 г. зафиксировала норму 3 руб. с выти и для с.Гнездникова, и для упомянутой выше группы березовецких деревень. Поскольку Гнездниково находилось буквально в 1 версте от посада Соли Галицкой, крестьянский двор при формально такой же повытной норме платил 150 ден. оброка, то есть в абсолютном выражении налицо троекратное усиление его оброчного бремени от 1594 к 1617 г. В табл. 29 отражен и подушный показатель денежного оброка в с.Гнездникове - 107 ден., что значительно превосходит тяжесть оброка на душу в с.Костомы. По галицким владениям Сергиева монастыря имеются редкие сведения и о размерах государственных налогах крестьянских дворов в 1617 г. Эти ценные данные будут приведены нами в другом параграфе настоящей главы. Информация о денежной ренте в 1590-1620-е гг., которую удалось извлечь из писцовых и вотчинных описаний не только в Галицком и Костромском, но и в Бежецком, Ростовском, Ярославском, Пошехонском уездах приведена в табл.29. Не по всем селам и деревням, к сожалению, есть сопоставимый материал.

В бежецких комплексах Раменки, Волосково и Наместково фрагменты оброчной книги 1595/96 г. отмечают повытные ставки денежного оброка от 131 до 288 ден., что позволяет вычислить и его средние подворные показатели - от 34 до 72 ден. Кроме того, по дер.Волосково с деревнями оброчная книга 1595/96 г. дает самую раннюю информацию и о государственных платежах крестьянских дворов, к которой мы также обратимся ниже. За 1620-е гг. вытная книга сообщает об оброке других бежецких сел монастыря. Самый низкий показатель -210 ден. (1,1 pуб. с выти) видим в барщинном с.Присеки, где крестьянский двор с наделом 2,15 четв. в 1 поле пахал в среднем на монастырь 0,4 четв. и платил ему 14 ден. оброка. Остальные же вотчинные комплексы, как уже говорилось в предшествующем параграфе, были чисто оброчными. Не может не поражать очень высокая повытная ставка денежного оброка в деревнях Макарьевской Слободки, расположенных в предместье Бежецка - 10,3 руб., что в пересчете на двор с наделом в 2,6 четв. в 1 поле -228 ден. - превосходило повытную норму оброка в соседнем с.Присеки (табл.29). Высоким был оброк и в селах Молоково, Ахматово и Баскаки (по 6-8 руб.), заменивший прежде существовавшую в них барщину. Денежная рента крестьянских дворов с наделами 2,6 - 3,9 четв. в 1 поле составляла по 69-71 ден.

Самыми облагаемыми являлись бобыльские дворы в Макарьевой Слободке. Например, "бобылек" Данило Дорофеев Горбун платил в 1623 г. со своего двора 2 р. 10 алт., а вклад в обитель на Память Чудотворцеву 25 сентября в том же 1623 г. дал 10 руб. Это был наиболее состоятельный житель Макарьевской Слободки, поскольку он единственный арендовал ряд участков под Слободой, VIIлачивая за них 1 руб. Семья его не бедствовала и после смерти: в 1628 г. во вкладной книге записан вклад вдовы Ульяны Дорофеевой и тоже 10 руб. 5 О категории сельских бобылей и их денежной ренте(ничего/вытная книга 1623 г. не сообщает, тогда как в официальной, писцовой книге 1627/20 г. эта группа населения выглядит весьма многочисленной: 55 % (в абс.228 дв.), а крестьян показано только 38 % (в абс. 156 ).

Обратимся теперь к самому обширному - Костромскому- разделу табл.29, разделенному для удобства рассмотрения на Нагорную и Луговую половины. В селах Федоровское и Поемечье денежная эксплуатация барщинных дворов в 1594 г. была сравнительно невелика -по 3,2 ден., а в имевшем более оброчный профиль приселке Кувакине (на Ярославско-Костромском рубеже) - 12, 1 ден. Оброчная книга 1617 г. показывает усиление разрыва - для крестьян с.Федоровского и Поемечья оброк на двор составил 4,6 ден.(при барщине в 0,9 четв.), а для Кувакинских - 53,3 ден. (при барщине в 0,2 четв.). О дифференциации повытных и подворных норм полевой барщины в этих костромских селах говорилось в предшествующем параграфе. Повытные показатели оброка в 1617 г. приведены в табл.29. Существенную разницу отмечает оброчная книга 1617 г. и в обложении бобыльских дворов - в селах Федоровское и Поемечье - по 18 ден., в Кувакине - по 35 ден.

На Нагорной стороне Костромского уезда у Сергиева монастыря в 1594-1617 гг. имелись и чисто оброчные селения - Жарки и Салтаново. В группе Жарковских деревень, тяготеющих к Кувакину, в 1594 г. был самый высокий вытный урок денежной ренты - 2 руб., а на двор - 32 ден. О крестьянах этих мест описания 1590-1610-ых гг. замечали, что "они пашни не пашут" (имея в виду господскую? - М.Ч.). В 1617 г. при шестикратном уменьшении населения в приселке Жарки корпорация удержала столь же высокую повытную норму оброка (+ 2 алт. подымного и 1 четв. "проезжей ржи"), что означало усиление оброчного бремени двора в 2,1 раза (не 32, а 68 ден.). Теперь на душу приходилось столько, сколько в конце ХVI в. платил целый двор (табл.29). В сохранении прежней повытной ставки оброка (2 руб.) выразилось стремление монастырских властей как-то компенсировать падение доходов с комплеса при сильном сокращении численности его населения от 1594 к 1617 гг. В другом оброчном приселке, Салтаново, корпорация и вовсе вдвое увеличила повытную ставку денежного оброка, поскольку здесь падения численности населения не произошло. Если в 1594 г. с выти брался 1 руб. оброка, а со двора 50 ден., то после увеличения - с выти полагалось платить 2 руб., со двора - 77 ден., с души - 38, 2 ден. (табл.29). Заметнее, чем в Жарковской группе деревень, в Салтанове были представлены и натуральные компоненты ренты - с выти по 12 четв. оброчной ржи и овса. По сравнению с универсальным денежным обложением приселков Жарки и Салтаново в конце ХVI в. оброчная книга 1617 г. показывает определенную натурализацию их рентного статуса, хотя ведущее значение по-прежнему сохраняли денежные обязательства крестьянских дворов перед монастырем.

В костромском с.Марьинское табл.29 на 1594 г. отражает данные о денежном оброке только по 26 чисто оброчным дворам. Повытная норма для них была зафиксирована в описании 1594 г. в 1 руб., а на двор - 60 ден. Большинство же крестьянских дворов (77 %) выполняли высокий урок полевой барщины (по 1,2 четв. - см. об этом выше) и поэтому их денежный оброк был значительно ниже - 9 ден. Для барщинных дворов он также дополнялся рядом натуральных компонентов в виде оброчных ржи и овса, холстов, овчин, льна и обременительными пятикратными "повозами". В 1617 г. весь комплекс Марьинское приобретает более унифицированный рентный статус. В связи с сокращением господского клина и установлением пониженных нормативов полевой барщины, отменой повозов в году (см. об этом выше) вводится и уменьшенный по сравнению с 1594 г. для наиболее облагаемых дворов, но всеобщий теперь для крестьян оброк в 56 ден. с выти, что в пересчете на двор и на душу составляло соответственно 11,6 и 2,4 ден. (табл.29). Происходит также коммутация натуральных сборов (за лен по 6 ден. и за овчины по гривне с выти). Как и в других костромских селах, оброчная книга 1617 г. в с.Марьинское зафиксировала отдельное обложение и бобыльских дворов - по гривне.

