Тут ответил ему сэр Гавейн и сказал так:
      - Брат мой сэр Агравейн, прошу вас и требую, не говорите больше при мне такое, ибо я не заодно с вами.
      - Да поможет нам Бог, - сказали сэр Гахерис и сэр Гарет, - и мы тоже не желаем слышать такие речи.
      - Зато я заодно с вами! - сказал сэр Мордред.
      - Уж этому-то я верю, - сказал сэр Гавейн, - ибо вы, сэр, всегда готовы на любое недоброе дело. Послушали бы вы меня и не затевали ничего, ибо мне хорошо известно, - сказал сэр Гавейн, - чем все это кончится.
      - Пусть кончится, как кончится, - отвечал сэр Агравейн, - я все открою королю!
      - Мой совет, не делайте этого, - сказал сэр Гавейн, - ведь если из этого получится вражда и раздор между сэром Ланселотом и нами, знайте, брат мой, что многие короли и владетельные бароны примут сторону сэра Ланселота. И еще, брат мой сэр Агравейн, - сказал сэр Гавейн, - вам должно помнить, сколько раз сэр Ланселот спасал короля и королеву; и из нас лучшие уже давно полегли бы хладными трупами, когда бы сэр Ланселот не выказал себя многократно первым среди всех рыцарей. И что до меня, - молвил сэр Гавейн, - то я никогда не выступлю против сэра Ланселота уже за то одно, что он избавил меня от короля Карадоса из Башни Слез, убив его и тем спасши мне жизнь. И подобным же образом, братья мои сэр Агравейн и сэр Мордред, сэр Ланселот и вас избавил, и с вами еще шестьдесят два рыцаря, из заточения у сэра Тарквина. И потому, братья, мне думается, что такие благородные и добрые дела нельзя забывать.
      - Как вам угодно, - отвечал сэр Агравейн, - а я больше этого скрывать не намерен.
      И как раз при этих его словах вошел король Артур.
      - Прошу вас, брат, - сказал сэр Гавейн, - умерьте вашу злобу.
      - Ни за что! - сказали сэр Агравейн и сэр Мордред.
      - Значит, вы решились? - молвил сэр Гавейн. - Тогда да хранит вас Бог, ибо я не желаю об этом ни знать, ни слышать.
      - И я тоже, - сказал сэр Гахерис.
      - Ни я, - сказал сэр Гарет, - ибо я никогда не скажу худого слова о том, кто посвятил меня в рыцари.
      И с тем они трое удалились, предаваясь глубокой печали.
      - Увы! - говорили сэр Гавейн и сэр Гарет, - погибло, уничтожено все это королевство, и благородное братство рыцарей Круглого Стола будет рассеяно.
      2
     
      И с тем они удалились, а король Артур стал спрашивать, о чем у них велась речь.
      - Мой государь, - отвечал сэр Агравейн, - я вам все скажу, ибо долее скрывать это я не в силах. Я и брат мой сэр Мордред пошли против брата нашего сэра Гавейна, сэра Гахериса и против сэра Гарета, а дело, в котором мы не согласны, коротко говоря, вот в чем: все мы знаем, что сэр Ланселот обнимает вашу королеву, и притом уж давно, и мы, как сыновья сестры вашей, не можем этого более терпеть. И все мы знаем, что вы выше сэра Ланселота, ибо вы - король и вы посвятили его в рыцари, и потому мы утверждаем, что он изменник.
      - Если это все так, - сказал король, - то, уж конечно, он и есть изменник. Но я не намерен засевать такое дело без ясных доказательств, ибо сэр Ланселот - рыцарь бесстрашный, и все знают, что он лучший рыцарь изо всех нас, и если только он не будет схвачен с поличным, он захочет биться с тем, кто заводит о нем такие речи, а я не знаю рыцаря, которому под силу было бы сразиться с сэром Ланселотом. И потому, если то, что говорите вы, - правда, пусть он будет схвачен с поличным.
      Ибо, как говорит Французская Книга, королю очень не по сердцу были все эти разговоры против сэра Ланселота и королевы; ибо король и сам обо всем догадывался, но слышать об этом не желал, ибо сэр Ланселот так много сделал для него и для королевы, что король его очень любил.
      - Господин мой, - сказал сэр Агравейн, - поезжайте завтра на охоту, и вы увидите, что сэр Ланселот не поедет с вами. А ближе к ночи вам надо будет послать к королеве с известием, что вы не вернетесь ночевать и чтобы вам прислали ваших поваров. И, жизнью готов поручиться, в эту же ночь мы застанем его с королевой и доставим его вам, живого или мертвого.
      - Я согласен, - молвил король. - Только мой совет вам - пригласите с собою надежных товарищей.
      - Сэр, - отвечал сэр Агравейн, - мой брат сэр Мордред и я, мы возьмем с собою двенадцать рыцарей Круглого Стола.
      - Смотрите, - сказал король, - я предупреждаю вас, вы найдете в нем могучего противника.
      - Положитесь на нас! - сказал сэр Агравейн и сэр Мордред.
      И вот наутро король Артур уехал охотиться и прислал известить королеву, что пробудет в отъезде всю ночь. И тогда сэр Агравейн и сэр Мордред призвали еще двенадцать рыцарей и тайно спрятались в одном из покоев Карлайльского замка. Имена же тех двенадцати рыцарей были сэр Колгреванс, сэр Мадор де ла Порте, сэр Гингалин, сэр Мелиот Логрский, сэр Петипас из Винчеяси, сэр Галерон Галовейский, сэр МелионГорец, сэр Аскамур, сэр Грумморсон, сэр Кроссельм, сэр Флоренс и сэр Ловель. Вот эти. двенадцать рыцарей были с сэром Агравейном и сэром Мордредом, и все они были из Шотландии, или же из рода сэра Гавейна, или же из доброжелателей его брата.
      И вот, когда настала ночь, сэр Ланселот сказал сэру Борсу, что пойдет повидаться с королевой.
      - Сэр, - отвечал ему сэр Борс, - мой совет вам, не делайте этого нынче ночью.
      - Почему же? - спросил сэр Ланселот.
      - Потому, сэр, что я всей душой опасаюсь сэра Агравейна, который денно и нощно выслеживает вас, желая обречь позору и вас, и всех нас. И никогда еще мое сердце не подсказывало так ясно, что вам не следует идти к королеве, как нынче, ибо я не верю, что король в самом деле не ночует нынче у королевы, - может быть, он устроил засаду против вас и королевы Гвиневеры. И потому я очень страшусь предательства.
      - Не страшитесь понапрасну, - сказал сэр Ланселот, - ибо увидите, я схожу к королеве и возвращусь без промедления.
      - Сэр, - сказал сэр Борс, - мне прискорбно это слышать, ибо боюсь, как бы это ваше намерение не погубило нас всех.
      - Любезный племянник, - отвечал сэр Ланселот, - я дивлюсь, что вы так говорите, ведь королева посылала за мной. И знайте, я никогда не буду таким трусом, чтобы королева могла усомниться в моей готовности ее видеть.
      - Да хранит вас Господь, - сказал сэр Борс, - и да возвратит он вас назад целым и невредимым!
      3
     
