Фейербах (Людвиг Feuerbach) - замечательный немецкий философ (1804  -
72), сын криминалиста Ансельма Ф. Изучал  богословие  в  Гейдельберге  у
гегельянца Дауба, от которого и  воспринял  идеи  Гегеля;  затем  слушал
самого Гегеля в Берлине. С 1828 г. читал лекции в Эрлангене; с  1836  г.
жил около Байрёйта, потом в  Рехенберге.  Умер  в  бедности.  Яркость  и
богатство идей, блеск и остроумие сочетаются в произведениях Фейербаха с
парадоксальностью  и  большою   неустойчивостью   взглядов.   Враждебный
систематичности   дух   его    философии,    обусловленный    пылкостью,
страстностью, неуравновешенностью его  натуры,  напоминает  произведения
таких мыслителей, как Паскаль, Руссо, Шопенгауэр и Ницше. Ф. это  вполне
сознавал, говоря:  "Ты  хочешь  знать,  что  я  такое?  Погоди,  пока  я
перестану быть тем, что я теперь". Философское развитие Ф.  лучше  всего
описано им самим: "Бог был моею первою мыслью, разум - второю, человек -
третьей и последнею".  От  изучения  теологии  он  перешел  к  увлечению
гегелевской метафизикой, а от ее - к сенсуализму в теории познания  и  к
антропологической точке зрения в религии. Таким образом, он, по  меткому
замечанию Ланге, пережил последовательно три фазиса  философской  мысли,
которые Конт усматривал в  истории  всего  человечества  (теологический,
метафизический и позитивный). Мы остановимся лишь на последнем фазисе  в
развитии  Ф.  "Истина,  действительность,  чувственность   между   собою
тождественны...  Очевидно  только   чувственное...   Только   там,   где
начинается чувственность,  исчезает  всякое  сомнение  и  всякий  спор".
Поэтому чувства и суть органы познания, органы философии.  Существование
каких-либо всеобщих и необходимых  законов  или  форм  чувственности  Ф.
отвергает.  Гегель  в  начале  "Феноменологии  духа"   показывает,   что
чувственность сама по себе не  дает  никакого  общего  знания,  что  все
чувственное текуче, единично, неповторяемо и, следовательно,  несказанно
- невыразимо словом; он разъясняет, что даже выражения "это -  здесь"  и
"это - теперь" не характеризуют определенного бытия определенной вещи  в
определенном времени и месте. Ф., наоборот, убежден, что чувственность -
единый  источник  истинного  знания.  Это  неизбежно  приводить  его   к
отрицанию существования общих понятий и к признанию истинным единичного,
конкретного. Повторяя, таким образом, ошибки сенсуалистов ХVIII  в.,  Ф.
не останавливается над подробным исследованием того,  как  чувственность
может сама по себе быть источником знания; в тоже  время  Ф.,  вместе  с
Гегелем, глубоко убежден в могуществе разума, в возможности всеобщего  и
необходимого познания. В этом отношении он очень напоминает Ог. Конта, у
которого сенсуализм точно также уживается с математическим складом ума в
духе Декарта, стремящимся к установлению на  твердых  основах  незыблемо
достоверного познания. Другая характерная особенность теории познания Ф.
заключается  в  его  учении  о  туизме.  Для  него  достоверность  бытия
определяется не только его доступностью собственному  чувству  человека,
но и его реальностью для другого. Я.  познаю  тебя,  раньше  пробуждения
собственного  моего  самосознания.  Любовь  к  другим  живым  существам,
солидарность с ними раскрывают передо  мною  истинное,  реальное  бытие:
"любовь есть истинное онтологическое доказательство бытия  предмета  вне
нашей мысли - и не существует никакого иного доказательства бытия, кроме
любви  и  ощущения".  Эта  мысль,  навеянная,  очевидно,  Шлейермахером,
сближает   Ф.   с   новейшими   немецкими   позитивистами:    социальное
доказательство реальности внешнего мира у Риля  ("Philos.  Kritizismus",
II, 57) и Авенариуса ("Der Menschliche  Weittegriff",  1891)  напоминает
взгляды Ф. В духовном развитой Ф. интерес к этике и религиозной проблеме
был всегда  преобладающим,  и  эта  сторона  его  философии  разработана
гораздо полнее, чем вопросы теории познания.