В оброчном селе Медведкове, судя по табл.29, от 1594 к 1617 г. произошло более чем четырехкратное уменьшение повытной нормы денежного оброка - от 2 руб. (+ за приказчиков посопный хлеб 6 руб. со всего комплекса) до полтины с выти " для их бедности", поскольку село было разорено поляками А.Лисовского в 1616 г. Мера эта являлась временной, поскольку в оброчной книге 1617 г. говорилось о том, что "вперед крестьянам платить полный оброк с выти по рублю". Значит, после 1594 г. монастырские власти по крайней мере дважды меняли в этом комплексе повытную ставку денежной ренты, примеряясь, возможно, к изменению численности населения. Если в 1594 г. оброчное тягло двора составляло 180 ден. (Ю.А.Тихонов пишет о 166 ден.), а души м.п.- 150 ден., то в 1617 г эти показатели уменьшились соответственно до 22,7 и 13, 3 ден. (табл.29). Некоторой компенсацией такому уменышению стало заведение в с.Медведкове небольшой по объему полевой барщины в 20 четв., поэтому крестьянский двор в дополнение к облегченному оброку должен был еще пахать на монастырь 0,2 четв. в 1 поле (см. выше).

Рассмотрим теперь денежную ренту в троицких селах Луговой стороны Костромского уезда. Кроме с.Костомы, уже упоминавшегося нами, полевой барщины ни в одном из них в конце ХVI в. не было, а к 1617 г. во всех наблюдается универсальный денежно-оброчный облик. В приселке Горки в 1594 г. существовал оброк 1 руб. с выти, дополняемый также платежами за "московские дрова, сыры, масло" плюс ряд еще сохранявшихся компонентов ренты в виде овчин и холстов. Всего двор платил по 56,4, а душа м.п. - 53,7 ден. В 1617 г. повытная ставка оброка увеличивается здесь вдвое, но с учетом возросшего количества дворов, уменьшения числа самих вытей денежная рента снижается до 33,3 ден. на двор и 19,3 ден. на душу м.п. (табл.29). Натуральные компоненты ренты в оброчной книге уже не упоминались.

В селе Головинское в 1594 г. писцовая книга отмечает примерно такое же положение, как и в Горках - повытная стака денежного оброка у них совпадает, как и состав натуральных взносов. С учетом другого количества дворов в выти здесь денежная рента крестьянского хозяйства составляла 44 ден. В 1617 г. оброчная книга отмечает возрастание повытной нормы оброка вдвое - 1 руб. С учетом возросшей численности населения и сохранения того же количества дворов в выти это означало утяжеление оброчного бремени двора до 71,4 ден., а души м.п. - 51 ден. В с.Головинское существовало также отдельное от крестьян обложение бобылей, но сам размер "бобыльского" не указан. Кроме того, оброчная книга 1617 г. впервые сообщает об обложении монастырем в свою пользу крестьянских железодутных горнов, с которых всего было собрано 9 алт. 3 деньги.

О том, что в троицких селах Луговой стороны Костромского уезда демографическая ситуация после смуты оказалась сравнительно благополучной, убеждаемся и переходя к с.Кишемы в Андомском стане. В нем также в 1617 г. дворов стало больше, чем в конце ХVI в. Повытная ставка оброка - 120 ден. (+ коммутированные взносы за сыры, масло и дрова + натуральные компоненты в виде овчин и холстов) - после 1594 г. изменялась дважды: сначала (год неизвестен) ее увеличили до рубля, а затем - снизили до полтины. По сравнению с концом ХVI в. денежный оброк двора как таковой в среднем уменьшился с 48 до 27 ден., а на душу м.п. составил 19 ден. (табл.29). Дополнительной тяжестью на крестьян, занимающихся железоделательным промыслом в этом селе, ложились платежи за их кузницы (по 5 алт. за кузницу непосредственно во дворе и по 10 алт. за кузницу на монастырской земле) и горнов (за 10 горнов было взято 31 алт.4 ден.). Никаких более взносов - ни коммутированных, ни натуральных - в с.Кишеме не отмечено. Бобыльский двор платил отдельно от основной массы крестьянских - 10 ден. (возможно, что и в с.Головинском бобыльские дворы облагались в таком же размере).

В соседнем с с.Кишемы селом Богородицким наблюдаем аналогичную картину и в самом составе феодальной ренты в 1594 г. и его изменении в 1617 г. Разница- лишь в более высоких повытно-подворных ставках оброка, общее - в их снижении к 1617 г. (табл. 29). Село Новое в конце ХVI - начале ХVII в. находилось в пожизненном держании за его прежним владельцем, С.Ф.Лихоревым. Фактически это было разделенное владение между ним и монастырем - 9 вытей (19 дворов) принадлежали Лихореву, 11 вытей (23 двора) - корпорации. Рентный статус для всех крестьян был одинаков - по 5 алт. с выти + коммутированные взносы за сыры, масло, дрова, овчины, всего 62 ден., а со двора - 29,5 ден. В 1617 г. при сохраняющемся совладении с Лихоревым монастырь в 2,7 раза увеличивает в с.Новом повытную ставку оброка и отменяет коммутированные платежи. Крестьянский двор теперь должен был платить по 49 ден., а с души м.п. сходило по 30,6 ден. (табл.29). Существовал ли и в 1617 г. раздел самих вытей (крестьянских дворов) между светским лицом и корпорацией, оброчная книга не сообщает.

На Луговой стороне Костромского уезда нам осталось рассмотреть денежную ренту еще в двух селах - Сухорукове "на железном враге" и Буякове. По ним сравнительного материала за 1594 и 1617 г. нет, поскольку эти села оказались пропущены при составлении писцовой книги 1594 г. Оброчная же книга 1617 г. зафиксировала в них наибольшее количество дворов - в первом 145, во втором - 124. В с.Сухорукове, наиболее плотно населенном, корпорация расположила и центр собственного железоделательного поизводства. Здесь находилась монастырская мельница "железного промыслу" на р.Андоме (не потому ли троицкие агенты постарались не сообщать об этом селе официальным писцам в 1594 г., и оно оказалось не включенным в описание 1594 г., чтобы не давать правительству нежелательной информации о таком источнике дохода для монастыря ?..). Работавшие на ней крестьяне не платили владельческих поборов со своих кузниц и горнов. Для тех, кто не работал на этой мельнице, оброк с горна составлял 3 алт. 2 ден. По данным К.Н.Сербиной, в нижегородском С.Павлове за железодутный горн платилось в 1642 г. от 3 алт. 2 ден. до 8 алт. 2 ден.16

Повытная ставка денежного оброка 1 руб ( + символическая деньга подымного), что в пересчете на двор означало 37,9 ден., а на душу м.п. - 29,1 ден. При такой же повытной норме оброка в с.Буякове ее подворные и подушные показатели были побольше - соответственно 46,7 и 31,1 ден. (табл.29). Различие может объясняться тем, что для буяковских крестьян не существовало отработочной повинности в виде обслуживания господской железоделательной мельницы. Занимавшиеся своим промыслом платили по гривне с кузницы. Отметим, что сведения о железоделательном производстве из Троицкой оброчной книги 1617 г. остались неизвестны К.Н.Сербиной и не учтены в ее монографиях на эту тему ни по Северо-Западному, ни по Центральному районам России ХVI-ХIX вв.

Перейдем теперь к рассмотрению денежной ренты в Ростовском уезде. Первым в табл. 29 у нас указан приселок Поникарово, В 1594 г. писцовая книга отметила в нем повытную ставку оброка в 126 ден. + ряд натуральных взносов (рожь, овчина, холсты). В среднем на двор приходилось 42 ден. В 1617 г., несмотря на некоторые увеличение количества дворов, норма денежного оброка была уменьшена в 2,3 раза. Одновременное уменьшение числа самих вытей и увеличение количества дворов в них привели к общему снижению оброчного бремени двора до 7,6 ден. (с души м.п. -7,2 ден.). Напомним, что в приселке Поникарове была заведена небольшая господская запашка как способ реактивации пустеющих земель. Следовательно, значительное понижение оброчного тягла крестьянского двора частично компенсировалось для монастыря распространением здесь полевой барщины (см. выше). Самым платежеспособным в этих условиях оказывался единственный в Поникарове бобыльский двор, который платил гривну (20 ден.).