      И сэр Ланселот с ним простился, спрятал под мышкой меч свой и вышел вон, закутавшись плащом, и обрек себя этот благороднейший рыцарь великой опасности. Он пришел к покоям королевы и был сразу же впущен к ней.
      Ибо, как повествует Французская Книга, королева и сэр Ланселот провели ту ночь вместе. Но возлежали ли они вместе на ложе или же предавались иным усладам, об этом говорить мне нет охоты, ибо любовь в те времена была не такой, как в наши дни.
      Но пока они пребывали там вдвоем, сэр Агравейн и сэр Мордред с двенадцатью рыцарями Круглого Стола подкрались к их двери и крикнули громкими грозными голосами:
      - Ага, изменник сэр Ланселот, теперь ты попался! И они кричали столь громкими голосами, что по всему замку было слышно. И все они, четырнадцать рыцарей, были в полном вооружении, словно сейчас собрались на бой.
      - Увы! - сказала королева Гвиневера, - теперь мы оба погибли!
      - Госпожа, - спросил сэр Ланселот, - не найдется ли здесь, в ваших покоях, каких-нибудь доспехов, чтобы мне прикрыть мое тело? Если найдется, то дайте мне их скорее, и я, милостью Божией, быстро умерю их злобу.
      - Воистину, - сказала королева, - здесь нет ни лат, ни шлема, ни щита, ни меча, ни копья, и потому боюсь, наша давняя любовь пришла к печальному концу. Ибо по их крикам я слышу, что там много доблестных рыцарей, и, уж конечно, они во всеоружии, вам же не с чем им противостоять. И потому вас наверное убьют, меня же сожгут на костре! А вот если бы вы могли спастись от них бегством, - сказала королева, - я не сомневаюсь, что тогда вы бы защитили меня, какая бы беда мне ни угрожала.
      - Увы! - сказал сэр Ланселот, - за всю мою жизнь со мной не случалось такого, чтобы мне вот так принять позорную смерть из-за того, что я безоружен.
      А сэр Агравейн и сэр Мордред все продолжали кричать:
      - Рыцарь-изменник! Выходи из опочивальни королевы! Ибо знай, нас тут против тебя столько, что тебе от нас не уйти!
      - Ах, милосердный Иисусе! - воскликнул сэр Ланселот, - эти оскорбительные крики и вопли я не в силах более слышать, и лучше уж погибнуть сразу, нежели долее терпеть такое мучение.
      И с тем он заключил королеву в объятия, поцеловал ее и сказал так:
      - О благороднейшая из христианских королев! Молю вас, как есть вы и всегда были моя прекраснейшая и возлюбленная дама, а я - ваш бедный рыцарь, верный вам, по мере сил моих, и как я ни разу не оставил вас в беде, ни правую, ни виноватую, с самого того первого дня, когда король Артур посвятил меня в рыцари, - заклинаю вас, молитесь за мою душу, если я буду убит. Ибо я твердо знаю, что сэр Борс, мой племянник, и все остальные рыцари из моего рода, а также и сэр Лавейн и сэр Уррий, - они все не оставят вас и непременно спасут от костра. И потому, возлюбленная госпожа моя, утешьтесь: что бы ни сталось со мною, вы уезжайте с сэром Борсом, моим племянником, и все мои родичи, по мере сил своих, будут во всем исполнять вашу волю, и вы сможете жить королевой на моих землях.
      - Нет, сэр Ланселот, ни за что! - отвечала королева. - Знай, что после тебя я долго не проживу. И если тебя убьют, я приму смерть мою столь же кротко, как святой мученик принимает смерть во славу Иисуса Христа.
      - Что же, госпожа моя, - молвил сэр Ланселот, - раз настал день нашей разлуки, знайте, что я продам свою жизнь так дорого, как только смогу. Но в тысячу раз горше, - сказал сэр Ланселот, - я скорблю о вас, нежели о себе! И сейчас, чем быть мне владыкой всего христианского мира, я предпочел бы иметь надежные доспехи, чтобы люди еще рассказывали о моих подвигах прежде, чем мне умереть.
      - Воистину, - отвечала ему королева, - будь на то милость Божия, я бы предпочла, чтобы они схватили и убили меня, а вам бы зато спастись.
      - Этому не бывать никогда, - сказал сэр Ланселот. - Упаси меня Бог от такого позора! И пребуди, о Иисусе Христе, щитом моим и панцирем!
      4
     
      И с тем обернул сэр Ланселот плащ свой плотно и крепко вокруг своей руки; между тем снаружи к дверям подтащили из зала большую скамью и с нею приготовились набежать на дверь.
      - Вот что, любезные лорды, - сказал сэр Ланселот, - не шумите так и не высаживайте двери, ибо я сейчас ее отопру, и тогда вы сможете сделать со мною что пожелаете.
      - Давай же, - отвечали они, - отпирай дверь, ибо сражаться тебе против всех нас нечего и пытаться! И потому впусти нас, и мы сохраним тебе жизнь, дабы ты предстал пред королем Артуром.
      Тут сэр Ланселот отодвинул дверные засовы, левой рукой приоткрыл нешироко дверь, так что лишь по одному можно было пройти. И шагнул первым в дверь добрый рыцарь по имени Колгреванс Гоорский, могучий и грозный муж. Ударил он сэра Ланселота мечом, но сэр Ланселот отбил его могучий удар и сам с такою силой обрушил меч свой ему на голову, что тот ничком повалился мертвый прямо в спальню королевы.
      Тот же час заперли дверь, и сэр Ланселот с помощью королевы и ее дам быстро облачился в доспехи сэра Колгреванса. А сэр Агравейн с сэром Мордредом все стояли за дверью и кричали:
      - Рыцарь-изменник! Выходи из королевиной опочивальни!
      - Сэры, не кричите понапрасну, - отозвался им сэр Ланселот, - ибо знайте, сэр Агравейн, что на этот раз вам меня не взять! А потому мой совет вам, ступайте же прочь от дверей этого покоя и не занимайтесь больше доносами и наветами. Ибо, клянусь моею рыцарской честью, если вы разойдетесь и перестанете шуметь, я завтра утром предстану перед королем и перед вами, и тогда посмотрим, который из вас - или, может быть, вы все вместе - осмелитесь завтра обвинить меня в измене. И тогда я отвечу вам так, как надлежит рыцарю, и докажу, что я пришел сюда к королеве не со злым умыслом, и сумею подтвердить это моею рукою.
      - Позор тебе, предатель! - отвечали сэр Агравейн и сэр Мордред. - Мы все равно захватим тебя, желаешь ты того или нет, и мы убьем тебя, если захотим! Ибо знай, что мы от короля Артура получили право выбора: убить тебя или оставить в живых.
      - Ах, так! - молвил сэр Ланселот. - Тогда защищайтесь, злосчастные!
      И тут сэр Ланселот распахнул двери и могучей рыцарской поступью вышел им всем навстречу. С первого же удара он убил сэра Агравейна и обратился против его двенадцати товарищей. И в короткий срок он уложил их всех замертво, ибо ни один из тех двенадцати рыцарей не в силах был выдержать Ланселотова удара. А сэра Мордреда он ранил, и тот с поспешностью обратился в бегство.
      После этого сэр Ланселот возвратился к королеве и сказал ей так:
      - Госпожа, вы сами видите, что всей нашей верной любви пришел конец, ибо отныне король Артур будет мне врагом. И потому, госпожа моя, если только вы пожелаете последовать за мною, я избавлю вас от всех бед и опасностей.
      - Сэр, мне думается, - отвечала королева, - что это было бы неправильно, ибо столько бед уже здесь свершено, что вам лучше теперь на время остаться в стороне. Если же завтра вы узнаете, что меня решено казнить, тогда вы меня спасете.
      - Я согласен, - отвечал сэр Ланселот, - ибо, не сомневайтесь, покуда я жив, я вас в беде не оставлю.
      И с тем он ее поцеловал, и они обменялись кольцами, и он оставил королеву и возвратился к себе.
      5
     
      Когда сэр Борс увидел сэра Ланселота, он так обрадовался его возвращению, как не радовался никогда прежде.
      - Иисусе милосердный! - воскликнул сэр Ланселот. - Что это значит? Что за причина вам всем встречать меня во всеоружии?
      - Сэр, - отвечал сэр Борс, - когда вы ушли, всем нам, вашим родичам и доброжелателям, приснились такие тревожные сны, что иные из нас повыскакивали нагие из постелей, другие со сна хватались за мечи. И потому, - сказал сэр Борс, - мы решили, что начинается война и что мы попали в предательскую ловушку; потому-то мы и поспешили приготовиться к бою, на случай если вам угрожает опасность и нужна наша подмога.
      - Мой любезный племянник, - сказал сэр Ланселот сэру Борсу, - знайте же, что в эту ночь мне угрожала такая опасность, какой я не видел еще за всю мою жизнь. Но, благодарение Богу, я сам ее избегнул и спасся от них. - И он поведал им, как и что с ним было, как вы уже слышали выше.
      - И потому, друзья мои, - сказал им сэр Ланселот, - прошу вас, воспряньте духом и поддержите меня, когда мне будет в том нужда, ибо отныне к нам пришла война.
      - Сэр, - отвечал ему сэр Борс, - что ни пошлет нам Господь, мы все встретим с радостной душою. И как приняли мы при вас много добра и чести, так же готовы мы принять при вас и беду, как приняли благо.
      И сказали они, все добрые рыцари:
      - Не сокрушайтесь сердцем, сэр! Ибо нет таких рыцарей на свете, которым мы не сумеем нанести урон не меньший, чем они нам. Не падайте же духом, мы соберем всех, кою мы любим и кто любит нас, и все, что повелите вы, будет исполнено. И потому будем принимать горести заодно с радостями.
      - Грамерси, - отвечал им сэр Ланселот, - за вашу добрую поддержку, ибо в моей тяжкой беде, любезный племянник, вы очень поддержали меня. И вот что, любезный племянник, я поручаю вам сделать со всею возможной поспешностью, прежде чем пройдет этот день: навестите тех, кто здесь находится при короле, и разузнайте, кто примет мою сторону, а кто нет. Ибо теперь настало мне время знать, кто мне друг и кто враг.
      - Сэр, - сказал сэр Борс, - я приложу все мои старания, и еще до семи часов вы будете знать наверное про тех, в ком вы сомневались, на чью сторону они встанут.
      И призвал к себе сэр Борс сэра Лионеля, сэра Эктора Окраинного, сэра Бламура Ганского, сэра Блеобериса Ганского, сэра Гахалантина, сэра Галихуда, сэра Менадука, сэра Вилара Доблестного, сэра Эба Достославного, сэра Лавейна, сэра Уррия Унгарского, сэра Неровенса, сэра Пленориуса (ибо они двое были теми самыми рыцарями, которых сэр Ланселот победил на мосту, и потому они ни в чем не выступали против него), сэра Фиц-Лейка и сэра Селиса из Башни Слез, сэра Мелиаса Островного и сэра Белингера Жестокого, что был сыном Александра-Сироты, а так как его мать была из Ланселотова рода, то и он держал его сторону.
      И прибыли также сэр Паломид и сэр Сафир, его брат; сэр Клегис, сэр Садук, сэр Динас и сэр Кларус Клермонтский.
      Собрались эти двадцать четыре рыцаря верхами и в полных доспехах, и они дали обещание сэру Ланселоту исполнять его волю. И еще пристали к ним, кто там был из Северного Уэльса и Корнуэлла, ради памяти сэра Ламорака и сэра Тристрама всего числом в сто сорок рыцарей. И молвил им сэр Ланселот:
      - Знайте все вы, что я с первого дня, как появился здесь при дворе, по мере сил моих стремился сохранять дружеское расположение господина моего Артура и госпожи моей королевы Гвиневеры. Но нынешней ночью королева призвала меня к себе, как я полагаю, по предательскому наущению, однако я ото всей души ее извиняю, хотя я у нее едва не погиб, когда бы Господь Бог не вступился за меня.
      И тут благородный рыцарь сэр Ланселот поведал им обо всем, как его пытались схватить, четырнадцать на одного, в королевиных покоях и каким образом удалось ему спастись и уйти живым.
      - И потому знайте, любезные лорды, я вижу, что мне и тем, кто за меня, теперь войны не избежать. Нынешней ночью я убил сэра Агравейна, Гавейнова брата, и еще не менее двенадцати его товарищей, и по этой причине я обречен теперь на смертную вражду. Ибо эти рыцари были посланы королем Артуром, чтобы предательски меня схватить, и теперь король в ярости и злобе присудит королеву к сожжению на костре, я же никогда не потерплю, чтобы королеву сожгли из-за меня. Если только меня согласятся выслушать и принять, тогда я буду сражаться за королеву и сумею доказать, что она - верная супруга своему государю. Но боюсь, король в пылу гнева не пожелает выслушать меня и дать мне право сразиться за королеву.
      6
     