   Этика  Ф.   В   20-х   годах   прошлого   столетия   среди   немецких
философов-идеалистов  господствовало  мнение,  что  Кант   неопровержимо
доказал   невозможность   общеобязательной   этики,    построенной    на
эвдемонистической основе. В этом сходились  столь  различные  мыслители,
как Фихте, Гегель и  Шопенгауэр.  Наиболее  видным  из  немногочисленных
защитников  эвдемонизма  был  Бенеке,  выпустивший  в  свет  в  1822  г.
"Grundlegung zar Physik der Sitten"; но эта книга, по-видимому, осталась
неизвестной  Ф.  Между  тем,  Ф.  сходится   с   Бенеке   в   стремлении
противопоставить "физику" нравов "метафизике" и развивает  эту  мысль  в
еще   более   радикальной   форме,   противопоставляя   этику    счастья
господствующим  нравственным  учениям.  Этика   имеет   своим   объектом
человеческую волю; но где нет побуждения, там нет  и  воли,  а  где  нет
побуждения  к  счастью,  там   нет   и   вообще   никакого   побуждения.
"Нравственность без блаженства - это слово без смысла". На  вопрос,  как
наряду со  стремлением  в  личному  блаженству  в  нас  возникает  прямо
противоположное  стремление  к  самоограничению,  к  служению  на  благо
других, Ф. дает следующий ответ: сущность нравственности  заключается  в
блаженстве,  но  не  в  блаженстве  одиночном,   а   в   многостороннем,
распространяющемся на других, ибо "я" неотделимо от "ты".  Стремление  к
счастью предполагает взаимную зависимость людей,  заложенную  в  глубине
человеческой природы:  это  явствует  из  половой  противоположности,  в
которой  "стремление  к  счастью  можно  удовлетворить  не  иначе,   как
удовлетворив вместе с тем, volens nolens, и стремление к счастью другого
лица" (Иодль, "Ист. этики", стр. 226) - точка зрения,  навеянная  Руссо.
Мысль о том, что личное стремление к счастью связано  со  стремлением  к
счастью других лиц, должна рано сложиться в уме  человека:  "тумаки  его
братьев и щипки его сестер научат его тому, что  и  чужое  стремление  к
счастью вполне законно". Противоположность между  склонностью  и  долгом
несомненна и очень важна с нравственной точки зрения, но  не  абсолютна,
как   этого   хотят    "моральные    сверхъестественники"    (moralische
Hyperphysiker); чувство долга естественно вырастает мало помалу на почве
склонностей. Из того, что исполнение долга  в  конечном  счете  ведет  к
счастью, еще не  следует,  чтобы  счастье  непосредственно  сопровождало
исполнение долга.  Импульс  к  счастью  и  чувство  долга  -  изменчивые
факторы: что теперь выполняется против воли, с усилием, с "надрывом", то
впоследствии   совершается   непринужденно,   легко,   радостно.    Даже
трагическая гибель индивидуума - самопожертвование - может быть  связано
с счастливым сознанием проистекающего из него блага для других.

   Религиозные идеи  Ф.  Самую  замечательную  сторону  в  философии  Ф.
представляет его учение о психогенезисе религиозных миросозерцаний.  Это
учение навеяно отчасти "Речами  о  религии"  Шлейермахера.  Ф.  задается
целью показать, каким путем  в  человечестве  и  в  человеке  постепенно
складывается известное религиозное  миросозерцание.  Истинно  и  реально
лишь чувственное; сверхчувственного, как некоторой сущности, лежащей вне
природы и человеческого сознания, нет. Кантовские постулаты веры -  Бог,
свобода  воли,   бессмертие   души   -   Ф.   признает   излишними.   Он
противопоставляет им формулу: "довольствуйся данным миром" и  склоняется
к атеизму и натурализму. В то же время он резко расходится  с  атеистами
ХVIII в. в  понимании  психологического  и  исторического  происхождения
религии. В XVIII в. у представителей "просвещения" господствовал взгляд,
что религия, в ее исторических  формах,  есть  лишь  плод  невежества  и
суеверия с одной стороны, сознательной  мистификации  ради  политических
целей - с другой. Ф. противопоставляет этому грубому взгляду чрезвычайно
остроумное описание психогенезиса религиозных  чувств  и  представлений.
Наклонность к религиозному  творчеству  коренится  в  природе  человека,
проистекая из присущего человеческому духу стремления к антропоморфизму.