Ростовское село Дебалы, отличавшееся наибольшими размерами в данном уезде, являлось центром барщинного хозяйства корпорации здесь. Село имело "уравновешенный" барщинно-оброчный облик, поскольку все крестьянские дворы в равной мере привлекались и к полевой барщине, и к выплате денежного оброка, составлявшего 15,5 ден. на двор (табл.29). К 1617 г. в этом селе одновременно с ослаблением барщинного гнета (об этом шла речь в предшествующем параграфе) наблюдается и уменьшение денежных обязательств двора - до 11 ден.

В другом ростовском селе. Новом, в конце ХVI в. большая часть дворов (86) являлись барщинными, поэтому их денежный оброк был весьма мал - по 2,8 ден. на двор. Чисто же оброчные дворы (47) в Новом облагались значительно выше - по 38,7 ден. (табл.29). В 1617 г. рентный статус села Новое выглядит более унифицированным - все крестьянские дворы в нем в равной мере привлекались и к полевой барщине, и к денежному оброку. Повытно-подворные ставки обеих форм ренты были значительно снижены. Относительно первой говорилось выше, а показатели денежного оброка в с.Новом отражены в табл.29 - на выть 53 ден. (+ дымное), а на двор - 12,7 ден. 1594 г. в По сравнению с денежным оброком барщинных дворов в конце ХVI в. это означало увеличение оброчного тягла в 4,5 раза. Имевшая наивысший для Ростовского уезда в конце ХVI в. подворный показатель денежного оброка - 89 ден. - деревня Гусарникова, в 1617г. включается в единый платежный округ с с. Новым и на нее также распространяется отмеченный показатель - 12,7 ден., означавший семикратное снижение оброка для крестьян. Лидировали же по высоте денежного обложения бобыльские дворы - в с.Дебалы с них бралось по 29 ден., в с. Новом - по 18 ден., в Поникарове - по 20 ден., а в отдельно стоявшей бобыльской слободке Потаповке на р. Где - по 50 ден. Для Потаповских бобылей норматив этот оставался неизменным и в 1594, и в 1617 г. Будучи непашенными, они обслуживали монастырскую мельницу под селом Дебалами.

Расположенные к северо-востоку от Ростова, села Берлюково и Ивашково имели в конце ХVI в. "уравновешенный" барщинно-оброчный облик. Рентный режим в них представляется щадящим - сравнительно небольшой повытный норматив полевой барщины (по 0,5 дес.) дополнялся оброком со двора в 10,8 ден.(+ натуральные взносы и двухразовые праздничные взимания в году в размере 1 руб. с двух сел). В 1617 г. усиление эксплуатации здесь шло по линии прежде всего возрастания повытно-подворных нормативов полевой барщины (см. предшествующий параграф), а оброк со двора был уменьшен до 8/3 ден. (табл.29). Натуральные компоненты ренты и праздничные взносы в оброчной книге 1617 г. не фигурируют. Намного меньше разрыв и в показателях обложения крестьянских и бобыльских дворов. Последние платили в селах Берлюково и Ивашково по 9,7 ден., то есть значительно меньше, чем в Новом, Деболах, Поникарове.

Из ценнейшей оброчной книги 1617 г. осталось привести материал только по ряду ярославских деревень Закоторосльского стана. В 1594 г. в деревне Харловой с другими деревнями (всего 23 двора) писцовая книга отметила повытную норму оброка в 1 руб., что в переводе на двор составляло 34,7 ден. ренты. К 1617 г. из всей группы деревень живущей оставалась только дер.Харлова с 12 дворами, в которой монастырские власти втрое увеличивают повытный норматив оброка. Это означало, что крестьянский двор должен был теперь вносить 50 ден. (+ подымное), а с души м.п.- 33,3 ден. (табл.29). Если в конце ХVI в. в данном селе не было не только полевой барщины, но и натуральных компонентов ренты, то в 1617 г. один таковой появился - с выти вносилась 1 четв. "проезжей ржи".

Более сложная картина феодальной ренты наблюдается в другой, западной части Ярославского уезда, где в волости Черемхе располагался вотчинный комплекс Коприно. В конце ХVI в. чисто оброчными в нем было 12,5 % дворов, плативших по 46 ден. оброка (табл.29). Разница с показателем оброка для барщинно-оброчных дворов была не слишком велика (те вносили по 34,7 ден.), видимо, в силу незначительности объема и норм обработки полевой барщины в селе (только 20 четв. и по 0,1 четв. на двор). К 1623 г. унифицируется денежное обложение дворов в данном комплексе - все они, должны платить по 35 ден., поскольку разделявшей их барщины уже не стало. Размеры крестьянских наделов, судя по вытной книге 1623 г., в них также были близки - по 3,6 - 3,8 четв. в 1 поле на двор. Коммутация натуральных поборов происходила и в Копринском комплексе - в 1623 г. упоминаются платежи за мелкие доходы, грибы и ягоду "брусницу"; овчину. Отдельные компоненты такого свойства еще сохранялись - холсты, оброчная и проезжая рожь и овес. Как и в Костромском, Ростовском уездах, в с.Коприне указано отдельное обложение бобылских дворов - по гривне. Точно так же, как в Ярославском разделе вытной книги 1623 г., описан состав феодальной ренты и в ее Пошехонском разделе. Это не случайно, поскольку троицкие приселки в низовьях Шексны были тесно связаны с ярославским с.Коприным в сложившейся системе провозных и подводных повинностей крестьян, исполняемых на монастырь. Барщина, которая в конце ХVI в. являлась отличием ярославского комплекса от пошехонского, в 1623 г. более не существовала. Исходя из повытной нормы оброка для пошехонских крестьян в 1594 г. (120 ден.), обязательства двора составляли 34 ден. Если же просчитать стоимость организации и осуществления провозных и подводных повинностей (наем крестьянами для них подвод, речных судов, гребцов, кормщиков и пр.), то денежная нагрузка для выти повысится до 332 ден., а для двора - до 94 ден. Вытная книга 1623 г. стоимости провозов не указывает, а подворные ставки денежного оброка в ней - 35-41 ден. - как бы "подтянуты" к таковым в ярославском с.Коприне (табл.29).

Рассмотрение феодальной ренты в вотчине Троице-Сергиева монастыря за конец ХVI - первую четверть ХVII в. приводит к следующим выводам. Общая картина ренты была достаточно разнообразна. Она создавалась наличием и чисто оброчных, и по преимуществу барщинных, и уравновешенных барщинно-оброчных вотчинных комплексов, а также имений со смешанными формами ренты. Чем крупнее была господская запашка в том или ином селе, тем сильнее дифференциация крестьянских дворов по нормативам денежного оброка на выть и на двор. Сокращение полевой барщины в ряде сел Новоторжского, Звенигородского уездов и раздача монастырской земли крестьянам на оброк отмечено уже в конце ХVI в. В первой четверти ХVII в. снижение абсолютных показателей полевой барщины в изученных уездах продолжалось и доходило до 32-39 % в Костромском, 57 % в Ростовском, 78 % в Бежецком уездах к уровню 1594 г. "Барщинная политика" земельного собственника была весьма разнообразна. Сокращение повытно-подворных ставок полевой ренты было масштабнее в имениях с более выраженным оброчным профилем. Удержание полевой барщины монастырскими властями при уменьшении господской запашки требовало в ряде имений ужесточения ее повытно-подворных нормативов. Там же, где домен сокращался, наблюдается выравнивание различий в размерах денежного оброка крестьянских дворов, которые (различия) в конце ХVI в. были более резкими. В то же время изживается такой способ в организации полевой барщины, как пахота господской земли детенышами и существенно сокращается распашка "згоном". Частичные интервенции полевой барщины на пустые участки некоторых сел и деревень в 1617-1623 гг. имели целью реактивацию земледелия и не влияли существенным образом на общий процесс сокращения барщины.