      - Господин мой сэр Ланселот, - сказал сэр Борс, - мой совет вам: примите зло вместе с добром. И раз уж так все случилось, мой совет вам собраться с силами и защищаться, ведь если вы решитесь выступить, то и целая рыцарская дружина не сможет причинить вам зла. И еще мой совет вам, господин мой, если госпожа королева Гвиневера попадет в беду и пострадает из-за вас, спасите ее, как подобает рыцарю; ведь если вы этого не сделаете, весь мир будет говорить о вашем позоре до скончания века. Раз уж вас застали у нее, то, правы ли вы или виноваты, ваш долг теперь - не оставлять королеву и уберечь ее от оскорблений и от позорной смерти. Ибо, если она умрет этой страшной смертью, вечный позор падет на вас.
      - Упаси Иисусе меня от позора, - отвечал сэр Ланселот, - и защити и сбереги госпожу мою королеву от злобы и от постыдной смерти! А уж я не дам ей погибнуть!
      - Итак, мои любезные лорды, родичи мои и други, - спросил сэр Ланселот, - как вы решились поступить? И ответили они ему разом, в один голос:
      - Сэр, мы будем стоять за вас.
      - Тогда скажите мне, - спросил сэр Ланселот, - если завтра господин мой король Артур по злому наущению и в пылу гнева своего отправит госпожу мою королеву на костер и обречет на сожжение, тогда, прошу у вас совета, как мне наилучшим образом поступить?
      И ответили они ему все разом, в один голос:
      - Сэр, нам думается, всего лучше, чтобы вы спасли королеву, как подобает рыцарю. Ведь если ее обрекут сожжению, то из-за вас; и надо думать, захвати они вас, и вам была бы уготована такая же смерть, а то и постыднее. И мы все знаем, сэр, что вы уже много раз спасали королеву от беды, которую навлекали на нее другие люди; и потому нам думается, что тем более честь ваша требует спасти ее теперь от этой беды, в которую она попала из-за вас.
      Тогда встал Ланселот и сказал так:
      - Любезные лорды, знайте, что я ни за что не желал бы поступить так, чтобы навлечь позор на себя или на род свой;
      знайте также, что я ни за что не желал бы, чтобы госпожа моя королева приняла столь позорную смерть. Но если уж вы советуете мне спасти ее, мне придется много бед причинить в здешних краях, прежде чем она будет спасена, и кто знает, возможно, от моей руки падут иные из дорогих мне друзей, и это мне будет весьма прискорбно. И возможно, среди них есть такие, кто немедля стал бы на мою сторону, если бы только мог и осмелился ослушаться господина моего короля Артура. И этих мне тоже не хотелось бы губить. А если мне все же удастся отбить у них королеву, где мне поместить ее?
      - Сэр, об этом нам всего менее должно заботиться, - отвечал сэр Борс, - ибо как поступил благороднейший рыцарь сэр Тристрам? Разве не по вашей доброй воле провел он вместе с Прекрасной Изольдой без малого три года в замке Веселой Стражи, послушавшись вашего совета? Замок же этот принадлежит вам, и вы тоже, если хотите, можете поступить так: по-рыцарски увезти королеву, если дело обернется так, что король приговорит ее к сожжению. В замке Веселой Стражи она может пробыть с вами столько времени, сколько понадобится, чтобы прошел гнев короля Артура, и тогда вы с честью возвратите ему королеву и, быть может, заслужите благодарность и признательность короля вместо вражды и злобы.
      - Это все сделать непросто, - сказал сэр Ланселот, - ибо пример сэра Тристрама служит мне предостережением: ведь сами посмотрите, что получилось под конец, когда сэр Тристрам по мирному согласию доставил Изольду Прекрасную из замка Веселой Стражи обратно королю Марку? Как предательски заколол его этот коварный изменник король Марк, когда он сидел у ног госпожи своей Изольды Прекрасной и играл на арфе! Навостренным бердышом он пронзил его сзади до самого сердца, и мне весьма прискорбно, - сказал сэр Ланселот, - говорить о его смерти, ибо во всем мире не сыскать второго такого рыцаря.
      - Все это правда, - сказал сэр Борс, - но есть одно, что должно внушить смелость и вам и всем нам, ведь все знают, что король Артур никогда не походил на короля Марка своими обычаями, и не было еще на свете человека, который мог бы уличить короля Артура в том, что он неверен своему слову.
      И вот, говоря коротко, они все, на горе ли, на счастье, согласились на том, что если завтра королеву повезут на костер, то будь что будет, но они все вместе ее отобьют. И по замыслу сэра Ланселота они как смогли попрятались в лесу близ Карлайля и там, притаившись, дожидались решения короля.
      7
     