Не только дети и дикари, но  и  взрослые  культурные  люди  обнаруживают
стремление проектировать свои черты во вне. Религия есть  важнейший  вид
такого антропоморфизма. Лучшие стороны  своего  "я"  -  своих  помыслов,
чувств  и  желаний  -  люди  издревле  ипостасировали   в   божественные
реальности. Импульсом к этому одухотворению и обоготворению  собственных
идеалов в человечестве была всегдашняя  резкая  противоположность  между
тем, что есть, и тем, что должно быть. Религиозное творчество  стремится
устранить противоположность между желанием и достижением, которая всегда
так мучительно  ощущалась  человеком.  Боги  -  дети  желания,  продукты
фантазии. Не Бог сотворил человека  "по  образу  и  подобию  своему",  а
наоборот,  человек  сотворил  богов.  Человек  в  области   религиозного
творчества в воображении удовлетворяет стремлению к счастью. Он  познает
им же самим созданных богов,  как  сверхчеловеческие  сущности;  но  это
противоположение божеского и человеческого основано на иллюзии.  Тем  не
менее историческое значение религии было огромное, так как она воплощала
в себе лучшие идеи  и  чувства  человечества,  объединяя,  в  древнейший
период, все сферы  знания,  искусства  и  практической  деятельности.  В
настоящее  время  ее  роль  сыграна.  Мы  познали   научным   путем   ту
метафизическую иллюзию, которая лежит в основе религиозного  творчества;
секрет религиозных явлений отгадан, идейная сторона  религии  утрачивают
свой raison d'etre. Эмоциональная ее основа также теряет свое  значение.
Религиозная  потребность  проистекала  из  невозможности   удовлетворить
желаниям и идеалам; но по мере прогресса  наук,  искусств  и  социальных
форм жизни эти идеалы мало помалу осуществляются, и  религия  утрачивает
то положительное значение, какое она имела в прошлом. Подобно тому,  как
теперь золотых дел  мастер  или  поэт  не  нуждаются  в  покровительстве
Гефеста или Аполлона, так,  можно  надеяться,  человечество  научится  в
будущем искусству быть счастливым и нравственным без содействия богов. -
В религиозных воззрениях Ф. важна, по своему историческому значению,  не
метафизическая, а  психологическая  сторона.  Атеистическая  основа  его
религии  человечества  не  представляла  ничего  нового,   но   нова   и
оригинальна  психологическая  попытка  выяснить  процесс   естественного
происхождения религиозных миросозерцаний, вовсе не связанная  необходимо
с выводами в духе догматического атеизма, к которым приходит Ф. Глубокие
идеи Ф.  в  области  психологии  религии  сообщили  толчок  плодотворным
исследованиям по истории религии в трудах Штраусса, Ренана, Гаве, кн. С.
Н. Трубецкого и др. С другой  стороны,  за  ними  последовал  целый  ряд
этнографических исследований по первобытной религии  (Леббока,  Тайлора,
Спенсера,   Группе   etc.).   Наконец,   они   дали   толчок    новейшим
психологическим  работам  в  этой  области,  в  которых  более  подробно
исследуются факторы религиозного творчества (Гюйо, Маршалль, А.  Ланге).
Очень напоминают идеи Ф. мысли Lesbazeille'я в его  статье:  "Les  buses
psychologiques de lа religion"; он только  оттеняет  роль  коллективного
внушения в эволюции мифов. Учение Авенариуса  об  "интройэкции"  (в  его
книге "Человеческое понятие о мире") и о  том  виде  "тимематологической
апперцепции", который он называет "антропоморфическим", также навеяны Ф.
Есть много общего с Ф. в религиозных идеях Конта и Милля, но несомненно,
что  ни  тот,  ни  другой  не  были  знакомы  с  сочинениями  Ф.  Первым
значительным произведением Ф. была "История новой философии от Бавона до
Спинозы" (1833). Эта книга написана в духе гегелевской философии. В  ней
уже зарождается вопрос, который всегда  всего  более  интересовал  Ф.  -
вопрос об отношении философии к религии. Вторую часть истории  философии
составило исследование лейбницевской философии (1837),  третью  часть  -
характеристика философии Пьера Вейля (1838). В первых двух исследованиях
Ф. придерживается  пантеизма,  высоко  ценя  философию  Спинозы.  Учение
традиционной теологии о бессмертии здесь уже,  однако,  отвергается  им,
как и в раннем его анонимном произведении: "Мысли о смерти и бессмертии"
(1830). Когда имя автора стало известно, Ф. навсегда потерял возможность
быть  профессором.  Попытки  его  друзей  доставить  ему  кафедру   были
безуспешны.  В  сочинении  о  Бейде  Ф.  впервые   с   особенной   силой
подчеркивает непримиримую противоположность между философией и религией.