Оброчная эволюция части крестьянства, заметная в конце ХVI в., продолжалась и во втором-третьем десятилетиях ХVII в., хотя тяжелые последствия "смуты" и ослабили ее. В повытно-подворных ставках денежного оброка также не было единообразия: в одних селах и деревнях они снижались, других были увеличены в 2-3 раза. В прежних оброчных селах с частично восстановленной полевой барщиной уменьшение ставок денежного оброка было особенно наглядным. Дополнительным источником дохода для корпорации становится обложение крестьянских железоделательных промыслов в костромских селах Луговой половины уезда. Более четко прописанные оброки бобылей и городских дворников, мастеровых людей, ремесленников монастыря показывают, что владельческое обложение ориентировалось не только на вытно-надельных крестьян, но и на отдельных тяглецов, в том числе и непашенное население деревни и городских слободок, стоявших вне системы вытного письма.

После 1623 г. и до 1696 г. у нас практически нет сведений о феодальной ренте в вотчине Троице-Сергиева монастыря. Можно привести лишь два отрывка из россыпи хозяйственной документации конца 1630-х гг. и 1679/80 г. Первый - это результат сбора феодальной ренты дворцовым старцем Маркелом Корнильевским в московском с.Звягине 1638/39 г. Как и в оброчных фрагментах 1590-х гг., в данной записи перечень различных владельческих поборов завершается суммарным указанием на изъятую ренту: "за лен и за скань и за московские дрова и за овчины и за холсты и за грибы и вытного (? - М.Ч.) и дымного 4 руб. 19 алт.4,5 ден. Проезжие ржи 1 четь". Поскольку количество дворов в данном комплексе не означено, нельзя вычислить тяжесть денежного оброка на двор. Как и в вытной книге 1623 г., в анализируемом отрывке дворцовый старец собирает феодальную ренту одновременно с государственными платежами. Информация об их соотношении по тяжести взимания будет приведена у нас ниже, в последнем параграфе настоящей главы. В 1679/80 г. с кашинского с.Фроловского было взято "оброку 5 руб.4 ден., дымных 7 алт.4 ден., с бобылей и захребетников оброку 13 алт. 2 ден." 17 В конце ХVII в. уже не было в составе ренты большого количества мелких натурально-продуктовых компонентов, столь характерного при ее фиксации в 1590-1620-е гг. Это говорит о более полной их коммутация в универсальные денежные платежи к концу ХVII в. Налицо также и четкое отчленение оброка с бобылей и захребетников, от оброка с крестьян, которое в источниках 1590-1620-е гг. не всегда последовательно фиксировалось.

б) 1690-е гг.
- отработочная рента

О полевой барщине в конце ХVII в. имеются сведения только по двум приписным монастырям в Поволжье - Троице-Алатырскому и Троице-Свияжскому. Они содержатся в двух переписных вытных и оброчных книгах этих дочерних филиалов 1695/96 г. и не находят сопоставления ни в более раннем, ни в более позднем материале по данным уездам. Это не позволяет проследить развитие отработочной ренты, способов ее организации, повытно-подворно-подушных нормативов на протяжении длительного времени. За конец ХVII в данные обощены в табл.30. Прежде, чем мы обратимся к ней, стоит упомянуть и о табл.6, в которой видим долю господской запашки в общей площади пашни названных уездов - в Свияжском - 4,4 % (в абс.235 четв.), в Алатырском - 5,3 % (в абс.114 четв. в 1 поле).

Названные книги зафиксировали проведенное властями "большой" Троицы сокращение объемов полевой барщины в алатырских и свияжских селах, сведение ее к потребительскому минимуму ("для пропитания") братии и административно-хозяйственного аппарата Троице-Алатырского и Троице-Свияжского монастырей. Напомним приведенные в гл.4 цифры, отражающие масштабы сокращения - в Алатырском уезде на 47 %, в Свияжском - на 6f %. В Алатырском уезде господская запашка была оставлена только в самом крупном (222 дв.) селе, Четвертакове - 90 дес. в 3 полях. В других многодворных селах Мишукове (123 дв.) и Тургакове (101 дв.) ее упразднение сопровождалось увеличением денежного оброка, адресуемого в "большой" Троицкий монастырь. В еще большем количестве алатырских селений (6) полевой барщины, по всей видимости, в ХVII в. не было совсем (табл.30).

В Свияжском уезде полевая барщина была отменена, напротив, в наиболее многодворных селах ( по 154-158 дв.), где прежде объем ее был особенно велик -Килдееве ( это был старый центр полевой барщины, существовавший с конца ХVI в., - 60 дес.). Нижнем и Верхнем Услоне (82,5 - 96 дес. в 3 полях). Оставлена же она была в наименьшем размере - 36 дес. в 3 полях в с. Новом (138 дв.). В нем пониженными оказываются и подворно-подушные нормативы полевой барщины - по 0,26 дес. на двор и по 0,09 дес. в 3 полях на душу м.п. В селах, где эти нормативы к 1696 г. были более значительными - до 0,6- 0,9 дес. на двор и 0,25 -0,45 дес в 3 полях на душу, барщина как раз отменялась (табл.30). Особенно понятной выглядит отмена барщины в с.Верхнее Услон, где оброчная книга 1696 г. отмечает преобладание бобыльских, то есть непашенных дворов над крестьянскими (соответственно 65 и 35). Подворно-повытные нормативы полевой барщины в Алатырском уезде были наиболее высокими в сохранявшем барщинный облик и наиболее плотно населенном с.Четвертакове. В нем крестьянский двор пахал на монастырь по 0,4 дес., а на душу м.п. приходилось по 0,12 дес. в 3 полях. Примерно такие же подворно-подушные ставки полевой барщины существовали и в с.Тургакове до ее отмены. Слабее всего они выглядели в с.Мишукове - по 0,29 дес на двор и 0,08 дес. на душу в 3 полях. Наряду с VIIразднением полевой барщины, для крестьян Алатырского и Свияжского уездов отменялась и повинность сенокошения в пользу троицких филиалов. Лишь в упомянутом с.Четвертакове был сохранен прежний объем сенокосов - 1 тыс. волоковых копен, что в пересчете на двор составляло 4,5, а на душу - 1,4 копны (табл.30). В свияжском с. Новом масштаб монастырских сенокосов бросается в глаза - 3 тыс. волоковых копен, что значительно усиливало барщинное бремя двора и души м.п. (заготовка соответственно по 21,7 и 8 копен). О том, что полевая барщина, действительно, была отменена в большинстве алатырских и свияжских сел, убедительно свидетельствует приходо-расходная (оброчная) книга Троице-Сергиева монастыря 1703-1704 гг., в которой об обработочной ренте уже не упоминалось . Дальнейшая эволюция полевой барщины в троицких вотчинах требует специального изучения по всем имеющимся материалам первой половины ХУШ в. Исследования, проведенные на основании "офицерских описей" начала 1760-х гг. (А.И.Комиссаренко и Л.В.Миловым), показывают, что накануне секуляризации позиции барщины в ряде троицких сел оставались весьма сильными183. Возможно, это следует отнести к явлениям так называемой "феодальной реакции".

- денежная рента.