      А теперь мы обратимся к сэру Мордреду, который, спасшись от меча сэра Ланселота, вскочил на коня и прискакал к королю Артуру, жестоко пораненный и весь залитый кровью.
      И поведал он королю о том, как все это было и что все остальные убиты, кроме лишь его одного.
      - О, милостивый Иисусе! Возможно ли это? - воскликнул король. - И вы застали его в спальне королевы?
      - Именно так, да поможет мне Бог, - отвечал сэр Мордред. - Мы застали его там невооруженным, но он убил сэра Колгреванса и облачился в его доспехи. - И он рассказал королю все от самого начала и до конца.
      - Господи спаси! - воскликнул король. - Он рыцарь чудесной доблести! Увы, - сказал король, - мне весьма прискорбно, что сэр Ланселот оказался моим противником, ибо теперь я знаю, благородное братство рыцарей Круглого Стола распадется навеки, ведь многие благородные рыцари примут его сторону. И теперь все обернулось так, - сказал король, - что честь требует от меня, чтобы моя королева была предана смерти, - так сказал король с сердечным волнением.
      И в страшном гневе издал он повеление судить королеву, и предстояло ей быть осужденной на смерть. Ибо в те дни закон был таков, что кто бы ни был человек, высокого ли звания и положения или же низкого, но если окажется он повинен в измене, то ничего ему не остается, кроме смерти, и если он захвачен с поличным или же есть еще другие обстоятельства, то тем лишь ускоряется суд и расправа. Так было и с королевой Гвиневерой: жестокая рана сэра Мордреда и гибель тринадцати рыцарей Круглого Стола - эти причины и обстоятельства побудили короля Артура незамедлительно присудить королеву к сожжению и отправить ее на костер.
      Но тут заговорил сэр Гавейн и сказал так:
      - Господин мой Артур, мой совет вам не спешить так, лучше бы вам отложить этот суд над госпожой моей королевой, к чему есть много причин. Одна причина в том, что хоть сэр Ланселот и, был застигнут в королевиной спальне, но ведь, может статься, он явился туда не со злыми целями. Ведь вы знаете, господин мой, - сказал сэр Гавейн, - что госпожа моя королева многим обязана сэру Ланселоту, гораздо более, нежели какому-либо еще рыцарю; ибо не раз он спасал ей жизнь и бился за нее в поединках, когда все другие при дворе отказывали королеве в защите. И кто знает, быть может, королева призвала его по доброте, а не для зла, дабы вознаградить его за его прежние пред нею заслуги. Быть может, госпожа моя королева послала за ним ночью для того, чтобы сэр Ланселот мог прийти к ней тайно, ибо она полагала, что таким путем всего легче избегнуть пересудов и наветов; ведь нередко мы делаем такое, что представляется нам к лучшему, а при случае может обернуться злом. И я полагаю, - сказал сэр Гавейн, - что госпожа моя ваша королева сохраняет вам верность и любовь. А что до сэра Ланселота, то могу поручиться, он с оружием в руках отстоит честь свою против любого рыцаря, который осмелится обвинить его и оскорбить; и подобным же образом отстоит он и честь госпожи моей королевы.
      - Этому я готов поверить, - сказал король Артур, - но больше я сэру Ланселоту этого не позволю, ибо он слишком уж доверяет рукам своим и своей силе и не боится никого на свете. И потому он уже более никогда не выступит в поединке за мою королеву, ибо с ней будет поступлено по закону. И если я доберусь до сэра Ланселота, то знайте, что и он примет столь же позорную смерть.
      - Упаси меня Иисусе, - сказал сэр Гавейн, - узнать такое или увидеть.
      - Отчего говорите вы так? - спросил король Артур. - Ведь, клянусь Богом, вам нет причины любить его! Ибо минувшей ночью он убил вашего брата сэра Агравейна, благороднейшего рыцаря, и едва не убил второго вашего брата - сэра Мордреда, и всего он убил в ту ночь тринадцать благородных рыцарей. Помните также, сэр Гавейн, что среди них он убил двоих ваших сыновей, сэра Флоренса и сэра Ловеля.
      - Мой господин, - отвечал сэр Гавейн, - обо всем этом я извещен и об их смерти горько сожалею. Но, поскольку я их предупреждал и наперед сказал брату моему и моим сыновьям, чем все это кончится, и поскольку они не пожелали послушать моего совета, я устраняюсь, не буду искать и мести за их гибель; ведь я говорил им, что вражда с сэром Ланселотом не принесет добра. Как бы я ни печалился о смерти моего брата и двух моих сыновей, все же это они сами повинны в своей смерти, ибо много раз предостерегал я брата моего сэра Агравейна от грозящих ему бед.
      8
     
      Тогда сказал король Артур сэру Гавейну:
      - Собирайтесь, прошу вас, вместе с братьями вашими сэром Гахерисом и сэром Гаретом, облачитесь в лучшие ваши доспехи и отвезите мою королеву на костер.
      - О нет, благороднейший мой король, - отвечал сэр Гавейн, - этого я не сделаю, ибо, знайте, меня не будет там, где столь благородная дама, как госпожа моя королева Гвиневера, должна будет принять такую позорную смерть. Ибо, да будет вам ведомо, - молвил сэр Гавейн, - сердце мое не вынесет подобного зрелища, и никто никогда не скажет про меня, что я был в этом согласен с вами.
      - Тогда, - сказал король сэру Гавейну, - дозвольте братьям вашим, сэру Гахерису и сэру Гарету, присутствовать при казни.
      - Мой господин, - отвечал сэр Гавейн, - знайте, что они бы с радостью уклонились от вашего поручения, ибо от этого последует еще немало бед, но они молоды и не могут ослушаться вас.
      И сказали сэр Гахерис и сэр Гарет королю Артуру:
      - Сэр, вы вправе, конечно, послать нас, но знайте, что это будет против нашей воли. И если мы и будем присутствовать там по прямому вашему велению, то в одном вам все равно придется нас извинить: мы явимся туда мирно, без доспехов и не при оружии.
      - Во имя Господа, - молвил король, - собирайтесь в путь, ибо суд над нею будет скорый.
      - Увы! - сказал сэр Гавейн. - Зачем дожил я до этого скорбного дня.
      И с тем отвернулся сэр Гавейн и, горько заплакав, удалился в свои покои. И вот вывезли королеву за стены Карлайля, вот уже сорвали с нее одежду и подвели к ней ее духовного отца, дабы она покаялась в своих прегрешениях. И поднялся тут среди лордов и дам плач и вой и ломание рук; но мало кто явился туда в гербах и доспехах торжествовать смерть королевы.
      Но был среди них посланный от сэра Ланселота, которому поручено было следить, когда начнется казнь. И вот, видя, что с королевы сорвали дорогие одежды и что она уже покаялась перед смертью, он дал сэру Ланселоту условный сигнал. Пришпорили они коней, погнали во весь опор и подскакали прямо к костру. А кто противился им, те все пали убитыми, ибо никто не мог выстоять против сэра Ланселота.
      Так были убиты там все, кто с оружием в руках пытался их задержать, и полегло немало благородных рыцарей: сэр Белианс Надменный, сэр Сегварид, сэр Грифлет, сэр Брандель, сэр Агловаль, сэр Тор; сэр Гаутер, сэр Гилмер и сэр Рейнольд - три брата; сэр Дамас, сэр Приам, сэр Кэй-Чужестранец, сэр Дриант, сэр Ламбегус, сэр Хермин и сэр Пертолип с сэром Перимоном, два брата, которых называли Зеленый Рыцарь и Красный Рыцарь. Но в схватке и толчее, устремляясь то туда, то сюда, сэр Ланселот, на беду, убил, не разобрав, сэра Гахериса и сэра Гарета, двух благородных рыцарей, безоружных и не ожидавших худого. Как повествует Французская Книга, сэр Ланселот рассек сэру Гахерису и сэру Гарету головы, и оттого они пали мертвыми прямо на поле. Но истина в том, что сэр Ланселот их не заметил. И только потом их нашли мертвыми в самой гуще сражения. После того сэр Ланселот, порубив и обратив в бегство всех, кто пытался ему противостоять, подскакал прямо к королеве Гвиневере. Он набросил на нее платье и плащ, усадил ее позади себя на коня и сказал ей, чтобы она воспрянула духом. И знайте, что, уж конечно, королева была рада избавиться от неминуемой смерти, и она возблагодарила Господа и сэра Ланселота. И ускакал он с королевой, как повествует Французская Книга, в замок Веселой Стражи, и там содержал он ее так, как подобает благородному рыцарю. И многие короли и бароны послали к сэру Ланселоту своих рыцарей, и многие благородные рыцари сами пристали к сэру Ланселоту. И, услышав о распре между королем Артуром и сэром Ланселотом, иные рыцари радовались, иные же горько печалились их вражде.
      * II *
      1
     