Он указывает на слепое подчинение авторитету и догм и на веру в  чудо  -
как на  основание  богословия,  на  свободу  разумного  исследователя  и
изучение закономерности явлений - как на основание  науки  и  философии.
Здесь  Ф.  уже  открыто  склоняется  к  атеизму  и   намечает   проблему
психогенезиса  религиозных  догматов,  как  своеобразных  метафизических
иллюзий человеческого ума. Эта проблема разрабатывается  Ф.  детально  в
двух последующих сочинениях:  "Философия  и  христианство"  и  "Сущность
христианства"  (есть  заграничный   русский   перевод).   В   позднейших
сочинениях: "Предварительные положения к философской  реформе",  "Основы
философии будущего", "Сущность религии" и "Чтения о сущности религии"  -
Ф. в еще более резкой форме  развивает  свой  сенсуализм,  натурализм  и
антропологизм. Он уже склоняется к материализму ("der  Mensch  ist,  was
erisst" и в этом  отношении  является  одним  из  первых  представителей
неоматериализма, вышедшего из "крайней левой" гегелианизма.  Философские
и религиозные идеи Ф. оказали глубокое влияние  на  Маркса,  Энгельса  и
других духовных вождей немецкой социал-демократии.

   Сочинения Ф. : "De ratione una, universali,  infinita"  (Эрл.,  1828,
pro venia legendi); "Gedanken neber  Tod  und  Unsterblichkeit"  (1830);
"Gesch. d. N. philos. von Bacon bis B.  Spinosa"  (1833);  "Darstellung,
Entwickelung  and  Kritik  d.  Leibnitzschen  Philosophie"  (1837);  "P.
Bayle"(1838); "Ueber Philosophie und Christenthum in Beziehung  auf  den
der  hegelschen  Philosophie  gemachten  Vorwurf  der  Unebristlichkeit"
(1839); "Das Wesen des Christenthums"  (1841);  "Vorlaufige  Thesen  zur
Reform der Philosophie" (1842); "Grundsatze der Philosophie der Zukunft"
(1843); "Das Wesen der Religion" (1845) и др. Полное собрание  сочинений
в 10 тт. вышло в 1846 - 66 гг. Сочинения о Ф. Дюринге,  на  которого  Ф.
оказал огромное влияние, считает Ф. величайшим философом XIX в.,  наряду
с Контом. Признавая преувеличением такую оценку  исторической  роли  Ф.,
нельзя  не  отметить  тенденциозное  умаление  значения  такой  яркой  и
своеобразной индивидуальности, как Ф., немецкими профессорами философии.
Лишенный возможности при жизни излагать свое  учение  с  университетской
кафедры, Ф. и после смерти подвергается систематическому замалчиванию со
стороны представителей официальной науки. Литература о Ф.  очень  бедна.
Наиболее ранняя монография, посвященная философии Ф.:  "Darstellung  und
Kritik der Philosophie L. Feuerbach's"  (1847)  принадлежит  Шаллеру.  В
1874 г. появилась  книга  Грюна:  "L.  F.  in  seinem  Briefwechsel  and
Nachlass sowie in seiner philos.  Charakterentwicklung",  заключающая  в
себе ценный сырой материал. В 1888 г. вышло сочинение Энгельса:  "L.  F.
und der Ausgang der klassisch deutschen Philosophie".  Интересна  статья
Wintzer'a в "Archiv fur Syst. Philos. " 1892 г. по этике Ф. (стр.  187).
Более обстоятельные в философском отношении монографии - Штарке, "L.  F.
" (1885) и Bolin, "Ueber L. F. 's  Briefwechsel  und  Nachlass"  (1891).
Курьезно то, что Штарке - датчанин, а Болин - финн. В интересной  статье
Н. Н. Страхова ("Борьба с  Западом  в  рус.  литературе",  1883,  т.  2)
разбирается  теория  познания  Ф.  Этические  воззрения  Ф.  превосходно
изложены Иодлем в "История этики" (т. II, 219 - 236, пер. под ред. В. С.
Соловьева). Ценные замечания о Ф. имеются в "Истории материализма" Ланге
и в "Истории новейшей философии" Гёфдинга. И. Лапшин.

 

Оглавление