Информация о ней для конца ХVII в. также содержится в переписных вытных оброчных книгах Троице-Алатырского и Троице-Свияжского монастырей 1695/96 г. В этих источниках данные об оброке приводятся в итогах по каждому селу или деревне. Нами в табл.30 они преобразованы на уровне двора и души м.п. Самый низкий средний показатель денежного оброка видим в барщинном с.Четвертакове -по 51 копеек на двор и 16 коп. на душу. Для сравнения отметим, что в барщинном селе Новом Свияжского уезда в том же 1696 г. на двор приходилось в среднем по 66 коп. ренты, а на душу - по 24,6 коп.( мог сказаться меньший численный состав двора - табл.30). В алатырских селах Мишукове и Тургакове в связи с отменой барщины и хлебного оброка ("отсыпного хлеба") денежная рента была больше, чем в с.Четвертаково: в Мишукове в среднем по 1 р.27 коп. на двор и 38 коп. на душу, в Тургакове - также в среднем по 1 р.49 коп. на двор и 71 коп. на душу. Последний показатель - предельно высокий для души м.п. в алатырских имениях монастыря. Расхождение подушных ставок оброка объясняется разным численным составом дворов - в с.Мишукове средняя населенность двора была 3,3 чел., в Тургакове - 2,1 чел. (табл.30). Отмеченные нормативы для указанных сел только вводились в 1696 г. Думаем, что троицкие власти в какой-то мере ориентировались на уже существовавший в других алатырских селах и деревнях уровень денежных взиманий. Например, в оброчной дер.Милениной в 1696 г. средний крестьянский двор платил 1 р.49 коп., с души сходило по 60 коп. (табл. 30). Более же детальную, а не усредненную, картину денежной ренты в алатырских имениях с учетом разной тяглоспособности и землеобеспеченности крестьянских дворов показывает табл.32.

В ней представлено распределение денежной ренты, выплачиваемой крестьянскими дворами в Алатырском уезде в зависимости от их тяглоспособности и размеров тяглых наделов. Были выделены три группировки крестьянских хозяйств -крупные, средние и мелкие, в соответствии с обоснованной в гл.JT характеристикой наделов. Из табл. 32 видно, что в каждом селении большинство дворов может быть отнесено к группе мелконадельных, описанных 0,007 - 0,015 долями выти. В некоторых алатырских селах крупнонадельных хозяйств не было (с.Ичикса). В с. Верхняя Ичикса не было и среднетяглых хозяйств (табл.32). Наибольшую сумму владельческих платежей - 63 % вносили в Алатырском уезде мелконадельные крестьянские хозяйства, описанные мелкими долями выти, 22,3 % - дворы средней и 14,4 % - наиболее высокой тяглоспособности.

В пределах каждой выделенной группы наблюдаем широкий диапазон различий в размерах денежной ренты. В барщинном с.Четвертаково мелконадельные крестьянские дворы с участками 1,9 - 4,2 четв. в 1 поле платили 19-42 коп. оброка. В этом селе вообще существовало единое для всех дворохозяев требование - с четверти земли вносился оброк в 10 коп. В группе среднетяглых дворов с наделами в 5,9 - 7 четв. видим подворные ставки ренты от 59 до 70 коп., в группе крупнотяглых с наделами 8, 7 - 14,7 четв. - соответственно 87 коп. - lp.40 коп. В других алатырских селах видим зависимость размера денежного оброка от доли вытного тягла - с 0,031 -0,057 долей вносилось Зр. 10 коп. - 5р.70 коп. (группа из пяти крупнонадельных дворов в оброчной дер.Милениной).

Из-за существования разновеликих вытей в алатырских селах видим сильный разброс показателей денежной ренты в самой многочисленной группе мелконадельных дворов. Например, в с.Верхняя Ичикса 60 дворов с наделами 0,5 -4,5 четв. в 1 поле и с окладами 0,007 - 0,063 выти платили оброка от 63 коп. до 5р.60 коп. В "новоселибенных" деревнях Евлея и Подгородняя еще не было введено вытное обложение наделов и поэтому отмечено их унифицированное денежное обложение - в Евлее - по 1 руб. в Подгородней - по 1р. 10 коп. со двора.

Характер записи оброков в книге по Троице-Свияжскому монастырю позволяет сравнить денежные тяготы вотчинных комплексов в целом и отдельного крестьянского двора до и после отмены полевой барщины. Для комплекса Нижнее Услон с починками Студенец и Воробьев (всего 158 дв.) и самым большим господским клином упразднение полевой барщины оборачивалось для крестьян введением "новоокладного" оброка в 101 руб.! Для комплекса Нижнее Услон с дер.Печище и поч.Дорогишев (83 дв.) такая отмена означала возрастание совокупного оброка на 50 руб., для старинного барщинного комплекса Килдеево с 3 деревнями (154 дв.) - на 69 руб. Общий денежный сбор с бывших барщинных сел Свияжского уезда увеличивался с 254 руб. до 476 руб. то есть в 1,8 раза. Напомним, что адресованы эти платежи были в "большой" Троицкий монастырь. Как отмеченные изменения отразились на денежном обложении крестьянских дворов? До 1696 г. в свияжских селах крестьянский двор обязан был платить по 41-73 коп., а с души м.п. сходило по 17-30 коп. С отменой барщины в селах Килдеево и Нижнее Услон подворно-подушные ставки денежной ренты возросли в 1,8 - 1,9, а в с.Верхнее Услон - в 3,3 - 3,6 раза. Самый высокий показатель денежной ренты среди свияжских сел наблюдаем в Верхнем и Нижнем Услоне - на двор 1 р.36 коп. - 1 р.38 коп., а на душу м.п. - по 57-62 коп.

Оброчные книги Троице-Алатырского и Троице-Свияжскогг монастырей 1696 г. содержат сведения и об обложении бобылей. В алатырском с.Мишукове каждый из 12 бобыльских дворов платил по 80 ден. (или 40 копеек), что в целом укладывается в размер оброка для наименее тяглоспособного и землеобеспеченного крестьянского двора. Значительно выше - по 3 руб.- было обложение бобыльских дворов в городах - Алатыре (3 двора) и Симбирске, где также отмечены три двора бобылей Алатырского монастыря.

Более разнообразную картину бобыльских повинностей и оброков видим в оброчной книге Троице-Свияжского монастыря 1696 г. Отличен и характер их фиксации в разных селах. В сц. Городище бобыли (4 дв.) только пасли монастырских лошадей, а в самом Свияжске (39 дв.) - использовались для различного "изделья". И те и другие были освобождены от денежного оброка как такового и платили лишь по 1,1 ден. "стряпческих". В дер.Куземкиной и селе Новом бобыли платили по 2-4 алт. (6-12 коп.) со двора, захребетники - 2-4 ден. (1-2 копейки). Более высоким бобыльский оброк был в с.Верхнее Услон, где эта группа населения составляла 65 %. Напомним, что в конце ХVI в. в с.Услон бобылей было 40 % и вносили они сравнительно высокий для того времени оброк - 60 ден. (см.выше в настоящей гл.). К концу ХVII в. численный рост бобыльства в данном селе (разделившемся на Верхний и Нижний Услон) не сопровождался увеличением его денежного обложения. К 1696 г. оброчная книга указывает на 10 р. 16 алт. 4 ден. со всех 65 бобыльских дворов (то есть по 32 деньги, или 16 коп. с каждого). В 1696 г. произошла резкая переоброчка всей группы бобылей, связанная с отменой для них "изделья" и возложения новоокладного оброка в сумме 15 руб. С учетом этого нововведения бобыльский оброк увеличивался на 23 коп. со двора и составил в целом 39 коп., то есть примерно столько же, сколько у бобылей алатырского с.Мишукова. Оброки с бобылей и с захребетников (с последних 1р.8 алт.) села Верхнее Услон в 1696 г. было предписано направлять в большой Троицкий монастырь. О том, что с группы верхнеуслонских бобылей именно столько и собиралось, свидетельствует приходо-расходная книга 1703-1704 гг. - оброк 10 руб + 15 руб. "за изделье".