      Теперь же мы вновь обращаемся к королю Артуру, - а он, когда ему сообщили о том, как и при каких обстоятельствах была похищена от костра королева, и когда он услышал о гибели многих своих благородных рыцарей, в особенности же о смерти сэра Гахериса и сэра Гарета, то он от великой жалости и печали лишился чувств. Когда же он очнулся, то сказал так:
      - Увы! Зачем только ношу я корону на голове моей? Ибо вот теперь я утратил прекраснейшую рыцарскую дружину, какую когда-либо содержал христианский король. Увы, мои добрые рыцари пали убитыми или покинули меня, и я за прошедшие два дня лишился без малого сорока рыцарей, не считая сэра Ланселота и его сородичей, ибо отныне честь моя мне не дозволяет быть с ними в мире! Увы, увы! зачем только началась эта распря! Однако, любезные други, - сказал король, - я повелеваю, пусть никто не говорит сэру Гавейну о гибели его братьев, ибо я знаю, - сказал король, - что, когда он услышит о том, что умер сэр Гарет, он почти что лишится рассудка. Боже милостивый, - сказал король, - почему же он убил сэра Гахериса и сэра Гарета? Ибо что до сэра Гарета, то ведь, ручаюсь, он любил сэра Ланселота более всех людей на свете.
      - Это правда, - отвечали иные из рыцарей, - но они были убиты в общей схватке, когда сэр Ланселот разил, не разбирая, в самой гуще сражения. На них не было доспехов, и он поразил их, не ведая, кого убивает, и так, по несчастью, были они убиты.
      - Ну, - сказал король Артур, - их гибель вызовет величайшую смертельную войну, какая была на земле, ибо я уверен, что, когда сэр Гавейн узнает о том, что сэр Гарет убит, я не буду знать от него покоя до тех пор, пока не уничтожу весь род сэра Ланселота и его самого или же он уничтожит меня. И потому, - сказал король, - знайте, что никогда еще сердце мое не сокрушалось так, как ныне. И я гораздо более скорблю о потере моих добрых рыцарей, нежели об утрате моей любезной королевы; ибо королев я всегда смогу найти довольно, а такую дружину добрых рыцарей не собрать больше никогда на свете. И могу сказать, - молвил король Артур, - ни у одного христианского короля не было еще такой дружины. И вот, увы! теперь между сэром Ланселотом и мною вражда! Ах, Агравейн, Агравейн, - молвил король, - Христос да помилует твою душу, ибо ненависть, которую ты и сэр Мордред, брат твой, питали к сэру Ланселоту, породила все эти беды.
      И плакал король, повторяя свои жалобы, и лишался чувств. Но к сэру Гавейну явился один человек и поведал ему о том, что королева похищена сэром Ланселотом и без малого двадцать четыре рыцаря пали убитыми.
      - Ах, Господи, помилуй и храни моих двух братьев! - воскликнул сэр Гавейн. - Ведь я так и знал, - сказал сэр Гавейн,что сэр Ланселот явится к ней на помощь и спасет ее либо погибнет на поле боя. И правду сказать, он не достоин был бы рыцарской славы, если бы не спас королеву, ведь это из-за него обрекли ее на костер. Так что сэр Ланселот, - сказал сэр Гавейн, - поступил по-рыцарски, так же и я поступил бы, окажись я на его месте. Но где же мои братья? - спросил сэр Гавейн. - Мне странно, что я их не вижу.
      И тогда тот человек ему сказал:
      - Сэр Гахерис и сэр Гарет убиты.
      - Боже упаси! - молвил сэр Гавейн. - За весь этот мир я не согласился бы, чтобы они были убиты, в особенности же мой добрый брат сэр Гарет.
      - Сэр, - сказал тот, - он убит, и это весьма прискорбно.
      - Кто же убил его? - спросил сэр Гавейн.
      - Сэр Ланселот, - тот отвечал, - убил их обоих.
      - Этому я не могу поверить, - сказал сэр Гавейн, - не мог он убить моего доброго брата сэра Гарета, ибо, ручаюсь, мой брат любил его более, нежели меня или всех остальных наших братьев или даже короля. И также я знаю, что, пожелай сэр Ланселот призвать моего брата сэра Гарета на свою сторону, он бы сразу же к нему примкнул против короля и против всех нас.
      И потому я никогда не поверю, что сэр Ланселот мог убить моих братьев.
      - Воистину, сэр, - молвил тот человек, - все говорят, что это он убил его.
      - Увы! - воскликнул сэр Гавейн, - не видать мне больше радости на свете!
      2
     
      И с тем он упал и лишился чувств и долго так пролежал, словно мертвый. А когда он очнулся от своего обморока, то вскричал горестно: "Увы мне!" - и побежал к королю, рыдая и плача, и сказал ему так:
      - О дядя мой, король Артур! Мой добрый брат сэр Гарет убит, убит и другой мой брат, сэр Гахерис, оба добрые рыцари.
      Тут заплакал король, и он вместе с ним, и оба они упали без памяти. Когда же их привели в чувство, то заговорил сэр Гавейн и сказал:
      - Сэр, я желаю увидеть тело моего брата Гарета.
      - Сэр, вы не сможете увидеть его, - отвечал король, - ибо я повелел предать его земле и сэра Гахериса тоже, ибо я ведь знал, что вы будете убиваться сверх меры и вид сэра Гарета удвоит ваше горе.
      - Увы, господин мой, - молвил сэр Гавейн, - как случилось, что он убил моего брата сэра Гарета? Прошу вас, расскажите мне.
      - Воистину, - отвечал король, - скажу вам, как сказали мне: сэр Ланселот зарубил и его, и сэра Гахериса.
      - Увы, - сказал сэр Гавейн, - ведь они оба были безоружны против него!
      - Я не знаю, как это было, - сказал король, - но рассказывают, что он убил их в гуще битвы, не узнав ни того, ни другого. И потому давайте измыслим способ, как нам отомстить за их гибель.
      - Мой король, мой господин и мой родной дядя, - сказал сэр Гавейн, - знайте же, ныне я даю вам слово, которое подкреплю всей моей рыцарской честью: отныне и впредь я неотступно буду преследовать сэра Ланселота, пока один из нас двоих не будет убит. И потому прошу вас, мой господин и король, готовьтесь к войне, ибо, знайте, я не успокоюсь, покуда не отомщу сэру Ланселоту; и если вы дорожите моей любовью и моей службой, то поспешайте и созовите ваших друзей. Ибо, клянусь Богом, - сказал сэр Гавейн, - в отместку за смерть брата моего сэра Гарета я семь царств обыщу, а сэра Ланселота найду, и либо я его убью, либо же он убьет меня.
      - Сэр, вам не придется искать его так далеко, - сказал король, - ибо, как я слышал, сэр Ланселот поджидает меня и всех нас в своем замке Веселой Стражи. И люди говорят, что туда к нему стекается немало народу.
      - В это я легко поверю, - отвечал сэр Гавейн. - Однако, господин мой, - сказал он, - собирайте ваших друзей, а я соберу моих.
      - Так и будет сделано, - молвил король, - и думается, у меня достанет силы и мощи выбить его из крепчайшей башни его. замка.
      И разослал король письма и бумаги вдоль и поперек по всей Английской земле, призывая к себе всех своих рыцарей. И съехались к королю Артуру многие рыцари, герцоги и графы, так что собралось у него большое войско. И когда они все съехались, король поведал им о том, как сэр Ланселот похитил у него королеву.
      И приготовился король со всем его войском обложить сэра Ланселота в его замке Веселой Стражи.
      Сэр Ланселот о том прослышал и тоже призвал к себе многих добрых рыцарей, ибо немало рыцарей держали его сторону - одни ради него самого, другие из-за королевы. И вот оснащены были обе стороны всем, что ни на есть потребного для ведения войны. Но войско короля Артура было столь велико, что войско сэра Ланселота не могло встретиться с ним на поле. И сам сэр Ланселот не хотел сражаться против короля. Он удалился в свой крепкий замок, запасшись в изобилии всем нужным провиантом и взяв с собою столько доблестных мужей, скольких возможно было расположить внутри замка и в городских стенах.
      И вот подошел король Артур и сэр Гавейн с огромным войском и обложил со всех сторон стены Веселой Стражи - и город и замок. И было там между ними немало жестоких схваток, но сэр Ланселот не выезжал надолго за крепостные стены и никому из своих добрых рыцарей не позволял делать вылазки ни из города, ни из замка; и так продолжалось целых пятнадцать недель.
      3
     
      Но вот в один прекрасный день сэр Ланселот выглянул через стену и громким голосом обратился к королю Артуру и к сэру Гавейну:
      - Любезные мои два господина, знайте, понапрасну вы ведете эту осаду, ибо здесь не завоюете вы чести, но лишь горе себе и позор. Ведь если я пожелаю выйти за стены с моими добрыми рыцарями, то я в краткий срок положу конец этой войне.
      - Выходи же, - отвечал сэру Ланселоту король Артур, - если смеешь, и я обещаю встретиться с тобою посреди этого поля.
      - Господь меня упаси, - отвечал сэр Ланселот, - когда-либо встретиться в бою с благороднейшим из королей, посвятившим меня в рыцари.
      - Позор тебе! Не желаю я слушать твои сладкие речи! - отвечал король, - ибо, знай и не сомневайся, я твой смертный враг и останусь им до последнего дня моей жизни. Ибо ты убил моих добрых рыцарей, мужей славных и моих сородичей, и этой потери мне ничем не возместить. Кроме того, ты возлежал с моей королевой и был ее возлюбленным много лет, а потом еще, как настоящий изменник, похитил ее у меня силою.
      - Благороднейший мой господин и король, - молвил сэр Ланселот, - вы можете говорить все, что пожелаете, ибо вам отлично известно, что на вас я зла держать не стану. А что вы говорите, что я убил ваших добрых рыцарей, то это я и сам знаю и горько об этом скорблю; но я вынужден был вести с ними бой ради спасения моей жизни, иначе оставалось мне допустить, чтобы они убили меня. Что же до госпожи моей королевы Гвиневеры, то, кроме вашего величества и еще господина моего сэра Гавейна, ни один рыцарь на свете не посмел бы в лицо обвинить меня в измене вашей особе. А что вы изволите говорить, что я долгие годы был возлюбленным госпожи моей, вашей королевы, на это я всегда готов дать ответ и доказать с оружием в руках против любого рыцаря на земле, кроме вас и сэра Гавейна, что госпожа моя королева Гвиневера - верная супруга вашему величеству и нет на свете другой дамы, которая тверже бы хранила верность своему супругу; и это я готов подтвердить с оружием в руках. И если ей угодно было в милости своей оказывать мне ласку и предпочтение перед всеми рыцарями, то по мере сил моих я заслужил ее любовь, ибо много раз, господин мой, вы соглашались в гневе предать ее сожжению и гибели, и всякий раз мне выпадала честь за нее сразиться, и прежде чем я расставался с моим противником, он всегда признавался в своей неправоте и честь королевы бывала восстановлена. И в такие минуты, господин мой Артур, - сказал сэр Ланселот, - вы тоже ласкали и благодарили меня за то, что я спас от костра вашу королеву, и вы клялись навеки быть мне благосклонным сюзереном. Теперь же, сдается мне, вы платите мне злом за мою добрую службу. Ибо, думается мне, господин мой, я утратил бы едва что не всю мою рыцарскую честь, когда бы потерпел, чтобы госпожу мою, вашу королеву, сожгли на костре, тем паче если это случилось бы из-за меня. Ведь если прежде я сражался за вашу королеву и спасал ее из беды, что навлекли на нее другие, то тем более я должен был спасти ее от облыжного обвинения на этот раз. И потому, мой добрый и милостивый господин, - сказал сэр Ланселот, - примите милостиво назад вашу королеву, ибо она верна вам и добродетельна.
      - Тьфу на тебя, трусливый рыцарь-изменник! - воскликнул тогда сэр Гавейн. - Ибо да будет ведомо тебе: что бы ты ни говорил, мой господин и родной дядя король Артур все равно получит назад свою королеву и тебя тоже и убьет вас обоих или помилует, как ему заблагорассудится.
      - Возможно, что и так, - отвечал сэр Ланселот, - но знай и ты, господин мой сэр Гавейн, что если мне вздумается выйти за городские стены, то, чтобы захватить меня и королеву, вам придется выиграть нелегкий бой, какого жесточе еще не случалось вам выигрывать.
      - Тьфу на твои хвастливые речи! - сказал сэр Гавейн. - Что до госпожи моей королевы, то знай: я никогда не скажу про нее худого слова. Но ты, коварный и трусливый рыцарь, - сказал сэр Гавейн, - за что было тебе убивать моего доброго брата сэра Гарета, который любил тебя сильнее, нежели меня и весь род наш? И ведь ты, увы, своей рукою посвятил его в рыцари! Почему же убил ты его, который так тебя любил?
      - Извинения мне в этом нет, - отвечал сэр Ланселот, - но, клянусь Иисусом и моей верностью высокому Ордену Рыцарства, для меня это было все равно что убить моего собственного племянника сэра Борса Ганского. Увы мне, почему случилось со мною такое злосчастье, - сказал сэр Ланселот, - что я не заметил сэра Гарета и сэра Гахериса!
      - Ты лжешь, трусливый рыцарь! - воскликнул сэр Гавейн. - Ты убил их из ненависти ко мне. И потому знай, о сэр
      Ланселот, я буду вести войну против тебя, и покуда я жив, я - твой враг!
      - Мне прискорбно это, - отвечал сэр Ланселот, - ибо я понимаю, что напрасно буду искать примирения, пока вы, сэр Гавейн, настроены так злобно. А когда бы не вы, я не сомневаюсь, что возвратил бы себе милость господина моего короля Артура.
      - Охотно верю этому, коварный, трусливый рыцарь, ибо ты долгое время высокомерно помыкал нами и погубил немало наших добрых рыцарей.
      - Сэр, говорите, как вам будет угодно, - отвечал сэр Ланселот, - и все же никто не может обвинить меня и доказать перед всеми, что я когда-либо убил рыцаря коварными ухищрениями, как это сделали некогда вы, господин мой сэр Гавейн. Я же убивал, только защищаясь, понужденный к этому ради спасения моей собственной жизни.
      - А, лживый рыцарь! - сказал сэр Гавейн. - Ты намекаешь на сэра Ламорака. Но знай же, я убил его моею рукою!
      - Сэр, вы убили его не один на один, - отвечал сэр Ланселот, - это было бы вам не под силу, ибо он почитался среди сверстников своих одним из лучших рыцарей в христианском мире. И это великой жалости достойно, что он погиб.
      4
     
      - Что ж, ладно, сэр Ланселот, - сказал сэр Гавейн, - раз уж ты упрекаешь меня за сэра Ламорака, то знай, я буду преследовать тебя до тех пор, покуда и ты не попадешь мне так, что уже не уйдешь из моих рук.
      - В это я легко поверю, - отвечал сэр Ланселот, - и если уж вы до меня доберетесь, то мне не дождаться пощады.
      Но Французская Книга говорит, что король Артур склонялся принять свою королеву обратно и примириться с сэром Ланселотом, да только сэр Гавейн ни за что не желал на это согласиться. Сэр Гавейн собрал людей, велел им всем разом трубить в рога и вызывать сэра Ланселота, и они в один голос кричали ему, что он - "коварный и трусливый рыцарь".
      Но когда эти возгласы услышали сэр Борс Ганский, сэр Эктор Окраинный и сэр Лионель, то они призвали к себе сэра Паломида и сэра Лавейна и сэра Уррия и еще многих добрых рыцарей из своего рода, и все вместе они явились к сэру Ланселоту и сказали так:
      - Мой господин, знайте, что мы глубоко презираем все эти оскорбительные речи, что сэр Гавейн говорил против вас. И мы просим вас и требуем, если дорожите вы нашей службой, не удерживайте нас более в этих стенах, ибо мы объявляем вам, что желаем выехать на поле и сразиться с ними. Ибо вы поступаете, как человек, который боится, а ведь все ваши прекрасные речи вам не помогут, ведь сэр Гавейн все равно никогда не допустит вашего примирения с королем. И потому сражайтесь за вашу жизнь и ваше право, если только вы не боитесь!
      - Увы! - отвечал сэр Ланселот, - выезжать из замка и завязывать бой я бы никак не хотел!
      И крикнул сэр Ланселот громким голосом королю Артуру и сэру Гавейну:
      - Мой господин, прошу вас и заклинаю, раз уж я вынужден выехать на поле боя, вы, господин мой король Артур, и вы, сэр Гавейн, воздержитесь и не появляйтесь там.
      - А что же нам делать? - спросил сэр Гавейн. - Разве не королю надлежит биться с тобою за те оскорбления, что ты ему нанес? И разве не мне биться с тобою за смерть брата моего сэра Гарета?
      - Ну что ж, ничего не поделаешь, - сказал сэр Ланселот. - Приходится мне выходить на бой. Но знайте, господин мой Артур, и вы, сэр Гавейн, вы еще пожалеете, что настояли на сражении со мной.
      И с тем они разошлись; и обе стороны стали готовиться к завтрашнему бою, и большие приготовления были сделаны и с той и с другой стороны. А сэр Гавейн собрал много рыцарей и поручил им преследовать сэра Ланселота, обступить его плотно, когда представится случай, и убить. И вот на рассвете король Артур с тремя большими полками уже стоял готовый к бою у стен замка.
      Тут и Ланселотово войско выехало на поле через трое ворот в полном боевом порядке; с первым полком выехал сэр Лионель, со средним полком - сэр Ланселот, а в третьи ворота выехал сэр Борс. Они двигались ровным строем, как подобает благородным рыцарям. Но сэр Ланселот наставлял своих рыцарей щадить жизнь королю и сэру Гавейну.
      5
     