Помимо собственно поземельной ренты, в общей совокупности владельческих платежей монастырских крестьян в конце ХVI - ХVII в. значительное место занимали различные административно-сеньориальные взносы, имевшие и натурально-продуктовую, и коммутированную денежную форму. С.Д.Сказкин отмечал, что судебная и административная власть сеньора была источником доходов, которые тоже входят в ренту как одна из ее частей. Нами эти по природе своей публично-правовые аспекты феодальной ренты рассматриваются в последней главе работы, посвященной проблеме феодального иммунитета Троице-Сергиева монастыря и его практической реализации.

5.3. Государственная эксплуатация монастырских крестьян

В гл. 1 уже говорилось об особой ценности троицкой вотчинной документации конца ХVI - ХVII в., в которой одновременно с сеньориальной рентой были зафиксированы государственные платежи монастырских крестьян. Обложение крестьян и сеньориальной рентой, и государственными налогами осуществлялось монастырской администрацией в рамках вытного оклада. В 1590-гг., когда вытная система в троицкой вотчине сформировалась, именно в наиболее ранних вытных книгах и находим соотношение двух этих видов платежей. А прежде окладной единицей для сбора государственных налогов для Сергиева монастыря, являлись, разумеется, сохи. В Коломенской писцовой книге 1593/94 г. по с.Дубешне есть упоминание об "отписях в государевых податех", которые згорели в татарщину (приход Девлет-Гирея? - М.Ч.). Далее следует важное пояснение - "а платили ежелет з живущего с полчети сохи по сошному розводу сполна, на которой год по чему собрано по государеву указу" (приложение 1. № 46). Следовательно, ежегодно издавались царские указы, определявшие состав и размеры государственных налогов, которые должен был платить Сергиев монастырь. По мере их внесения вотчинные комплексы получали платежные отписки, которые хранились в отдельных селах.

Как же выглядит соотношение владельческих и государственных взиманий в конце ХVI в., после отмены монастырских тарханов? Самые ранние и весьма лаконичные известия об этом находим во фрагментах оброчной книги 1595/96 г. по трем деревням Бежецкого Верха (всего 6 дворов). В интересующем нас отрывке фигурирует повытная норма денежного оброка 288 ден., а государевых податей полтина (100 ден.). В переводе на двор соотношение сеньоральной и государственной ренты выглядит соответственно 72 и 25 денег, или 3:1. (табл.29). Непосредственный состав государственных платежей не раскрывался.

Следующие сведения отыскиваются в оброчной кн.573 1617 г. для монастырских деревень Галицкого уезда ( село Гнездниково и деревни Верхнего Березовца). Если повытные ставки монастырского оброка для двух этих комплексов были одинаковы (по 3 руб.), то государственных платежей на выть полагалось разное количество: в с.Гнездникове - по 42,4 ден., в березовецких деревнях - по 59,4 ден. Для последних известно даже, с какого среднего надела крестьяне выплачивали и ренту сеньору, и подати государству. Был он весьма невелик - 0,73 четв. на 1 двор. Такое хозяйство вносило 110-111 денег оброка духовному феодалу и 18 ден. "государевых ямских и прогонных да за белой корм и к губному делу на подмогу". Государевы подати названы в оброчной книге 1617 г. суммарно, без указания на повытную норму для каждого из наименований платежа. По с.Гнездникову в оброчной книге 1617 г. находим близкие показатели - 150 ден. оброка на монастырь и 20 ден. государевых податей на двор (на душу м.п. - соответственно 107 и 14,2 ден.).

Строго унифицированную норму государственных платежей с выти сообщает вытная книга 1623 г. по Бежецкому, Ярославскому и Пошехонскому уездам - 94 ден., тогда как ставки феодальной ренты (полевой барщины и денежного оброка) для каждого вотчинного комплекса весьма варьировали (см. выше). Впервые в этой вотчинной по происхождению книге находим повытные нормативы разных видов государственных налогов: 1) государевых ямских и прогонных - по 8 алт.2 ден.; 2) за белой корм - по 2 алт.4 ден.; 3) к губному делу на подмогу - по 4 алт., 4 ден.; всего получается как раз с выти 94 ден. государственных платежей. Отметим, что ямские деньги являлись одним из важнейших государственных налогов, который духовенство платило со своих вотчин в обязательном порядке с середины ХVI в. Непременное требование для монастырей платить ямские деньги последовательно соблюдалось в финансовой политике правительства и весь ХVII в. Остальные же компоненты податей (за белой корм и к губному делу на подмогу) не находят подтверждения в общих жалованных грамотах русским монастырям 1620-х гг., отразивших общегосударственную унификацию церковного иммунитета, о которой предстоит разговор в следующей главе работы. В тех грамотах шла речь о городовом, острожном и засечном деле и деньгах за стрелецкий (иногда - за казачий ) корм. Тем не менее, компоненты эти и их повытные нормативы по крайней мере для Троице -Сергиева монастыря на протяжении 1620-1630- х гг. оставались довольно устойчивыми.

Еще более устойчивым в течение всего ХVII в. оказался отмеченный резкий диспаритет повытных (и подворных) размеров сеньориальной и государственной ренты. О том, что монастырские власти сами устанавливали такие соотношения владельческих и государевых взносов в рамках вытного оклада и закрепляли их во внутривотчинных нормативных документах - уставных грамотах, говорит упоминание об одной такой грамоте для крестьян крупнейшей в Бежецком Верхе троицкой вотчины - села Присеки и относящихся к его округе деревень Макарьевой Слободки в вытной книге 1623 г.: "...а государевы подати и прикащиковы и доводчиковы и дьячьи доходы платят по уставной грамоте с присецкими крестьяны в ряд" (Приложение 1. № 184). Кроме уставных грамот, отмеченное соотношение закреплялось и в самих монастырских вытных (окладных) книгах. В троицкой Описи 1641 г. есть упоминание об окладных книгах вотчин приписного Успенского Стромынского монастыря, в которых было записано, "хто на какове доле живет и с чево хто государевы подати и монастырские оброки платит" (Приложение 1. № 307). Несомненно, имелись в виду какие-то недошедшие до нас вытные книги Стромынского монастыря, доли тягла в которых являлись основанием для обложения сеньориальной рентой и государственными налогами.

Какими же конкретно были собираемые суммы на уровне крестьянского двора по вытной книге 1623? Наиболее высоко облагаемые рентой на монастырь оброчные дворы в Макарьевой Слободке, описанные 1/4 долей выти и имевшие по 2,3 - 3,0 четв. надела, выплачивали 2,5 руб. сеньору и 23 ден. государству. Это предельно высокие показатели, которые удалось отыскать в данном источнике.У крестьян остальных вотчинных комплексов в Бежецком Верхе (Присеки, Молоково, Ахматово, Баскаки) существенных различий в размерах государственных платежей в зависимости от барщинного или оброчного их профиля не было. В пересчете на двор любого из них государственная эксплуатация выражалась в Уплате 4,0-5,5 ден. Несколько выше она была для пошехонских и ярославских крестьян - по 8,0 - 9,4 ден. со двора (табл.29). Для осуществления режима феодальной ренты в вотчинах Сергиева монастыря важнейшее значение имел и его общий финансовый статус, право-привилегия самому собирать со своих крестьян и владельческие, и государственные платежи. Практически осуществляли это, судя по вытной книге 1623 г., дворцовые старцы, разъезжавшие зимой по монастырским селам и деревням с административно-судебными и фискальными полномочиями. Проблема финансового статуса Сергиева монастыря как составная часть его государственного статуса вообще будет специально рассмотрена нами в последней главе работы, посвященной иммунитету.