      И выехал вперед королевского войска сэр Гавейн и вызвал любого, кто пожелает с ним сразиться. Сэр Лионель был горячий рыцарь, в тот же миг он ринулся ему навстречу, съехались они, сэр Гавейн пробил ему грудь, так что сэр Лионель рухнул
      замертво с коня на землю. И тогда сэр Эктор вместе с другими рыцарями унес его в замок.
      Тут завязалось великое сражение, и много полегло в нем народу; но все время сэр Ланселот старался щадить людей короля Артура. Ибо сэр Борс и сэр Паломид и сэр Сафир сокрушали многих рыцарей, ведь они были грозные бойцы; и вместе с сэром Бламуром Ганским, сэром Блеоберисом и сэром Белингером Жестоким они вшестером нанесли врагам немалый урон.
      А король Артур все прорывался к сэру Ланселоту, желая его убить, но сэр Ланселот терпел его удары и не разил его в ответ. И схватился с королем Артуром сэр Борс и выбил его из седла; а затем он и сам спешился, обнажил меч и крикнул сэру Ланселоту:
      - Сэр, не положить ли мне конец этой войне? (Ибо он подразумевал, что убьет его.)
      - Не смейте! - воскликнул сэр Ланселот. - Под страхом смерти, не дерзайте более к нему прикоснуться! Ибо я никогда не допущу, чтобы благороднейший из королей, посвятивший меня в рыцари, был убит или посрамлен!
      И с тем сэр Ланселот сошел со своего коня, поднял с земли короля, подсадил в седло и сказал так:
      - Господин мой король, ради Иисуса, прекратите эту войну, ибо вам не будет от нее чести, если я стану биться до последнего. Ведь я все время щажу вас, вы же сами и все ваши наседаете на меня без пощады. И потому, господин мой, прошу вас, припомните все мои многочисленные заслуги, за которые я сейчас получаю дурную награду.
      А король Артур, вновь очутившись в седле, посмотрел на сэра Ланселота, и слезы брызнули из глаз его при мысли о великом благородстве сэра Ланселота, которому равного не было среди мужей. И с тем ускакал король прочь, не в силах более его видеть, и горестно молвил про себя; "Увы, увы, зачем начинали мы эту войну!"
      Между тем отошли полки обеих сторон на отдых, стали хоронить убитых, осматривать раненых и прикладывать к их ранам утоляющие снадобья. И так провели они ту ночь, пока не настало утро. А к рассвету все вновь изготовились к бою, и передовой отряд возглавил сэр Борс.
      И когда наступило утро, выехал вперед сэр Гавейн, свирепый, как вепрь, и в руке он держал тяжелое копье. Увидел его сэр Борс и задумал отомстить за брата своего сэра Лионеля, который потерпел от него поражение накануне. И вот - признав издалека один другого, навесили они свои копья, ринулись друг на друга со всей своей мощью и мощью коней своих и сшиблись столь яростно, что пронзили друг друга копьями и оба рухнули на голую землю.
      И встретились тут полки, вновь завязался бой, и много народу пало убитыми с обеих сторон. Сэр Ланселот успел подобрать сэра Борса и отослал его в замок, и ни сэр Гавейн, ни сэр Борс не умерли от тех ран, ибо им была оказана добрая помощь.
      И стали сэр Лавейн и сэр Уррий просить сэра Ланселота, чтобы и он сражался в полную силу, как и они:
      - Ибо мы видим, что вы щадите и уклоняетесь разить врагов, мы же от этого терпим урон. И потому мы просим вас, не пекитесь о ваших врагах, как они не пекутся о нас.
      - Увы, - сказал сэр Ланселот, - не велит мне сердце сражаться против господина моего Артура, ибо кажется мне, будто я поступаю не так, как предписывает мой долг.
      - Господин мой, - сказал сэр Паломид, - как бы вы их ни щадили, они вам будут за это только благодарны, если же им удастся захватить вас, то почитайте себя убитым.
      И понял сэр Ланселот, что они говорят правду. И стал он сражаться с большей силою, чем прежде, к тому же и раны племянника его сэра Борса распаляли в нем ярость.
      И в скором времени, еще до начала вечерни, сторона сэра Ланселота стала одерживать верх, и кони их шагали выше копыта в крови - так много людей было убито в тот день.
      И пожалел их снова сэр Ланселот, он удержал своих рыцарей и позволил войску короля Артура отойти с поля боя. Затем и сэр Ланселот удалился со своими силами в замок, и оба войска стали хоронить убитых и раненым прикладывать утоляющие снадобья. Но теперь, когда был ранен сэр Гавейн, рыцари на стороне короля Артура уже не столь пылко рвались в битву.
      Тем временем о войне между королем Артуром и сэром Ланселотом распространилась весть по всем христианским землям и достигла наконец через донесения до слуха римского папы. И папа, зная о великой добродетели короля Артура и о высокой доблести сэра Ланселота, который почитался благороднейшим рыцарем мира, призвал к себе одного благородного служителя веры, который в то время находился в Риме (а Французская Книга говорит, что это был епископ Рочестерский), и вручил ему папа буллы со свинцовыми печатями и отправил его к королю с повелением, под угрозой интердикта всей Англии, принять назад свою королеву и примириться с сэром Ланселотом.
      6
     
      И вот когда прибыл епископ в Карлайль, он показал королю буллы, и король, услышав, что в них написано, не знал, как ему дальше быть: он бы с превеликой охотою примирился с сэром Ланселотом, но сэр Гавейн этого не допускал. На возвращение королевы он согласился, но допустить, чтобы король примирился с сэром Ланселотом, он не согласен был ни в коем случае, он дал только согласие, чтобы вернулась королева. И получил епископ от короля Артура заверения под большой королевской печатью, что, как есть он истинный и помазанный король, сэр Ланселот сможет уехать в неприкосновенности, а королева будет принята обратно, и никто при дворе, ни сам король ни словом не помянут ей того, что было. И верную запись этих условий епископ отвез показать сэру Ланселоту.
      Когда он прибыл в замок Веселой Стражи, то объявил и доказал сэру Ланселоту, что послан папой римским с буллами к королю Артуру и к нему. И он объявил сэру Ланселоту, что ему грозит, если он откажется возвратить королю Артуру его королеву.
      - Сэр, у меня в мыслях не было, - сказал сэр Ланселот, - отказаться возвратить королеву господину моему Артуру. Я держу ее у себя вот по какой причине: поскольку она была обречена на сожжение из-за меня, я счел моим долгом спасти ей жизнь и защитить ее от опасности, до тех пор пока не объявится заступничество надежнее моего. И вот теперь, хвала Господу, - сказал сэр Ланселот, - папа римский позаботился о королеве и установил меж ними мир. Ибо видит Бог, - сказал сэр Ланселот, - мне в тысячу раз радостнее возвратить ее королю, нежели было раньше ее похитить, при том условии, что я смогу приехать и уехать неприкосновенным и что королева будет на свободе и никогда впоследствии не подвергнется опасности, в чем бы ее ни обвиняли теперь. В противном же случае, - молвил сэр Ланселот, - я не побоюсь оставить ее у себя, пусть даже враги мои нападают на нас еще яростнее, чем прежде.
      - Сэр, вам нет нужды, - сказал епископ, - этого опасаться, ибо знайте, повеления папы никто не вправе ослушаться. И ни честь римского папы, ни мое смиренное достоинство не допустят, чтобы вы или королева вновь попали в беду и чтобы вам грозила гибель или поношение.
      И он показал сэру Ланселоту все бумаги, и от папы, и от короля Артура.
      - Это надежные заверения, - сказал сэр Ланселот, - ибо я всегда готов довериться письму господина моего и его печати, ведь никто не слышал, чтобы он когда-либо нарушил свое слово. И потому, - сказал сэр Ланселот епископу, - поезжайте к королю Артуру вперед меня, приветствуйте его от меня и сообщите, что ровно через семь дней, милостию Божией, я сам привезу к нему королеву. И еще скажите моему достославному господину, что я перед всеми готов защищать честь королевы и ни для кого не сделаю исключения, кроме лишь самого короля и господина моего сэра Гавейна, и то более ради короля, нежели ради сэра Гавейна.
      И отбыл епископ и приехал в Карлайль к королю и пересказал ему ответ сэра Ланселота, и покатились у короля слезы из глаз. Между тем сэр Ланселот собрал сотню рыцарей, облаченных в добрые одежды из зеленого бархата и верхом на конях, по копыта покрытых чепраками из той же ткани, и каждый рыцарь держал в руке оливковую ветвь в знак мира. И таким же образом сопровождали королеву двадцать четыре дамы. А за сэром Ланселотом вели двенадцать коней, и на каждом сидели верхом дворянские сыны, и все они были облачены в одежды из белого бархата с золотыми цепями вокруг бедер, и кони покрыты белыми же чепраками по самые копыта, а сбруи унизаны драгоценными пряжками, шиты каменьями и жемчужинами в золотой оправе - всего числом в тысячу на каждом коне. И в подобном же облачении была королева, а также и сэр Ланселот - в одеждах из белой ткани с золотым шитьем.
      И вот в таком-то виде, как повествует Французская Книга, сэр Ланселот отправился из замка Веселой Стражи в Карлайль. Он проследовал через весь город в замок, так что все жители могли его видеть. И было там по пути их немало плачущих глаз. Приехав, спешился сэр Ланселот и отдал коня, снял с седла королеву и повел ее туда, где король Артур восседал на своем месте; перед ним же сидел сэр Гавейн и еще многие великие лорды. Увидел сэр Ланселот короля и сэра Гавейна, подвел он королеву за руку, и преклонили они оба перед королем колени. И знайте, многие мужественные рыцари, вместе с королем Артуром, плакали при этом так горько, словно все их родичи до последнего лежали перед ними мертвые!
      А король сидел неподвижно, не произнося ни слова. Поглядел в лицо ему сэр Ланселот и встал во весь рост, поднял и королеву с колен, и так сказал он по-рыцарски:
      7
     
      - Мой грознейший из королей, вы видите, что по повелению римского папы и вашему я привез вам госпожу мою королеву, как того требует право. Но если есть здесь, кроме вашего величества, хоть один рыцарь, высокого ли звания и рождения или низкого, все равно, который осмелится отрицать, что она верна вам и чиста, то я, сэр Ланселот Озерный, с оружием в руках против него докажу, что она - ваша верная супруга.
      Но вы, сэр, послушали лжецов, и это породило великую распрю между мною и вами. Ведь было время, господин мой Артур, когда вы были довольны мною за то, что я защищал госпожу мою, вашу королеву, и вам отлично ведомо, о благороднейший из королей, что она не раз и прежде подвергалась великим опасностям. А раз в прежние времена вы были довольны, когда я за нее сражался, то тем паче, казалось мне, я должен был спасти ее от костра, который грозил ей из-за меня.
      Те же, кто передавали вам все эти рассказы, были лжецами, и им досталось по заслугам; ибо, всего вернее, не будь могущество Божие на моей стороне, мне бы не выстоять одному против четырнадцати рыцарей. К тому же они были вооружены и знали, на что шли, я же был безоружен и застигнут врасплох, ведь я был зван к госпоже моей, вашей королеве, а для чего, я не знал, но едва только переступил порог королевиных покоев, как тотчас же сэр Агравейн и сэр Мордред стали кричать мне из-за двери и называть меня изменником и трусом.
      - Клянусь, они называли тебя правильно! - воскликнул сэр Гавейн.
      - Господин мой сэр Гавейн, - сказал сэр Ланселот, - в той схватке им не удалось выказать себя ни правыми, ни сильнейшими.
      - Ну, ну, сэр Ланселот, - сказал король, - я не давал вам причины поступать со мною так, как вы поступили, ибо вы и ваша родня были у меня в чести большей, чем другие рыцари.
      - Мой господин, - отвечал сэр Ланселот, - не прогневайтесь, но ведь я и мои сородичи не однажды сослужили вам лучшую службу, нежели другие рыцари; и всякий раз, как вам приходилось тяжко, я избавлял вас от всевозможных опасностей; я всегда по мере сил моих рад был оказать услугу вам и господину моему сэру Гавейну. И в поединках, и на турнирах, и в сраженьях, пеший и конный, я много раз повсюду спасал вас и вас, господин мой сэр Гавейн, и еще многих ваших рыцарей.
      - И сейчас я смело скажу, - продолжал сэр Ланселот, - да будет вам всем ведомо, что еще ни разу не встретил я такого рыцаря, который мог бы против меня выстоять в честном бою до последнего. Помилуй меня Господь! С какими бы славными рыцарями мне ни приходилось сражаться, будь то даже сэр Тристрам или сэр Ламорак, я никогда не бился из всех моих сил, ибо щадил их, догадываясь, кто они. И я беру Бога в свидетели, никогда я не питал зла и зависти к добрым рыцарям, добывающим себе славу в поединках, и всегда был рад, если мне встречался рыцарь, хоть недолго могший выстоять против меня, в пешем ли бою или в конном. Только вот, пожалуй, сэр Карадос из Башни Слез, он был боец превосходнейший и муж силы превеликой, и кому и знать это, сэр Гавейн, как не вам, ведь того нельзя не почитать превосходным бойцом, кто великой мощью своею стащил вас с коня, положил поперек своего седла и прикрутил веревками к луке. И в тот раз, господин мой сэр Гавейн, я вас спас и убил его у вас на глазах. А в другой раз я повстречал брата вашего сэра Гахериса и сэра Тарквина, который вез его перед собою, связанного по рукам и ногам. И тогда я спас вашего брата и убил сэра Тарквина и к тому же вызволил из заточения еще шестьдесят четыре рыцаря господина моего короля Артура. И потому говорю теперь, - сказал сэр Ланселот, - что никогда не встречал столь могучих рыцарей и столь искусных бойцов, как сэр Карадос и сэр Тарквин, ибо с ними обоими я бился в полную мою силу. И потому также думается мне, - сказал сэр Ланселот сэру Гавейну, - что и вам не должно об этом забывать. Ибо если я склоню к доброму расположению вас, то, с помощью Божией, я добьюсь и милости господина моего короля Артура.
      8
     
      - Сэр, король пусть решает, как ему угодно, - отвечал сэр Гавейн, - но знай, сэр Ланселот, между мною и тобой никогда не будет мира, покуда мы живем на свете, ибо ты убил трех моих братьев. И двоих из них ты убил предательски и безжалостно, ибо они были безоружны, да и никогда бы не подняли против тебя оружия.
      - Сэр, видит Бог, я желал бы, чтобы они были в доспехах, - сказал сэр Ланселот, - ибо тогда они были бы сейчас живы. Что до сэра Гарета, то никого из своих кровных родичей я так не любил, как его, и покуда жив я, - сказал сэр Ланселот, - я буду оплакивать смерть сэра Гарета, и вовсе не из страха перед вами, но по многим другим причинам, причиняющим печаль мою. Одна из них та, что я сам посвятил его в рыцари; вторая причина - что, я знаю, он любил меня более, нежели кого-либо еще из рыцарей; а третья - что он был благороден и верен, любезен и учтив и нравом весьма добр. Четвертая же причина в том, что я сразу же понял, услышав о смерти сэра Гарета, что мне никогда уже больше не пользоваться вашею, господин мой сэр Гавейн, любовью, но лишь вражда вечная будет между нами. И также я понял, что вы склоните господина моего короля Артура на вечную и смертельную со мною вражду. Но, клянусь моей рыцарской честью и как есть Иисус мне защитник, я не убивал ни сэра Гарета, ни брата его моею волею, но увы! - на беду явились они в тот день без доспехов! Но вот что я предложу вам, - сказал сэр Ланселот, - если угодно будет королю и вам, господин мой сэр Гавейн: я выйду из Сандуича босой и в одной рубахе и отправлюсь в путь, и через каждые десять миль буду основывать и закладывать святые обители, какого ордена вы мне назначите, и часовни, чтобы в них день и ночь пели и читали молитвы, в особенности же по сэру Гарету и по сэру Гахерису. И это я сделаю на всем пути от Сандуича до Карлайля, и каждой обители придам довольно имущества и добра. И покуда останется у меня хоть какое-то имение на земле, ни один из этих Божьих домов не будет испытывать недостатка ни в чем, что потребно для устройства, содержания и кормления святых обителей. И это будет дань во спасение их душ достойнее и святее и Богу угоднее, нежели когда вы, мой благороднейший король, и вы, сэр Гавейн, идете на меня войной, ибо этим вы ничего не добьетесь.
      Тут все рыцари и дамы, при том присутствовавшие, стали плакать, как безумные, и на щеки короля Артура тоже упали слезы.
      - Сэр Ланселот, - сказал сэр Гавейн, - я выслушал твои прекрасные речи и щедрые посулы. Но знай, пусть король поступает, как угодно ему, я же никогда не прощу тебе смерть моих братьев, в особенности же смерть брата моего сэра Гарета. И если мой дядя король Артур пожелает помириться с тобой, он лишится моей службы, ибо говорю тебе, - сказал сэр Гавейн, - ты изменник и королю и мне.
      - Сэр, - отвечал сэр Ланселот, - не родился еще на свете такой рыцарь, который сумел бы доказать это против меня с оружием в руках! И если вы, сэр Гавейн, бросаете мне столь ужасное обвинение, то уж извините меня, но мне придется на него ответить.
      - Ну, нет, - сказал сэр Гавейн, - теперь уж об этом речи нет из-за папы римского, ибо он повелел дяде моему королю принять назад королеву и примириться, сэр Ланселот, с тобою и на этот раз дать ручательство, что ты сможешь уехать невредим, как и приехал. Но в нашей земле тебе не должно оставаться долее пятнадцати дней - такое предупреждение тебе делаю я, ибо еще до твоего приезда мы с королем в том сговорились и согласились. А если ты замешкаешься, - сказал сэр Гавейн, - то знай, что лучше бы тебе вовсе сюда не приезжать, ибо ты заплатишь головой. И, когда бы не повеление папы, - сказал сэр Гавейн, - я бы своими руками бился против тебя, один на один, и доказал бы, одолев тебя, что ты - изменник и дяде моему королю Артуру, и мне. Я еще докажу это в поединке с тобою после того, как ты отсюда уедешь, где бы я тогда тебя ни встретил!
      9
     
      Тут вздохнул сэр Ланселот, и слезы упали на щеки его, и он сказал:
      - О, благороднейшее христианское королевство, возлюбленное мною превыше всех королевств! В твоих пределах добыл я почти всю мою славу, но ныне, когда должен я вот так бесславно тебя покинуть, воистину мне жаль, что когда-то я прибыл сюда, откуда я столь позорно изгнан, незаслуженно и беспричинно! Но так уж изменчива судьба и безостановочно ее колесо, что нет в жизни постоянства. И тому есть много свидетельств в старых хрониках, как, например, в историях благородного Гектора Троянского или Александра, этого могущественного завоевателя, и еще многих других: они были вознесены на царственную высоту, а потом падали всех ниже. Так случилось и со мною, - сказал сэр Ланселот, - ибо в этом королевстве я пользовался величайшей славой, и подвигами моими и сородичей моих умножена была слава всего Круглого Стола более, нежели кем-либо еще из вас.


К титульной странице
Вперед
Назад