Повытные ставки государственных налогов, практикуемые в троицкой вотчине, могли не изменяться в течение 10-15 лет. Например, точно такие же их нормативы, как в вытной книге 1623 г., видим мы и в отрывке вотчинного описания по московскому с.Звягину 1638/39 г. В нем дворцовый старец Маркел Корнильевский собрал "государевых емских прогонных денег с выти по 8 алт.2 ден., за белой корм по 2 алт.4 ден., к губному делу на подмогу по 4 алт.4ден." Сумма собранного на государство в 2 раза оказалась меньше, чем сумма монастырских оброков. Одновременная запись владельческих и государственных взиманий была сделана и по кашинскому с.Фроловскому 1679/80 г.: 6 руб.26 алт.10 ден. оброка на монастырь и 20 алт.5 ден. "ямских" на государство.

Резкий дисбаланс сеньориальной и государственно-централизованной ренты демонстрируют и поздние оброчные книги 1696 г. На уровне отдельных сел и деревень сведения об этом представлены в табл.31, а по группам хозяйств - в табл.32. В книгах приводятся суммарные данные о собранных оброках на монастырь и платежах на государство при подведении итогов по селу или деревне. Нами эта информация преобразована на уровне крестьянского двора и души м.п. В Алатырском разделе табл.31 сумма денежной ренты на монастырь составляет 398 руб., а государственных налогов ("ямских подможных и полоняничных") - 26 руб., то есть разница в 15, 3 раза! Некоторые алатырские деревни (Верхняя Ичикса, Евлея) как недавно заселенные вообще были освобождены от выплаты государственных платежей. Конечно же, такой порядок - с каких сел и деревень платить госналоги, а с каких - нет, определяли сами монастырские власти. Знаменательно, что от оброков на корпорацию жители деревень Верхняя Ичикса и Евлея освобождены ими не были (табл.32).

Впечатляет сумма собранных оброков на монастырь и платежей на государство и в Свияжском уезде - соответственно 566 руб. и 45 руб., то есть разница в 12,5 раза! В оброчных книгах 1696 г. видим сравнительно небольшой разброс сведений о государственных платежах на двор: в Алатырском уезде по 4,4 - 6,3 копеек на двор и по 1,5 - 2,4 коп. на душу; в Свияжском соответственно по 7,0 -17,4 коп. на двор и 2,9 - 7,9 коп. на душу. Свияжский комплекс монастыря выглядит сильнее обложенным и более платежеспособным, может быть, в силу своей плотной населенности (в табл.31 в Свияжском у. представлено всего 533 дв., в Алатырском - 448 дв.), более полного освобождения от полевой барщины и ярче выраженной общей оброчной направленности. Отметим, что здесь существовала большая группа бобыльских дворов (65) в с.Верхнее Услон, информация о которых в табл.30-31 не отражена, поскольку их не коснулись мероприятия по отмене барщины и "отсыпного хлеба". Кроме вопроса о соотношении владельческой и государственной ренты по тяжести взимания, в данном параграфе необходимо привести те немногочисленные сведения о характере привлечения троицких крестьян к исполнению некоторых государственных повинностей и платежей, которые удалось найти в других источниках, вне монастырских хозяйственных книг.

Применительно к Троице-Сергиеву монастырю наблюдаем своеобразное переплетение его вотчинных и государственных повинностей. Точнее было бы сказать, что некоторые вотчинные повинности монастырских крестьян использовались и государством в случае необходимости. Например, предоставление подвод для государевых гонцов. В Московской писцовой книге 1593/94 г. говорится том, что крестьяне троицкого села Черкизова, расположенного на большой дороге, ставят "для скорого дела подводы по государевы гонцы и для монастырские розсылки" 20.

Вотчинная же повинность "городового дела", исполняемая крестьянами такого монастыря приравнивалась по своему значению к общегосударственной. Строительство и обновление крепостных сооружений в Сергиеве монастыре и в середине ХVI, и в конце ХVI в., и в начале 1630-х гг. являлись основанием для освобождения его крестьян от "городового, острожного и засечного дела" в других местах. Так, в марте 1631 г. стройщикам Вологодского острога была направлена царская указная грамота с изложением монастырской челобитной. Троицкие власти жаловались на то, что в ряде городов (Владимире, Переславле-Залесском, Суздале) местные воеводы "правят к городовому и острожному делу с троицких крестьян лес, тес и всякие городовые припасы и на дело людей". Поскольку на весну 1631 г. у Троицы "осада и городовая поделка будет своя", в названных городах (в том числе и Вологде, куда была направлена грамота) воеводы и стройщики не должны были привлекать троицких крестьян к городовому и острожному делу. Грамота аналогичного содержания касалась и Кирилло-Белозерского монастыря в том же 1631 г. Забота правительства о боеспособности монастырских крепостей в преддверии Смоленской войны была вполне понятна 21. Помимо унаследованных от ХVI в. важнейших государственных налогов (ямских денег и городового дела), в ХVII в. получат распространение новый налог -"деньги за даточных людей".

Н.А.Горская пишет об этом поборе как о наиболее тяжелом и чрезвычайном, случавшимся не реже двух раз в каждое десятилетие, что увеличивало сумму платежей с крестьянского двора в отдельные годы не менее, чем в 10 раз. По подсчетам исследовательницы, выплаты на "даточных людей" в 1639 г. в вотчине Покровского Суздальского монастыря составили 2 руб. со двора, у Иосифо-Волоколамского - 3 руб. 22 В отличие от других монастырей, по Троице-Сергиеву о выплате денег на даточных людей известно немного. Похоже, что корпорация практиковала превентивную выплату этого налога за своих крестьян, намереваясь затем "донять" истраченные суммы на них в качестве долгов. В Троицкой Описи 1641 г. есть запись о том, что "за даточных людей" в приказ Большого дворца была направлена очень крупная сумма - 4.589 руб 18 алт. В той же Описи под 1639/40 г. упоминаются "долговые книги соборного старца Никиты Соловецкого", в которые были записаны долги монастырских крестьян разных волостей, сел и городских слободок "за Тулских даточных людей": подмосковной волости Вохны - 200 руб., звенигородских сел Андреевского и Кляпова - 240 руб., бобыльской Неглиненской слободки в Москве - 40 руб, Троице-Казанского монастыря - 104 руб., всего на сумму свыше 700 руб. 23 В июне 1678 г. в указной грамоте царя Федора Алексеевича в Вологду стольнику и воеводе И.Д.Голохватову и дьяку П.Ляпану говорилось о том, чтобы те не брали троицких крестьян в конные даточные люди, поскольку монастырь уже заплатил за них в Москве "запросные деньги? в размере 10 тыс. руб.24

О выплате крестьянами Троицкого монастыря "стрелецких денег" в ХVII в. сведения противоречивы. В общей жалованной грамоте царя Михаила Федоровича 17 октября 1624 г. деньги за "стрелецкие запасы" фигурировали в числе общеобязательных государственных платежей для Сергиева монастыря. А уже на следующий день, 18 октября 1624 г., в указной грамоте каширскому воеводе кн.П.В.Волконскому говорилось о том, что стрелецкий хлеб не должен собираться с вотчин Патриаршего дома, поместий патриарших дворян и детей боярских, вотчин Троице-Сергиева монастыря, а также - с государевых служилых людей в Сибири и в Астрахани. Со всех же остальных грамотчиков и тарханщиков и льготчиков стрелецкий хлеб предписывалось платить в московскую торговую меру 25. В двух поземельных актах 1629-1631 гг. удалось найти свидетельство возможных выплат этого налога крестьянами Сергиева монастыря. В записи боярыни Н.П.Головиной (урожд. Желябовской) при получении от монастыря в пожизненное держание некоторых сел в Московском уезде 1629/30 г. говорилось об Уплате ею "государевых податей и ямских и за стрелецкой корм денег троецких вотчин со крестьяны по-прежнему". В выкупной записи К.Обросимова на жребий алатырского С.Языкова также находим заверения в том, что "ямские деньги и стрелецкие и всякие государевы подати" будут выплачиваться по-прежнему 26.

Приведем данные об уплате троицкими крестьянами "полоняничных денег". Под названием "окупа", "окупных денег" полоняничные деньги выплачивались с троицких вотчин еще в середине ХVI в. С.М.Ка штанов выявил круг троицких жалованных грамот, при подтверждениии которых в мае 1551 г. использовалась не краткая, а пространная ограничительная формула, состоящая не из трех, а из большего числа компонентов: "опричь ямских денег и посошные службы и тамги и окупных денег"27. Последовательного употребления термина "полоняничные деньги" в общих жалованных грамотах Троице-Сергиеву монастырю конца ХVI - первой четверти ХVII в. не находим. При изложении нарушений монастырских прав местными властями в жалованной грамоте 28 апреля 1578 г. говорилось, что с зависимого населения монастыря взимаются и полоняничные деньги, однако в последующем тексте нет ни клаузулы.освобождающей от их Уплаты, ни предписания делать это. В общей жалованной грамоте царя Василия Шуйского от 11 июня 1606 г. содержится соответствующее иммунитетное освобождение: "...ни полоняничных денег не платити, ни кормовой проводников татарских и немецких не давати...". Грамота В.Шуйского была подтверждена в августе 1613., октябре 1624 г. и апреле 1625 г. одновременно с выдачей новых жалованных грамот Сергиеву монастырю, но в них статьи об Уплате корпорацией полоняничных денег не было.

Деньги эти иногда платились самим монастырем за собственных крестьян при выкупе их из крымского плена. Так, в Троицкой Описи 1641 г. фигурирует монастырский крестьянин серпейского села Олферьевского Бориско Иванов, На котором было взято по кабале 10 руб., "что плачено за него крымского окупу". В том же источнике перечислено 15 троицких монахов, слуга и служка, на которых числились долги за "запросные деньги на окуп полоняников" на сумму 25 руб. Вероятно, речь шла о каком-то чрезвычайном поборе (запросе, коснувшемся даже троицкого монашества и слуг. В конце ХVII в. полоняничные деньги взимались нерасчлененно от ямских, их оклад составлял 700-800 руб. с сохи. Этот побор фигурирует в проанализированных выше оброчных книгах Троице-Алатырского и Троице-Свияжского монастырей 1696 г. Ямские и полоняничные деньги вносили и крестьяне, и бобыли этих монастырей.По данным Н.А.Горской, в 1679-1700 гг. монастырские крестьяне Центральной России выплачивали в среднем по 10,5 - 12 коп. ямских и полоняничных денег со двора 29.

Подводя итоги рассмотрению феодальной ренты у Троице-Сергиева монастыря подчеркнем, что обнаруженное уже для конца ХVI в. разделение его имений на барщинные и оброчные можно считать одним из характерных проявлений крупной феодальной вотчины. Если применительно к многоуездно расположенным вотчинам светской знати эта черта отмечается лишь с ХVII в. (Ю.А.Тихонов, А.А.Преображенский - см. гл.1), то, благодаря наличию ценнейшего комплекса писцовых книг 1590-х гг., по Троицкому монастырю она фиксируется для более раннего времени. Вместе с тем, вслед за М.А.Баргом, считаем правомерным использовать термин "домениальный период" (так автор называет 1-ю фазу зрелого феодализма в Западной Европе - XI-ХШ вв.). Комплекс троицких писцовых книг 1590-х гг., показывающий широкую территориальную распространенность барщины и общий значительный объем монастырского домена, отмечает тем самым заключительный этап в домениальном периоде развития самой Троицкой вотчины-сеньории. Далее начинается постепенная перестройка вотчинно-крестьянских отношений, связанная со все большей эксплуатацией крестьянства в системе не полевой а денежной ренты. О трудностях, возникших на этом пути, скажем ниже.

Отчетливо наметившаяся уже в конце ХV в. денежно-оброчная эволюция части монастырского крестьянства вскоре оказалась деформированной и заторможенной из-за разорения смутного времени. Во втором-третьем десятилетиях ХVII в. феодальная рента претерпевает некий зигзаг в своем развитии, когда наряду с продолжающейся коммутацией прежних архаических компонентов, наблюдается некоторая натурализация ее состава, а в ряде прежде чисто оброчных комплексах как временная мера вводится полевая барщина. В целом по вотчине, судя по повсеместному территориальному и количественному сокращению домена (гл.5) барщинное тягло отступало на второй план. Натурально-барщинные устои еще очень длительное (до середины ХVIII в.) сохранялись лишь в некоторых селах Подмонастырной округи, где имели потребительскую направленность. Присоединимся в мысли Н.А.Горской о том, что у монастырей барщина товарного характера не приобрела. Это подтверждается изученными нами источниками из архива Троицкого монастыря и ХV, и ХVII в.

Во втором десятилетии ХVII в. корпорация старается сохранить полевую барщину и денежный оброк в условиях падения численности населения, что не могло не означать повышение эксплуатации в расчете на двор. Картина в целом по вотчина во втором-третьем десятилетиях ХVII в. была настолько пестрой и разнообразной, что однозначный тезис о росте вотчинной эксплуатации в целом был бы явной натяжкой. Характер сведений о феодальной peнте в источниках 1590-1620-х гг. столь разнороден, богат массой интереснейших деталей, что трудно определить общую картину - преобладало ли разнообразие рентного статуса вотчинных комплексов или же верх брала тенденция к определенной унификации? Было и то и другое, а судя по позднейшей оброчной (приходо-расходной ) книге 1703 г., необыкновенная пестрота картины феодальной ренты (по преимуществу денежной с рядом дополнительных компонентов) сохранялась и в начале ХУШ в.

К концу ХVII в. с полной очевидностью можно утверждать, что именно крестьянское, а не господское хозяйство стало основой для приспособления аграрного строя вотчины к процессу роста товарно-денежных отношений в стране и начавшемуся формированию всероссийского рынка. В этой связи считаем вполне обоснованным выделение Ю.А.Тихоновым двух тенденций в эволюции аграрного строя России ХVII в. - сеньориально-оброчной и поместно-барщинной. Изученные нами хозяйственные материалы из Троицкого архива в полной мере подтверждают правомерность выделение сеньориально-оброчной тенденции, поскольку эксплуатация крестьянского хозяйства именно в системе денежной ренты стала ведущей формой к концу ХVII в. Напомним, что отмена полевой барщины в вотчинах приписных Троице-Алатырского и Троице-Свияжского монастырей в 1696 г. обернулась для крестьян ростом денежной ренты в 1,8 - 3,6 раза.

Принципиального значения вывод данной главы, вносящий красноречивый штрих к портрету "крупной феодальной вотчины", - это установление по всем изученным вотчинным описаниям Сергиева монастыря конца ХVI - ХVII в. резкого дисбаланса сеньориальной и государственно-централизованной ренты в пользу первой. Повторим, что государственные платежи не только взимались, но и раскладывались самими монастырями в рамках вытного оклада своих крестьян. Это обусловило попадание ценных сведений об одновременном сборе и владельческой, и казенной ренты в вотчинные хозяйственные книги. Общая разница по суммам оброка на монастырь и на государство, рисуемая, например, оброчными книгами 1696 г., была в 12-15 раз! Это принципиально новый вывод, полученный в результате изучения до сих пор неизвестной хозяйственной документации крупнейшего русского монастыря, существенно расходящийся с принятыми в классических работах по феодальной ренте ХVII - первой четверти ХVIII в. (Н.А.Горской, И.А.Булыгина, Ю.Д.Тихонова, коллективных трудах по "Истории крестьянства - см. гл.1) с тезисом об опережающем росте государственной эксплуатации над сеньориальной. Одним из объяснений такого положения дел в Сергиеве монастыре может стать специальное изучение его иммунитета, рассмотрению которого и посвящается последняя, заключительная глава работы.
     


К титульной странице
Вперед
Назад